Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Олаф рассказывает о загробной жизни 4 глава




— Джек! Джек! Зови Барда! Случилось ужасное! — Колин остановился перевести дух.

— Бард уже идет, — успокоил его Джек.

— Славный старина Бард! — сын кузнеца вздохнул с облегчением — Отец говорит, уж Бард-то сообразит, что делать. Уж он-то побросает этих пиратов обратно в море, рыбам на корм…

— Пираты? Уже?! — вскричал Джек.

Колин утер нос рукавом — и той же самой рукой приобнял Джека за плечи.

— Как, ты всё знаешь? Ах, ну да, конечно. Ты же ученик барда…

Появление пиратов Колина, похоже, ничуть не тревожило. А еще Джек отметил его неожиданное дружелюбие — и даже немного растрогался. Джек теперь — не какой-то там деревенский сопляк, которого можно безнаказанно задирать и изводить. Он — ученик барда, а скоро и сам станет могущественным бардом; такому не угодишь — и по одному его слову, чего доброго, рассудка лишишься или покроешься чирьями с головы до пят.

— Вообще-то они еще не пришли, — сообщил сын кузнеца, убирая руку и вновь утирая нос Джек словно ненароком отодвинулся от него подальше. — Отец говорит, грядет страшная битва. Вот повезло так повезло, верно? Годами киснешь тут без толку, скучища смертная, а тут мы все ка-ак пойдем на войну, под стать древним героям! Может, король даже посвятит нас в рыцари…

Джек знал, что где-то далеко на севере и впрямь правит король. Правда, его никто и никогда не видел. По слухам, какой-то король правил и на юге. Который из них явится и посвятит их в рыцари, оставалось только гадать, но Джека такая перспектива завораживала ничуть не меньше Колина.

Мальчики побежали к деревне. Все ее обитатели уже высыпали на улицу и собрались перед домом вождя. Мужчины пришли с дубинками и мотыгами. Кое у кого были даже луки — те, что для охоты на оленей; и у всех без исключения — ножи. Даже отец явился с серпом. Джайлз со свистом рассекал им воздух: полюбуйтесь, дескать, что за грозное оружие! Люси восторженно ахала.

Внезапно Джек похолодел. Этому серпу не безобидные колосья предстоит срезать. Серп станет рубить руки и ноги. Перед глазами у Джека всё поплыло — в точности как в те дни, когда кололи свиней. Воздух звенел от криков. Ржали лошади. Каркали вороны, слетаясь к полю битвы.

— Джек, с тобой всё в порядке? — послышался взволнованный голос матери.

Мальчик вскинул голову: все глядели на него. А сам он стоял на коленях — и как он только там оказался?! — простирая вперед руки, словно пытаясь отогнать зловещее видение. Джек с трудом поднялся:

— Я высматривал пиратов. Это такой бардовский фокус…

И не без удовольствия отметил, как все разом заулыбались.

— А они скоро придут? — верещала Люси, хлопая в ладоши. — Ой, как посмотреть хочется — ну хоть одним глазиком!

— Так ты укажи нам направление, парень, — попросил вождь, обращаясь к мальчику так почтительно, как даже с отцом его вовеки не разговаривал. Джек чуть со стыда не сгорел. Он понятия не имел, где именно находятся пираты. По правде говоря, он просто ляпнул первое, что в голову пришло…

— Надо продумать план битвы, — заявил вождь. — Они на старой римской дороге или на болотах?

Джек попытался мысленно уловить, в какой стороне находятся пираты — но у него, естественно, ничего не вышло. Ну что ж, на правильный ответ у него один шанс из двух. Если угадает — он герой. Если же ошибется — то селяне, чего доброго, вернувшись, обнаружат в деревне волкоголовых недругов.

— А откуда вы вообще про них прослышали? — спросил Джек, оттягивая время.

— Да вот Джон Стрельник пошел поискать подходящую древесину для стрел, — принялся объяснять вождь. — Уже сумерки сгустились, глядь — а по морю плывет корабль. Длинный такой, и весел — не сосчитать. Несется по волнам, обгоняя ветер, вроде как птица летит к гнезду, и путь держит ровнехонько в нашу сторону. Я-то сам пиратского корабля в жизни не видел, но мне рассказывали, какие они с виду.

— Да уж, это вам не рыбацкое суденышко, — заверил Джон Стрельник, один из тех немногих, кто пришел с луком.

— Ну так где ж они? — не отставал вождь.

— Джек понял: хочешь не хочешь, а придется сознаваться в собственном невежестве. Уж слишком дорого обойдется его ошибка. Мальчуган открыл рот и…

— Я же не велел тебе творить магию без моего разрешения, — раздался голос Барда. Джек стремительно обернулся. И прямо-таки обмяк от признательности и облегчения: старик вовсе не собирался разоблачать дурня. — Враг на римской дороге, о вождь. Однако сражаться с ним вам не след. Оружие должно пустить в ход лишь при крайней нужде. Созывайте родных и близких, собирайте всё добро, какое только сможете унести, и прячьтесь в лесной чаще.

— Терпеть не могу прятаться, — буркнул вождь.

— Дык и я тоже! — завопил кузнец.

— И мы! И мы! — откликнулось сразу несколько голосов.

— Мы, саксы, не удираем, поджав хвост, точно побитые псы, — заявил вождь. — Мы — гордые хозяева побережья!

— Так было когда-то, — возразил Бард. — Причем ключевое слово здесь: «когда-то». Вы давно позабыли воинское искусство. Ваши мечи заржавели, копья пришли в негодность. Вы отъелись и разжирели среди своих овец.

— Не будь ты нашим бардом, я бы приказал вырвать тебе язык за речи столь дерзкие! — вскричал вождь.

— Но я — ваш бард, — спокойно проговорил старик. — Враги, с которыми ты рвешься сразиться, не таковы, как ты или я. Это берсерки. — Над толпой прокатился взволнованный ропот. По всей видимости, о берсерках здесь слышали не впервой. Бард протянул вождю ларчик, Джекову находку. Вождь передал вещицу дальше; ларчик переходил из рук в руки и каждый принюхивался к его содержимому. Запах никого не воодушевил.

— А у них… правда… волчьи головы? — спросил вождь. Джек видел: тот пытается держаться молодцом, однако решимости у него явно поубавилось.

— Кто знает? — Бард пожал плечами, и Джек понял; неизвестность еще хуже, нежели твердая уверенность в том, что твой враг — наполовину зверь. — Как я себе представляю, берсерки не боятся ни огня, ни стали. Они живут только ради того, чтобы пасть в битве. Любая другая смерть для них постыдна, так что они продолжают сражаться, невзирая на страшные раны. Говорят, можно отрезать берсерку голову — и голова всё равно будет пытаться впиться зубами тебе в лодыжку. Не знаю, правда ли это, но так вы хотя бы будете представлять, на что они похожи.

— Да уж, — пробормотал вождь, бледный как полотно. — Да уж…

— Отступить от такого врага — не позор, — настаивал Бард. — Твой долг — защитить женщин и детей. Мудрый правитель использует военную стратегию, а мужланы из соседней деревни пускай себе геройствуют на пустом месте, им же хуже будет.

— Тамошние-то и впрямь мужланы мужланами, это верно! — фыркнул вождь.

— Их предводитель, небось, уже повел этих идиотов в битву! — предположил Бард.

— Ну а я дураком не буду, не на того напали! — заявил вождь. — Вот ты, Кузнец! Проследи, чтобы женщины забрали из домов всё ценное. Мы погоним овец в холмы.

— Надо бы поторопиться, — заметил Бард.

— Точно! Эй вы там, пошевеливайтесь! Мы этим пиратам покажем! Нас-то они врасплох не захватят!

Бард знаком велел Джеку держаться рядом.

— Наша работа начнется, когда они закончат, — проговорил старик вполголоса. Так что Джек стоял себе смирно и наблюдал за происходящим. Женщины выкатывали на тачках мебель и прятали ее в изгородях, размежевывающих поля. Девчонки побежали к берегу зарывать посуду и утварь. Мальчишки запихивали в корзины кудахтающих кур. Зерно ссыпали в переносные сумы, овощи и плоды увязывали в тюки. Кузнец гоголем расхаживал по деревне, выкрикивая распоряжения, хотя со стороны казалось, что женщины и дети неплохо справляются и сами.

В разгар всей этой суматохи Джек углядел одинокую фигуру: по дороге брел человек. Вот он одолел подъем — и чуть не упал. Но удержался-таки на ногах, опершись на посох, и заковылял дальше.

— Смотри, господин, — прошептал Джек, указывая на дорогу.

— Ох, звезды мои, это же монах, — охнул Бард. Он пробился сквозь толпу поселян; Джек поспешал следом. Никто, кроме них, чужака не заметил.

Подойдя поближе, Джек увидел, что одежды монаха вовсе не черные, как показалось ему сначала, а просто запачканы в копоти и саже. Потянуло зловонным дымком. Монах опять споткнулся, но на сей раз уже не встал.

Бард бросился к упавшему.

— Всё в порядке. Ты среди друзей, — мягко проговорил он.

— Погибли, все погибли, — простонал монах. — Никого не осталось. Мертвое пепелище…

— Джек, зови на помощь. Этот человек сам идти не в силах.

Вскоре монах уже лежал на наспех сооруженном ложе из сена, мать Джека, пытаясь снять боль, поила беднягу соком салата-латука, а кузнечиха умащала его ожоги гусиным жиром Джеков отец и вождь опустились рядом с раненым на колени.

— Сдается мне, это брат Айден со Святого острова, — прошептал вождь.

— Да! Да! — вскричал монах. — Так меня звали когда-то. — Он заметался, замолотил ногами, опрокинув ненароком горшочек с гусиным жиром — Бегите, спасайтесь, вы все! Судный День настал.

— Да мы как раз этим и занимались, когда появился ты, — сказал Бард, устроившийся на камне неподалеку.

— А что со Святым островом? — спросил вождь.

— Его больше нет, — простонал брат Айден.

— Куда же он подевался? — не понял отец. Глаза его недоуменно расширились.

— Всё погибло. Всё сгорело дотла.

— Но… как можно? — Отец вскочил на ноги, пошатнулся. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. — На Святой остров не нападают! Это — единственное безопасное место на всём белом свете. Сам Господь его защищает. Господь не допустит подобного святотатства!

— Тихо, Джайлз. У нашего гостя сил не достанет тебя перекричать, — упрекнул его Бард.

Мало-помалу выяснились страшные подробности. Стоял чудесный погожий день, монахи вышли в поле на косьбу. Монахини сбивали масло, шили новый алтарный покров. Слуги таскали бревна для постройки нового хлева.

Ближе к полудню вдали показались корабли. Четыре, а может и пять… Корабли полным ходом шли к берегу. «Гости, — сказал кто-то. — Какой приятный сюрприз!»

Брат Айден побежал известить повара. Надо же накормить нежданных гостей! Но вот корабли достигли отмели — и на берег, размахивая секирами и изрыгая проклятия, хлынули люди.

— Первых, кто попался им на пути, они изрубили в фарш, — рыдал брат Айден.

Безжалостные воины привязывали монахам камни на шеи и бросали их в море. Они убивали на своем пути всех и вся: мужчин, женщин, слуг, коров и овец. А потом они разрушили дома. Сорвали шелковые гобелены и втоптали их в грязь. Разбили витражное окно…

— О нет, только не окно! — простонал отец.

— Увы, и это еще не всё, — продолжал брат Айден. — Чужаки перевернули алтарь и помочились на священные книги. Они, словно смерч, пронеслись через библиотеку, раздирая в клочки драгоценные рукописи, что монахи переписывали по пятьдесят лет.

— Там-то я и был, — рассказывал брат Айден. — Я спрятался на чердаке под самой крышей. Разбойники изорвали рукописи — и подожгли их. Выйти я не смел Я забился под кровлю и затаился: повалил густой дым, от жара у меня затлела одежда. Когда я понял, что больше не выдержу, я спрыгнул прямо в пламя и побежал.

К тому времени полыхал уже весь остров: мужской монастырь и обитель монахинь, амбар, хлева и поля. Брат Айден, прихрамывая, прошелся туда-сюда, ища уцелевших, но никого не нашел. Корабли викингов уже уплыли, доверху нагруженные сокровищами и забитым скотом. Не осталось ничего: одни только дымящиеся руины и трупы.

— О ужас, ужас! — ломая руки, восклицал отец. Мать расплакалась. Кузнечиха побежала к соседям, что всё еще занимались сборами, и поделилась черными вестями. Горестные вопли и бурные рыдания, словно лесной пожар, волной прокатились по деревне. Джек тоже не смог сдержать слез. Он в жизни не видел Святого острова — мало кому из селян довелось там побывать, — но отрадно было знать, что остров есть: словно приветный огонек на краю жестокого и ненадежного мира.

Внезапно в памяти Джека всплыли слова Барда: «В этом мире счастье само по себе, без горя, невозможно. Золотой чертог был слишком прекрасен, и, как всё яркое и светлое, навлек на себя погибель».

— Это как с чертогом Хродгара, — проговорил он вслух.

— Неплохо, — шепнул Бард, и Джек заметил, что только он один и не плачет. — Порою я просто поражаюсь, какой ты понятливый…

— Мне следовало быть там, — причитал отец. — Ах, кабы я стал монахом и принял мученическую смерть, как и подобает истинному христианину! О ужас!

— Джайлз, дурень ты непрошибаемый. Будь ты монахом, тебе никогда не досталась бы в жены эта достойная женщина, и этих замечательных детишек у тебя тоже не родилось бы. Ну и валялся бы ты там среди золы и пепла, и что с того? — Бард выпрямился и воздел руки к небу. Издалека донеслось хриплое карканье. Прилетел ворон, описал круг над головами и опустился на ветку.

— Небось, мертвечины наелся, — буркнул отец.

— Пора уходить, — напомнил Бард вождю.

Вождь встряхнулся, взял себя в руки.

— Конечно, — произнес он отрешенно.

— Я велю мальчикам соорудить носилки: надо взять с собой брата Айдена.

Очень скоро вереница поселян, многие из которых всё еще плакали, потянулась на запад, к лесу. Наконец клекот, кудахтанье, шипение и блеяние затихли вдали. Над полями воцарилось мертвенное безмолвие.

У Джека заныло в груди. Всякий раз при мысли о Святом острове на глаза его наворачивались слезы. Это было волшебное место, где ели жареную ягнятину, приправленную розмарином, и рябиновый пудинг, и заварной крем — самый-самый вкусный, с мускатным орехом и сливками. А кроткие монахи молились над недужными под витражным окном, что переливалось на солнце всеми цветами радуги…

— А недурно женщины поработали, — одобрительно заметил Бард, вторгаясь в Джековы мысли. — Еще бы, ведь это я их натаскал! Не один месяц упражнялись.

— Так ты обо всём знал заранее? — удивился Джек.

— Не то чтобы обо всём. Я знал, что, как только зимние бури улягутся, жди той или иной напасти. Кстати, я и в другие деревни сообщил, что нужно делать. От души надеюсь, что тамошние прислушались.

— А что теперь? — спросил Джек, стараясь говорить погромче: тишина действовала угнетающе.

— А теперь мы состряпаем самый что ни на есть непроглядный, густой, сырой туман, подобного которому ты в жизни не видывал.

 

Глава 8

Охранная руна

 

Они сидели у дверей древней римской виллы и призывали жизненную силу. Подземные реки ускоряли свой бег. Воздушные реки взбурливались пеной. Никогда в жизни Джек не чувствовал их так остро. При виде подобного чуда, подобной красоты по щекам его струились слезы — а в следующий миг испарялись, превращаясь в клубящийся туман…

С небес посыпалась стая воронов — словно сбитые стрелами, птицы неуклюже плюхались на крышу и намертво вцеплялись когтями в кровлю, безмолвно разевая и закрывая клювы. Бедняги были настолько ошарашены, что даже каркнуть не могли.

Море катилось далеко внизу — смутной белой лентой в тумане; оно померцало немного и тут же погасло. Промозглая сырость просачивалась Джеку под рубашку — но то была здоровая сырость. Мальчика разбирал смех. Наконец он не выдержал и расхохотался в голос вороны откликнулись приглушенным ропотом — Пора бы нам передохнуть, — сказал Бард. Джек очнулся — и увидел, что свет дня померк. Солнце село! Целый день прошел, будто и не бывало! Мальчик встал, чувствуя себя таким измученным и разбитым, словно сражался с сотней черномордых овец. Руки и ноги ныли, в висках стучало, даже кожа, и та саднила.

Бард ссутулился, плечи его поникли — и Джек вдруг понял, что и старик едва не падает с ног от усталости.

— Я затоплю очаг, господин, — вызвался мальчик. — И поесть сготовлю — Он нашел кремень и кресало — сил на то, чтобы призывать огонь, у него не осталось, — и вскорости над дровами уже заметалось яркое пламя, а над ним аппетитно забулькал котел с овсянкой. Он подвел Барда к очагу и вложил старику в ладони дымящуюся чашу с сидром Даже умирая от голода, Джек в первую очередь заботился о том, чтобы восстановить силы своего наставника.

— Ох-ох-ох, да благословят тебя Фрейр и Фрейя, — со вздохом проговорил старше Он отпил сидра и позволил Джеку покормить себя овсянкой с ложечки. — Такие вещи здорово изматывают..

— Хватит тумана — или сотворим еще? — полюбопытствовал Джек.

— На сегодня я выдохся. Очень надеюсь, нас защитит темнота — Старик побрел наружу, в уборную. Джек, неся факел, вышел следом — так, на всякий случай, а не то Бард, чего доброго, с утеса свалится. Тьма стояла кромешная — точно на дне свинцового рудника.

Вернувшись в дом, Бард рухнул на кровать и тут же заснул как убитый. Джек накрыл огонь валежником и сдвинул котел в сторону: остатки овсянки сгодятся на завтрак. Из деревни еды больше не принесут…

А где, интересно, расположились на ночлег селяне? — гадал Джек, глядя, как среди нарисованных ветвей оживают нарисованные птицы. Неужто заснули под открытым небом, в сырости и холоде? Люси это не понравится. Этот ребенок вечно требует мягкую, теплую постельку. «Я — похищенная принцесса, — твердила она — А похищенным принцессам без постельки никак нельзя». Дома Люсины жалобы всех только умиляли — ну конечно, она ведь такая маленькая, такая хорошенькая! А вот в лесу отец с матерью, пожалуй, взглянут на ее нытье несколько по-другому.

И под легкое царапанье вороновых лапок о кровлю Джек уснул.

 

* * *

 

— Просыпайся! — позвал Бард. Джек рывком сел на постели. В дверь струился солнечный свет, и в первое мгновение мальчик было обрадовался. Но тут же вспомнил, что именно сейчас им позарез нужна плохая погода.

— Согреть овсянку, господин?

— Нет времени. Поедим холодную…

Джек с трудом выколупывал из горшка клейкую, вязкую, комковатую массу с «дымком» — а ведь не так уж и плоха, решил он про себя. По крайней мере, заполняет зияющую пустоту в желудке. Затем Джек размочил в сидре кусок сухаря.

— А ну, пошевеливайся! — прикрикнул Бард. — Берсерки, небось, над завтраком рассиживаться не станут.

«И ничего я не рассиживаюсь, — обиженно подумал Джек. — Просто я устал, и проголодался, а тут еще вкалываешь не покладая рук, пока жители деревни прохлаждаются себе в лесочке». Впрочем, мальчик знал, что несправедлив к односельчанам. Те, небось, растерянно жмутся друг к дружке, точно перепуганные овцы. Он однажды видел такое, когда стадо потеряло вожака вдали от дома.

Вздохнув, мальчуган устроился на земле рядом с Бардом и принялся призывать жизненную силу. На сей раз всё пошло куда легче. Земля и воздух тут же откликнулись — словно только того и ждали. Туман накатил так стремительно, что впору было испугаться. «А что если мы потом не сумеем его разогнать? — подумал про себя Джек. — Что если солнце никогда больше не засияет, а земля до скончания времен останется покрыта вековечным мраком?»

— Что не так? — тут же встрепенулся Бард.

Джек открыл глаза Налетевший с моря ветер рвал белесое марево в клочья. Тут и там в просветах синело яркое небо.

— Ты о чём задумался? — не отставал старик.

— Ну… ну, просто туман был такой густой, — запинаясь, пробормотал Джек. — Я испугался, что он, чего доброго, никогда больше не расступится.

— Мальчик, послушай меня! Жизненная сила пребывает в вечном движении, непрестанно меняя свой облик. Неизменна одна только смерть.

— Но если бы жизненная сила не двигалась… — Джек почувствовал, как откуда-то — непонятно откуда! — на него наползает темный ужас, — …тогда навеки воцарилась бы тьма. Вот отец рассказывал: когда грешников исторгают во внешнюю тьму, именно так оно и бывает.

— Молот и наковальня Тора, сохраните меня от Джайлзова бреда! — Бард воздел руки, словно приглашая бога-громовержца в свидетели этакой несусветной глупости. Вороны на крыше — как долго они, собственно, там просидели? — громко закаркали. Словно захохотали насмешливо.

— Но может быть… вряд ли, конечно, но вдруг… — размышлял про себя Бард.

— Что? — встрепенулся Джек.

— Тише, не ори Очень может статься, что она работает против нас Например, шлет свои помыслы за море. Впрочем, за далью вод ее воля заметно слабеет. Я не почуял ее колдовства, потому что чары эти были слишком слабы. На таком расстоянии ей подвластен разве что слабый разум.

— Э-эй, — напомнил о себе Джек.

— Но я ей покажу! Я воздвигну такой заслон, что она все свои гнилые клыки пообломает, ежели еще раз сунется. Вот! — Бард пошарил под рубашкой, извлек на свет подвеску на цепочке и надел украшение Джеку на шею.

Никогда прежде мальчик этой подвески не видел, и это при том, что он прожил бок о бок со стариком уже более года. Он поднес цепочку к глазам, и губы его сложились в изумленное «о». На гладкой и тяжелой золотой пластине красовался странный рисунок — ни дать ни взять солнечные лучи, пробившиеся из-за туч, вот только каждый лучик разветвлялся во все стороны, словно расцветающее деревце. А в следующий миг на глазах у Джека подвеска исчезла. Мальчик задохнулся от изумления. Настоящая магия! Ведь он по-прежнему ощущал на шее тяжесть золотого украшения.

— Это охранная руна, — пояснил Бард. — Я носил ее в Долине Безумия в Ирландии. Она помогла мне сохранить рассудок, когда все прочие его лишались. Оставь ее себе.

— Но господин… — У Джека на глаза вновь навернулись слезы. Никто и никогда не считал его достойным столь ценного дара Римская монета, отцовская находка, и то с самого начала предназначалась Люси. — А что если Фрит нападет на тебя?

— Не смей произносить ее имени! Стоит ее позвать — и она уже тут как тут, стрелой примчится! Обо мне не тревожься! — недовольно буркнул старик — Я за свою жизнь содрал шкуру не с одного чудовища. А теперь пойдем-ка состряпаем еще немножко туману.

Джек понятия не имел, что тому причиной — руна или просто-напросто радость при мысли о том, что его любят и о нём заботятся, но только внезапно он ощутил небывалый прилив сил. А еще — невыразимое счастье. Он призвал воды из недр земных. Он совлек с небес облака. Он почувствовал, как волглый туман, словно целуя, тычется ему в лицо, и как набухает от влаги его одежда. Волосы липли к голове, с подбородка капало, вода затекала в башмаки. Но он был весел и беспечен — что лягушка в пронизанной солнцем лужице.

Издалека послышался глухой кашель. Джек резко открыл глаза — и ничего не увидел. Мир разом погрузился в непроглядную тьму. На миг Джека охватила паника, но тут кашель раздался снова. Да это же Бард!

Пока Джек, позабыв обо всём на свете, творил свою магию, настала ночь — самая что ни на есть обыкновенная, темная и безвредная ночь. Призванный им туман оказался таким густым, что сквозь него не просачивался ни один звездный лучик. Джек на ощупь отыскал дверь дома. Кашель доносился оттуда.

В очаге тускло отсвечивал один-единственный уголек.

— Господин? С тобой всё в порядке? — позвал Джек шепотом Отчего-то заговорить в полный голос он не дерзнул.

— Я уже лег, — отозвался Бард.

Мальчик на ощупь добрался до низкой кровати. Коснулся лица Барда и, к вящему своему ужасу, почувствовал, что старик горит в лихорадке.

— Я разведу огонь, господин, и сготовлю тебе целебное питье.

— Славный ты мальчик, — едва слышно пробормотал Бард.

Не теряя ни минуты, Джек раздул угли, и вскоре в очаге уже заплясало пламя. Он согрел воды и добавил туда ивовой коры. А еще — кориандра, чтобы не так горчило. Рецепт этого снадобья он перенял от матери. Отцу не нравилось, когда мать учила Джека таким вещам Это всё бабьи хитрости, ворчал он, настоящим мужчинам они ни к чему, а добрым христианам, пожалуй что, и во вред. Мать же только улыбалась в ответ и продолжала наставлять сына.

— Фу! — Бард пригубил питье.

— Мама уверяет, что это снадобье как рукой снимает жар.

— Не сомневаюсь, что так. Но это вовсе не означает, что оно вкусное. — Старик осушил чашу. И тут же согнулся в приступе долгого, хриплого кашля. Джек не на шутку перепугался.

— Возьми обратно подвеску, господин, — закричал мальчик. — Ты нуждаешься в защите больше меня.

— Не могу, — с трудом выговорил Бард. — Раз отдав талисман, вернуть его уже невозможно. Как бы то ни было, я всё равно предназначал руну тебе. — Бард откинулся на подушку, и Джек укрыл его овчиной.

Мальчик пошарил в кладовке, что в глубине дома Стоит залить водой бобы, пусть отмокают. А утром надо бы пойти на берег ракушек пособирать. Как долго сумеют они продержаться на своих запасах, ведь на приношения из деревни больше рассчитывать нечего? И как бы узнать, когда волкоголовые люди уйдут?

Джек побросал в котел сушеный горох, лук, репу и оставил варево томиться на медленном огне Еще добавил кус копченой грудинки, лишь самую малость позеленевшей от времени. Запах еды сводил изголодавшегося мальчугана с ума — да только супу этому еще не один час вариться! Джек отыскал твердый как камень ломоть хлеба и, размочив его в сидре, наскоро перекусил.

Мальчик так устал, что то и дело спотыкался обо всё, что попадалось ему под ноги. Перед глазами плыло. Руки слепо шарили тут и там, промахиваясь мимо нужных вещей. И всё же Джек не забыл поджечь пучок мать-и-мачехи и оставил его тлеть на каменной полке рядом с постелью Барда. Целебный дым смягчит стариковские легкие…

Джек сам не помнил, как рухнул на постель. Вообще-то он не собирался ложиться, пока не принесет еще дров. Но тело его словно само по себе взяло и уселось на тюфяк, а тут и до полу оказалось рукой подать. Как бы то ни было, когда явилась Мара, Джек уже крепко спал, подложив под голову мешок с бобами.

 

Глава 9

Мара и всадник

 

Первое, что Джек услыхал, проснувшись, — это ветер. Ветер налетел с моря и с воем пронесся над домом — аж кровля затряслась. Просочился под дверь — и по полу потянуло холодом, а в очаге вспыхнуло пламя. А еще послышался дребезжащий рокот — вроде как камушки в прибое перекатываются, вот только звук этот с каждой минутой нарастал, пока не обрушился на Джека, точно гром, вконец прогнав сон.

Джек подскочил как ужаленный. Ветер, задувающий под дверь, расшвырял угольки из очага во все стороны. Джек бросился сгребать их обратно. Крыша заскрипела, здоровенный кусок кровли вырвало с корнем и унесло прочь. Четыре-пять воронов, что укрывались там, провалились в комнату и кинулись искать убежища в постели Барда. Издалека послышался жуткий перестук копыт — он звучал всё ближе и ближе, аж небо зазвенело эхом.

Вот оно, небо: раскинулось над зияющим провалом в крыше, холодное, черное и заполненное бездушно перемигивающимися звездами там, где еще недавно стлался спасительный туман. Надо что-то делать, но что?! Джек не знал. Грохот копыт оглушал, выбивал из головы всё что можно, кроме одной-единственной мысли: бежать! Мальчик шагнул назад и ненароком наступил на тлеющий уголек. От боли в сознании прояснилось, и Джек понял, что происходит.

Это Мара. Она возвратилась — возвратилась под покровом тьмы. Она обнаружила слабое место Барда и вернулась уничтожить своего врага. Джек нащупал на шее охранную руну. Какая невероятно теплая — да что там, горячая! Руна вливала в него свой жар, точно полуденное солнце.

Бард издал долгий, исполненный ужаса вопль. Что за жуткий звук — словно кролик бьется в когтях у ястреба. Старик лихорадочно метался на своем ложе, вороны намертво вцепились в покрывало из овчины.

— А ну кыш! Вы же его пугаете! — закричал мальчик, но вороны лишь защелкали клювами да еще крепче впились когтями в шерсть.

Теперь гром грохотал чуть ли не над головой Самые страшные зимние бури — и то не шли с ним ни в какое сравнение. Даже штормовые валы, что бьются о скалы, уступали ему в ярости. Джек в жизни не слыхивал подобного грохота; на мальчика просто-таки оцепенение нашло. Вжавшись в постель, он как завороженный глядел на дыру в крыше — не в силах ни шевельнуться, ни вздохнуть, под стать воронам.

Внезапно с небесных высот снизошла фигура — такая громадная, такая жуткая, что Джек пронзительно вскрикнул, а вороны испуганно закаркали. То был конь, облаченный в ледяные покровы, — сосульки отламывались и с сухим треском рассыпались по каменному полу. Конь тускло-серый, со спутанной, смахивающей на паутину гривой, а уж. ног-то сколько! Джек их даже считать не стал; он и без того видел, что ног больше, гораздо больше чем полагается.

Верхом на коне восседал всадник, еще более темный, чем небо — его непроглядная чернота словно впитывала, выпивала свет звезд. Шипастые ноги всадника жестоко стискивали конское брюхо, так, что выступала кровь — белая, сочащаяся жидкость, больше всего похожая на гной. Тут конь завизжал, и Джек рухнул на пол — без чувств, без сознания, будто всё сгинуло — осталось лишь пульсирующее тепло талисмана над самым сердцем..

 

* * *

 

Очнулся Джек в темноте. Огонь погас. Сквозь дыру в крыше мерцали звезды — и, слава небесам, никакой тебе Мары. Воздух был холоден и недвижен, словно и не сотрясала древнюю римскую усадьбу неистовая буря.

Джек на ощупь добрался до низкой постели. Бард дышал ровно и, похоже, крепко спал. Сердце Джека просто-таки перекувырнулось от радости и облегчения. Он нашарил покрывало из овчины, задев при этом одного из воронов; птица пребольно клюнула его в палец.

— А ну, пошел прочь! — заорал мальчик, в сердцах замахнувшись на ворона Из темноты раздалось недовольное ворчание. — Никто тебя сюда не звал, между прочим. Джек прикинул, не вымести ли наглых тварей метлой, но потом решил, что компания ему явно не помешает — даже если это всего лишь склочные вороны. Насмотревшись на то, что ехало верхом на Маре, — что бы это ни было! — одиночества он просто не выдержит.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...