Думая «по‑марсиански»

Родители часто препятствуют свободному выражению чувств ребенка или пытаются их регулировать. Эти указания по‑ разному интерпретируются как взрослыми, так и ребенком. Возможны несколько вариантов интерпретации:

1) что имеет в виду родитель с точки зрения его собственных слов?

2) что имеет в виду родитель с точки зрения постороннего наблюдателя?

3) что действительно имеет в виду родитель?

4) что из этого извлекает ребенок?

Первые две – нормальные, земные, последние – «марсианские». Остановимся на примере судьбы школьника Батча, ставшего алкоголиком.

... Мать нашла у сына в комнате бутылку из‑ под виски, когда он учился еще в начальной школе. Она сказала: «Не рановато ли тебе пить виски? »

1. Мать считает, что смысл ее слов таков: «Я не хочу, чтобы мой сын пил виски».

2. Наивный свидетель, его дядя, соглашается: «Конечно, она не хочет, чтобы мальчик пил виски. Какой разумной матери такое понравится? »

3. В действительности же она сказала: «А не рановато ли тебе пить виски? » Под этим подразумевалось: «Пить виски – мужское дело, а ты еще мальчик».

4. И вот что извлек из этого сын: «Когда настанет пора показать себя мужчиной, тогда можно будет пить виски».

Так, взрослому человеку упрек матери покажется совершенно нормальным и обыденным. Но дети думают по‑ другому («по‑ марсиански»), пока родители не отучат их так мыслить. Вот почему мысли в их неиспорченных головках кажутся свежими и своеобразными. «Дело» ребенка – отыскивать, что действительно подразумевается в словах родителей. Это помогает ему завоевать их любовь. Но , кроме всего, ребенок обычно любит своих родителей, поэтому пытается быть им приятным (если, конечно, ему это разрешается). Но для этого ему надо знать, что родители хотят на самом деле.

Поэтому из каждого указания, в какой бы косвенной форме оно ни было сформулировано, ребенок старается извлечь его императивное ядро, «марсианскую» сердцевину. Так он программирует свой жизненный план. Мы называем это программированием , поскольку воздействие указания обретает характер постоянства. Ребенок воспринимает желания родителей как команду, таковой она может остаться на всю его жизнь, если в ней не случится какого‑ то драматического переворота или события. Только большие переживания, например война, или неодобренная родителями любовь могут дать ему мгновенное освобождение. Наблюдения показывают, что жизненный опыт или психотерапия может также давать освобождение, но значительно медленнее. Смерть родителей не всегда снимает заклятие. Наоборот, в большинстве случаев она его делает крепче. Пока Ребенок остается послушным, а не свободным, его запрограммированная личность выполнит любое требование Родителя, каким бы унижающим оно ни оказалось и каких бы жертв ни потребовало. «Марсианин» обнаруживает истинный смысл слов в их последствиях. Кажущееся порой родительское покровительство на деле часто оказывается скрытым указанием.

... Умелая официантка с подносами, нагруженными в несколько этажей, ловко лавирует между столиками в переполненном, гудящем ресторане. Ее мастерство восхищает администрацию и посетителей. Однажды в ресторане появляются ее родители и в свою очередь не могут не восхититься. Когда она пробегает мимо их стола со своим обычным грузом, мать с беспокойством кричит: «Осторожнее! » – и... Любой читатель закончит эту историю: ... тарелки летят на пол. Короче говоря, слово «осторожнее! » часто означает: «Ошибись, чтобы я могла сказать: „Я говорила тебе быть осторожнее“. А это и есть конечная цель. „Осторожнее, ха‑ ха! “ – это почти провокация. Прямое указание Взрослого „будь осторожнее“ может иметь какой‑ нибудь позитивный смысл, но сверхозабоченность Родителя или „ха‑ ха“ Ребенка показывает дело с другой стороны.

В случае с Батчем слова, произнесенные едва протрезвившейся матерью: «Не рано ли тебе пить виски? », могут означать: «Пора уже тебе начать пить, чтобы я могла тебя за это ругать! » Это и есть конечная цель маневра. Батч понял, что ему надлежит рано или поздно так и сделать, чтобы вынужденно привлечь внимание матери – этот скудный эрзац материнской любви. Ее желание, как оно было им интерпретировано, стало родительским указанием. Перед глазами мальчика был пример трудяги‑ отца, напивавшегося в конце каждой недели. Когда Батчу исполнилось шестнадцать, то родной дядя усадил его за стол и выставил бутылку виски: «Батч, я научу тебя, как надо пить! »

Отец говорил ему с пренебрежительной усмешкой: «Простоват ты... »

Поскольку других разговоров с отцом не было, Батч рано заключил, что так и надо жить – по‑ простому. Это пример самого бесхитростного мышления, ведь отец ясно показывал, что «ловкачей» у себя в доме он не потерпит. Отец подразумевал: «Когда я здесь, веди себя по‑ простому», – и Батч это понял.

К сожалению, еще есть дети, которые растут в семьях, где отцы много работают и много пьют. Тяжелая работа – это способ у этих людей заполнить время между выпивками. Но выпивка может препятствовать работе, ведь алкоголь – это проклятие для рабочего человека. С другой стороны, работа мешает выпивке. Работа – это проклятие пьющего человека. Следовательно, в этом случае выпивка и работа препятствуют друг другу. Если выпивка – часть жизненного сценария человека, то работа – антисценарий.

Сценарные предписания мальчика Батча показаны на схеме 6. Наверху раздраженный Родитель отца. Он говорит: «Будь мужчиной, не изображай ловкача». Внизу – глумливый Ребенок отца: «Играй дурачка, ха‑ ха». Наверху любящий Родитель матери: «Будь мужчиной, но ты еще слишком мал», – тогда как внизу Ребенок, советующий: «Не будь сосунком, выпей! » Между ними Взрослый Родитель, воплощенный в дяде, демонстрирующем, как надо пить.