 |
Из сравнительной психологии и этимологии языков
|
|
|
|
ПРИМЕРЫ
Из сравнительной психологии и этимологии языков
Двоедушие Идея: о двух душахДводушнiсть. (Ефр. Писм. 220) То же, что в русск. Dissimulation, faussete Идея: о фальши, притворствеDopperhrezigkeit. Zweizungigkeit. Идея: о двойном сердце или двух языкахОбман. Идея: о неверном предвещательном сигнале. (манить рукой или другим знаком)Обмана. (Грiнч. 17. ) То же, что в русск. Trompe, tronpez Идея: о неверном сигнале трубой (trompe – труба)Betrug, Trug. Идея: о неверном носильном сигнале – платье, оружии и пр. (Tragen нести)Осторожность. Идея: о страже, стороже (О‑ сторож‑ ность)Осторожнiсть. (Гр. 71. ) То же, что в русск. Cerconspection. Идея: о смотрении вокругVorsichtigkeit, Behutsamkeit. Идея: о смотрении вперед, о прикрытии и защитеОтвратительно. Идея: удаления, отклонения, отворота от предмета с дурн. запахом, видом, вкус. и пр. Вiдворотно. (Гр. 208. ) Таке менi все одворiтне (о пище – Авт. ) То же, что в русск. Degoutant. Repugnant. Hideux. Идея: о дурн. вкусе и запахе, или о дурном на видWiderlich. Ekelhaft. Идея: о тошнотворном и противномОтдых. Идея: о дыхании. (От‑ дых)Вiддихания. (Гр. 21. ) То же, что в русск. Reposer. Se Delaisser. Идея: о покое, о лежании, прекращении напряжения членовErholen. Идея: о восстановлении сил, пополнении силПонукать. Идея: о действии голосом, о звуках: ну! ну! Понукнути. Понука (Гр. 312. ) То же, что в русск. Puosser. Stimuler. Presser. Идея: о действии рукою, движении, давлении, толкании, напоре. Treiben. Eintreiben. Идея: о движении рукою или орудиемПоступиться. Идея: отступления с занимаемой позиции в отношении лица или предметаПоступитися. (Гр. 373. )То же, что в русск. Abandonner son dessein. Renoncer. Идея: отказа от намерения. Отказ словомAbtreten. Uberlassen. Идея: о шаге назад, об оставлении намеренияСомнение. Сомневаться. Со‑ мнение. Идея: борьбы нескольких мнений (со‑ мнение)Сумнiв (Жел. ) Сумнитися. (Гр. 229) То же, что в русск. Doute. Идея: о раздвоении (от стар. инструмента вроде двузубца – Littre). Zweifel. Bedenken. Идея: о раздвоении, об усиленной думеДля вящей ясности предмета не лишним будет обратить внимание на те слова, которые на первый раз кажутся отличными, в двух сравниваемых языках, то по своей фонетике, то по своей психологии. Таковы, например, слова:
|
|
|
ОтворитьВидчинятиЗатворитьЗачинятиПритворитьПричинятиЭти слова – более чем синонимы, они просто тождественны, потому что каждое из них свободно входит в другой язык, и тем непрерывно оживляют взаимную связь обоих и тождество содержащихся в них идей данного корня. Два слова: творить и чинить, свободно живут в обоих языках, как показывают примеры: «витворяти» (укр. ); «причинять беду, натворить бед» (русск. ), или: «таке було вытворюе» или «столько, бывало, натворит» (русск. ). Множество выражений этого рода, свойственных как будто бы одному языку, в действительности свойственны и другому, и при помощи такого словаря, как Словарь Великорусского языка Даля, где записаны местные говоры в разных губерниях, можно убедиться, что почти каждое слово украинского языка где‑ нибудь в другом конце России живет в глубине провинциальной глуши, доказывая тем живую общность двух языков. Для примера возьмем украинское слово: чобит (сапог). Как будто оно вовсе не русское, но в Пермской и Вятской губернии еще живет слово: «чеботарь» (сапожник) – («Знай, чеботарь, свое кривое голенище») (Даль). Такое чисто украинское слово как схаменутися (опомниться, спохватиться) живет и в языке Псковской губернии (Даль) и т. д.
Есть такие слова (их весьма мало), которых и у Даля не найти, например, слова: «цикавий», «цикавист», но они, вероятно, заимствованы с польского языка и т. д. Таким образом, этими кажущимися исключениями только подтверждается чрезвычайная близость русского с украинским в живом говоре народной речи. Общий литературный язык сближает разные говоры и делает легким усвоение общего языка страны для всех наречий, и это скоро ведет к естественному перевесу языка над наречиями, что так ясно сказалось в Украине в последние десятилетия.
|
|
|
Мы приложили таблицу из восьми слов, чтобы сделать ясной идею психологии языка. Не звуками, не фонетикой, не лингвистикой характеризуются язык, речь и слово, а психологией и умственными процессами, лежащими в душе человека и народа.
Различие этнических психологии ведет к различию психологии языка, а обе вместе ведут к отличию и различению народов и являются этническими признаками народа, наряду с антропологическими и другими этническими отличиями.
Сравнивая язык русский и украинский, легко усмотреть почти полное тождество психологии этих двух языков и лежащую в основе их совершенную близость душевных и умственных процессов, воззрений и приемов мысли. Это показывает с очевидностью, что русский и украинский языки – это не два языка, а один язык; в крайнем случае можно говорить о двух наречиях одного праязыка, но это было бы почти логической тавтологией, Различие между русским и украинским языками – не психологическое, а фонетическое или звуковое, следовательно, различие не внутреннее – глубокое, а внешнее – кажущееся: звуками они разнятся, но их психология тождественна. В существе дела эти языки отличаются так, как отличаются между собою слова: аткуда, аткелева, аткентелева, видкиль, видкиля, откуль, откулева, откулича (Слов. Даля) и т. д. Все это – одно и то же слово: «откуда» в разных фонетических и лингвистических нарядах, но тут вовсе нет различия языка и речи. Есть только различие фонетическое, т. е. звуковое, как в словах: откуда, видкиля, но и здесь отличия не идут далеко, и малорусское наречение наравне с белорусским ближе к великорусскому, чем польский, или чешский язык.
Факт таких кажущихся различий, но действительной близости малорусского и великорусского языков был, без сомнения, ведом тем ученым, письменникам и писателям XVII–XIX веков, которые своим согласием и соучастием содействовали возведению великорусского языка в ранг общего литературного органа русского народа. Они были нравственно полномочными деятелями той эпохи и свободно решали вопрос, разрешаемый вообще знанием и дарованиями. Но произвола или личных движений нельзя усматривать в их деятельности: они только повиновались требованиям дела, его пользам и успехам, движимые глубоким чутьем закона психической интеграции, которая объединяет дробные, но достаточно дифференцированные части. К этому необходимо прибавить, что общий научно‑ литературный язык, как культурно‑ этническое орудие народа, составляется, как известно, из наречий, говоров и языков и не является племенным языком, или языком одного племени, но языком племен. Общий литературный язык содержит в себе этническую психологию и культуру, нередко весьма не близкую к элементам живой народно‑ племенной речи, но отвечает сложному и высокому умственному уровню развитого писателя и такого же читателя или, по крайней мере, грамотея. Взятая же в сыром виде народная речь будет фальшью в общелитературном языке. В такую фальшь иногда и впадают украинцы. Отсюда успокоительный вывод для тех, кого огорчает привилегия, выпавшая в силу законов этнической эволюции, на великорусское племенное наречие. Жизнь и развитие говоров, наречий и племенных языков стоит особо и независимо, а гегемония одного языка над другими это вопрос практики и психологических удобств более или менее крупной этнической единицы и, притом, вопрос свободного взаимного согласия частей. В сказанном содержится и научный ответ на психологические и этнические вопросы, возбуждаемые украинством. Но украинство подняло не одни научные вопросы, но также и серию научно‑ практических и чисто‑ практических и жизненных задач, вопросов, недоумений и может быть сомнений. Укажем главнейшие.
|
|
|
|
|
|
