Глава 7. Сновидение и сталкинг 2 глава

"Следующим шагом в формировании сновидения является обучение перемещению в пространстве, — продолжал он. — Тем же способом, каким ты научился смотреть на руки, ты заставляешь себя двигаться, перемещаться в пространстве. Сначала определи место, в которое ты хотел бы попасть. Выбирай места, которые хорошо знаешь, — университет, соседний парк, дом кого-нибудь из твоих друзей. А потом пожелай попасть в выбранное место. Этот прием очень сложный. Он состоит из двух частей. Первая: волевым усилием заставить себя переместиться туда, куда наметил. Вторая: проконтролировать точное время своего путешествия." (III, 561–562)

Спустя некоторое время дон Хуан сообщает новые подробности относительно этого приема:

"Чтобы облегчить себе задачу, тебе следует избрать вполне определенный предмет, который должен находиться в том месте, куда ты хочешь попасть. На этом объекте необходимо сосредоточить внимание… Например, ты можешь выбрать на этой вершине какой-нибудь вполне конкретный куст и смотреть на него до тех пор, пока он прочно не отпечатается в твоей памяти. И впоследствии ты сможешь попадать сюда в сновидении, просто вызвав образ этого куста… Вероятнее всего, университет тоже является для тебя местом силы. Используй его. Сначала сосредоточься на любом объекте, который там есть, а потом отыщи этот объект в сновидении. С объекта, который тебя интересует, переведи взгляд на руки. Потом — на любой другой объект и так далее." (III, 605)Интересно, что и в технике сновидения важную роль играет остановка внутреннего диалога.

Инициируя первоначальный сдвиг точки сборки, она одновременно позволяет удержать ее в области, где легче всего осуществить контроль — т. е. посредине "человеческой полосы" в энергетическом коконе, о чем подробнее будет сказано в следующей главе. Таким образом, если вы хотите создать благоприятные условия для сновидения, попробуйте заснуть в состоянии выключенного внутреннего диалога:

"Объяснение магов относительно выбора темы для сновидения заключается в следующем, — сказал дон Хуан. — Воин выбирает тему сознательно, прервав внутренний диалог и удерживая образ в голове. Иными словами, если он сможет на какое-то время прервать беседу с самим собой, а затем, пусть даже на мгновение, удержать мысль о желаемом в сновидении образе, он увидит то, что ему нужно… <… > Он добавил, что судя по моим успехам в сновидении, я, видимо, научился останавливать внутренний диалог по своему желанию." (IV, 18–19)

Остановка внутреннего диалога — необходимое условие для успешной настройки сновидения. ("Настроить сновидение — значит обрести практическую способность точно управлять общим ходом развития ситуации в сновидении. Например, тебе снится, что ты в учебном классе. В данном случае настройка сновидения будет заключаться в том, что ты не дашь ситуации, развивающейся во сне, переметнуться в другое место. Ты не перепрыгнешь из класса в горы. Другими словами, ты контролируешь вид класса и не позволяешь ему исчезнуть до тех пор, пока сам того не захочешь." — IX, 41) Помимо правильного сдвига точки сборки внутреннее безмолвие обеспечивает некоторый избыток перцептивной энергии, обычно расходуемой на поддержание описания мира. Сновидение, безусловно, требует значительных энергетических ресурсов, о чем мы еще поговорим отдельно. Теперь же нам следует осознать подлинное значение внимания во сне, развитие которого так высоко ценится магами. Дело в том, что внимание сновидения — это, по сути, управление точкой сборки, регулирующей как способ восприятия, так и форму воспринимающего субъекта. А ведь манипуляция точкой сборки — это сущность магии и "непостижимая грань осознания".

"Дон Хуан описал внимание сновидения как контроль, который человек обретает над сном, фиксируя точку сборки в любом новом положении, где она оказывается вследствие ее смещения во сне." (IX, 42)

Мы подошли к чрезвычайно важному моменту объяснения магов. Как вы понимаете, сновидение никогда бы не стало одной из центральных дисциплин в учении дона Хуана, если бы ограничивалось простым управлением иллюзорными образами. Сокровенная сущность этой магической техники таится не в сновидении, но, скорее, в пробуждении ото сна. Чем более мы искушены в управлении снами, тем более бодрствуем, когда спим. Это утверждение парадоксально лишь на первый взгляд. Мы уже говорили, что даже обычное сновидение можно считать частичным пробуждением осознания. Отталкиваясь от необычного режима восприятия, присущего состоянию сна, дон-хуановский воин развивает тонкое искусство полноценной активизации всех функций бодрствующего сознания без возвращения к «дневному» восприятию мира. В таком случае момент пробуждения знаменует переход от внимания сновидения ко второму вниманию что необыкновенно трудно осуществляется помимо фазы «засыпания». В связи с этим следует отметить любопытный факт: Кастанеда систематически сообщает о своеобразных разрывах непрерывности в потоке сознания при переходе от первого внимания ко второму и назад. Он обнаруживает себя в другой позе и даже в другом месте по окончании дон-хуановских экспериментов, ничуть не отдавая себе отчет, как это произошло. Моменты «засыпания» так часто сопровождают вовлечение сознания в новый режим восприятия, что их можно описать как регулярный симптом. Конечно, при абсолютном овладении вниманием подобные «провалы» должны исчезнуть, но до той поры они, очевидно, неизбежны. Внимание сновидения и второе внимание — очень близкие формы сосредоточения, легко переходящие друг в друга. Это практическое открытие явилось ключевым элементом для магии нагуаля.

"Дон Хуан напомнил мне, как когда-то, обучая меня искусству сновидения, он уже рассказывал о сосредоточении, необходимом для осознания того, что видишь сон. Так вот, это сосредоточение — предшественник второго внимания. Форма, в которой пребывает сознание при таком сосредоточении, принципиально отличается от формы, необходимой для того, чтобы иметь дело с миром обычной жизни. Еще дон Хуан сказал, что второе внимание также называют левосторонним осознанием и что это — огромнейшая область. Фактически эта область кажется беспредельной, настолько она огромна." (VII, 319–320)

В определенный момент сновидящий попадает в довольно сложную ситуацию. Дело в том, что полное пробуждение к внешнему восприятию протекает плавно и незаметно. Интерпретационный механизм перестраивается бессознательно и именно таким способом, чтобы избежать немотивированных (в рамках "описания") трансформаций. Тем не менее, воспринимаемая картина остается специфически отличной от той, которую обычно строит бодрствующее сознание в любом режиме функционирования. Все это изрядно запутывает сновидящего, и он никак не может постичь степень реальности происходящего. В какой мере эндогенные импульсы обусловливают воспринимаемый образ? Иными словами, является ли перцепция в данном сновидении уже отражением внешней Реальности или еще остается продуктом бессознательного творчества нашей психики? Воин "верит, не веря". На каком-то этапе он учится различать энергопорождающие (т. е. реальные) структуры во сне при помощи видения, но и это не разрешает проблему окончательно. Вопрос о реальности должен быть выяснен в самом начале пути для формирования когнитивной установки, охраняющей нас от неминуемых заблуждений. Необыкновенно тонкий баланс между иррациональностью и трезвостью воина — единственное спасение для сновидящих.

"Живя в соответствии с учением магов, сновидящие освобождают и запасают энергию, необходимую для прекращения рациональных рассуждений, и тем самым содействуют предполагаемому изменению. Он объяснил, что если мы делаем выбор в пользу перенастройки нашей системы интерпретации мира, окружающая нас реальность становится подвижной и рамки того, что мы считаем реальным, расширяются, не подвергая нас опасности потерять ощущение целостности мира. Поэтому сновидение фактически является дверью в другие аспекты того, чем на самом деле является реальность.

Если же мы выбираем второй путь, путь отбрасывался системы интерпретации, — масштабы того, что — можно воспринимать без возможности объяснить, невероятно возрастают. Расширение сферы ощущений в этом случае так велико, что те несколько оставшихся средств интерпретации не способны вместить всего разнообразия мира. При этом нас охватывает чувство потрясающей реальности того, что казалось нереальным, и полной нереальности того, что всегда казалось реальным, но в действительности не являлось таковым." (IX, 132)

Угроза оказаться вовлеченным в игру реальных энергетических потоков без осознания этого для сновидящего действительно велика. Сновидение становится реальностью — согласитесь, в это трудно поверить. Легкомыслие человеческого тоналя здесь имеет две причины: во-первых, он привык считать реальностью только один и вполне определенный образ внешнего мира, автоматически отбрасывая все непривычное как разновидность иллюзии, и во-вторых, он нуждается в разрыве непрерывности для разделения сна и яви. Иногда он попадается на собственную удочку, многие из нас имели замечательные сны, состоящие из нескольких частей — вспомните, какое странное ощущение настигает человека, когда ему снится собственное пробуждение и он еще не знает, что это лишь продолжение сна! В этом случае разрыв непрерывности сообщает нам ложное чувство реальности, которое может быть преодолено либо явными несоответствиями восприятия "описанию мира", либо еще одним разрывом непрерывности. Если же разрыв отсутствует, а восприятие изменено, наш тональ всегда будет уверен в продолжении сна, ибо иных критериев для различения состояний он попросту не имеет.

Итак, сновидение оказывается серьезным и даже опасным занятием. Недаром дон Хуан называл его "смертельной игрой".

"… ты сейчас впервые оказываешься в состоянии понять, что сновидение — это ситуации, в которых возможно порождение энергии. В первый раз ты можешь сейчас понять, что обычные сны — это медленно действующее средство, чтобы переместить точку сборки в положение, создающее условия для производства энергии, которую мы называем сновидением.

Он предупредил меня, что поскольку сновидящие соприкасаются с реальными мирами и входят туда, где возможны любые неожиданности, они должны постоянно находится в состоянии непрерывного внимания и крайней осторожности, любая неосторожность, связанная с риском, может оказаться для сновидящего более чем ужасной." (IX, 220–221)

 

 

2. "Смертельная игра"

 

 

Сновидение — этот, на первый взгляд, невинный прием — оказывает столь сокрушительное воздействие на сознание человека, что его можно сравнить с "символической смертью", о которой мы упоминали, рассматривая безупречность. Нужно хорошо понимать особенности психических процессов, инициируемых волевым контролем сновидения, чтобы не поддаться легкомысленной тяге к опасным экспериментам.

Очевидно, когда Д. Л. Вильямс и ему подобные называют нагуаль «бессознательным», они в первую очередь опираются на впечатление, произведенное на них кастанедовскими приемами галлюциногенов и техникой сновидения. С их точки зрения, здесь имеет место вторжение сознания в бессознательное с целью корректировки и гармонизации подсознательных рефлексов. И с этим вполне можно согласиться, если не забывать, что подобная психотерапия — всего лишь частный момент магической дисциплины, безусловно, крайне важный, но связанный только с одним аспектом всесторонней трансформации, являющейся целью воина. Впрочем, даже при таком упрощенном толковании проблемы делается явной рискованность всего предприятия.

Оставим ненадолго в стороне онтологическую сущность таких категорий, как тональ и нагуаль, и сосредоточимся на их психологическом эффекте. Велико искушение на прямую связать их с сознанием и подсознательным (бессознательным), ибо нагуаль действительно никогда не манифестирует себя в сознательной перцепции, а тональ широко управляет работой осознания в нашем психическом мире. Однако реальное взаимопроникновение тоналя и нагуаля гораздо масштабней и распространяет себя, не считаясь с идеями современной психологии. Более того, именно бессознательное является самым благоприятным полем для активного противостояния нагуалю, так как тональ стремится осуществлять свои основные программы помимо сознания — слишком неуклюжего и слишком развлеченного абстрактными образами и идеями. Через бессознательное тональ эффективно охраняет нашу жизнь и через него же совершает самоубийство, если считает, что бесповоротно утрачивает власть. Скрытая агрессивность тоналя, конечно же, происходит от его «жесткости» и автоматического отождествления со всей целостностью существа. Все установки и программы тоналя, теперь целиком бессознательные, когда-то формировались в ограниченной зоне сознания — если не считать его «вегетативной» или животной части, унаследованной биологией вида. Будучи прямым результатом социализации, он обеспечивал рост эго и развиваются вместе с ним. Однако его усовершенствование не прекращается до конца жизни и любые впечатления (будь то сознательные или бессознательные) обязательно влияют на базовые структуры функционального аппарата. Видимо, сновидение в этом смысле формируется как неприкасаемая область, служащая непрерывным источником подкрепления тоналя, его самоосмысления и самоутверждения. Отделяясь от бодрствующей жизни, он скрывает от сознания центральные механизмы саморегуляции, фундаментальные смыслы и цели бытия эго.

Вряд ли мы отдаем себе отчет, насколько бодрствующее сознание может быть пагубно для успешной работы тоналя. Ведь сознание по своей функции — зона психики, где торжествует интеллект и рациональность, а изначальные посылки тоналя не-рациональны, по-своему примитивны, в самом неприглядном виде отражая ограниченность эго, его самолюбование и тягу к безграничной экспансии. Что же касается интеллекта, то он в значительной мере освобожден от влияния глубинных импульсов, и потому позволяет себе критику любого явления как внешней, так и внутренней жизни. Он анализирует и оценивает, пользуясь общим механизмом абстрактного мышления, развившегося в качестве побочного продукта в поиске специфических для человека путей выживания. Таким образом, бодрствующее сознание не слишком озабочено инстинктом самосохранения, возложив эту задачу на глубинные (бессознательные) области тоналя.

Что же происходит, когда эта беспечная и привыкшая к самовольному образу жизни структура вторгается в сновидение? Приводит это к двум решительным изменениям. Во-первых, описание мира — главная опора тоналя в его работе — демонстрирует сознанию свою условность и малообоснованность. ("Сновидения" предполагали культивирование контроля над снами до такой степени, что опыт, приобретенный в них, становился равнозначным опыту бодрствования. По мнению магов, при практике «сновидения» обычный критерий различия между сном и реальностью становился недействительным." — IV, 16) Утрата столь важных критериев — это значительная дезориентация тоналя, ибо нарушает структуру опыта в целом. Подобное нарушение, как мы знаем, главный симптом серьезных душевных заболеваний. Правда, психиатрические наблюдения показывают, что корень болезни кроется не в перцептивных экспериментах, но тональ — это хрупкое образование, существующее благодаря слаженной работе всех своих систем. Во-вторых, проникновение сознательных оценок и бодрствующего аппарата смыслопорождения грозит девальвацией главных мотивов эго, что для тоналя практически равноценно самоубийству.

"Он предупредил меня, что даже начальный этап подготовительной работы, называемый им "настройка сновидения", — это смертельная игра, в которую разум человека играет сам с собой, и какая-то часть меня будет делать все возможное, чтобы воспрепятствовать выполнению этой задачи." (IV, 16)

И это далеко не пустые угрозы. Ибо главное, что подвергается интеллектуальному пересмотру в случае расширения сферы бодрствующего сознания, — это проблема смысла. Обычно она благоразумно скрыта от оскорбительных манипуляций «рассудка», ибо последний никогда не в силах с ней справиться. В принятом описании мира смысл может быть отнесен только к схеме, уже наделенной смыслом. Иначе говоря, смысл, которым оперирует интеллект, возможен как частность, идея же абсолютного смысла или смысла смыслов — не более, чем фикция, метафизическая спекуляция, ибо внутри описания мира просто недостижима. Хорошо развитый, крепкий тональ всегда находит обходные пути для разрешения этого экзистенциального конфликта, тем или иным способом устраняя реальную ситуацию из сознания. Когда этот механизм работает плохо, общая жизнеспособность разумного существа снижается — в каком-то смысле он уподобляется известной сороконожке, парализованной попытками осознать собственное движение. Например, подростки иногда страдают "метафизической интоксикацией" — своеобразной депрессией, вызванной умствованиями о "тщетности всего сущего". Если тональ так и не сможет обезопасить сознание страдальца, его недомогание может зайти слишком далеко — вплоть до паранойи.

Однако не думайте, что разум взрослого человека гарантирует отсутствие этих крайностей. Например, по мнению известного психолога В. Франкла, "утрата смысла" — главная причина алкоголизма, наркоманий, суицидальных влечений, неврозов и других психологических расстройств. Утрата смысла гораздо чаще убивает человека, чем мы обычно предполагаем. Программа саморазрушения включается как естественная реакция тоналя на навязанную интеллектом бессмысленность существования, причем взрослый человек может пострадать куда серьезнее, чем подросток. Тому есть множество причин. Одна из них — в увеличении дистанции между сознанием и бессознательным, сопровождающем формирование эго. Хочется еще раз напомнить трагический случай Джона Лилли, который едва не погиб, растормозив активность собственного бессознательного (См.: " Центр циклона". Киев: «София», 1993. Гл. 1–2.)

Техника сновидения — это серьезная попытка расшатать равновесие психических структур, размыть границы, отделяющие нас от собственной целостности. Она намного эффективней (и, следовательно, намного опасней), чем традиционный аутотренинг или ориентальные медитации. Недаром даже разговор о сновидении вызывает у Кастанеды странную реакцию:

"Мы беседовали довольно долго. Под конец моего отчета он встал и направился к кустам. Поднялся и я. Я нервничал. Это было ничем не обоснованное чувство, так как для страха или тревоги у меня не было никаких оснований. Вскоре дон Хуан вернулся. Он заметил мое возбуждение. <…>

— Почему я так разнервничался? — спросил я.

— Это естественно, — сказал он. — Твоя деятельность в сновидениях угрожает чему-то в тебе самом. Пока ты о ней не думал, с тобой было все в порядке. Но теперь, раскрыв свои действия, ты готов упасть в обморок." (IV, 17)

И все же, следуя технике сновидения, мы можем добиться цели, миновав коварную программу саморазрушения и не утратив своего психического здоровья. Но такое достижение возможно лишь при комплексном использовании всех центральных дисциплин системы — очистки тоналя, безупречности и сталкинга (о последнем будет сказано ниже). Если же учесть, что в качестве триггера сновидения воин пользуется остановкой внутреннего диалога, то становится ясным: дон-хуановская практика — это глубоко продуманная, целостная совокупность методов, и ни один из ее компонентов не может быть изолирован или устранен. Рассмотрим, например, роль безупречности в овладении снами:

"Поначалу новые видящие вообще сомневались в том, что сновидение может быть взято ими на вооружение. Они полагали, что оно не только не развивает силу воина, но более того — ослабляет его, делает капризным и склонным к одержимости. Все древние видящие отличались этими качествами. Но ничего, что заменило бы сновидение, новым видящим найти не удалось. Тогда они разработали весьма сложную многоэлементную систему поведения, которая была призвана компенсировать отрицательное воздействие «сновидения». Эта система получила название пути или тропы воина.

Эта система позволила новым видящим обрести внутреннюю силу, необходимую для того, чтобы направлять сдвиг точки сборки во сне. Причем сила эта не являлась только убежденностью. Никто не обладал убежденностью, которая могла бы превзойти убежденность древних видящих. А ведь они были слабы, и сердцевина у них была напрочь гнилая. Внутренняя сила — это чувство равновесия, ощущение почти полного безразличия и легкости, но прежде всего — естественная и глубокая склонность к исследованию и пониманию. Такую совокупность черт характера новые видящие назвали уравновешенностью." (VII, 409–410)

Такого рода «уравновешенности» можно достичь только благодаря безупречности, которая, в свою очередь, опирается на реорганизацию и очистку тоналя. Избавление от страха, жалости к себе и чувства собственной важности создают "безразличие и легкость", а растождествление с описанием мира, чему дон Хуан в свое время уделил особое внимание, вырабатывает "склонность к исследованию и пониманию". Примером взаимосвязанности отдельных техник, так или иначе имеющих отношение к сновидению, служит объяснение дона Хуана, приведенное Кастанедой в четвертой книге (глава "Стратегия мага"). Учитель показывает в этом эпизоде, что практическое вторжение в нагуаль происходит в момент остановки внутреннего диалога, а сновидение неминуемо развивает эту способность:

"Он сказал, что существует два основных вида деятельности, используемых для ускорения эффекта остановки внутреннего диалога: стирание личной истории и сновидение." (IV, 241)

"Эффект этих двух техник был бы совершенно разрушительным, если бы они практиковались во всей их полноте. И главной заботой каждого учителя является не дать ученику сделать что-либо такое, что швырнет его к помрачению разума и истощению.

… Каждому ученику для страховки необходимы уверенность и сила. Вот почему учитель знакомит ученика с путем воина или способом жить как воин." (IV, 243)

Затем мы узнаем, что для стирания личной истории (т. е. устранения фиксированного образа себя) понадобились: избавление от чувства собственной важности, принятие ответственности за свои поступки и использование смерти как советчика. Те же техники позволяют реорганизовать и очистить тональ, уже изрядно поколебленный в своем отношении к описанию мира. И, наконец, воин обучается еще трем техникам, способствующим сновидению: разрушению распорядка жизни, бегу силы и неделанию. "По идее дона Хуана, знание отдельного практического мира сновидения делалось возможным при помощи использования этих трех техник.

Сновидение, — это практическая помощь, разработанная магами. Они не были дураками, они знали, что делают, и искали полезности нагуаля, обучая свой тональ, так сказать, отходить на секунду в сторону, а затем возвращаться назад. Это утверждение не имеет для тебя смысла. Но этим ты и занимался все время. Обучал себя отпускаться, не теряя при этом своих шариков. Сновидение, конечно, является венцом усилия магов, полным использованием нагуаля." (IV, 254) Совокупный эффект всех приведенных техник должен производить впечатление. Только представьте масштабы изменений, вызванных ими в бессознательном!

Внутренние конфликты, сопротивления, неосознаваемые импульсы, влечения и программы делают нашу жизнь хаотической, иногда непредсказуемой и почти всегда — малопродуктивной. Человек не склонен задумываться о причинах такого положения и совсем не сознает, какую роль в этом играет разделенность его собственной психики. Работа, которую вынуждены исполнять сновидящие, меняет ситуацию кардинальным образом. Все в жизни воина обретает целостность и направленность. Избавившись от "подводных течений" тоналя (препятствующих не только сновидению, но и реализации любой сознательной установки), сновидящий находит удивительное единство в процессе повседневной жизни. Судьба более не противостоит ему, словно уступая магической силе.

"Человек способен формировать свою жизненную ситуацию в соответствии со своими установками, — настаивал дон Хуан. — Сновидящие делают это. Это звучит дико? Вовсе нет, особенно если учесть, как мало мы о себе знаем. <…> — Говоря о формировании жизненной ситуации, — продолжал дон Хуан, — маги имеют в виду формирование осознания процесса жизни. За счет формирования этого осознания мы можем обрести энергию, достаточную для формирования последствий каждого сделанного нами выбора и всего хода нашей жизни." (IX, 56)

Энергия, достигнутая благодаря осознанию, — это и есть сила, высвобожденная из бессознательной напряженности и вошедшая во взаимодействие со структурами внешнего бытия. Говоря о растворении бессознательных сопротивлений (которые являются сильной помехой даже для простого запоминания снов), нельзя не упомянуть о перепросмотре. Эта техника, обычно рассматриваемая как раздел сталкинга, способствует успеху сновидения как раз потому, что значительно уменьшает груз отрицательных эмоций, содержащийся в прошлом опыте и «забытый» (вытесненный) сознанием. (О перепросмотре см. следующую часть данной главы.)

Как и во всей системе дона Хуана, в технике сновидения важную роль играет энергетический аспект. Маг неоднократно повторяет, что успех сновидения обусловлен наличием определенной энергии. Львиную ее долю сохраняет безупречность. Отказываясь от эмоциональной вовлеченности в описание мира (страха, жалости, озабоченности и т. п.), воин находит необходимый ему энергетический ресурс. Давно замечено, что дети чаще, чем взрослые, видят сны и ярче их переживают. Нам кажется, этот факт косвенно подтверждает дон-хуановскую концепцию: в детстве описание мира выглядит проще, а эмоциональная вовлеченность поверхностна из-за большей подвижности внимания и относительно слабого функционирования эго. Возможно, люди, выросшие в примитивном социуме, сохраняют эту особенность и в зрелом возрасте. Яркость сновидений по тем же причинам возрастает в условиях сенсорной и эмоциональной депривации. Нетрудно догадаться, что древние пользовались здесь заметным преимуществом.

По мнению дон-хуановских магов, наличие сексуальной энергии также серьезно влияет на качество сновидения: "… если сновидение используется для контроля этого естественного сдвига [точки сборки — А.К.] и наша сексуальная энергия задействована в сновидении, то когда эту энергию растрачивают на секс вместо сновидения, — результат подчас оказывается катастрофическим. В этом случае точка сборки у сновидящих сдвигается в неправильное положение и они лишаются рассудка. <…> — Наша сексуальная энергия — вот что управляет сновидением, — повторил он, — Нагваль Элиас учил меня, — а я учил тебя, — что ты используешь свою сексуальную энергию или для занятий любовью, или для сновидения. Третьего не дано…

Так же было и со мной, — продолжал он, — Только когда моя сексуальная энергия освободилась от пут мира, все стало на свои места. Для сновидящих это является правилом. У сталкеров все наоборот." (VIII, 46–47)

Таким образом, «профессиональное» занятие сновидением требует определенного аскетизма. Для того, чтобы лучше понять, каким образом дисциплинирование наших желаний связано с контролем сновидений, нужно хорошо представить себе всю тонкость манипуляций точкой сборки, которая достигается исключительным равновесием психики. Сущность этого механизма налагается у Кастанеды в следующем отрывке:

"Дон Хуан объяснит, что сновидящий должен уметь добиваться очень тонкого равновесия. Ведь нельзя ни вмешиваться в сны, ни управлять ими посредством сознательного усилия сновидящего. И в то же время сдвиг точки сборки должен происходить в соответствии с его командами. Разрешить это противоречие рационально — невозможно. Зато можно практически.

На основании наблюдения сновидящих, древние видящие пришли к заключению: сны должны следовать по своему естественному руслу. Толтеки увидели — одни сны сдвигают точку сборки сновидящего довольно глубоко влево, другие — не так глубоко. Разумеется, они задались вопросом: а что первично? Содержание сна заставляет точку сборки смещаться или то, что человек видит во сне, определяется сдвигом точки сборки вследствие использования незадействованных эманаций?

Довольно скоро они определили: первичное значение имеет сдвиг точки сборки влево — им определяется характер сновидений. Чем сдвиг глубже, тем более фантастические и живые картины человек видит во сне. Отсюда неизбежно последовали попытки древних видящих управлять снами с целью добиться максимально возможной глубины сдвига точки сборки влево. [Под "сдвигом влево" везде имеется в виду погружение точки сборки вглубь светящегося кокона. Об этом см. гл. 8, раздел "Эманации Орла". — А. К.] Немного поэкспериментировав, толтеки обнаружили, что любая попытка сознательного или даже наполовину сознательного управления сном немедленно возвращает точку сборки в ее обычное положение. Поскольку же их интересовало обратное, они пришли к неизбежному выводу: вмешательство в сон является помехой естественному сдвигу точки сборки. <…> Дон Хуан объяснил, что хотя я до сих пор и считал сновидение искусством управления снами, оно таковым на самом деле не являлось. Несмотря на то, что каждое из упражнений, которые он предлагал мне отрабатывать — например, находить во сне свои руки, — целью своей имело, казалось бы, именно обучение управлению снами. В действительности цель всех этих упражнений — фиксация точки сборки в том месте, куда она сдвинулась во время сна естественным образом. Это как раз тот момент, в котором сновидящий должен добиться тончайшего равновесия. Управлять можно только фиксацией точки сборки. Сновидящий подобен рыболову, вооруженному самозакидывающейся удочкой: единственное, что он может сделать, — это удерживать грузило там, где оно затонуло." (VII, 408–409)

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: