 |
«Что приходит, то проходит…»
|
|
|
|
Что приходит, то проходит,
Что проходит, не придет.
Чья рука нас верно водит,
Заплетая в хоровод?
Мы в плену ли потонули?
Жду ли, плачу ли, пою ли —
Счастлив я своей тюрьмой.
Милый пленный, страж смиренный,
Неизменный иль изменный,
Я сегодня — твой, ты — мой.
Мы идем одной дорогой,
Мы полны одной тревогой.
Кто преступник? кто конвой?
А любовь, смеясь над нами,
Шьет нам пестрыми шелками,
Наклоняясь над канвой.
Вышивает и не знает,
Что-то выйдет из шитья.
«Как смешон, кто не гадает,
Что могу утешить я! »
«Уж не слышен конский топот…»*
Уж не слышен конский топот,
Мы одни идем в пути.
Что нам значит скучный опыт?
Все вперед, вперед идти,
Неизвестен путь далекий:
Приведет иль заведет,
Но со мной не одинокий
Милый спутник путь пройдет.
Утро ясно и прохладно,
Путь — открыт, звезда горит,
Так любовно, так отрадно
Спутник милый говорит:
«Друг, ты знаешь ли дорогу?
Не боишься ль гор и вод? »
— Успокой, мой друг, тревогу:
Прямо нас звезда ведет.
Наши песни — не унылы:
Что нам знать? чего нам ждать?
Пусть могилы нам и милы,
Путь должны мы продолжать.
Мудро нас ведет рукою,
Кто послал на этот путь.
Что я скрою? что открою?
О вчерашнем дне забудь.
Будет завтра, есть сегодня,
Будет лето, есть весна.
С корабля опустят сходни,
И сойдет Любовь ясна.
Ноябрь 1907
Часть третья*
I. Мудрая встреча*
Вяч. И. Иванову
«Стекла стынут от холода…»*
Стекла стынут от холода,
& #8195; & #8195; Но сердце знает,
& #8195; & #8195; Что лед растает, —
& #8195; & #8195; Весенне будет и молодо.
|
|
|
В комнатах пахнет ладаном,
& #8195; & #8195; Тоска истает,
& #8195; & #8195; Когда узнает,
& #8195; & #8195; Как скоро дастся отрада нам.
Вспыхнет на ризах золото,
& #8195; & #8195; Зажгутся свечи
& #8195; & #8195; Желанной встречи —
& #8195; & #8195; Вновь цело то, что расколото.
Снегом блистают здания.
& #8195; & #8195; Провидя встречи,
& #8195; & #8195; Я теплю свечи —
& #8195; & #8195; Мудрого жду свидания.
«О, плакальщики дней минувших…»*
О, плакальщики дней минувших,
Пытатели немой судьбы,
Искатели сокровищ потонувших, —
Вы ждете трепетно трубы?
В свой срок, бесстрастно неизменный,
Пробудит дали тот сигнал.
Никто бунтующий и мирный пленный
Своей судьбы не отогнал.
Река все та ж, но капли разны,
Безмолвны дали, ясен день,
Цвета цветов всегда разнообразны,
И солнца свет сменяет тень.
Наш взор не слеп, не глухо ухо,
Мы внемлем пенью вешних птиц.
В лугах — тепло, предпразднично и сухо —
Не торопи своих страниц.
Готовься быть к трубе готовым,
Не сожалей и не гадай,
Будь мудро прост к теперешним оковам,
Не закрывая глаз на май.
«Окна плотно занавешены…»*
Окна плотно занавешены,
Келья тесная мила,
На весах высоких взвешены
Наши мысли и дела.
Дверь закрыта, печи топятся,
И горит, горит свеча.
Тайный друг ко мне торопится,
Не свища и не крича.
Стукнул в дверь, отверз объятия;
Поцелуй, и вновь, и вновь, —
Посмотрите, сестры, братия,
Как светла наша любовь!
«Моя душа в любви не кается…»*
Моя душа в любви не кается —
Она светла и весела.
Какой покой ко мне спускается!
Зажглися звезды без числа.
И я стою перед лампадами,
Смотря на близкий милый лик.
Не властен лед над водопадами,
Любовных вод родник велик.
Ах, нужен лик молебный грешнику,
Как посох странничий в пути.
|
|
|
К кому, как не к тебе, поспешнику,
Любовь и скорбь свою нести?
Но знаю вес и знаю меру я,
Я вижу близкие глаза
И ясно знаю, сладко веруя:
«Тебе нужна моя слеза».
«Я вспомню нежные песни…»*
Я вспомню нежные песни
& #8195; & #8195; И запою,
Когда ты скажешь: «Воскресни».
Я сброшу грешное бремя
& #8195; & #8195; И скорбь свою,
Когда ты скажешь: «Вот время».
Я подвиг великой веры
& #8195; & #8195; Свершить готов,
Когда позовешь в пещеры;
Но рад я остаться в мире
& #8195; & #8195; Среди оков,
Чтоб крылья раскрылись шире.
Незримое видит око
& #8195; & #8195; Мою любовь —
И страх от меня далеко.
Я верно хожу к вечерне
& #8195; & #8195; Опять и вновь,
Чтоб быть недоступней скверне.
«О милые други, дорогие костыли…»*
О милые други, дорогие костыли,
К какому раю хромца вы привели!
Стою, не смею ступить через порог —
Так сладкий облак глаза мне заволок.
Ах, я ли, темный, войду в тот светлый сад?
Ах, я ли, слабый, избегнул всех засад?
Один не в силах пройти свой узкий путь,
К кому в томленьи мне руки протянуть?
Рукою крепкой любовь меня взяла
И в сад пресветлый без страха провела.
«Как отрадно, сбросив трепет…»*
Как отрадно, сбросив трепет,
Чуя встречи, свечи жечь,
Сквозь невнятный нежный лепет
Слышать ангельскую речь.
Без загадок разгадали,
Без возврата встречен брат;
Засияли нежно дали
Чрез порог небесных врат.
Темным я смущен нарядом,
Сердце билось, вился путь,
Но теперь стоим мы рядом,
Чтобы в свете потонуть.
«Легче весеннего дуновения…»*
Легче весеннего дуновения
Прикосновение
Пальцев тонких.
Громче и слаще мне уст молчание,
Чем величание
Хоров звонких.
Падаю, падаю, весь в горении,
Люто борение,
Крылья ни& #769; зки.
Пусть разделенные — вместе связаны,
Клятвы уж сказаны —
Вечно близки.
Где разделение? время? тление?
Наше хотение
Выше праха.
Встретим бестрепетно свет грядущего,
Мимоидущего
Чужды страха.
«Двойная тень дней прошлых и грядущих…»*
Двойная тень дней прошлых и грядущих
Легла на беглый и не ждущий день —
|
|
|
Такой узор бросает полднем сень
Двух сосен, на верху холма растущих.
Одна и та она всегда не будет:
Убудет день и двинется черта,
И утро уж другой ее пробудит,
И к вечеру она уже не та.
Но будет час, который непреложен,
Положен в мой венец он, как алмаз,
И блеск его не призрачен, не ложен —
Я правлю на него свой зоркий глаз.
То не обман, я верно, твердо знаю:
Он к раю приведет из темных стран.
Я видел свет, его я вспоминаю —
И все редеет утренний туман.
Декабрь 1907
II. Вожатый*
Victori Duci [77]
«Я цветы сбираю пестрые…»*
Я цветы сбираю пестрые
И плету, плету венок,
Опустились копья острые
У твоих победных ног.
Сестры вертят веретенами
И прядут, прядут кудель.
Над упавшими знаменами
Разостлался дикий хмель.
Пронеслась, исчезла конница,
Прогремел, умолкнул гром.
Пала, пала беззаконница —
Тишина и свет кругом.
Я стою средь поля сжатого.
Рядом ты в блистаньи лат.
Я обрел себе Вожатого —
Он прекрасен и крылат.
Ты пойдешь стопою смелою,
Поведешь на новый бой.
Что захочешь — то и сделаю:
Неразлучен я с тобой.
«Лето Господнее — благоприятно…»*
«Лето Господнее — благоприятно».
Всходит гость на высокое крыльцо.
Все откроется, что было непонятно.
Видишь в чертах его знакомое лицо?
Нам этот год пусть будет високосным,
Белым камнем отмечен этот день.
Все пройдет, что окажется наносным.
Сядет путник под сладостную сень.
Сердце вещее мудро веселится:
Знает, о знает, что близится пора.
Гость надолго в доме поселится,
Свет горит до позднего утра.
Сладко вести полночные беседы.
Слышит любовь небесные слова.
Утром вместе пойдем мы на победы —
Меч будет остр, надежна тетива.
«Пришел издалека жених и друг…»*
Пришел издалека жених и друг.
& #8195; & #8195; Целую ноги твои!
Он очертил вокруг меня свой круг.
& #8195; & #8195; Целую руки твои!
Как светом отделен весь внешний мир.
& #8195; & #8195; Целую латы твои!
|
|
|
И не влечет меня земной кумир.
& #8195; & #8195; Целую крылья твои!
Легко и сладостно любви ярмо.
& #8195; & #8195; Целую плечи твои!
На сердце выжжено твое клеймо.
& #8195; & #8195; Целую губы твои!
«Взойдя на ближнюю ступень…»*
Взойдя на ближнюю ступень,
Мне зеркало вручил Вожатый;
Там отражался он как тень,
И ясно золотели латы;
А из стекла того струился день.
Я дар его держал в руке,
Идя по темным коридорам.
К широкой выведен реке,
Пытливым вопрошал я взором,
В каком нам переехать челноке.
Сжав крепко руку мне, повел
Потоком быстрым и бурливым
Далеко от шумящих сел
К холмам спокойным и счастливым,
Где куст блаженных роз, алея, цвел.
Но ярости пугаясь вод,
Я не дерзал смотреть обратно;
Казалось, смерть в пучине ждет,
Казалось, гибель — неотвратна.
А все темнел вечерний небосвод.
Вожатый мне: «О друг, смотри —
Мы обрели страну другую.
Возврата нет. Я до зари
С тобою здесь переночую».
(О сердце мудрое, гори, гори! )
«Стекло хранит мои черты;
Оно не бьется, не тускнеет.
В него смотря, обрящешь ты
То, что спасти тебя сумеет
От диких волн и мертвой темноты».
И пред сиянием лица
Я пал, как набожный скиталец.
Минуты длились без конца.
С тех пор я перстень взял на палец,
А у него не видел я кольца.
«Пусть сотней грех вонзался жал…»*
Пусть сотней грех вонзался жал,
& #8195; & #8195; Пусть — недостоин,
Но светлый воин меня лобзал —
& #8195; & #8195; И я спокоен.
Напрасно бес твердит: «Приди:
& #8195; & #8195; Ведь риза — драна! »
Но как охрана горит в груди
& #8195; & #8195; Блаженства рана.
Лобзаний тех ничем не смыть,
& #8195; & #8195; Навеки в жилах;
Уж я не в силах как мертвый быть
& #8195; & #8195; В пустых могилах.
Воскресший дух неумертвим,
& #8195; & #8195; Соблазн напрасен.
Мой вождь прекрасен, как серафим,
& #8195; & #8195; И путь мой — ясен.
«Одна нога — на облаке, другая на другом…»*
Одна нога — на облаке, другая на другом,
И радуга очерчена пылающим мечом.
Лицо его как молния, из уст его — огонь.
Внизу, к копью привязанный, храпит и бьется конь.
Одной волной взметнулася морская глубина,
Все небо загорелося, как Божья купина.
«Но кто ты, воин яростный? тебя ли вижу я?
Где взор твой, кроткий, сладостный, как тихая струя?
Смотри, ты дал мне зеркало, тебе я обручен,
Теперь же морем огненным с тобою разлучен».
Так я к нему, а он ко мне: «Смотри, смотри в стекле
В один сосуд грядущее и прошлое стекло».
А в зеркале по-прежнему знакомое лицо.
|
|
|
И с пальца не скатилося обетное кольцо.
И поднял я бестрепетно на небо ясный взор —
Не страшен, не слепителен был пламенный простор.
И лик уж не пугающий мне виделся в огне,
И клятвам верность прежняя вернулася ко мне.
«С тех пор всегда я не один…»*
С тех пор всегда я не один,
Мои шаги всегда двойные,
И знаки милости простые
Дает мне Вождь и Господин.
С тех пор всегда я не один.
Пускай не вижу блеска лат,
Всегда твой образ зреть не смею —
Я в зеркале его имею,
Он так же светел и крылат.
Пускай не вижу блеска лат.
Ты сам вручил мне этот дар,
И твой двойник не самозванен,
И жребий наш для нас не странен —
О ту броню скользнет удар.
Ты сам вручил мне этот дар.
Когда иду по строкам книг,
Когда тебе слагаю пенье,
Я знаю ясно, вне сомненья,
Что за спиною ты приник,
Когда иду по строкам книг.
На всякий день, на всякий час —
Тебя и дар твой сохраняю,
Двойной любовью я сгораю,
Но свет один из ваших глаз
На всякий день, на всякий час.
Январь 1908
III. Струи*
«Сердце, как чаша наполненная, точит кровь…»*
Сердце, как чаша наполненная, точит кровь;
Алой струею неиссякающая течет любовь;
Прежде исполненное приходит вновь.
Розы любви расцветающие видит глаз.
Пламень сомненья губительного исчез, погас,
Сердца взывающего горит алмаз.
Звуки призыва томительного ловит слух.
Время свиданья назначенного пропел петух.
Лета стремительного исполнен дух.
Слабостью бледной охваченного подниму.
Светом любви враждующую развею тьму.
Силы утраченные верну ему.
|
|
|
