 |
Перемотка, следующая дата.
|
|
|
|
Стадий
в психологии существуют 5 стадий принятия смерти. Отрицание, злость, торг, депрессия, смирение. В итоге своем, они распространятся на любой факт, возникший в жизни человека как данность. Будь то известие о смерти близкого, несчастная любовь, утрата большой ценности... (это к вопросу о степени устойчивости психики, у каждого свой порог *точки невозврата* к нормальному состоянию).
Сначала я отказывалась верить, что это произошло именно со мной. Новые состояния, новые мысли, ранее мне не свойственные, давали понять, что это не я, а какой-то отдельный человек. Человек, ко мне имеющий очень отдаленное отношение. Мне очень хотелось, чтобы он ушел со всеми своими мыслями, эмоциями, чувствами. Мне казалось, что я на такое не способна, что это пришедшее на время, проходящее. Я отрицала саму возможность такого факта.
Потом я стала злиться. На себя, в первую очередь, конечно. Негатив, заполнявший меня заставлял ненавидеть каждую клетку моего существа. Я не могла уже отрицать, это было слишком глубоко уже, слишком внутри, слишком часть меня. Нужно было что-то менять, я чувствовала, что если все останется на своих местах, то меня просто сожжет, выпростает, выпотрошит изнутри мой же внутренний мир.
Я старалась что-то изменить. Сначала свое отношение к, потом отношение к ко мне. Меняла лица, координаты... Молчала. Потом, конечно, полились слова, поступки, потом полились слезы. Просьбы, желание выторговать, вымолить. Амбивалентная замена ценностей начала отражаться на образе мыслей, образе жизни.
Подавленность, пришедшая следом, заставляет уйти в себя с головой. Не видеть никого и ничего вокруг. Мало чего могу сказать о каждом моем дне, они для меня одинаково туманны и за гранью моего понимания. Мне еле хватает сил чувствовать в пределах кожи.
|
|
|
Жизнь превращается в тонкое, ровное ожидание, ожидание смирения, ожидания беспросветной, всезаполняющей пустоты. Может, следующий виток выпьет из меня все мысли, эмоции, остатки чувств. По крайней мере, я очень на это надеюсь.
Перемотка, следующая дата.
Нужно будет снова оттаивать от зимы, все-еще скалящейся мне колкими снежинками.
Забывать думать об амбивалентной реакции на чей-то голос, что непременно уйдет, выветрится, наверное выберется из моего вывороченного с корнями чувства собственной значимости.
Научиться не кричать, а шепотом выговаривать тебе через закрытый рот, одними бросающимися под твои ноги взглядами как мне без тебя.
И это который год уже не вылечивается, не прячется в шкатулку ментальных сокровищ как главная ценность.
Ты ведь знаешь, ты знаешь ведь все, как я снова и снова шла в тот двор. Как смотрела на те самые окна. Как было страшно, очень страшно...
Потом все закончилось. Так бывает. Не стало истерик, не стало кривых, вымученных улыбок по утрам, не стало хватать зарядки в плеере и сигарет в пачке. Меня разворовала моя же издыхающая гордость, которая не кричит уже - воет, о том как ей со мной не ужиться теперь.
И затыкая ее внутренним, жалеющим "прости" я снова ищу глазами места рядом.
Очередные ночи в пустых комнатах, очередной чай, уже второй десяток чашек по счету, надоедает.
Надеюсь, мой 17-й последний несчастный январь. И хочется закричать в небо тому нелепому режиссеру, кто крикнул мне: Стоп. Снято. А он разведет тебя и меня по каким-то параллельным сторонам.
Мое некстати слишком живое воображение, я бы прогнала его, послала со своими зарисовками о нас, если бы оно не оставалось единственным, связующим и неразрывным звеном.
Пастарель нелепого существования, тянущегося не месяцы уже даже - годы. Утешение, что в конце концов одна на двоих планета и даже небо...
|
|
|
Пока что-то болит, ты - живой. Хотя ждешь иногда, трезвея от сна, твое тихое: "Спи. Все закончилось. Больше тебе не будет больно".
Перемотка, следующая дата.
Ты... сделай так чтобы я больше не возвращалась. Со всеми своими обидами, без прощений, руками сведенными от отчаяния.
Просыпаться каждое утро (день по выходным), мучить нитку улыбки, смотреть через глазницы окон и не осознавать, как долго осталось дышать, и есть ли право задержать дыхание чуть дольше.
Новости по телику снова врут. Я вдруг понимаю, что ты тоже. Удивляюсь, как же я все-еще на этой планете. Все с тем же десятизначным номером. А ведь ты, милый, забрал у меня даже то, чего никогда не давал. И зубы уже сводит, но я держусь, как и обещала, в принципе...
И я сама устала замечать тебя в каждом прохожем, это слишком уже, это чересчур выматывает.
Наверное, так и должно было случиться, дым рассеивается, отделяясь от теплоты губ, мысли рассеиваются словами, не переходящими в действия. Слишком холодные руки становятся главными подозреваемыми, у которых нет алиби, кроме ледяной воды.
Лабиринты чужих магистралей мыслей, настроений, все это давит, выламывает, и просто ждешь момента, когда все нервы слетят как по заказу от одного звонка.
А ведь я снова и снова опаздываю. Постоянно спотыкаюсь, хотя взгляд уже годами под ноги, нелепое жизнетворчество. И мое прошлое так зло скалится настоящему, не узнает, наверное... я все жду, когда узнает, подойдет, тронет за плечо, и мне одной слышно скажет: «Пойдем отсюда. Я не могу так больше».
Перемотка, следующая дата.
Иногда мне кажется, что здесь больше ничего никогда не появится. Не случится. Больше не возникнут новые люди.
А может это лишь последствия фильмов с плохим финалом. В которых все страдают. Ну, знаете, как в жизни...
Конечно, когда-нибудь все закончится. Когда пройдет год. И еще один год. И так до энных чисел. Хотя знаю, что числа не спасают от непреодолимого *захлебнуться слезами при встрече*
Перемотка, следующая дата.
В такие, как эта, ночи, пишут бывшим и сходят с ума. Потом кричат так, что никто не слышит, через зрачки, в пустоту... Именно в такие минуты кажется, что Всевышний есть. И что он забыл все свои мирские проблемы.
|
|
|
Еще, когда сердце внезапно разрастается от литров боли в нем, начинаешь плакать, так, что воздух пахнет солью. Становится душно, ты ползешь на балкон, встаешь по колено в сугроб, распахиваешь пошире окна... Чиркаешь зажигалкой, и дым становится кислородом. С ним снова можно дышать. Думать. Ничего не мешает. Время просто медленно плывет минута за минутой. Облокотившись о подоконник чувствуешь, как холодит твое разодранное нутро.
Совсем скоро все закончится. Это должно будет когда-нибудь произойти. Все отношения, действия, слова зайдут в тупик и станут абсолютно бесполезными.
Может, когда-нибудь и чувства мои растворятся. Просто замолкнут - были и нет.
Пока остается замирать с телефонной трубкой на балконе, посередине города. Вокруг слоняются тысячи и тысячи людей. Но ведь если тебя рядом нет, то никого рядом нет.
Ты ведь никогда-никогда не будешь писать мне хотя бы трехстрочные письма. Никогда не прикоснешься к моим постоянно холодным рукам. Никогда не заговоришь со мной. И от этих "никогда" внутри все воет, вырывает с кровью, душит, бьет и калечит. Никогда не сможешь подарить и десятой доли эмоций, чувств, бесценного твоего внимания и тепла мне, пустой и беспомощной перед твоим безразличием. У меня уже не остается ни слов, ни действий, остаются, конечно же, пара сигарет на утро, остаются слезы (черт, они вообще когда-нибудь закончатся?). А я ведь даже посмотреть на тебя уже не смею, не толи что заговорить, или спросить о чем-то.
Ты вряд ли читаешь весь этот бред, но если твои глаза хоть раз бегали по этим строчкам, залитым и просоленным слезами, хочу спросить: тебе не сквозит от них? Не холодно? Не колет? Не екает память прошлыми числами? А во мне это море, знаешь, оно постоянно и все одновременно болит.
И почему от твоих *не люблю* я люблю тебя еще сильнее? Может, потому, что тогда я не слышала слова, я просто слышала твой голос.
|
|
|
