По поводу «Замечаний на Поморские Ответы»

Окончив печатанием новый капитальный труд о. архимандрита Павла «Замечания на книгу Поморских Ответов», имеем потребность сказать по поводу его несколько слов.

Не о самом труде досточтимого автора «Замечаний» мы намерены говорить, так как полагаем, что достоинства его легко оценят сами читатели. С своей стороны, считаем достаточным указать только одно и важнейшее из этих достоинств, которым труд о. архимандрита Павла отличается от прежде изданных возражений на Поморские Ответы (знаменитого «Обличения неправды раскольнической» и книги игумена Парфения). Не поставляя задачею для себя вполне разоблачить и распутать все хитросплетения искусных в диалектике и софистике сочинителей Поморских Ответов, равно как проверить и обличить в ложности, или искажённости, или неудобоприложимости все приведённые ими исторические свидетельства, наш автор «Замечаний» постоянно имел в виду одну главную цель – показать, что на всём обширном пространстве своих «Ответов» выгорецкие киновиархи не обличили и не могли обличить или обвинить православную греко-российскую церковь в повреждении ересями, в уклонении от евангельского, апостольского и святоотеческого учения веры, тогда как сами постоянно и невольно обличают себя в уклонении от этого учения – в возведении обрядов на степень догматов веры, в отрицании возвещённого самим словом Божиим вечного и неизменного пребывания церкви Христовой с иерархиею и таинствами. Этой цели, как может видеть каждый из читателей, автор достигнул вполне и тем ясно доказал, что столь уважаемые раскольниками Поморские Ответы, на которые доселе хотят опираться даже защитники Австрийского лжесвященства (зачем же было бы иначе г-ну Швецову издавать их за границей? ), – что эти знаменитые у раскольников Поморские Ответы не имеют никакого значения для оправдания раскола в его отделении от церкви. Ибо тогда только Поморские Ответы могли бы оправдать раскол в этом его отделении от церкви, когда в них было бы доказано, что церковь допустила повреждение догматов веры, отступила в чём-либо от евангельского, апостольского и святоотеческого учения веры, каковое отступление только и могло бы служить законным основанием для отделения кого бы то ни было от церкви. А так как этого Поморские Ответы не доказали и не могли доказать, то и отделение раскольников от церкви они не оправдали и не могли оправдать. И таким образом этот пресловутый труд «искусных в грамматическом и риторическом разуме» раскольнических писателей братьев Денисовых представляет в сущности неудачную и тщетную с их стороны попытку витиевато и хитросплетённо изложенными силлогизмами прикрыть неправду и погибельность раскола, в котором пребывают незаконно, без благословной вины отделившиеся от церкви именуемые старообрядцы.

В этом именно и состоит особенно важное достоинство «Замечаний» о. архимандрита Павла, что они касаются по преимуществу существеннейшей стороны «Поморских Ответов», обличают их полную несостоятельность в том, что должно бы составлять их главную задачу и всю их силу, – словом, подрывают значение «Поморских Ответов» в самом их корне. Но, повторяем, не о «Замечаниях на книгу Поморских Ответов» мы намерены говорить здесь; мы хотим сказать несколько слов о самой этой книге, об её истории, об её происхождении и именно показать читателям, что самая история появления на свет «Поморских Ответов» представляет яснейшее свидетельство и доказательство, с одной стороны, полной искренности и благожелательности православных пастырей в их отношениях к раскольникам, подобающего пастырям попечения о вразумлении заблудших посредством спокойного и беспристрастного разъяснения им истины православия, с другой – намеренного уклонения раскольников от этого беспристрастного рассмотрения истины, их лукавства и неискренности, прикрытых наружною покорностию и приниженностию, их злобы и вражды в отношении к православной церкви.

Составление Поморских Ответов относится к тому времени, когда в России ещё господствовали вообще суровые нравы и относительно раскола действовали тяжкие правительственные мероприятия. Ещё памятны были времена царя Алексея Михайловича, и Помория полна была рассказами «об отцах и страдальцах соловецких»; ещё более памятно было тяжкое для раскола правление царевны Софьи; Россией правил император, пред грозным взором которого и под могучей рукой в страхе преклонялся русский народ. Как же действовали и в это грозное время православные пастыри в отношении к расколу? Страхом ли и насилием, как бы можно было ожидать и как будто бы действительно действовали, по уверению раскольников? Вовсе нет. Ещё в правление Софьи патриарх Иоаким обращался неоднократно к раскольникам с кротким словом убеждения и с пастырским призывом к союзу с церковию, на который они с своей стороны отвечали злобными хулами на церковь и даже открытым мятежом. А при Петре учреждённый им по благословению вселенских патриархов Святейший Синод прилагает все заботы о том, чтобы вызвать раскольников на мирные и свободные разглагольствия об их несогласиях с церковию, нимало притом не насилуя их совести, а желая именно путём убеждения избавить их от погибельного пребывания вне церкви. В июле 1721 г. Святейший Синод предписывал преосвященному Питириму, епископу Нижегородскому, прислать в Петербург своего ученика, иеромонаха Филарета, «дабы он в Синоде с раскольниками дыспуты чинил и обличительныя на них доказательства предлагал». Преосвященный Питирим не согласился отпустить из своей епархии Филарета, как человека, необходимо нужного ему для собеседований с Кержинскими раскольниками, а предлагал взять у него вместо Филарета другого иеромонаха – Неофита, который (писал он) «имеет в разглагольствии с раскольщики неусыпную охоту, и силу ведением в писании имеет неточию мнее (менее) оного Филарета, но и вящше». Святейший Синод принял это предложение Питирима, и в начале 1722 года Неофит прибыл в Петербург¹²⁷. Между тем в январе того же года Святейший Синод разослал печатное объявление, или воззвание, коим приглашал старообрядцев «без всякого подозрения и опасения» являться для разъяснения своих сомнений о церкви для мирного о них разглагольствия с синодальным миссионером: «всяк, кто бы ни был, ежели в книгах покажется кому некое сумнительство, приходил бы с объявлением оного сумнительства в Святейший Правительствующий Синод без всякого подозрения и опасения, и таковому в оном Синоде то сумнительство изъяснено будет от святого писания»¹²⁸. Как же ответили раскольники на это воззвание, внушённое искренним желанием их блага и спасения? По свидетельству самого Святейшего Синода, никто из них в назначенное особо разосланным объявлением время «не явился, ни письменно не отозвался». Тогда Святейший Синод, продолжая свою заботливость о раскольниках, решился послать к ним в главные центры их поселений «не письма уже, но увещателей от своего лица» для такого «тихого, кроткого и безопасного» с ними разглагольствия, на какое они приглашались перед тем в Петербург и в Москву: к поморцам на Выгу был послан вышеупомянутый иеромонах Неофит, а к поповцам в Стародубье – иеромонах Иосиф Решилов, рекомендованный также епископом Нижегородским Питиримом. Неофиту Святейший Синод дал подробную инструкцию, как вести ему сношения и беседы с выгорецкими раскольниками. Эта весьма примечательная инструкция представляет новое и убедительнейшее доказательство того, с какою искренностию и благожелательностию относились и тогда пастыри православной церкви к уклонившимся в раскол, как желали они именно мерами кротости и убеждения возвратить в церковь этих заблудших чад её. Неофиту предписывалось вести беседы с выгорецкими раскольниками в присутствии «ландрата и прочих знатных персон», которые, однако, должны присутствовать «не для иных каких способов, но (только) достоверного ради свидетельства, которого бы никто пороковать не возмог», а самому на этих беседах «поступать умеренно и осмотрительно» и «во увещании противников утверждаться книгами»; предписывалось даже «во время разглагольствия, ежели возможно будет, нужнейшие вопросо-ответы искусным скорописцам велеть записывать, дабы оное разглагольствие было памятно и Святейшему Синоду во известие предложиться могло», – и под этими записанными вопросо-ответами «для лучшего утверждения» подписываться как Неофиту, так и его совопросникам, «дабы никто своих речей отрицатися не мог». Но как свидетельство искренности, беспристрастия и свободы, какие Святейший Синод желал сообщить беседам с раскольниками, всего важнее для нас в инструкции Неофита тот пункт (7-й), коим требовалось, чтобы он при рассмотрении каких-либо трудных вопросов, возбуждавших в нём недоумение, «самомненно отнюдь не поступал» и в важнейших подобных случаях даже обращался бы за советом и решением в Святейший Синод, от которого и ждал бы «резолюции», а равным образом «и их, раскольников, в подобных сему случаях к скорому и неосмотрительному ответу не принуждал, но отлагал на время удобное, в которое возможно было бы» как ему, так и им «о тех сумнительствах справиться с книгами и, довольно помыслив, рассудить, чтоб ответ был не подозрительный, паче же не подлежащий порицанию и пороку». Даже и с теми из раскольников, которые «на разговорах» окажут упорство и святой церкви непокорность, предписывалось «никакой жестокости не употреблять и свободы их не пресекать». Наконец в последнем пункте инструкции весь, можно сказать, смысл и характер её выражены следующими словами: «будучи у оного увещания поступать умеренно и постоянно, дабы дело твое беспорочно было, противных же и подозрительных действ отнюдь не творить, опасаяся беспощадного наказания»¹²⁹.

Итак, в отношении к раскольникам вообще и к выговцам в особенности Святейший Синод действовал со всею подобающею пастырям церкви искренностию и благоснисходительностию. Не дождавшись от них никакого отзыва на своё приглашение прибыть «без всякого подозрения и опасения» для мирного разглагольствия о их несогласиях с церковию, Святейший Синод сам посылает к ним для такого разглагольствия уполномоченное лицо и снабжает его подробною инструкциею, которою со всею строгостию обеспечивалась их безопасность и свобода на разглагольствиях, настоятельно требовалось, что разглагольствие было именно «тихое, кроткое и безопасное» и чтобы всё это дело велось «беспорочно». 23 сентября 1722 года Неофит прибыл в Петровские заводы и официальным порядком дал знать выговским раскольникам о своём приезде. Выговцы заблаговременно узнали о присылке к ним Неофита, знали и содержание данной Неофиту инструкции. Что же – были ли довольны выгорецкие киновиархи, что на предстоявших беседах требовалось вести дело с такой «беспорочностию», так беспристрастно и осмотрительно? Напротив, это именно беспристрастие и эта осмотрительность в ведении бесед, каких требовала инструкция, всего более не нравились им и пугали их. Они понимали очень хорошо, что при таком способе собеседования должно действительно обнаружиться, на чьей стороне истина – на стороне ли церкви или на стороне раскола; а этого именно и не желали выгорецкие киновиархи: они искали не истины, а только защиты раскола, понимая, что истина не на их стороне, что свои лживые учения они могут прикрыть только извращением и перетолкованием святоотеческих писаний, ссылками на свидетельства сомнительной достоверности или явно недостоверные и разными хитросплетёнными силлогизмами. Вот почему миссия Неофита действительно произвела немалую тревогу в Выгорецком общежитии, и киновиархи решили всячески уклоняться от собеседований, которые при начертанных в инструкции условиях могли сделаться опасными для них, а употребить все меры к тому, чтобы сношения с Неофитом ограничить письменными объяснениями, которые при своём диалектическом искусстве они надеялись удобно обратить в свою пользу. Как только Неофит приехал в Петрозаводск и дал знать о себе в Выгорецкий монастырь, отсюда явились к нему посланные киновиархами трое депутатов и стали действительно просить, чтобы он изложил для ведения на письме, о чём будет «в разговорах с ними говорить»¹³⁰. Просьба выговцев не противоречила данной Неофиту инструкции, напротив, он мог считать её вполне согласною 7-му её пункту, коим требовалось «не принуждать раскольников к скорому и неосмотрительному ответу», «чтобы ответ был неподозрительный», достигнуть чего было всего удобнее, предварительно сообщивши выговским учителям вопросы, о которых имеет быть разглагольство. Притом же Неофит мог иметь в виду пример своего учителя Питирима, который также обращался к поповцам дьяконова согласия с письменными вопросами, хотя тот же пример мог бы служить для него предостережением, что и выговцы, воспользовавшись письменными вопросами, могут окончить всё дело письменными на них ответами. Как бы то ни было, только Неофит исполнил просьбу выговцев – написал и передал им 106 вопросов, о которых предполагал вести с ними разглагольствия¹³¹. В «замечаниях» о. архимандрита Павла указывается тот недостаток некоторых вопросов Неофита, что в них не приводились основания, на которых утверждается сила вопроса, и этим давалась Денисову возможность уклониться от рассмотрения этих оснований и вообще от прямого ответа на вопрос. Замечание вполне справедливое в отношении к вопросам, на которые требовался бы письменный ответ, и, судя по лестному отзыву о Неофите самого епископа Питирима, надобно полагать, что в таком случае и Неофит не оставил бы свои вопросы без точного указания оснований, на которых они утверждаются. Но Неофит писал свои вопросы не для письменного на них ответа, а только для указания, о чём имеют быть устные беседы, на которых, с своей стороны, он и представил бы по каждому вопросу основания и свидетельства в защиту церковного их решения¹³². Вообще же вопросы Неофита, написанные по просьбе самих выговских учителей и согласно данной ему Святейшим Синодом инструкции, свидетельствуют, что и он, по примеру своих архипастырей, действовал в отношении к раскольникам со всею подобающею православным искренностию и прямотою, желая вызвать их на свободное, беспрепятственное и обстоятельное разъяснение истины, желая именно исполнить «беспорочно» данное ему поручение; но видно и то, что Неофит не имел надлежащего понятия о хитрости и лукавстве раскольнических учителей, с которыми предстояло ему вести дело, не приметил, что именно с хитрым и лукавым намерением они вызывали его на составление письменных вопросов, и не соблюл в этом случае должной осторожности. Напротив, эти выговские учители в своих сношениях с Неофитом показали именно всю свою хитрость и всё лукавство: добившись от него письменных вопросов, они в течение целых девяти месяцев не являлись к нему на устные беседы для «тихого, кроткого и безопасного» рассмотрения и решения этих вопросов, несмотря на многократные и настоятельные приглашения Неофита, и наконец 1-го июля 1723 года представили ему большую книгу своих хитросплетённых письменных же ответов на его вопросы – ответов, которые делали уже совсем излишними и бесполезными всякие устные разглагольствия о предложенных для решения вопросах, так как разглагольствия были бы только их повторением со стороны раскольников, а требовали в свою очередь также письменного их рассмотрения, что понял тогда же и сам иеромонах Неофит¹³³.

В «Замечаниях» о. архимандрита Павла показана уклончивость, хитросплетённость и лживость, вообще внутренняя несостоятельность «Поморских Ответов»; а мы в дополнение показали теперь, что и самая история происхождения этого пресловутого раскольнического сочинения обличает в неискренности и лукавстве его составителей, намеренно уклонившихся от предложенного им «тихого, кроткого и безопасного» рассмотрения их несогласий с церковию, ясно свидетельствуя с другой стороны о самом искреннем, прямом и благожелательном действовании в сношениях с ними православных пастырей. Таковы были взаимные отношения между церковию и расколом в первой четверти прошедшего столетия, такими остаются они в существе своём и до настоящего времени. И теперь та же искренняя доверчивость, благорасположенность и снисходительность с одной стороны, и те же уклончивость, лживость и упорство – с другой, как было полтораста лет тому назад, и только от десницы Вышняго должно ожидать измены в отношениях к православной церкви этой последней, раскольнической, стороны.

* * *

¹¹¹

Ныне рукописи Софийской библиотеки принадлежат С. -Петербургской Духовной Академии.

¹¹²

Подробнее все эти и другие свидетельства о числе просфор приведены в Выписках Озерского (ч. 2, отд. 5-е, ст. 5).

¹¹³

Денисов, зазирая киевский Номоканон, говорит, что прежде его ни в одном печатном Служебнике пятипросфория не было положено. Но это неправда: пять просфор показаны в упомянутом выше Служебнике Гедеона Балабана, 1604 г.

¹¹⁴

Замечания на ответы 58-й и 59-й о печати на просфорах мы ради единости предмета сделаем пред замечаниями на ответ 63, в котором говорится также о печатании просфор, а теперь, тоже ради единости предмета, рассмотрим ответы 60-й, 61-й и 62-й, в которых идёт речь, как и в ответах 54, 55, 56 и 57-м, о числе просфор на проскомидии.

¹¹⁵

Замечания на ответы 60, 61 и 62 о седмипросфории приведены выше в связи с прочими ответами по сему предмету.

¹¹⁶

То же и в книге Небеса, печ. 1665 г. в Москве (кн. 4, гл. 12, л. 45 об. ) и в Богословии преп. Иоанна Дамаскина, печ. 1774 и 1785 гг. в Москве (кн. 4, гл. 11, л. 135).

¹¹⁷

Пусть старообрядцы не погневаются, что крест, из четырёх древ составленный, мы именуем осмиконечным; это мы делаем ради того, чтобы читатели могли удобнее разуметь, о каком виде креста идёт речь, а не для его уничижения. Если двучастный, их двух древ составленный крест именуется четвероконечным, то и четырёхдревному кресту название осмиконечный есть не уничижение, но свойственное ему по числу концов имя; притом же называть его так вошло в обычай.

¹¹⁸

В греческом тексте молитвы стоит глагол ἐ ν τ υ γ χ ά ν ε ι, который можно перевести словом «собеседуют», но никак нельзя перевести словом «молятся». В новейшем славянском переводе употреблено слово «присутствуют». Ред.

¹¹⁹

В обоих этих древних и достойных особого внимания старообрядцев текстах Символа читается: γ ε ν ν η θ έ ν τ α, ο ὑ π ι η θ έ ν τ α (точный снимок текста Символа веры из рукописи Хрисовула, хранящейся в Синод. библ., см. в изданном Брат. Св. Петра м. Деянии собора 1654 г. ).

¹²⁰

В обоих читается: ο ὐ κ ἔ σ τ α ι τ έ λ ο ς – т. е. не будет конца.

¹²¹

Здесь в ответе Денисова есть неточность и противоречие самому себе. Вопрос был, очевидно, о том, есть ли несогласия между современными вопросителю и отвещателю восточною и российскою церквами; а он указывает мнимое несходство в учении о кресте между древнею, времён Златоуста и Дамаскина церковию восточною и российскою времён Питирима. Это неточность; а вот противоречие: в ответе 92-м сам же Денисов на основании картинки, находящейся в книге Тисаврос, доказывал, что будто бы незадолго до Никона патриарха греческая церковь стала учить, что Христос распят был на четвероконечном кресте, как учит, по его уверению, и церковь российская, а теперь, напротив, утверждает, что между греческою и российскою церковию после никоновских времён в учении о кресте есть несходство. Несправедливость же взводимого им на великороссийскую церковь обвинения в неправильном учении о кресте обстоятельно раскрывается в замечании о. архим. Павла. Ред.

¹²²

Денисов не сказал, что бескровная жертва тела и крови Господни будет приноситься до второго Христова пришествия, но сказал: «до скончания века». Беспоповцы же под «веком» многажды в таком случае разумеют только время, назначенное для приношения оныя св. жертвы, по окончании коего и жертва должна прекратиться. Также и в словах «до скончания мира» под миром разумеют священные лица, бывшие в церкви до патриарха Никона, существование которых при сем патриархе кончилось, а вместе кончилось и совершавшееся дотоле приношение бескровной жертвы. А слова, что жертва бескровная будет приноситься «дондеже приидет Господь» или «до второго Его пришествия», беспоповцы извращать не могут, посему-то они, когда захотят прикрывать своё учение о прекращении бескровной жертвы тела и крови Господни, и избегают употреблять сии слова: «дондеже приидет Господь» или «до пришествия Господня», а говорят, что жертва будет совершаться «до скончания века» или «до скончания мира». Посему и о словах Денисова «до скончания века», в каком смысле они сказаны, мы замечаем здесь, что оставляем их на его совести.

¹²³

Русский перевод: «Не напрасно он (Апостол) говорит здесь: первое, второе; но поставляет превосходнейший дар выше, а потом указывает на низший. Посему сначала он именует апостолов, которые имели в себе все дары. Не сказал просто: иных Бог поставил в церкви апостолами. или пророками; но присовокупил первое, второе и третие, выражая именно то, что я сказал».

¹²⁴

Нужно знать притом, что в греческом Номоканоне этого замечания о крещении Апостолов, не имевших священства, не находится; см. Номоканон, изданный профессором Павловым.

¹²⁵

Денисов привёл во свидетельство этот пример пустынников, причащавшихся запасным св. агнцем, не без цели. Есть известие, что в Поморию принесена была малая частица запасного агнца, полученная, быть может, от какого-либо отторгшегося от церкви священника, и так как она, по своей малости, не могла удовлетворить многим, искавшим приобщения, то поморцы умыслили размесить оную частицу с большою частию пшеничного теста, испечь и тем удовлетворять хотя не всем, но избранным из своего общества. Испечённый хлеб они напоили виноградным вином и иссушили. Впоследствии такое мнимое причастие из Помории привезено было и в Москву к московским федосеевцам, но федосеевцам оно показалось сомнительным: они соборне воспретили оным причащаться, о чём свидетельствуется в федосеевских отеческих завещаниях, где есть особая по сему поводу статья. Мне сказывал Симеон Козьмич, главный кладбищенский наставник, что он один от своих духовных отобрал такого причастия более пригоршни и пустил в воду. А так как в Москве наставников было человек семь, то сколько же отобрано его в одной Москве у федосеевцев! Ясно, что Помории его раздавали обильно. Также и в Петербурге одного наставника из монахов в 1840-х годах федосеевцы за поморское причащение подвергли отлучению. Из поморского же согласия некоторые и в Москве, и в Петербурге таким причащением причащались, и, значит, размельчение его чрез печение продолжалось до царствования императора Николая Ι, то есть до закрытия самого Олонецкого поморского общежительства. Вот почему и Денисов приводил свидетельство о возможности самому причащаться запасными дарами по образцу древних пустынников – составлен был даже и чин, како подобает самому себя причастити. Видно таким образом, что Денисов полагал возможным без совершения литургии продолжать запасное причастие чрез растворение в новом тесте и пользоваться оным по примеру пустынножителей, почему и указал на примеры такого причащения. Но пустынники, указанные Денисовым, на такую дерзость не посягали, чтобы частицу запасного агнца растворять в тесте для умножения, а получали от священника часть на Божественном престоле освященного агнца с Божественною кровию, и оною причащались. Посему указанный Денисовым пример пустынников нимало не служит к оправданию поморцев.

¹²⁶

Из толкования на 20 гл. Апокалипсиса: «Сущее. И видех ангела, с небесе низходящаго, имуща ключ бездны, и уже великое в руце своей. И удержа змия, ужа онаго древняго, иже есть диавол и сатана (прельщаяй вселенную всю), и связа и на тысячу лет. И вверже и в бездну, и затвори и запечатле верху него, да не прельщает ктому языки, донележе скончаются тысяща лет. И посих подобает ему разрешену быти на малое время (Откр.   20: 1–3). Толкование. Зде низвержение и разрушение диавола поведает, бывшее в страсти Владычней, в нейже мнящегося быти крепка, крепльший его Христос Бог наш связав, нас корысти его, из рук его избави, осудив его (да ввержен будет) в бездну… Тысящу же лет не всяко толикая числом разумевати благоразумно есть. Ниже бо о нихже глаголет Давыд, слово еже заповеда в тысящныя роды, десятици сто сия числити можем, но многия (множеством). Сице убо и зде, или яко многих, или совершенного тысяще знаменательное число есть, непщуем и образуем. Многая убо сия (лета), к еже проповестися везде во всем мире Евангелию, и укоренитися в нем семенем благочестия. Свершенного же знаменателя, яко в них детского законного жительства изменени бывше в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова званы быхом».

¹²⁷

См. Опис. документов и дел Синод. архива, т. 1, стр. 471–474.

¹²⁸

Воззвание это, достойное особого внимания и по своей редкости, и по самому содержанию своему, мы печатаем ниже, в виде приложения к настоящей статье.

¹²⁹

Инструкция Неофиту встречается в некоторых списках Поморских Ответов в конце, в виде приложения. Мы нашли не излишним напечатать ниже и этот достойный внимания документ вполне, так как в нём есть указания, имеющие значение даже для нынешних духовных и иных лиц, ведущих беседы с раскольниками. Инструкцию мы печатаем по находящемуся у нас старинному списку, вполне согласному с списком, помещённым в рукописи Поморских Ответов, принадлежащей библиотеке М. Д. Академии.

¹³⁰

Что Неофита просили о изложении вопросов именно посланные из Выгорецкого общежития, об этом писал в Синод сам Неофит (Опис. докум. Син. арх., т. 1, стр. 477); об этом упоминается и в помещённой при некоторых списках Поморских Ответов «Краткой истории о ответах сих, чесо ради и како ответи сии и разглагольство о сих, и когда и где и с кем сия содеяшася» («История» эта, кроме краткого предисловия, целиком вошла в Историю Выговской пустыни Ивана Филиппова, в которой составляет 39-ю главу; по изд. Кожанч. стр. 169–188). Здесь сам поморский историк говорит: «Прежде даже о разглагольствии с канцелярии и от еромонаха указ не прииде, неоднократно посланными пустынножительми новоприбывшего на Петровские заводы учителя иеромонаха познахом, ово убо честь отдающе присланному по высокому указу от высокого Синода лицу, ово учителево учительство познавающе, ово же смиренно моляще учителское лице, да милостиво и необидливо поступает с убогими людми, и како и о чем и о каковых вещех быти разглагольству известно да учинить». Таким образом, сами выгорецкие писатели проговариваются о том, с каким лукавством они вели себя относительно Неофита, и что именно сами посланные от выговских пустынножителей просили Неофита о написании вопросов, о которых «быти разглагольству». Не излишне припомнить здесь, что Андрей Денисов незадолго перед этим написал для дьяконовцев известные «Керженские Ответы» по вопросам Питирима: понятно, что он, весьма довольный недавним опытом литературной борьбы с знаменитым защитником церкви против раскола, желал и теперь кончить всё дело посредством письменных же ответов, которые после первого опыта надеялся составить ещё искуснее и потому старался чрез своих послов вызвать Неофита к составлению вопросов.

¹³¹

Неофит, давши вопросы выговцам, копию с оных послал в Св. Синод, который постановлением 31 января 1723 г. признал их «к обращению раскольников удобными» и что можно давать их для списывания всем желающим «для лучшего уразумения и сомневающихся к церкви святой сообщения» (Опис. докум. Синод. арх., т. 1, стр. 478).

¹³²

Существенно важен другой указанный о. архим. Павлом недостаток вопросов Неофита – именно тот, что в них мало обращено внимания на догматическую сторону в учении раскола о церкви, таинствах и проч.

¹³³

По получении «Поморских Ответов» Неофит извещал Св. Синод, что он приступил к «сочинению вкратце в защищение церкви святой на их (раскольников) лжесловесные вопросоответствования возобличения», и 1-го сентября действительно читал это возобличение присланным из Выговского общежития «при священном чине, при ландрате и прочих знатных персонах» (Опис. докум. Синод. арх., т. 1, стр. 479–480). Но выговские посланцы, слушая возобличение, отвечали на него только повторением сказанного в их письменных «Ответах».

 

⇐ Предыдущая72737475767778798081Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: