Э П И Л О Г. ИМИТАТОР

Э П И Л О Г

      Ольга Рудакова защитила диплом и была принята в Эрмитаж, поначалу младшим научным сотрудником. С тех пор прошло уже много лет. Её повысили в должности. Ольге Сергеевне очень нравится её работа. Её окружает множество прекрасных предметов и прекрасных людей. Она постоянно на виду, и её очень ценят. У неё двое уже взрослых детей, а муж работает в мэрии, кажется, советником по культуре.

Валерий Северцев до пятидесяти лет не был женат. Со временем он превратился в сухопарого, старообразного человека, похожего на скелет. Однако недавно он был замечен в метро с очень молоденькой девушкой. Возможно, его отношение к женщинам к шестидесяти годам стало немного меняться. А может быть… Не хочется даже и предполагать, какие слова может от него услышать влюблённая в него женщина на этот раз.

ИМИТАТОР

Меня зовут Свен Свенсон. Мне 39 лет, и всю свою сознательную жизнь я про’жил в маленьком городке Грюнбер, на берегу незамерзающего фьорда Сен-Мари. Я работал скромным клерком в местном почтовом отделении, и в мои обязанности входило сортировать входящие и уходящие письма и посылки, ставить простые и сургучные штампы и т. п. Всего у нас работало шесть человек, включая начальника почты. Но, думаю, сейчас они вполне обойдутся и впятером.

Сейчас я сижу на холодном каменном полу изолятора предварительного заключения, где мне любезно согласились предоставить листы бумаги и шариковую авторучку. Не знаю, сколько я успею написать, но все-таки попытаюсь вспомнить, как я здесь оказался.

Наш городок небольшой, в нём едва ли можно насчитать полторы сотни жителей, хотя домики все аккуратные, каменные, с красными черепичными крышами. Единственная достопримечательность – остроконечная кирха ХVI века. Её шпиль иногда можно видеть даже сквозь густые туманы, осаждающие пространство фьорда. О, если бы вы знали, какая это скука – общаться со всем миром лишь через интернет и спутниковую антенну, будучи отрезанными от него седыми водами океана…

Наверное поэтому мне и пришла в голову мысль разыграть кого-нибудь из ближайших соседей, внеся разнообразие в скучную жизнь городка. Первым в мое поле зрения попал, конечно, мой приятель Йохан, с которым мы вместе учились в школе. Йохан – здоровенный детина с серыми глазами и рыжеватой бородой, всегда ходит в серой вязанной шапочке. Родители его умерли, сестра уехала в Стокгольм, он живет один и без ума от своего огромного песочно-рыжего пса Цезаря брохольмской породы. Знаете, хоть я и сам не женат, но я – худосочный очкарик изучающий Ницше, а в последнее время и Гитлера, так как мне интересен сам процесс формирования «сильной личности». Но уж Йохан-то, при его незаурядной внешности, давно мог бы не валять дурака и жениться – ну вон хотя бы на Грэте Ольсен. Она продает цветы и сама, со своими белокурыми пушистыми волосами и голубыми глазами, смотрится среди них как диковинный цветок. Она постоянно зазывает Йохана купить у нее букетик, но тот неизменно проходит мимо, отворачивается и бурчит что-то вроде: «Мне некому их дарить…» – и при этом поглаживает по спине своего бегущего рядом брохольмера. Сам он работает по найму на рыболовном судне, они тут тралят атлантическую сельдь в ближайших водах, и вот его девушка Изольда, на которую он имел большие виды, изменила ему и сбежала с заезжим коммерсантом. С тех пор Йохан и не хочет ни на кого смотреть, кроме своего пса Цезаря. Ну это же не дело, хоть он при этом не пьёт и не курит. Я прикормил Цезаря и спрятал его у себя в сарае, а Йохану в почтовый ящик опустил записку: «Ваш пёс попал под выстрел охотников, принявших его за лису. Приносим вам глубочайшие извинения и соболезнования». К письму я приложил клочек отстриженной от Цезаря шерсти – а на хвосте у него имеется небольшой «подвес». Я положил его в полиэтиленовый мешок и заклеил скотчем. Все это было так забавно, но оказалось, что у Йохана совершенно нет чувства юмора! Этого чувства, отличающего высокий интеллект от т. н. «простых», примитивных натур. Высокий интеллект, свойственный сильным и особенно артистическим натурам, «играет» подобно рыбе, выпрыгивающей из воды от избытка своей энергии, и при этом блестит всеми своими гранями, как драгоценный алмаз… Йохана увезли в больницу с сердечным приступом, Цезаря пришлось выпустить, а ведь я всего лишь хотел «подтолкнуть» его к красавице Грэте Ольсен! А вы знаете, Грэта ведь действительно приходила к нему в больницу (хоть она и находится в семидесяти километрах от нас) и сама приносила ему букет цветов. Это были и голубые ирисы, и диковинные желтые ромашки с тёмной выпуклой серединкой, и розовые люпины… И кто после этого осмелится сказать, что я был не прав?

Затем я обратил свои взоры на фрекен Кло. Мне захотелось просто пожалеть её, ведь этой старушенции уже далеко за 90 лет, и в своей жизни она кажется так и не познала настоящего человеческого счастья. Муж её рано умер, а единственный сын Берти безвозвратно пропал на полях Второй мировой войны. Сейчас ему могло бы быть лет под 80. Старуха эта выглядит как пожелтевшая мумия и своим видом просто оскорбляет улицы нашего чистенького городка, хоть она уже почти и не выходит из дому. Мне захотелось «вдохнуть» в неё, так сказать, новую жизнь – насколько это возможно в её преклонном возрасте. Я дождался момента, когда её приходящая служанка Николь вышла в магазин за продуктами, и подбросил под дверь старухе анонимное письмо, вполне себе доброжелательное. Буквы были аккуратно вырезаны из газет. Письмо гласило: «Неожиданное воскрешение! Уберт Эриксон, 60 лет считавшейся пропавшим без вести, живет и здравствует в Доме ветеранов в Аргентине…». Старуха почему-то лишилась дара речи, её разбил паралич, и все говорят, что сообщение только приблизило её смерть. Но что за люди, никак на них не угодить! Простите, вынужден прервать свое повествование: принесли тюремную баланду, и хочешь не хочешь – надо её хлебать.

А вот последний случай, дальше которого мне, к сожалению, продвинуться уже не удалось. Да не минировал я детский сад! Хотя при желании это было бы совсем нетрудно сделать. Ну должны же они хоть чуточку представлять себе, что надо делать и как себя вести в случае, например, ядерной угрозы. А то загнивают тут в мире и спокойствии под боком у старинной кирхи… Я послал сообщение через интернет с анонимного адреса и довольно долго наблюдал, как вся эта мелюзга с громким рёвом тащилась вслед за воспитательницами. А эти безмозглые, несто’ящие курицы суетились, и теряя туфли вместе с каблуками, сами ревели, уводя детей подальше. Вот потеха-то!

Но меня все-таки вычислили. Мне не удалось осуществить и трети всех своих далеко идущих замыслов. Я не успел заминировать каменный мост через нашу речку, церковь и само наше почтовое отделение. Кто сказал, что это – терроризм? На то и щука в реке, чтобы карась не дремал. Их ничтожные страстишки не идут ни в какое сравнение с полетом исторической фантазии и глубокими психологическими наблюдениями истинного гения.

И вот я здесь. Теперь я понимаю, каково было мое настоящее призвание. Я должен стать писателем. Ведь не развали Гитлер всех планов Второй мировой войны, мы бы сейчас во всю зачитывались его великолепной «Mеin Kampf» и, возможно, её даже проходили бы в школе! Извините, за мной пришли.