Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Насильственный тип преступника




Основные характерные черты лиц, совершающих насильственные преступления, – дефектность социальной идентификации, эмоциональная тупость, импульсивная агрессивность. Лица, виновные в убийствах, телесных повреждениях, истязаниях, изнасилованиях, хулиганских действиях, отличаются крайней десоциализированностью, стереотипизированностью асоциальных поведенческих навыков, во многих случаях страдают алкоголизмом. Для их поведения характерны крайний эгоцентризм, стремление к немедленному удовлетворению спонтанно возникших желаний, примитивизм и цинизм. В насилии они усматривают единственное средство разрешения конфликтов. Для этих лиц характерно широкое использование средств психологической самозащиты – самооправдание ими своего антисоциального поведения, переложение вины на потерпевшего и внешние обстоятельства.

Негативные качества данной категории преступников формируются в крайне отрицательных условиях микросреды, в условиях пониженного социального контроля. Существенные факторы формирования этого поведения – эмоциональная депривация в детстве, отчуждение от семьи и социально-положительных групп.

С агрессивным поведением коррелируют такие негативные качества личности, как повышенный уровень тревожности, завышенная самооценка, злобность, эгоцентризм, пониженная толерантность (неспособность переносить трудности), аутизм (социальная отчужденность), неспособность к эмоциональному сочувствию (асинтонность).

Агрессивность может быть предметно-недифференцированной (злобность, конфликтность характера) и избирательно-предметной (постоянно направленной на определенные социальные объекты – на подчиненных, отдельных членов семьи, на людей с определенными личностными качествами).

В насильственных преступлениях часто проявляется жестокая агрессивность – причиняются тяжелые физические и психические травмы. Этот тип агрессивного поведения свидетельствует о глубокой личностной деформации, о сформированности у личности устойчивой установки на агрессивное поведение, на постоянную готовность индивида наносить ущерб людям, о крайне пониженном социальном самоконтроле личности. Указанные личностные дефекты в ряде случаев усугубляются алкоголизацией, перенесенными черепно-мозговыми травмами, психическими заболеваниями. Поведение этих лиц в конфликтных для них ситуациях, содержащих личностно-критические признаки, характеризуется следующими особенностями: неспособность индивида сдержать первое агрессивное побуждение, прогнозировать развитие конфликта и последствия агрессивных действий, невладение системой поведенческих приемов.

В корыстно-насильственных преступлениях агрессивность часто используется лишь как средство достижения корыстной цели. В этих случаях имеет место так называемая инструментальная агрессия. В насильственных же преступлениях на передний план выступает так называемая враждебная агрессивность – агрессия, нанесение ущерба выступает как самоцель. Продолжительность и жестокость насилия здесь зависят от преступной цели – унизить жертву, причинить ей тяжелые страдания из побуждений ревности, мести, самоутверждения и т. п. В групповых насильственных преступлениях агрессия часто совершается под влиянием группового давления, групповых традиций.

В плане взаимодействия преступника с потерпевшим лицом насильственные преступления можно подразделить на две разновидности: 1) жертва не причастна к агрессивности преступника; 2) потерпевший провоцировал конфликтное взаимодействие с преступником; агрессивность преступника возникла в ходе развития межличностного конфликта, острого противоборства актуализированных интересов, установок и целей потерпевшего и виновного, в результате интерактивного антагонизма.

Конфликтное взаимодействие сторон начинается с возникновения для них какой-либо угрозы ( благополучию, личностному достоинству, физической неприкосновенности и т. д. ). При этом мобилизуются интеллектуальные, эмоционально-волевые и физические ресурсы противоборствующих сторон. Стороны осуществляют угрожающие, ущемляющие и целеблокирующие действия, т. е. действия деструктивные, нарушающие функционирование партнера. Возникает противоборство психических структур конфликтующих личностей. Каждая сторона стремится занять стратегически выигрышную позицию, рефлексирует возможное поведение другой стороны, предпринимает упреждающие действия.

Спонтанно возникающие конфликты с агрессивным завершением чаще всего вызываются стремлением ситуативного доминирования, обладания материальными ценностями, ситуацией асимметрии прав (когда у одного из противоборствующих имеется преимущественное право на какое-либо благо), несовместимостью равнонаправленных действий. Возможны и прямые провокации с целью разрядки эмоциональной напряженности, создания повода для агрессивного нападения. Любой возникший конфликт имеет тенденцию к эскалации.

Преступные действия случайных преступников – результат их неадекватной реакции на внезапно возникшие острые конфликтные ситуации. Их преступное поведение связано с несформированностью у них способов адекватного выхода из конфликтной ситуации. Во многих случаях насильственные преступления совершаются ими в силу так называемого накопления чувств, как разрядка постепенно накапливающихся конфликтов в семье, в групповом окружении. Эти преступления бывают связаны с аффективной вспышкой на почве мести, ревности, обиды и даже по незначительному поводу.

Устойчивый тип насильственного преступника отличается постоянной агрессивной направленностью, сформированностью стереотипа применения грубой силы, и для этого всегда находится повод во внешней среде.

Злостный тип насильственного преступника отличается стереотипизированностью агрессивного поведения, устойчивой направленностью данного индивида на совершение насильственных деяний. Для злостных типов насильственных преступников агрессивность – доминирующий способ их самоутверждения, а жестокость деяния – самоцель. Этот тип поведения находит устойчивое признание в криминализированной микросреде. Теряя остатки социальной ответственности, злостные насильственные преступники не останавливаются даже перед убийством.

Исследования показывают, что труднее всего выявить типы убийц. Побуждения убийц разнообразны: убийства из хулиганских побуждений, корысти и мести, ревности и зависти, страха и гнева. Наиболее опасны убийцы, проявляющие особую жестокость и цинизм, обычно совершающие убийства при разбойном нападении, актах мести, в целях избавления от ненавистных лиц («злостные» убийцы).

Злостный убийца – особый психологический тип преступника. Этот тип преступника отличается устойчивой антисоциальной установкой, глубокой антисоциальной деформированностью личности. Его крайне примитивная жизненная ориентация, аморальность, преобладание низменных потребностей обусловливают и крайне примитивные способы действий. Это обычно лица, ранее судимые, не ресоциализированные в местах лишения свободы и не имеющие значительного социального статуса. Повседневное их поведение преступно, асоциально, осуществляется в условиях криминальной субкультуры. Любое воздействие извне они встречают как личные нападки, с ненавистью относятся к «правильным», благополучным людям. Испытывая хроническую эмоционально-психическую напряженность, тревожность, они готовы к импульсивной разрядке по самым незначительным поводам.

Глубокая антисоциальная деформация всей структуры личности – такова основная особенность злостного убийцы.

Психологическая особенность случайного убийцы – дефекты его психической саморегуляции. Причинение смерти потерпевшему является для него трагической случайностью. Но, по существу, эта «случайность» не случайна. В ней – неспособность личности социально-адаптированно выходить из критических, остроконфликтных ситуаций. Как правило, такого рода убийства происходят на фоне длительного накопления отрицательных эмоций, переносимых страданий. Не видя нравственно-положительных и правомерных способов защиты, индивид прибегает к крайнему средству в результате нестерпимого отчаяния, безысходности своего невыносимого положения, неверия в возможность правомерного выхода из жизненной коллизии. При этом, как правило, потерпевший длительно и грубо нарушает элементарные основы человеческих отношений, провоцирует совершение преступления.

Отдельные случайные убийства совершаются и внезапно, в экстремальных ситуациях, особенно в состоянии аффекта (испуга, страха, ужаса).

Ни в каких других преступлениях античеловеческая направленность деяния не достигает такой остроты, как при убийстве. Нередко убийства совершаются в состоянии аффекта, возникшего на почве ревности. Эротическая ревность – синдром остронегативных эмоциональных состояний личности – ненависти, зависти, гнева, отчаяния и жажды мести. При этом происходят значительные деформации в интеллектуально-волевой сфере индивида, инициируются социально опасные программы поведения. Различаются психологические, культурно-исторические и биологические аспекты ревности.

После исторически сформировавшейся моногамии прелюбодеяние стало глубоко социально порицаемым пороком. Беспорочное сексуальное поведение приобрело значение социального эталона. Исторически сформировались обычаи наказания (нередко очень жестокого) за супружескую неверность. Особенно повышенному социальному контролю подвержено поведение женщины. До недавнего времени сохранение девичьей чести до брака было непременным условием семейного благополучия. Утрата девственности до брака нередко клеймилась позором.

Особенно тягостные переживания вызывает ревность по поводу действительной или мнимой измены. При этом могут легко активизироваться механизмы агрессивного поведения, спонтанное стремление причинить ущерб сопернику (сопернице). Пылкое воображение ревнивца может нарисовать ужасные картины измены и при недостаточных основаниях. Гипертрофированная ревность может быть проявлением акцентуации характера, психическим сдвигом индивида. Ревность побеждает здравый смысл, создает яркие воображаемые образы. Ревность слепа, как слепа и сама любовь. Ревность – боль любви. Иногда эта боль непереносима. И человек становится способным даже на убийство.

Мужская и женская ревность не одинаковы, как не одинаковы у них и чувство любви и чувство стыда. Мужчины менее склонны к прощению и более чувствительны в отношении к сопернику. Нередко возникает психологически парадоксальное явление – любовь к изменнице возрастает. Это усиливает борьбу за объект обладания, возрастают ненависть и агрессивность в отношении соперника. Иногда возможны и явления психического вытеснения, психологической защиты. При этом охотно воспринимается все, что хоть немного облегчает возникшую психотравму.

Поведение сторон в ситуации измены зависит в значительной мере от их культурного уровня. Чем ниже культурный уровень человека, чем менее он социализирован, тем выше вероятность его необузданно-агрессивного поведения. Эта агрессивность резко, волнообразно нарастает на фоне алкогольного опьянения, приобретая характер неудержимой («сумасшедшей») агрессивности и даже аутоагрессии.

Многие убийства совершаются на так называемой бытовой почве, импульсивно, иногда по поразительно ничтожным поводам. Убийцы этой категории часто отягощены комплексом неполноценности, их агрессивные деяния связаны с гиперкомпенсацией, являются результатом длительного накопления неотомщенных обид.

В ситуации личностного поражения (оскорбления, грубые издевательства, побои) личность попадает в полную зависимость от травмирующей ситуации, оказывается неспособной к надситуативному поведению.

Длительно подготавливаемые, умышленные убийства связаны, как правило, с устранением повышенной опасности для наиболее значимых сторон жизнедеятельности индивида, с решением кардинальных проблем ее жизнеобеспечения, с устранением опасной зависимости. В конечном итоге и здесь имеет место ситуативная зависимость поведения.

Во всех рассмотренных случаях проявляются глубинные личностные дефекты – неспособность индивида к социально адаптированному взаимодействию с окружающей средой. В большинстве случаев жизненный путь убийц сопровождался длительным накоплением опыта агрессивного поведения. Доля психически аномальных лиц среди убийц значительно выше, чем среди законопослушной части населения.

Общая психологическая особенность убийц – крайне низкий социальный статус, социально-ролевая дефектность, большой разрыв между реальными возможностями и уровнем притязаний, эмоциональная неустойчивость.

Большей импульсивностью отличаются убийцы-мужчины. Более половины убийств совершаются в форме простого умысла – без стремления скрыть следы преступления и избежать наказания. Большую общественную опасность представляют убийства в форме сложного предумышления, когда преступник стремится обеспечить свою безнаказанность. Это обстоятельство, по справедливому мнению некоторых юристов, должно выступать как обстоятельство, отягчающее юридическую ответственность.

Личность преступника-убийцы характеризуется и особенностями способа убийства. Такие особенности способа убийства, как убийство с особой жестокостью, способом, опасным для жизни других людей, имеют, как известно, квалифицирующее значение – они свидетельствуют о повышенной общественной опасности преступника-убийцы.

Критерий такого отягчающего ответственность обстоятельства, как убийство с особой жестокостью, в праве недостаточно разработан. В практике судопроизводства в качестве критериев жестокости выступают множественность ранений и совершение убийства заведомо в присутствии близких потерпевшего с целью причинения им особых страданий. Однако множественность ранений не служит показателем умышленного причинения пострадавшему особых мучений перед смертью. Множественность ранений может быть обусловлена ситуацией преступления, условиями его совершения – физическим превосходством потерпевшего, использованием малоподходящего орудия (отвертки, шила, скальпеля, перочинного ножа и т. п. ).

Более того, множество хаотически нанесенных ранений может свидетельствовать о внезапно возникшем побуждении, состоянии физиологического аффекта у виновного. Об особой жестокости убийцы свидетельствуют не количественные, а качественные особенности ранений, в которых проявляется особо извращенное психическое отношение преступника к жертве.

Определенные психологические нюансы имеет и другой критерий особой жестокости при убийстве – совершение его в присутствии близких потерпевшего. Присутствие близких потерпевшего во многих случаях убийцей не осознается. Доминирующая мотивация убийцы, возникающая, как правило, в особой конфликтной ситуации, сужает поле его сознания, вытесняет из сознания все то, что не имеет отношения к разрешению конфликта, в том числе присутствие близких потерпевшего. Значительная часть убийств совершается в состоянии алкогольного опьянения. Во многих случаях преступление происходит не мгновенно, а длительно «вызревает» на базе безнаказанности предварительных «пробных» действий.

Можно психологически обоснованно утверждать о возможности выявления и постановки на предкриминальный учет лиц с повышенной вероятностью совершения насильственных действий.

Все виды насильственных преступлений связаны с причинением физического вреда потерпевшему, т. е. с агрессивностью и жестокостью преступника.

Изучение личности совершивших убийства выявляет у них сильную психологическую зависимость от другого лица. Убийцы в целом относятся к такой категории людей, для которых свободная и самостоятельная адаптация к жизни всегда проблема. Выход из контакта с жертвой для них – практически невозможный способ поведения.

Указанная особенность формируется в очень раннем возрасте как результат позиции, которую занимает ребенок (будущий преступник) в семье. Суть позиции – отвержение, неприятие ребенка родителями, прежде всего матерью. Это означает определенное отношение матери к ребенку, когда она либо не может, либо не хочет, либо не умеет своевременно и полно удовлетворить его потребности, в первую очередь естественные (в пище, тепле, чистоте). В результате ребенок оказывается в ситуации хронического дефицита, постоянного неудовлетворения потребностей и зависит от матери, потому что только она могла бы их удовлетворить.

Ребенок живет как бы на предельном уровне: никогда не испытывает полной безопасности и удовлетворения своих потребностей, но не доходит до стадии полного лишения этих жизненно важных условий. Мы называем такое положение «ситуацией экстремальности существования», которая несет в себе потенциально смертельную угрозу. Она и является источником убийств как актов индивидуального поведения. Таким образом, тема жизни и смерти начинает звучать для людей, которые находятся в ситуации отвержения, уже в самом начале жизни.

Убийство возникает как действие, направленное на сохранение автономной жизнеспособности преступника, разрывающее связь с жизнеобеспечивающим фактором, который перестал выполнять эту приписанную ему функцию.

Психологический механизм убийств можно представить схематически в виде основных компонентов процесса зарождения этого вида преступлений, а также отразить в какой-то мере логику их взаимосвязи и взаимодействия следующим образом.

 

1. Мать (или лицо, ее заменяющее) – жизнеобеспечивающий фактор для ребенка.

2. Отношение частичного или полного отвержения матерью ребенка.

3. Мать становится для ребенка жизнеугрожающим фактором.

4. Возникновение экстремальной жизненной ситуации для ребенка (напряжение жизнеобеспечивающих психологических функций).

5. Усиление биологической и психологической зависимости от матери как жизнеобеспечивающего фактора.

6. Затруднение процесса обретения независимости, самостоятельности, личностной автономии.

7. Замедление развития психических функций, усвоения социального опыта, психосоциальной дифференциации.

8. Ограничение возможностей адаптации в различных социальных ситуациях, при изменении обстоятельств.

9. Формирование «комплексов неполноценности».

10. Формирование защиты от «комплексов неполноценности»:

                                                                                                      

подчеркнутая независимость,            полная податливость

основанная на переоценке                 и зависимость от ситуации

 своего «Я»                             

11. Неизбирательное, «случайное», плохо осознанное включение в контакты и группы.

12. Возникновение ситуации отвержения (предпреступной ситуации) (ср. п. 2).

13. Персонификация угрозы жизненно важной ценности (ср. п. 3).

14. Возникновение экстремальной жизнеугрожающей ситуации (ср. п. 4).

15. Убийство как попытка обретения независимой жизнеспособности.

Основными в этой схеме являются элементы 1-4 и 12-14. Они тождественны по содержанию, но образуются в разные периоды жизни: 1-4 возникают на самых ранних этапах, 12-14 – непосредственно перед совершением преступления. Их психологическое содержание состоит в таком изменении позиции человека, в котором его взаимоотношения с ситуацией обретают биологически значимый, витальный характер. И независимо от того, в какой мере он это осознает и осознает ли вообще, предмет посягательства воспринимается как несущий смертельную угрозу. Элементы 5-7 отражают указанные выше процессы зависимости: дифференциации и адаптации, составляющие в совокупности основные процессы индивидуального развития, формирующие психологический облик этой категории преступников и основу механизма совершения убийств. Понимание этого своеобразия может иметь практическое значение как в предупреждении тяжких насильственных преступлений, так и в исправлении, перевоспитании осужденных. В целом должно быть обеспечено своевременное и естественное развитие ребенка, в первую очередь за счет создания условий для наилучших взаимоотношений родителей (особенно матерей) со своими детьми, эффективного реагирования на все случаи жестокого обращения с ними или невыполнения родителями своих обязанностей. В процессе исполнения наказания особое значение имеет способность персонала исправительно-трудового учреждения устанавливать педагогически целесообразные отношения с осужденным.

Девятый элемент схемы («комплекс неполноценности») непосредственно, явно себя не проявляет, но выражается в следующем элементе как тенденция к гипертрофированной независимости либо вовлечению во всевозможные случайные компании и группы. Человек оказывается постоянно вовлеченным в непредсказуемые, неопределенные ситуации, когда требуются повышенные способности к адаптации. Но, как уже говорилось, именно способность приспосабливаться к изменяющимся условиям у таких людей ограниченна, возникает конфликт, в котором человек явно или скрыто отвергается. Форма может быть различной: от прямого изгнания до насмешки, но этого всегда недостаточно для того, чтобы человек воспринял ситуацию как угрожающую его жизненно важным ценностям, прежде всего его «Я», его праву на существование. Личность оказывается полностью подчиненной ситуации, выходом из которой и является убийство. Внешне это может выражаться по-разному, в зависимости от характера отношений преступника с провоцирующим фактором. Субъективный же смысл умышленного противоправного лишения человека жизни во всех случаях один: стремление преступника достичь состояния автономной жизнеспособности, преодолеть зависимость, которая воспринимается как угроза существованию преступника.

Однако преступное лишение жизни не является адекватным способом достижения указанной цели, так как способность человека к независимому продуктивному функционированию обеспечивается на ранних этапах индивидуального развития (онтогенеза) путем прогрессивной дифференциации психических систем. Нормальный процесс индивидуального развития человека должен вести его к преодолению, «снятию» биологической зависимости его от окружающих. Только в этом случае для него открывается возможность формирования продуктивных отношений, свободного, независимого функционирования. У убийц указанный процесс блокирован на самых первых его этапах. Именно это ведет к различным формам «эрзац-автономии», т. е. к скрытой зависимости человека от определенных условий окружения (людей, вещей, норм, правил и т. д. ), преодолеваемой неадекватными средствами, к числу которых относится и лишение человека жизни.

В последнее время наблюдается заметный рост заказных (наемных) убийств. Убивают банкиров, коммерсантов, промышленников, конкурентов организованных преступных групп, реже – журналистов, политических противников. Убивают для устрашения других, для устрашения конкурентов, за несговорчивость, обман и надувательство, в преступных группах – за предательство и сотрудничество с правоохранительными органами.

Появилось довольно значительное число лиц – киллеров, которые сделали убийство по найму своей профессией, источником получения солидного денежного вознаграждения (главным образом в валюте). Они представляют исключительную опасность для общества ввиду того, что довольно редко несут уголовное наказание. Нередко совершенные ими дерзкие убийства преподносятся средствами массовой информации как сенсация. В результате убийцы предстают в ореоле «героев», неуловимых и неустрашимых, привлекательных для молодых читателей.

Что собой представляют киллеры?

«Наемные убийцы, – пишет Ю. М. Антонян, – это те, которые …убивают не по страсти, не из-за ненависти к конкретному человеку и мести, а по холодному расчету. Это – преступники-рационалисты, что не исключает, а напротив, предполагает наличие у них сложнейшего переплетения глубинных мотивов именно такого поведения, не охватываемых их сознанием. И это – профессионалы, получившие необходимую подготовку в армии, в Афганистане, Таджикистане, на Кавказе, в Чечне и во всех тех местах, где проходили боевые действия, в которых они принимали участие»[92]. Психологическая подготовка таких лиц начиналась еще в подростковом возрасте в групповых драках, избиении «чужаков»; совершенствовалась в преступных действиях боевиков – членов организованных преступных групп – при насилии над молодыми солдатами или «козлами отпущения» в исправительных учреждениях. В настоящее время исполнители заказных убийств могут находиться в составе преступной организованной группировки или в качестве «профессионалов» существовать автономно и конспиративно. Но об их существовании знают те, кто может прибегнуть к их услугам («заказчики»).

«Исполнитель» из организованной преступной группы обладает большими возможностями совершения удачного покушения благодаря ресурсам (материальным и организационным), которыми обладает криминальная группа. Личные качества такого «исполнителя» более соответствуют специфике убийства, чем личные качества случайного человека. Тем не менее шансы на удачное покушение у такой категории наемных убийц существенно ниже, чем у «профессионала», в связи с преобладанием корыстной мотивации деятельности и высоким уровнем личной агрессии, что значительно деформирует моменты восприятия окружающей обстановки и ее оценки.

Наиболее часто киллеры используют огнестрельное оружие, причем такое, которое, по их данным, не имело криминальной предыстории. Его оставляют на месте. Указанные лица отличаются большой осторожностью, внимательностью, мобильностью, находчивостью. Обычно они тщательно готовятся к «работе», осматривают место будущего покушения, определяют точки, с которых будут производить выстрел, способы маскировки, пути отхода, расположение транспорта. Взрывы, а тем более пожары применяются реже. Встречались в криминальной практике случаи применения ядов, а также радиоактивных веществ, вызывающих медленную, но верную смерть. В более редких случаях «организуется» гибель в результате несчастного случая при автоаварии. Продуманность всех деталей, тщательный выбор и проверка оружия и т. д. входят в «профессиональную» деятельность киллеров, являются необходимым атрибутом их работы, которую необходимо выполнять успешно, ибо в противном случае можно поплатиться собственной жизнью.

В отличие от рассмотренных ранее убийц, которые отличаются повышенной ранимостью и восприимчивостью в межличностных отношениях, киллеры – спокойные, уравновешенные люди. Их трудно вывести из равновесия. Вероятно, они вряд ли дадут себя втянуть в уличную ссору или домашний конфликт. Отличительная их черта – умение быть незаметными, ничем не привлекать к себе внимания. Это одно из условий их успешной деятельности по выполнению «заказов». Таким образом, в лице наемных убийц наше общество столкнулось с довольно необычным явлением, с особой категорией людей и преступников.

Определенный интерес представляют психологические особенности женщин-преступниц. Хотя удельный вес женской преступности неизмеримо ниже мужской, но он в последнее время растет.

Каков же психологический портрет современной женщины-преступницы?

В целом можно сказать, что основной массе женщин-преступниц по сравнению с преступниками-мужчинами в меньшей степени свойственны асоциальные установки, у них нет устойчивых преступных убеждений, социально-психологическая адаптация хотя и нарушена, но глубоких дефектов нет. Чего, конечно, нельзя сказать о рецидивистках, которые давно утратили социально-позитивные контакты и стали, по сути, дезадаптированными личностями. Психологическую специфику указанным лицам придает то, что у многих их них имеются психические аномалии и расстройства, в том числе и из-за возрастных изменений.

Известно, что женской психологии свойственно такое качество, как стремление обращать на себя внимание. Демонстративность присуща и преступницам, однако у них она, определяя главным образом агрессивные преступные проявления, выполняет функцию самоутверждения. «Потребность в самоутверждении, – отмечает Ю. М. Антонян, – являясь одним из самых мощных стимулов человеческих поступков, становится у преступниц навязчивой, застревающей, существенно влияя на весь их образ жизни. Это не просто стремление нравиться мужчинам или выглядеть лучше других женщин, а потребность в подтверждении, как бы в фиксации своего существования, бытия, места в жизни в целом. Она, как правило, не охватывается сознанием»1.

Свойственная женщинам-преступницам, в основном совершившим насильственные преступления против личности, ригидность (застреваемость и стойкость психотравмирующих переживаний, нередко достигающих аффективного уровня), а также высокая импульсивность, неспособность адекватно воспринимать и оценивать возникающие жизненные трудности побуждают их в ситуации фрустрации к необдуманному, дезорганизованному, часто преступному поведению.

В отличие от преступников-мужчин женщинам-преступницам, как правило, свойственно чувство вины, беспокойство за свое будущее. Им характерна также повышенная тревожность, эмоциональная ранимость.

Преступному поведению женщин в целом присуща импульсивность, мужскому – логичность.

Среди осужденных женщин много таких, кто имеет невротические нарушения, характерны для них и тревожно-депрессивные состояния.

Интересны данные психологического обследования в отношении отдельных категорий насильственных преступниц. Женщин, совершивших убийство своих мужей (сожителей) или причинивших им тяжкие телесные повреждения, отличает высокий уровень эмоциональности, упрямство, отсутствие чувства вины или раскаяния в совершенном преступлении. Отличительной чертой женщин-детоубийц является дисгармоничность их личности, которая выражается в сочетании двух противоречивых тенденций: с одной стороны, испытываемые ими депрессивные состояния побуждают их стремиться к общению с людьми, а с другой – подозрительно относясь к большинству людей, они боятся общения. Наиболее типично это для женщин, убивших своих внебрачных новорожденных детей. Указанное преступление, как правило, связано с боязнью осуждения со стороны окружающих людей и в то же время со стремлением заслужить их уважение и признание1.

Крайнюю опасность представляет такое набирающее в последнее время силу явление, как терроризм, имеющий транснациональную распространенность.

Появление террора было знаком того, что наивный либеральный индивидуализм XVIII века завершился. Начался период, когда из-под оболочки цивилизации, прогресса в общественной жизни стали проглядывать древнейшие пласты, таящиеся в глубинах человеческой психики. С точки зрения культурологии современный террор восходит к жертвоприношению. Главная черта нового террора – первичность воли к насилию. Обоснование, каким бы правдоподобным оно ни было, оказывается вторичным. Этот феномен подробно изучен психологами и философами, которые работали с немецкими и французскими террористами 70-80-х гг. Выяснилось, что мотивы у людей, занимавшихся террором, абсолютно произвольны: от личной обиды на кого-то до сложнейших политических теорий. Серьезность этих теорий на поверку оказывалась фальшивой – человек мог месяцами развивать свои идеи, а потом неожиданно от них отказаться.

Чаще всего дает толчок террористическим действиям чувство безвыходности той ситуации, в которой оказалось некое меньшинство, психологический дискомфорт, который побуждает его оценивать свое положение как драматическое. Это может быть меньшинство национальное, как, например, баски, корсиканцы, бретонцы, ирландцы, или же меньшинство, объединяющееся по определенным идеологическим убеждениям или религиозным мотивам. Во всех случаях мотивация схожая: «Наш народ, наша культура, наш язык, наша вера на грани исчезновения… а поскольку нашим доводам никто не внемлет, остается одно – язык ответного насилия, язык бомб…». Но тут надо очень тонко отличать реальность от ее восприятий. В 70-х гг. XX ст. в Англии возникла таинственная «бригада гнева», объявившая, подобно итальянским «Красным бригадам», войну существующему строю и учинившая два десятка взрывов в публичных местах, а спустя год Скотленд-Ярд арестовал четырех ее членов, и это был весь ее наличный состав1.

От малого числа участников террористическая группа не становится менее опасной. Достаточно вспомнить секту «АУМ Синрике»: если бы ее первая атака в токийском метро удалась в полной мере, погибло бы 40 тысяч людей. Подобные акты секта планировала провести в других странах, где ей удалось обосноваться, включая Россию. Патологический терроризм совершенно иррационален, абсурден, он всегда дело рук людей, явно пребывающих «вне нормы». В то же время было бы опасно его недооценивать. В ближайшие годы можно даже предвидеть серьезный рост патологического насилия в мире. Смена тысячелетий способствует нагнетанию страхов, связанных с представлением о «конце света». Мы можем столкнуться в предстоящие годы с новой патологией террора, и в этом смысле «АУМ Синрике» стоит воспринимать скорее как грозное предзнаменование.

Генезис формирования и динамики поведения личности «индивидуального» террориста может быть проиллюстрирован следующими материалами журналистского расследования.

Анатолий О. считал себя «терминатором» – вламываясь глухой ночью в окраинные сельские хаты, он с порога расстреливал картечью их взрослых обитателей, потом ножом или лопатой добивал детей, забирал нехитрый домашний скарб, обручальные кольца и деньги, поджигал дом и исчезал.

Ему 37 лет, он сирота, воспитывался в детском доме, учился в Малининском лесотехникуме и закончил «мореходку». В 1985-1986гг. работал на теплоходе «Максим Горький». Пребывая в Германии, просил политического убежища. Получив отказ, совершил несколько мелких преступлений, за что был арестован, выдворен из страны, а по возвращении в СССР уволен с работы. В Германии примкнул к мормонам и впоследствии заявил, что в религиозной секте под влиянием сектантов стал совершать убийства. Лежал в Киевской психбольнице с диагнозом «шизофрения». Выйдя из клиники, О. стал убивать людей с особой жестокостью.

О. – рыжий, маленький (рост около 160 сантиметров) и с виду совершенно неопасный, наводил на сельчан священный ужас. Почему-то никто из его дюжих и мускулистых жертв ни разу не попытался оказать ему сопротивление, хотя шанс был, так как во время убийств О. не ограничивался одной обоймой: каждый раз выходил на крыльцо перезарядить ружье. Ему подчинялись с большой покорностью, надеясь, что, забрав из хаты все деньги, вещи, он помилует уцелевших жителей и уберется восвояси.

«Я убивал людей для того, чтобы познать себя. Человек – это игрушка, – говорил О., охотно пойдя на контакт с прессой. – Пусть о моих деяниях узнают все».

Кроме каких-то, как он заявляет, высших религиозных целей, у него были и вполне обычные, мирские. Так, например, семью Б. он уничтожил только потому, что один из них учился вместе с ним в лесотехникуме и «плохо разговаривал с ним». А по дорогам Васильевского района колесил и убивал людей с досады оттого, что никак не мог застать дома местного жителя Л., когда-то работавшего с О. в пожарной охране и изрядно ему досадившего.

Расстреливая людей по всей Украине, он медленно и упорно продвигался к заветной цели – Одессе, где думал тайком пробраться на теплоход и нелегально доплыть до Германии. Там он собирался не только «приобщиться к мормонам», но и продолжить серию убийств.

Обо всем этом О. повествует хорошим литературным языком, цитируя Библию и немецких философов. Он высказывает идеи о ничтожности человека-жертвы; этому мог бы и Гитлер позавидовать. Он признает себя виновным во всех убийствах1.

Анализ криминогенной ситуации свидетельст

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...