Глава I эволюция или творение? 6 глава

генами.

«Более того, несмотря на то, что мутации дискретны, что они строго локально влияют на клеточном, хромосомном или генетическом уровне, действие мутаций меняется под влиянием всей генетической системы особи».³⁴

«Это универсальное взаимодействие в намеренно преувеличенной форме описывается выражением: На каждый признак организма влия­ют все его гены, и каждый ген влияет на все признаки. Именно это взаимодействие ответственно за тесную функциональную интегрировав-ность генотипа как целого».³³

Получается, что так как каждая отдельная мутация вредит выжи­ванию, то любое изменение признака, требующее совместного изменения (мутирования) многих генов оказывается во много раз более вредным. Тем самым вероятность одновременных полезных мутаций во всех кон­тролирующих данных признаках гена сводится практически к нулю.

НЕПРИСПОСОБЛЕННОСТЬ И ВЫМИРАНИЕ

Всегда было принято считать, что дарвиновская эволюция порож­дает красивые и сложные организмы, в совершенстве приспособленные к среде своего обитания. «Выживание наиболее приспособленных» было ключевым понятием. Не играло роли, что мутации в основном приводят к появлению неприспособленных особей, которые вскоре вымирают.

В последнее время эволюционисты переменили свое отношение к этому, признав, что совершенство приспособления скорее говорит в пользу существования разумного плана. Ныне они считают неприспособленных лучшим подтверждением эволюции.

«Если бы не было несовершенства, не было бы доказательств исто­рии и, тем самым, ничто не доказывало бы большую правильность идеи эволюции по сравнению с творением».³⁶

Подобно этому, эволюционисты воображают, что огромный набор вымерших животных в ископаемых останках (от трилобитов до динозав­ров) как-то подтверждает эволюцию. Но это — нелогично. То, что дино­завры вымерли, еще ничего не говорит нам о том, как они возникли.

Так или иначе, многие виды растений и животных вымерли недав­но.

*Как и в прошлом, новые жизненные формы будут появляться, но далеко не с такой скоростью, как они вымирают и будут вымирать в ближайшие десятилетия. Мы теряем сейчас по меньшей мере один-два из пяти миллионов существующих видов каждый день».³⁷

Важно, что за всю известную нам историю Земли на ней не по­явился ни один новый вид растений или животных, но вымерло множе­ство. Если изучение настоящего является ключом к пониманию прошло­го, то как вообще людям могла прийти в голову мысль об эволюции?

Для креационистов, конечно, неприспособленность и вымирание являются еще одним подтверждением универсальности принципа энтро­пии, который в свою очередь указывает на необходимость исходного творения.

ПРИЛОЖЕНИЕ

¹ П.В. Бриджман, «Размышления о термодинамике», American Scientist, т. 41 (октябрь 1953), стр. 549.

^I Айзек Азимов, «В игре энергии и термодинамике наши шансы равны нулю». Jornal of the Smithsonian Institute, (июнь 1970), стр. 8.

³ Фримен Дж. Дайсон, «Энергия во вселенной», Scientific American, т. 224 (сентябрь 1971), стр. 52.

* Айзек Азимов, «Может ли существовать во вселенной уменьшающаяся энтропия?», Science Digest, (май 1973), стр. 76.

^s М. Трибус и Э. МакИрвин, «Энергия и информация», Scientific American, т. 224 (сентябрь 1971), стр. 188.

⁶ Айзек Азимов, «В игре энергии и термодинамики наши шансы равны нулю», Journal of the Smithsonian Institute (июнь 1970), стр. 8.

⁷ Гарольд Ф. Блюм Стрела времени и эволюция (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1962), стр. 14.

⁸ Дж. X. Раш, Заря жизни (New York: Signet, 1962), стр. 35.

⁹ Что не мешает химическим процессам в ряде случаев реально идти с нарастанием сложности и возникновением структуры из хаоса. В качестве примера можно привести знаме­нитую ныне химическую реакцию Белоусова-Жаботинского, еще неизвестную авторам этого не слишком нового труда... (Прим. пер.)

¹⁰ Гарольд Ф. Блюм, Там же, стр. 119.

^II Стенли В. Ангрист, «Постоянно движущиеся механизмы», Scientific American, т. 218 (январь 1968), стр. 120.

¹² Айзек Азимов, «Возможно ли уменьшение энтропии во вселенной?», Science Digest, (май 1973), стр. 76.

¹³ Джордж Г. Симпсон и B.C. Бек, Жизнь: введение в биологию (3-е изд., New York: Harcourt, Brace & World, 1965), стр. 466.

¹⁴ Это рассуждение авторов за последние три десятка лет основательно устарело. Ныне в физике и химии известны реальные примеры возникновения структуры без информационного кода и преобразователя энергии. Их исследования сложились в специальную область науки —

синергетику. В биологии возможность подобных процессов вообще показана два с половиной века назад Каспаром Фридрихом Вольфом. Впрочем, сказанное отменяет не самоочевидный факт сотворения мира Богом, но лишь не вполне строгие рассуждения авторов. (Прим. пер.)

¹⁵ Абиогенез — возникновение живого из неживой материи. (Прим. пер.)

¹⁶ Более того, для воспроизведения новой молекулы ДНК необходимо наличие матри­цы — старой молекулы ДНК, с которой с помощью белков химически копируется новая молекула. (Прим. пер.)

¹⁷ Хомер Джекобсон, «Информация, репродукция и происхождение жизни», American Scientist, (январь 1955), стр. 121,

¹⁸ Карил П. Хаскинс, «Достижения и проблемы науки в 1970 г.», American Scientist, том 59, (май-июнь 1971), стр. 305.

¹⁹ И ныне, в середине 90-х годов, эта тайна не имеет эволюционного объяснения и остается сильнейшим свидетельством сотворения жизни Богом. (Прим. пер.)

^w Стенли Л. Миллер, «Получение аминокислот в предполагаемых условиях древней Земли», Science, т. 117 (1953), стр. 528.

²¹ С. В. Фокс и др., «Химическое происхождение клеток», Chemical and Engeneering News, (июнь 1970), стр. 80.

²¹ М. Гулиан, А. Корнберг и Р.Л. Синшеймери, «Ферментативный синтез ДНК», PNAS, т. 58 (1967), стр. 2321.

^м Л, X. Мэттьюз, «Введение» в дарвиновское Происхождение видов (Лондон, 1971), стр. xi.

^1А Эрнст Майр, Популяции, виды и эволюция, Кембридж, 1970, стр. 103.

^2Ъ Фрэнк Салисбери, «Сомнения по поводу современной синтетической теории эволюции», American Biology Teacher, (сентябрь 1971), стр. 338.

²⁶ Э. Майр, там же, стр. 102.

^г" Конрад Уоддингтон, Природа жизни, (Нью-Йорк, 1962), стр. 98.

^w Франческо Айала, «Телеологические объяснения в эволюционной биологии», Philisophy of Science, т. 37, (1970), стр. 3.

²⁹ X. Дж. Мюллер, «Радиационное повреждение генетического материала», American Scientist, т. 38, (1950), стр. 35.

³⁰ Джулиан Хаксли, Эволюция в действии. Нью-Йорк, 1953, стр. 41.

³¹ С. П. Мартин, «Негенетнческий взгляд на эволюцию», American Scientist, (январь 1953), стр. 102.

³² К. Уиллэ, «Генетический груз», Scientific American, т. 222 (1970), стр. 98.

³³ Там же, стр. 107.

³¹ Дж. Симпсон, «Униформитарианизм», Очерки эволюции и генетики, Нью-Йорк, 1970, стр. 80.

³⁵ Э. Майр, там же, стр. 164.

³⁶ Дж. Черфас, «Трудности дарвинизма», New Scientist, т. 102 (1984), стр. 29. ⁸¹ Норман Майерс, «Исчезновение видов», Natural History, т. 94 (1985), стр. 2.

ГЛАВА IV СЛУЧАЙ ИЛИ ПЛАН?

СЛОЖНОСТЬ ЖИВЫХ ОРГАНИЗМОВ

Эволюционная модель приписывает все системы и структуры во все­ленной действию естественных процессов на основе внутренних свойств материи и законов природы. Она предлагает, что нет никакого внешнего сверхъестественного вмешательства, направляющего этот процесс; вселен­ная замкнута в себе и сама по себе эволюционирует случайным путем.

С другой стороны, креационная модель приписывает системы и структуры во вселенной спланированному целенаправленному творению всего всеведущим Творцом. Креационист считает, что степень сложности и порядка, уже обнаруженная наукой, никогда не могла бы возникнуть случайно.

Эта проблема может быть рассмотрена количественно, на основе простых математических принципов теории вероятности. Вопрос в том, может ли сложная система, в которой многие компоненты работают слаженно, и каждый компонент незаменим и необходим для целого, может ли такая система возникнуть случайно. Этот вопрос особенно ясен в отношении живых систем. Хотя неживые системы бывают достаточно сложными, они и сравниться не могут с живыми. Тем не менее, эволю­ционная модель полагает, что и те, и другие образовались случайно.

Вероятность случайного возникновения сложных систем

Представим себе «океан» легко доступных компонентов, каждый из которых уникальным образом способен выполнять определенную фун­кцию. Какова вероятность того, что два из них соединятся вместе, образуя целостный функционирующий организм?

Коль скоро число компонентов в организме мало, случайное соеди­нение в этом случае относительно вероятно. Рассмотрим, к примеру, два компонента А и Б. Если они соединяются, скажем, в виде А-Б, то система работает, а в форме Б-А — не работает. Это означает, что только в одном случае из двух система будет работать. Вероятность «успеха» таким образом равна 1/2.

Если есть три компонента — А, Б и В — существует шесть воз­можных вариантов их соединения: АБВ, АВБ, БАВ, БВА, БАБ и ВБА. Мы предположим, что только одно из этих сочетаний работоспособно, и это означает вероятность успеха 1/6. Число сочетаний вычисляется пу­тем умножения чисел в последовательности:

Число сочетаний для 2 компонентов = 1x2=2

Число сочетаний для 3 компонентов = 1x2x3=6

Число сочетаний для 4 компонентов = 1x2x3x4=24

Число сочетаний для 5 компонентов = 1x2x3x4x5=120

Число сочетаний для N компонентов = 1x2x3x...xN

Это выражение коротко называется «факториалом» чисел и обозна­чается восклицательным знаком. Например, 1x2x3x4 обозначается 4! (четыре факториал) и равно 24.

При увеличении чисел значения факториалов очень быстро растут.

61-720 100!=10¹⁵⁸

7!=5 040 20ОЫО³⁷⁵

8!= 40 320 1 000 000!=10^{3 0О000}°

9!=362 880

101=3 628 800

Пусть, для примера, организм состоит всего из 100 компонентов. Учтем, что каждый компонент выполняет уникальную функцию и есть только одно сочетание компонентов, способное функционировать. По­скольку 100 частей могут связываться 10'⁵⁸ способами, вероятность ус­пеха равна единице на 10^ш (Заметьте, что 10¹⁵⁸ это единица со 158 нулями).

Это число невозможно даже представить себе. Грубая оценка гово­рит, что во вселенной около 10⁸⁰ электронов. Допустим, что это — примерное количество потенциальных компонентов для нашего 100-час-тного организма. Это значит, что единовременно могут образовываться 10'⁸ таких сочетаний компонентов. Чтобы появилось успешное сочета­ние, необходимо формирование 10¹⁵⁸ групп. Таким образом, очень мало­вероятно, что одно из 10⁷⁸ сочетаний будет работать.

Предположим, что если ни одна из пробных групп не работает, то ее компоненты разъединяются, перемешиваются и соединяются вновь. Пусть это происходит со всеми сочетаниями столь долго, сколько нужно.

Астрономы утверждают, что вселенная существует около 30 милли­ардов лет. Нетрудно подсчитать, что это составляет 10^1й секунд. Пусть каждый такой цикл соединения, разъединения и перемешивания зани­мает одну миллиардную долю секунды, так что в секунду происходит миллиард пробных сочетаний.

Тогда максимальное число пробных сочетаний, которые могли бы образоваться во вселенной за 30 миллиардов лет в таких невероятно благоприятных условиях равно 10⁷⁸ х 10⁹ х 10¹⁸ = 10¹⁰⁵ сочетаний. Но чтобы получить работающее сочетание, нужно 10^ш случаев.¹

Наконец, вероятность того, что из этих 10¹⁰⁵ возможных сочетаний одно окажется нужным, равна 10¹⁵⁸/10¹⁰⁵ = одному шансу из 10⁵³.

Это бесконечно малое число. В сущности, это значит, что шансов нет вообще!²

И это при том, что составленный всего из 100 частей организм до невозможности прост. Исследования, проведенные с участием НАСА с

целью помочь астронавтам заметить малейшие проявления жизни на других планетах, показали, что простейшая белковая молекула, кото­рую можно назвать «живой», состоит из 400 связанных аминокислот, а каждая из них является сочетанием 4-5 основных химических элемен­тов, каждый из которых состоит из протонов, электронов и нейтронов. Таким образом, для любого (кроме фанатичного эволюциониста) очевидно, что живая система никак не могла возникнуть случайно. И, если не учитывать Творца, то никак невозможно объяснить появление хотя бы первого жывого организма.

Вероятность синтеза молекулы ДНК

Рассмотренная в предыдущем разделе задача на самом деле слиш­ком упрощена. Простая белковая полимерная молекула или подобная ей структура еще не может воспроизвести себя. Как говорилось в предыду­щей главе, в мире живых организмов феномен воспроизведения и на­следственности связан с молекулами ДНК. Эволюция жизни должна включать в себя случайный синтез хотя бы первой молекулы ДНК. Ф. Салисбери, будучи сам эволюционистом, так говорит об этом:

«Нам теперь известно, что клетка куда сложнее, чем мы думали. Она включает в себя тысячи действующих ферментов, каждый из кото­рых является сложнейшим механизмом. Более того, каждый фермент возникает при участии гена, участка ДНК. Содержащаяся в гене инфор­мация должна соответствовать самому ферменту.

Средний белок содержит около 300 аминокислот. Кодирующий его ген должен содержать не менее 1000 нуклеотидов. Поскольку всего существует 4 разных нуклеотида, последовательность длиной в 1000 нуклеотидов имеет 4¹⁰⁰⁰ вариантов. Нетрудно видеть, что 4^!СЮ0 равно Ю⁶⁰⁰⁰. Единица с 600 нулями! Мы даже представить себе не можем такого числа!»³

Совершенно очевидно, что такой сложный комплекс, как молекула ДНК, не может возникнуть случайно ни за какое время, как бы ни была велика вселенная. Креационная модель более реалистично подходит к фактам, говоря о великом Творце, создавшем жизнь.

Вероятность постепенного синтеза

Некоторые эволюционисты полагают, что сложные молекулы не обязательно должны возникать сразу. Они могли синтезироваться мед­ленно и постепенно, благодаря процессу, напоминающему естественный отбор. То есть, система могла расти от однокомпонентной к двухкомпо-нентной, трехкомпонентной и т.д. На каждой стадии, если сочетание было выгодным, оно выживало и могло расти дальше.

С другой стороны, если какой-либо очередной этап оказывался вредным, как, скорее всего, и должно быть (поскольку случайное изме­нение эффективной системы снижает ее жизнеспособность), то молекула должна была разрушаться или переставать развиваться. Кроме того,

влияние окружающей среды должно быть направлено на упрощение такой структуры.

Чтобы двигаться ко все более сложной организации, каждый про­межуточный шаг должен быть непосредственно полезным; неудачи недо­пустимы. Эта цепь успешных попыток должна непрерывно продолжать­ся до тех пор, пока молекула не накопит степень информационной упорядоченности, достаточную для самовоспроизведения, после чего, собственно, и можно говорить, что она живет.

Мы можем оценить вероятность процесса, примерно представив себе вероятность каждого шага. Можно легко согласиться, что половин­ная вероятность успеха на каждом шаге — достаточно оптимистическая оценка. Это значит, что каждое изменение равновероятно успешно или неуспешно. Очевидно, что реальная вероятность успеха гораздо меньше.

При таком предположении вероятность возникновения живой сис­темы равна произведению вероятностей каждого отдельного шага. Если для построения системы нужно N шагов, то вероятность равна (1/2)^N или одному шансу из 2^N.

Вопрос в том, сколько нужно шагов — какова величина N? Эта проблема аналогична разработке самовоспроизводящейся машины. Изве­стный специалист по теории информации говорит:

«Предположим, мы хотим построить машину, способную распоз­нать каждую часть и собрать из таких частей вторую же машину. Каков минимум структурной информации, который должен быть вложен в первую машину? Ответ оказывается величиной порядка 1500 бит — 1500 альтернативных выборов, которые должна совершать машина. Это многообещающий ответ, потому что 1500 бит — это также оценка коли­чества структурной информации в простейшей белковой молекуле, кото­рая, будучи погруженной в раствор питательных веществ, может инду­цировать сборку из них еще одной такой же белковой молекулы*.⁴

Эти и подобные им более современные исследования показывают, что для случайного построения первой машины (или белковой молеку­лы) около 1500 шагов. Вероятность того, что это с успехом произойдет благодаря случайности, равна одному шансу из 2¹⁵⁰⁰, что равно единице с 450 нулями.

И вновь мы получаем непредставимо громадную цифру. Даже если мы предположим, что каждая попытка такого построения занимает миллиардную долю секунды, что во вселенной 10⁸⁰ систем одновременно совершают эти попытки и что это продолжается 30 миллиардов лет подряд, все равно в сумме это даст лишь 10¹⁰⁷ попыток.

Это число несравненно меньше, чем число попыток, необходимое для несомненного получения успешного результата. Это значит, что постепенный процесс построения, кодирующий информацию молекулы путем естественного отбора, также невероятен.

Также показательно сравнение количества информации, содержа­щегося в простейшей воспроизводящейся молекуле с количеством ин-

 

 

формации, содержащимся во всех книгах мира. Будем считать каждое слово в книгах единицей информации. Сделаем следующие начальные предположения:

Среднее количество слов в странице — 500

Среднее количество страниц в книге — 500

Среднее количество экземпляров

каждой книги — 10 000

Среднее количество публикуемых за год книг — 1000 000

Общая продолжительность периода, в течение

которого существуют книги — 4000

Умножая все это, мы получим общую оценку в 10²⁰ несущих зна­чение слов в сумме во всех книгах мира. Это число приблизительно равно 2⁶⁶, то есть оно представляет только 66 последовательных успеш­ных шагов выбора между равными вероятностями. Очевидно, это не­сравненно меньше, чем 1500 успешных выборов, необходимых для пос­ледовательного построения реплицирующейся молекулы. В простейшей живой системе содержится куда больше информации, чем во всех напи­санных в мире книгах.

Этот удивительный факт легко объясним в креационной модели, но становится непреодолимой трудностью для эволюционной модели. Др. Л. Батлер, профессор биохимии, рассказал авторам, что он предла­гает своим студентам и коллегам следующую иллюстрацию:

«Предположим, имеется любой нужный нам первичный бульон, включающий все, даже все нужные ферменты, нуклеиновые кислоты, сахар, все, что угодно, но — безжизненный. Очевидно, эта смесь должна быть стерильной, чтобы предотвратить размножение в ней бактерий. Представим также и любую необходимую атмосферу, включая все, что вообще есть в солнечной системе. Прибавим сюда и любой нужный источник энергии — электрические разряды, нагревание, ультрафиоле­товое облучение, любой вид энергии. А теперь покажите аналитически или экспериментально, что в такой системе из всего этого возникает настоящий живой организм».

До сих пор никто не взялся за это!

Вероятность нарастания сложности живых систем

Эволюционисты «решают» проблему происхождения жизни, просто не замечая трудностей. Рассмотрим следующее замечательное утвержде­ние профессора Дж. Уолда:

«Важно, что поскольку жизнь должна была возникнуть хотя бы однажды (не обязательно используя все максимальное число попыток — Прим. пер.), то время работает на этот процесс. Каким бы невероятным мы не считали это событие, при наличии достаточного времени оно почти наверняка произойдет хотя бы однажды... Главным действующим лицом здесь является время... Если времени много, невозможное стано­вится возможным, возможное вероятным, а вероятное почти определен­ным. Нужно лишь ждать: время само совершит чудо».⁵

Но, как мы видели, достаточного времени для этого чуда нет,

Но отвлечемся от этой проблемы и пойдем дальше, предполагая, что уже откуда-то появились живые организмы. Поставим такой вопрос: как может популяция живых организмов, находящихся на данном уров­не сложности, случайным путем перейти на новый, более высокий уро­вень сложности?

Принято объяснять это случайными мутациями и естественным отбором. Но эта задача по природе своей такова же, что и проблема неорганического «естественного отбора», действующего на молекуляр­ном уровне. Мы уже показали, что это объяснение совершенно не годит­ся с точки зрения вероятности, и потому нет оснований думать, что естественный отбор может успешно создавать новые уровни сложности в органическом мире.

Тем не менее эволюционисты глубоко верят в способность есте­ственного отбора совершить это. Дж. Хаксли так обсуждает это в одной из своих книг:

«Для полезных мутаций вероятность одна на тысячу кажется не слишком большой, но это может быть заниженной оценкой. Миллион стадий мутационного процесса, на первый взгляд — это много, но и это, скорее, заниженная оценка... Однако примем эти цифры как разумные. При таких пропорциях, но без отбора, нам нужен будет миллион линий (тысяча в квадрате), чтобы получить две полезные мутации; и так далее, вплоть до тысячи в миллионной степени, чтобы получить особь, содержащую миллион полезных мутаций. Конечно, это не может про­изойти в действительности, но это показывает, сколь велики препят­ствия для получения нескольких полезных мутаций в одной линии за счет одной только случайности. Тысяча в миллионной степени — это единица с тремя миллионами нулей, чтобы просто напечатать такую цифру, понадобится 500 страниц. Никто не будет полагаться на такое невероятное событие. И тем не менее это произошло! Это произошло благодаря действию естественного отбора и тех свойств живого, которые сделали отбор неизбежным».⁶

Если естественный отбор превращает невероятное в неизбежное, то это действительно очень мощная вещь! Правда, креационисты подчерки­вают, что все наблюдаемые примеры естественного отбора являются консервативными приспособлениями к окружающей среде (например, в случае с березовой пяденицей), а не созданием и сохранением более сложных мутантов. Мутации вредны, а не полезны, и естественный отбор предотвращает их закрепление и распространение в популяции.

Но будем максимально снисходительны, и положим, что каждый следующий шаг эволюции имеет вероятность успеха в 1/2. Это значит, что популяция, имеющая определенную степень организации, равнове­роятно может повысить или понизить степень своей организованности на шаг.

На самом деле гораздо вероятнее, что популяция будет деградиро­вать. Вредных мутаций куда больше, чем полезных, и хотя большинство сильно вредных мутаций будут устранены естественным отбором, оста­нутся слабо вредные, создающие генетический груз в популяции, как об этом уже говорилось в Главе III.

«Соматические воздействия мутаций варьируются от больших до почти неразличимых. Вероятность того, что мутация сохранится или распространится в ходе эволюции, обратно зависит от ее соматического воздействия. Большинство сильно проявляющихся мутаций детальны на ранних стадиях развития особи и потому имеют нулевую вероятность распространения. Слабопроявляющиеся мутации имеют некоторую нену­левую вероятность распространения, и обычно их шансы сохраниться тем лучше, чем меньше их воздействие на структуру организма».⁷

Следовательно, равная вероятность успеха и неудачи для каждого шага эволюции — явно завышенная оценка. Даже если организм и получает полезную мутацию (полезную в смысле повышения уровня организации), она не будет действовать, пока не распространится в популяции через процессы инбридинга и не станет доминирующей. Про­цесс распространения такой мутации по всей популяции, приводящий к повышению уровня ее организации, представляется исключительно слож­ным и маловероятным.

Далее, в случае высших организмов уровень сложности несравнен­но выше того, что мы наблюдали на уровне «простых» белков и молекул ДНК. Каждое, к примеру, позвоночное животное состоит из триллионов живых клеток, каждая из которых выполняет свою собственную функ­цию в организме. Каждая из этих клеток сама по себе является высоко­организованной системой, включающей огромное число белковых моле­кул, каждая из которых занимает свое определенное место. Развитие всей этой сложнейшей системы управляется молекулами ДНК, передаю­щимися потомству.

Чтобы один вид животных изменился и стал более высокоразви­тым, необходимо огромное число мутационных событий. Приведенный выше пример Хаксли предполагал миллион шагов для эволюции лоша­ди. Учитывая, что мутации должны быть слабопроявляющимися, мил­лиона и в самом деле недостаточно.

Из предыдущего очевидно, что миллион последовательных успеш­ных шагов с вероятностью успеха в 1/2 каждый, в сумме имеет чудо­вищно малую вероятность. Численно она оценивается примерно в Ю³⁰⁰⁰⁰⁰.

Такие числа слишком велики, чтобы их можно было себе предста­вить. Вселенная размером в 5 миллиардов световых лет содержит 10⁸⁰ частиц размером с электрон. Если бы они были упакованы без проме­жутков, так, чтобы вся вселенная была битком забита электронами, она вместила бы 10¹³⁰ электронов. Если бы каждый из этих электронов был мутационной системой, претерпевающей нужный миллион мутаций каж­дую миллиардную долю секунды в течение 30 миллиардов лет, то общее

 

число возможных попыток составило бы 10^15Т. При этом нет ни малей­шей возможности успеха, потому что вероятность его при этом была бы равна одному шансу из Ю^299Ш.

Чем выше сложность живого организма, тем меньше, вплоть до бесконечно малых величин, вероятность случайного развития. Подумай­те, к примеру, о десяти миллиардах скоординированных друг с другом клеток коры головного мозга человека!

Креационную модель такие сложности не смущают, потому что они лишь отражают всезнание и всемогущество Творца. Эволюционисты, отвергающие идею сотворения как «невероятную», тем не менее легко принимают на веру естественный отбор с его статистической невероятно­стью. Вера креационистов представляется, таким образом, не менее ра­зумной, чем вера эволюционистов.

СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ

В органическом мире существует множество случаев сходства меж­ду растениями и животными разных видов, и эволюционисты интерпре­тируют их как свидетельство общности происхождения. Креационисты, с другой стороны, рассматривают эти случаи сходства как подтвержде­ние общности творческого замысла. Эволюционист должен считать, что все эти сходные черты развились в результате случайного процесса и естественного отбора. Креационисты объясняют их как структуры, со­зданные Творцом для определенных целей, так, что когда возникали сходные проблемы, применялись сходные конструктивные решения.

Можно было бы пропустить этот пункт, поскольку сходства пред­сказываются обеими моделями, но ведь есть еще и различия!

Например, кошки отчасти похожи с собаками, но у них много и различного. Креационная модель говорит, что подобные структуры в том и другом случаях были сотворены для выполнения сходных задач, а различные структуры предназначены для различных функций.

Эволюционная модель, с другой стороны, сталкивается здесь с про­блемой. Если кошки и собаки при помощи одного и того же механизма эволюционировали от общего предка в одной и той же окружающей среде, то почему они стали различаться? Скорее, следовало бы ожидать непрерывный ряд форм от кошки до собаки, так, чтобы было невозмож­но различить, где кончаются «кошки» и начинаются «собаки».

Др. Томпсон в своих комментариях к юбилейному изданию дарви­новского Происхождения видов пишет об этом так:

в...Но рассматривая таксономическую систему в целом, мы видим ее как упорядоченный набор отдельностей, которые ясно отделены друг от друга разрывами... Общее стремление стирать путем беспочвенных спекуляций границы категорий, данные самой природой — это насле­дие, доставшееся биологии от Происхождения видов. Чтобы установить требуемую теорией непрерывность, применяются исторические аргумен­ты, хотя исторических доказательств нет. Так появляются воздушные

замки гипотез, основанных на гипотезах, где факты и вымыслы переме­шиваются в неразделимый компот».⁸

Как указывает д-р Томпсон, непрерывность видов требуется теорией, но ее существование не доказано ни в настоящем, ни в прошлом. Эволю­ционная модель полагает, что все организмы произошли от единого пред­ка. Поскольку они все жили в непрерывной среде обитания в одном и том же мире и развивались благодаря одному и тому же естественному про­цессу, то эволюционная модель тем самым предсказывать непрерывный континуум, а не набор отдельных видов организмов. Для объяснения разрывов непрерывности вводятся дополнительные вторичные предполо­жения — воздушные замки «гипотез, основанных на гипотезах».

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: