 |
Перевод выполнен Ashly Irwin.
|
|
|
|
Burn, baby, burn. – Гори, детка, гори.
By Poppy Z. Brite.
Перевод выполнен Ashly Irwin.
На обочине, выжидая, стоит девушка, немного постарше Лолиты, но, очевидно, ещё несовершеннолетняя. На ней поношенные шорты из джинсы и заляпанная белая футболка с логотипом John Lennon/Plastic Ono Band. Её длинные тёмные волосы растрёпано свешиваются до середины её спины. Июль 1976-го, и она вполне уверена, что находится где-то в Нью-Джерси.
Когда подъезжает зелёный минивэн, она вытягивает большой палец и видит, как машина останавливается. Задние двери открываются, и чьи-то руки помогают ей взобраться. Дым марихуаны. Молодые мужские лица, на которых редкие волоски, видимо, попытки отрастить бороду и усы, еле прикрывающие их прыщи. King Crimson или какая-то другая тяжёлая арт-рок группа гремит из динамиков, которые, наверное, стоят дороже, чем сама машина.
- Как тебя зовут, детка?
- Лиз.
- И сколько же тебе лет, Лиз?
- Семнадцать, - отвечает она, прибавляя к своему реальному возрасту три года. Парень скептично относится к этому, но Лиз уверена, что ему плевать.
Ей предлагают ликёр, от которого она отказывается, и затяжку, от которой пахнет так хорошо, что Лиз осторожно пробует. Конец косяка загорается красными, как только она затягивается. Он настолько хорош, что не вызывает у неё кашля. Она держит скрученную сигарету перед лицом, рассматривая небольшой яркий огонёк.
- Эй, крошка, прекрати любоваться, - говорит другой. – Если ты, конечно, не хочешь его отработать.
Водитель разворачивается на сидении, резко разворачивая машину.
- Бензин, трава или твоя задница. У нас никто не катается за бесплатно.
Они взрываются мерзким смехом. Лиз в это время чувствует чужую руку на своей ноге и ещё две вокруг своих запястий. Они не сжимают, а просто показывают ей: время пришло, она в ловушке.
|
|
|
Как они думают.
Лиз уже давно не причиняла никому боль. А воспоминания содеянного были невыносимыми. Она училась сосредотачивать свои способности, чтобы использовать силы там, где смерть не причиняет боли, а огонь – лучшая смерть. Но она, Элизабет Энн Шерман из Канзаса, до сих пор девственница, и будь она проклята, если её сейчас изнасилует какая-то кучка накуренных хиппи.
Помимо прочего, она боится, что её родители могут наблюдать за ней с Небес и увидеть всё происходящее.
Поэтому жар внутри неё начинает разгораться где-то чуть ниже груди, как она думает. Жар вырывается из неё тонким и чистым лучом. Он находит выход через её глаза, пальцы, не причиняя ей никакой боли, а принося только одно наслаждение.
Парни, напоминавшие крыс, в ужасе отползают от неё из-за образовавшегося вокруг неё кольца пламени. По минивэну распространяется запах жжёных волос, которые точно не принадлежат Лиз. Используя всю свою силу, она стягивает огонь в одно место, заставляя его исчезнуть. Это заняло добрых четыре года, и теперь она может это контролировать. Она не видит причину их убивать.
- Блять!
- Она, наверное, уронила гребаный косяк. Она, блять, горит.
- Не, чувак, он выходит из её рук! Надо выгнать отсюда эту суку!
Вэн резко останавливается, и Лиз выскакивает из него прежде, чем её вытолкнут. Она вываливается на обочину, еле удерживая равновесие, разворачивается и умудряется поразить их лучом среднего пальца до того, как двери захлопнутся, а машина уедет в недосягаемость.
На расстоянии ста ярдов она видит, что они остановились. Вдруг распахиваются задние двери, и оттуда вылетает горящее одеяло.
Лиз это смешит.
Впервые это случилось, когда ей было одиннадцать. Она всегда ненавидела уродливого рыжего мальчика, который жил по соседству. Его старший брат Стив обычно заставлял его оставить Лиз в покое, но в этот солнечный субботний день Стив был в своей комнате, пытаясь завершить проект по химии, которые был задан на понедельник. Тем временем, Лиз играла со своими коллекционными машинками, когда рыжий появился во дворе. Он не был достаточно умным даже для того, чтобы развлечься самому, и, когда ни одного его мерзкого дружка с ним не было, он издевался над девочкой.
|
|
|
Он наклонился, расположив своё лицо прямо напротив её. Он был покрыт веснушками, злой, с прищуренными глазами.
- Хэй, Лиззи, - издевательски протянул он. – Спорю, что ты думаешь, что хорошо выглядишь с этой тупой причёской.
Мать Лиз заплела тем утром девочке косички, завязав их блестящими фиолетовыми резинками, что сделало её похожей на виноградную конфету.
Мальчишка пнул кусок грязи в её сторону, перевернув тем самым несколько её маленьких машинок.
- Отъебись, - сказала она.
- Эй, не пошла ли-ка ты сама, сучка! Девочкам не положено так говорить, так что я полагаю, ты и не девчонка вовсе!
Он схватил одну косичку и резко потянул её. Она почувствовала, как вся проделанная мамой работа рассыпается, и увидела, как все осыпается в грязь. Внутри неё разгорелась ярость, сильная и непорочная.
Она подняла свои глаза, которые, казалось, сейчас наполнят слёзы, на рыжего, и он ухмыльнулся.
- Оу, посмотрите на маленькую крош-
Языки пламени вырывались из его рта, заменяя слова. Он упал на колени, раздирая своё горло. Лиз видела, как огонь завладел его волосами, как плавились его глаза. Он горел, а она была рада. Пламя полностью его охватило, распространяясь по дворам, кустам и домам. Разум Лиз куда-то исчез. Она не знала, что сама сжигала свой собственный дом, и не знала, как это всё остановить, даже если бы пришла в чувство. Она была никем иным, как проводником для красивого смертоносного огня.
Он разносился по всему району, разрушая её дом, дом рыжего, остальные дома. Тридцать два человека погибли в тот день, включая Стива и родителей Лиз. Пожарные обнаружили Лиз слонявшейся среди почерневших развалин, измазанной в саже, но невредимой. Никто не мог понять, как начался пожар, но всё же подозревали, что это был поджог. Никто и не знал, как Лиз удалось выжить. Так же, как и она сама. Она могла бы превратить старших Богов в жареные кальмары, но Лиз просто не имела понятие, насколько велики были её силы.
|
|
|
Она оказалась в каком-то никчёмном городке под названием Плэйнвилль. Перед ней стоит чашка с холодным кофе - весь её обед, к ней подсаживается чернокожая девушка, начиная заговаривать с ней.
- Вы в порядке, девушка? Хотите один из этих пончиков? За него платить не надо. Это вчерашнее.
Лиз с благодарностью принимает предложение. Они ничего не ела где-то со вчерашнего дня. И она никогда не разговаривала с негром. Их не было в их новейшем пригороде Канзас-Сити, который так тщательно выбрали для места жительства её родители и который она так легко разрушила. Правда, несколько таких ходили в её школу, но расы держались настолько разрозненно, что десегрегации на деле и не было. Также ни одного не было в управлении, до настоящего времени. Лиз нервничала, но после фриков, которых она встретила в последние несколько лет, чёрная девушка, немного старше, чем сама Лиз, не отпугивала.
- Спасибо, - поблагодарила Лиз.
Лиз довольствовалась этим чёрствым пончиком, и за считанные секунды он исчез в её рту. Девушка молча положила ещё один на тарелку Лиз.
- Сбежала?
Это не в первый раз, когда она в одиночку бродила по улицам, и она знала, насколько это было очевидным: четырнадцатилетняя девушка сметает бесплатную еду, как бездомный алкоголик.
- Выброшена, - отвечает Лиз, хотя это было не совсем так.
- Это жестоко.
Лиз просто не знает, что ещё сказать. Она смотрит на свою тарелку, а затем поднимает взгляд, рассматривая приветливое лицо девушки. Прошло много времени с тех пор, как она видела такое.
- Меня зовут Махогани.
- Я Лиз.
Они пожимают друг другу руки. Лиз замечает, что ладонь девушки светло-розовая, а не коричневая, как она ожидала. Её руки сильные, а костяшки немного увеличены.
- Ты выглядишь такой уставшей, - говорит Махогани. – Если тебе нужен ночлег на пару дней, я могу тебе его предоставить.
Правило дороги Лиз Шерман номер один: бери, что тебе нужно: еду, транспорт и прочее, но никому не доверяй.
|
|
|
- Хорошо, - отвечает Лиз. - Я имею в виду, это очень мило с твоей стороны, но есть одно место, где я должна быть.
Они обе знают, что это ложь, но Махогани лишь кивает и замолкает, пока Лиз не встаёт, чтобы выйти. Она говорит лишь тихое:
- Береги себя.
- Ты тоже. Спасибо.
Лиз толкает покрытую жиром дверь забегаловки и видит, что на улице льёт как из ведра. Она терпеть не может запах и само ощущение дождя. Лиз стоит в нерешительности, пока не осознает, что она просто физически не может заставить себя выйти на улицу снова.
- Ты говорила, что я, возможно, могу остаться с тобой на пару дней? - произносит Лиз, разворачиваясь к прилавку.
Махогани улыбается, и Лиз чувствует подъём чего-то давно забытого. В какой-то момент она понимает, что это надежда.
У мужчины из управления были самые добрые и грустные глаза, какие Лиз когда-либо видела. Они присели на крыльцо жилья её приёмной семьи, и он задавал много личных вопросов, включая вопрос, не начались ли у неё уже месячные, которые действительно начались за три недели до сожжения всей её семьи.
Она бы не отвечала на эти вопросы кому-либо другому, но у Лиз было какое-то скрытное чувство симпатии к этому мужчине, что-то такое, что она не могла разобрать, но и игнорировать тоже не могла.
- И как же у тебя дела с твоей приёмной семьёй? – спросил он.
Лиз лишь же пожала плечами.
- Одни были странными. Они хотели, чтобы я вела себя как пятилетний ребёнок. Когда появились дети помладше, они меня выгнали. А потом меня отправили сюда, к Флетчерсам. Они были довольно хорошими сначала, но... Что ж, вы знаете, что произошло. Я думаю, из-за этого вы здесь.
- Несчастный случай.
Лиз уставилась на пол.
- Ага.
- Но это был не совсем несчастный случай, так ведь, Лиз?
Она вскочила с порога, сотрясаясь от злости.
- Я ничего не поджигала! Это не я! Я знаю, что все думают на меня из-за того, что я ругалась с Донни прямо перед этим, но я думала, что, может быть, вы будете другим...
- Я и не думаю, что ты устроила поджог.
Она замолкла.
- Правда?
- Не с помощью зажигалки или спичек. Не так, как остальные могут что-то поджечь. И я не думаю, что ты бы сделала это намеренно. В конце концов, никто не пострадал. Просто было немного дыма и воды, чтобы затушить. Но пламя исходило от тебя, не так ли, Лиз?
Она посмотрела на него. Он не был каким-то злым или напуганным, наоборот, он был уверенным.
- Откуда вы знаете? – прошептала Лиз.
Вместо ответа мужчина вытащил из кармана доллар. Он держал его на расстоянии между ними, и Лиз заметила блеск в его глазах.
Купюра начала гореть.
Они наблюдали за маленькими огнями, прыгавшими по бумаге, пока мужчина не отпустил доллар, позволив ему упасть на землю, и не затоптал огонь ногой.
|
|
|
- Я тоже могу это сделать, - просто сказал он.
Сотни вопросов окружили ее голову: «Что? Как? Почему?»
Увидев борьбу внутри девушки, мужчина поднял руки, призывая ее успокоится.
- Мне многое нужно тебе рассказать, Лиз. Но сначала у меня есть к тебе предложение. То, чем ты обладаешь, многие называют диким и не хотят воспринимать. И, вместо того, чтобы переходить из одной приемной семьи в другую, не хотела бы ты поселиться в месте, который можешь считать настоящим домом, где ты сможешь общаться с людьми, имеющими подобные твоему таланты? Хочешь ли ты подробнее изучить свою сущность и находиться в гармонии с самой собой?
Лиз не обязательно было давать положительный ответ. Мужчина увидел его на ее лице.
- Место, о котором я говорю, называется Бюро Паранормальных Явлений.
Тем временем рабочая смена Махогани закончилась, как и дождь за окном. Разыгравшееся солнце начало сушить лужи на тротуарах. Махогани сказала, что ее дом находится в нескольких кварталах отсюда. Они обе шли, не говоря не слова, так как весь день провели, общаясь друг с другом, пока Махогани обслуживала клиентов в кафе, и порядком подустали.
Попадавшиеся по пути дома, выкрашенные в пастельные тона, выглядели бедно, но ухожено. Улицы были чистыми, нигде не было видно мусора. Только время от времени виднелись пугающие каракули, называющиеся граффити. Но это не смущало девушку.
- Осталось еще два квартала,- сообщила Махогани. - Но есть одна вещь, о которой ты должна знать до того, как мы окажемся у меня дома.
Лиз подняла настороженный взгляд, ее единственная надежда была близка к тому, чтобы обрушиться. Это тот момент, где Махогани объявляет о чем-нибудь ужасном, типа наркотиков, и Лиз приходится уйти от человека, одного и немногих, кто был добр к ней на протяжение недель.
- Что?
- Что ж, ты не будешь единственной, кого я приютила. Мы с мамой находим людей, нуждающихся в помощи. Таких же ребят, как и ты, кому нужен дом. У нас дома уже живет девушка, родные которой выгнали ее из-за того, что она беременна, и два парня, любящих друг друга… Ну, ты понимаешь?
- Оу, все в порядке,- ответила Лиз, готовая лить слезы от облегчения. Конечно, если не брать в счет тот факт, что она никогда не плачет.
Когда они добрались до места назначения, их встретил старый двухэтажный дом с ярко-красной отделкой и остроконечной крышей, покрытой разноцветной черепицей. Увидев постройку, Лиз почувствовала себя как дома.
За дверью их встретили аппетитные ароматы базилика, чеснока и свежего хлеба, из-за которых у девушек потекли слюнки.
- Мама!- позвала Махогани. – Посмотри, кто тут со мной!
Женщина, стоявшая около печи, перемешивала соус к спагетти. Когда она повернулась к девушкам лицом, Лиз заметила, что женщина была слишком стара, чтобы быть матерью Махогани. Она больше походила на ее бабушку.
- Мама, это моя подруга Лиз. Лиз, познакомься, это моя мама Зора.
- Добро пожаловать, милая. Мы очень рады видеть тебя у нас в гостях. Ты голодна?
- Да, очень,- было ответом Лиз.
Зора рассмеялась, и Лиз заметила, что измученная заботами женщина выглядела очень красивой.
- Хорошо. Махогани, поищи Давида и Патрика, пора ужинать. Самочувствие Кэролайн оставляет желать лучшего, поэтому я отнесу ей еду чуть позже. А ты, Лиз, не могла бы составить мне компанию?
Махогани покинула кухню. Все еще размешивая соус, Зора пристально посмотрела на Лиз.
- В этом доме, как таковых, правил нет. Но есть парочка вещей, о которых ты должна знать. Первое: ты не должна судить кого-то, потому что таким правом обладает только сам Бог. Да и то, я очень сомневаюсь, что он этим занимается. Второе: здесь ты в безопасности и можешь оставаться на такой срок, на какой пожелаешь. Но если у тебя есть проблемы или ты попала в беду, то я обязательно должна знать об этом.
- У меня нет проблем, - сказала Лиз. - Я сама по себе и очень уставшая.
Технически это было правдой. Но только технически.
- Хорошо. Ты не хочешь врать мне, я не хочу врать тебе,- Зора повернулась к печи. – Не могла бы ты подать мне те тарелки? Пять штук, пожалуйста.
Они ели за деревянным столом золотисто-коричневого цвета патины, со старомодными салфетками, которые напомнили ей о похожем наборе ее мамы. Эти воспоминания застряли болезненным комком в ее горле, но разговор двух любящих друг друга мальчиков Давида и Патрика отвлекли ее от раздумий. Им обоим было примерно по 15 лет, оба с длинными волосами и, не смотря на то, что они выглядели хрупкими и беззащитными, они были достаточно привлекательными. Лиз интересовало, как парни вообще выживают в реальном мире. Она предположила, что благодаря их остроумию: Давид и Патрик такие же общительные и чарующие, как сиамские коты. Они дразнят Махогани со всей любовью, и она отвечает им тем же.
После ужина и мытья посуды все пятеро сели в гостиной и разговаривали в течение нескольких часов. В какой-то момент Кэролайн спустилась вниз поприветствовать их. Живот на ее сроке беременности выглядел невозможно большим на ее маленьком, хрупком теле, но она преподносила себя со всем возможным достоинством. Никто не задавал Лиз посторонних вопросов, ничего о том, откуда она и почему здесь.
Все было просто замечательно до тех пор, пока не настало время ложиться спать. Она делила комнату с Махогани, в которой стояли две односпальные кровати по обе стороны комнаты и очень старый столик. Простыня была очень удобной и прохладной, по крайней мере, это было лучше, чем спать на автобусных станциях и за витринами магазинов. Девочки немного поболтали ни о чем, просто сонный непонятный разговор, как конец пижамной вечеринки. Потемнело, и Лиз задремала.
Ее мать охвачена пламенем. Ее лицо до ужаса неузнаваемо, закрытые глаза горят в огне, а волос почти не осталось. Рот широко открыт в немом крике. А ее обуглившиеся до костей руки тянулись к Лиз.
- Мамочка! – закричала Лиз. Она рванулась к горящей женщине, пытаясь потушить огонь своим собственным телом, но было слишком поздно. Пламя не навредило Лиз, но обуглившиеся кусочки ее матери в ее объятиях ломались и падали на землю.
Она проснулась от громкого, не принадлежащего ей крика.
Кровать находилась в огне. Сквозь пелену дыма и пламени Лиз видела Махогани, пытающуюся добраться до нее и кричащую ее имя. Все в комнате разрушено, а матрасы их кроватей начали тлеть, но Лиз не чувствовала ничего. Она выбралась из кровати и устремилась к Махогани, которая с силой обняла ее.
- Все в порядке? – спросила Махогани, и сердце Лиз сжалось от того, что она должна была задать этот вопрос первой.
- Я в порядке! Помоги мне вытащить все отсюда! – Лиз начала дико метаться по комнате, пытаясь собрать одежду и все, что находилось на поверхности и могло быть поглощено огнем.
- Мы не можем, Лиз! Смотри... – пламя было уже на полпути к стене, обнажая электрические провода и балки. Синие искры летали по комнате, так как огонь распространялся по всей электрической системе. Девушки выбежали из комнаты, спускаясь вниз и стуча во все двери.
Каждый выбрался из дома живым. И это было ее единственным утешением, единственной причиной, по которой она не бросилась под подъезжавшую к месту происшествия пожарную машину. Дом и все находящееся в нем было полностью разрушено.
Когда пожарный закончил тушить дом, оставляя лишь груду черного и вонючего щебня, на месте которого когда-то стоял дом, Зора и двое парней подошли к Лиз. Руки Зоры лежали на худых плечах Давида и Патрика; все три лица были мокрыми от слез. Лиз видела Махогани, успокаивающую Кэролайн на другой стороне улицы.
- Офицер предложил нам место, где мы можем остаться на оставшуюся часть ночи, - сообщила Зора Лиз. – Я не знаю, что мы будем делать дальше, но мы что-нибудь придумаем.
Лиз с трудом посмотрела в глаза женщине.
- Все в порядке, Зора. Вы, ребята, достаточно натерпелись. Я думаю, мне просто нужно уйти.
- Посреди ночи? Почему, Лиз? Я не могу отпустить...
- Я знаю того, кто сможет меня забрать, - перебила женщину Лиз.
Она сидит на бордюре и наблюдает за тем, как семья отъезжает в паре полицейских машин. До того, как уехать, Махогани обняла Лиз и дала ей адрес, попросив ее писать и давать им знать, что все в порядке. Лиз знала, что никогда не сделает этого. Она не должна присутствовать в жизни этих людей, они не заслуживают такого отношения к себе.
Когда последняя полицейская машина скрылась за поворотом, улица погрузилась в темноту и тишину. Лиз нашла платный телефонный аппарат и набрала номер Бюро Паранормальных Явлений. После двух гудков трубку взял доктор, голос которого был ей знаком.
- Я согласна. Пожалуйста, заберите меня, - попросила Лиз и начала плакать. Она не плакала с 11 лет. Слезы обжигали хлеще огня. И когда длинная черная машина приехала за ней, когда они оказались на извилистой дороге близ Бюро, она знала, что в этот раз она находится там, где должна была быть долгое время назад. Она чувствовала, что находится дома.
Конец.
|
|
|
