Контекстуальная открытость цветообозначений как результат их денотативной неопределенности

При описаний семантики ЦО мы, вслед за Дж. Лайонзом, будем различать денотацию и референцию, которые, по его словам, являются "двумя совершенно разными способами того, как [используя модную метафору] язык "цепляется" за мир" [Лайонз 2003: 91]. Постулируя их тесную взаимосвязь, ученый пишет: "Решающее отличие денотации от референции состоит в том, что денотация инвариантна и не зависима от высказывания: она является частью стадии значения, которое выражение имеет в языковой системе независимо от его употребления в конкретном случае высказывания. Напротив, референция варьируется и зависима от контекста. Важно отметить, что лексемы, как таковые, не обладают референцией, но могут использоваться в качестве компонентов референтных выражений в конкретных контекстах высказывания" [Лайонз 2003: 95]. Аналогичную трактовку этих понятий мы находим у Н.Ф. Алефиренко: денотация − это отнесение словесного знака к обобщённому классу объектов номинации, референция же − отнесение знакам конкретному объекту номинации [Лайонз 2003: 155], т.е. приложение значимых единиц языка к миру, благодаря чему они могут идентифицировать предметы [Арутюнова 1982].

Установлено, что значения определяются не самими словами, а нашим опытом их использования. Эта зависимость значений слов от приобретенного опыта их использования в различных ситуациях особенно важна для формирования знаний в области лексической и когнитивной семантики. В соответствии с денотацией, или денотатом языкового выражения, т.е. "передаваемой им информацией о внеязыковой действительности" [Кобозева 2000: 58], значение слова может быть истолковано двумя способами. Первый способ заключается в выборе подходящего для выражения описываемого значения слова примера, то есть наглядного или прямого обозначения предмета, формирующего, как отмечает Н.Д. Арутюнова, его идентифицирующее (конкретно-предметное) значение в соответствии с тремя этапами познания предметов: их вычленением, отождествлением и классификацией [Арутюнова 1995: 15]. Так, например, при описании цветов мы указываем на красный объект и говорим: "Это красный". Слово "красный" обозначает красный цвет или любые красные объекты окружающего мира. Денотация выражения является той частью реальности, с которой связано это выражение. В денотативном компоненте лексического значения закрепляются результаты познавательной деятельности человека, "связанные с преобразованием признаков реального предает в идеальную сущность". Денотат как обобщение признаков предметов номинации трактуется далее Н.Ф. Алефиренко как "предмет-тип, получивший языковое выражение" [Алефиренко 2005: 158].

Второй способ описания значения слова (который обычно встречается в словаре) заключается в перефразировании, при этом определяемое слово и дефиниция-перифраза как комбинация слов должны иметь одинаковое значение. Как справедливо отмечается, это предполагает, что существуют слова с элементарным значением, и в этом случае они не могут равноценно передаваться с помощью сочетаний слов. Сказанное как раз относится к ЦО, которые имеют элементарное содержание и выражают нематериальные сущности. Поэтому их определение в словаре не может передаваться равнозначной перифразой, формируемой чисто синонимическими и квазисинонимическими лексическими средствами [Апресян 1974: 163], так что приходится прибегать к указаниям на словоупотребление посредством, например, перечисления объектов, для которых этот цвет является типичным (кровь как носитель красного цвета, небо как носитель голубого цвета и т.д.), либо заменять общеязыковые дефиниции профессионально-терминологическими, например, из области физики (ср.: красный (рус.) прилаг. − цвет крови; один из основных спектральных цветов, предшествующий оранжевому в спектре; rot (нем.) красный цвет; red (англ.); red (англ.) прил. и сущ. − о цвете, наблюдаемом в наименее преломленном конце видимого спектра, об оттенках от цвета крови до розового или темно-оранжевого.

То есть, лексикографические источники содержат следующие виды информации: научную; языковую (морфологическую и семантическую); отсылку к физическим объектам [Арутюнова 1977: 306].

ЦО входят в класс предикатных знаков, так как они обладают только понятийным содержанием, сигнификатом, и сами по себе не приспособлены к денотации [Арутюнова 1999: 4].А. А. Уфимцев а справедливо отмечает, что денотат - это "предметная отнесенность знака в системе", а референт − это конкретный "предмет референции в речевом акте" [Уфимцева 2002: 106]. Этой точки зрения придерживается Кацнельсон: "референт, в отличие от денотата и сигнификата, относится не к имени как дискретной единице, а к имени в речи, точнее говоря к имени в составе предложения" [Кацнельсон 2001: 394; см. также: Алефиренко 2005: 160]. Отметим, что сообщаемое (цвет) относится именно к предмету, а не к слову, его называющему.

Можно констатировать, что приводимое в таком случае конкретное словоупотребление не является указанием на денотат, поскольку денотат понятия "красный" − это его объем, то есть класс неоднородных красных объектов, а не случайно выбранный из совокупности элементов данного класса объект. Если привлечь к рассмотрению изучаемых единиц термины традиционной логики экстенсионал и интенсионал, то между ними наблюдается аналогичное обратное отношение: "экстенсионал термина или выражения есть класс определяемых им сущностей, а интенсионал есть определяющее свойство класса", что, по мнению Дж. Лайонза, дает право рассматривать их как дополнительные аспекты денотации. Иными словами, можно сказать, что выражение обозначает (экстенсионально) класс сущностей, а (интенсионально) его определяющее свойство (или свойства, которыми обладают все члены класса и на основании которых они объединены в этот класс) [Лайонз 2003: 97]. Так, если обратиться к приведенному выше слову красный, можно констатировать, что оно обозначает не только класс красных вещей, но и свойство красноты, что можно считать свидетельством его денотативной размытости. Н.Д. Арутюнова говорит о "тенденции к отрыву от денотата" [Арутюнова 1999: 36] у качественных прилагательных, что характерно и для признаковых имен цвета.

Таким образом, денотация и референция не совпадают в этом случае, так как референция указывает на особенный красный конкретного объекта. Однако можно констатировать, что любое ЦО "потенциально референтно", т.е. содержит область референции, "тот "крючок", с помощью которого оно может "зацепиться" за любую соответствующую ситуацию" [Левицкий 2000: 11-12].А. А. Уфимцева отмечает "широкий смысловой объем имен прилагательных", способных сочетаться с необозримо большим количеством предметных имен "ибо в окружающей нас предметной, социальной и духовной сферах наличествует гораздо больше свойств, качеств, прагматических эмоциональных оценок, чем самих предметов, событий лиц, которым они принадлежат или номинально приписываются" [Уфимцева 2002: 197].

Как показывают психолингвистические эксперименты, употребление ЦО усваивается и контролируется с помощью указания на различные объекты данного цвета, при этом развивается и умение дифференцировать цвета, то есть соотносить употребление цвета с его определенным положением в спектре. Еще Г. - В. Лейбниц отмечал, что "слова, обозначающие простые идеи, не допускающие определения, объясняются или синонимичными словами, когда последние более известны, или же показыванием соответствующей вещи. Именно таким путем можно объяснить крестьянину, что за цвет "feuille morte", сказав ему, что это цвет сухих листьев, падающих осенью" [Лейбниц 1982: 359].

Важно, при каком освещении и каких контрастных отношениях формируется цветовое ощущение. Если эти условия изменятся, то нейронная система воспримет дневной цвет по-новому [Хьюбел 1990: 173]. Дальнейшее развитие идет по направлению от распознавания цвета к его оязыковлению в рамках знаний о цветах и ЦО. Даже с точки зрения семантики здесь возможно применение многих стратегий. Вопрос заключается в том, насколько точно воспринимаемый цвет будет соотнесен говорящим, наблюдающим, его, с дифференцированной совокупностью ЦО, определяемой цветовой лексикой конкретного языка. Он может остановиться на довольно расплывчатом обозначении, например, похоже па красный, может быть точнее [светло-красный или красноватый] или же произведет более четкое разграничение области красного, используя именные модификаторы, например, цвета персика или цвета вишни. То, какие названия говорящий даст цветам, зависит от его языковых привычек, опыта использования ЦО и требований конкретной коммуникативной ситуации.

В заключение можно констатировать, что вряд ли целесообразно описывать ЦО, опираясь, на денотативную сторону языкового знака, так как их невозможно редуцировать до терминов чисто денотативной семантики. Любое ЦО относится к более объемному семантическому полю, каждый член которого отмечен не только денотативной соотнесенностью (пусть и размытой), но связан с целым пучком коннотативных значений, которые в свою очередь вызывают множество ассоциаций. В наибольшей степени коннотативные компоненты значения связаны с культурными аспектами и индивидуальным опытом говорящего.

Для корреляции между языком и цветовосприятием характерно то, что между языковым знаком и цветным объектом окружающей действительности не существует прямой связи, мы имеем дело в этом случае с произвольностью языкового знака. Денотация, реализующая прямую связь знака и обозначаемого, то есть класса отдельных референтов, является важным компонентом высказывания, необходимым для определения значения знака, но ее недостаточно для полного его описания. Значение выходит за пределы отдельных денотатов и представляет собой своего рода концепт, что предполагает необходимость распознать возможные компоненты данного класса и причислить их к нему.

В ходе столь распространенного изучения цветов с опорой на денотаты в виде стандартных цветовых таблиц необходимо учитывать, с какой целью они были составлены. Одни из них были созданы для промышленных целей, другие − для таких специализированных коммерческих областей, как индустрия моды. Однако во всех случаях для них характерна тенденция к установлению однозначных связей между цветоименованием и областью цветов, что в конечном итоге привело к появлению обширной лексики ЦО, большую часть которой составляют неологизмы. Однако характерной особенностью данной лексики в естественных языках, формируемой в повседневном общении, является то, что некоторые ЦО не образуют однозначных соответствий с их референтами, которые могут включать и другие ЦО, что приводит к пересечениям и многозначности в области именования.