 |
Контрольные вопросы и задания. Акцентирование метафоры в политическом тексте. Пять уроков танго
|
|
|
|
Контрольные вопросы и задания
1. Объясните, что такое развертывание метафорической модели в тексте.
2. Какие три вида использования метафор в политическом тексте рассмотрены в настоящей главе?
3. Какие метафорические модели могут удачно взаимодействовать при их параллельном развертывании в тексте?
4. Возможны ли случаи, когда в первой половине текста развертывается одна метафорическая модель, а во второй половине текста на первый план выходит совсем иная метафорическая модель?
5. Каково соотношение сознательности и непроизвольности при отборе автором метафор и их развертывании в тексте?
Акцентирование метафоры в политическом тексте
Усилению значимости метафоры в тексте способствует ее использование в условиях максимального «текстового напряжения», в ситуации, когда эта метафора привлекает особое внимание адресата.
Самая сильная (привлекающая максимальное внимание читателей) позиция в тексте – это заголовок. Рассмотрим несколько примеров, в которых использованная в заголовке метафора нередко предопределяет доминантную для данного текста метафорическую модель.
«Торговая война отразится на нас» – статья А. Пономарева (Коммерсант), рассказывающая о противоречиях между Россией и США в области экспорта и импорта продуктов сельского хозяйства и металлургии; милитарная метафора заголовка последовательно развертывается в тексте, где американские производители представлены как захватчики, оккупанты российских прилавков, с которыми в смертельной схватке бьются отечественные производители, мечтающие не только дать отпор, но и захватить удобные плацдармы на вражеской территории.
|
|
|
«Новобрачные при смерти» – статья А. Кокшарова (журнал «Эксперт»), в которой последовательно развертывается метафорический образ «Объединение компаний – это брак», обозначающий компании перед объединением как жених и невеста, после объединения – как новобрачные, у которых могут появиться дети; супругам приходится обзаводиться общим хозяйством и т. п.
«В ожидании реванша» – заголовок статьи П. Кирьяна (журнал «Эксперт»), где происходит активное развертывание концептуальной метафоры «Экономические отношения – это война».
«Путин вытаскивает малый бизнес из петли» (Аргументы и факты) – заголовок публикации А. Колесниченко, в которой активно используются образы болезни и возможной смерти российского малого бизнеса.
Для более полного рассмотрения факторов, способствующих усилению роли той или иной метафорической модели в тексте, рассмотрим статью А. Лившица, опубликованную в газете «Известия». Одна из доминантных для данной статьи моделей (педагогическая метафора) обнаруживается уже в заголовке статьи. Развертывание второй доминантной модели (образы, связанные с болезнью и лечением) начинается несколько позднее.
Пять уроков танго
Аргентинские реформаторы упорно держали фиксированный курс валюты. И это при слабой власти, плохом бюджете и больших долгах. Не удивительно, что начались финансовые конвульсии. Тогда стали просить помощь у МВФ. Ограничивать выдачу денег в банках. Резать бюджет. Устроили даже квазидефолт, обменяв обязательства объемом $50 миллиардов на бумаги с более низкой доходностью. Ничего не помогло. Судороги сменились комой. Последовал социальный взрыв. Люди вышли на улицы. Руководство ушло в отставку. А сменщики объявили фактический дефолт внешнему долгу. Предпочли ужасный конец ужасу без конца. Аргентина отмучилась. Но пока только от текущих долговых платежей. Песо уже поехал вниз. Где зацепится и когда – неизвестно. За девальвацией, к сожалению, последуют обрушение банковской системы и социальные неурядицы.
|
|
|
Как все это скажется на России? Да никак. Падение было затяжным, и мировые рынки успели «переварить» аргентинские неприятности. Котировки российских ценных бумаг уже нечувствительны к заморскому кризису. Есть ли в нем что‑ то поучительное? На первый взгляд, нет. Вроде бы все познали на собственном опыте в 1998 г. Поняли, что можно делать с финансами, а чего нельзя. Тем не менее, кое‑ какие уроки все же преподаны.
Урок первый – для переходной экономики нет ничего важнее сильной власти. У нас порой критикуют «техническое» правительство, выстроенных губернаторов, послушную Госдуму, сенаторов, сплотившихся в едином порыве. Властную вертикаль. Но ведь сколько лет ее строят – столько лет экономика находится в приличном состоянии. Факт. Никуда не денешься. А вот в Аргентине не было вертикали. Одна сплошная горизонталь. Упрямые реформаторы, игнорировавшие политические реальности и социальную обстановку. Мощная оппозиция, блокировавшая антикризисные законы. Региональные бароны, вытягивавшие деньги из бюджета страны. Сцепились друг с другом. И вместе покатились вниз. Конечно, сама по себе сильная власть еще не гарантирует процветание. А вот от кризиса может спасти.
Урок второй – какую бы реформу ни затеяли, не забывайте о социальном самочувствии. Аргентинским руководителям, видно, очень понравилось известное самооправдание МВФ. Мол, работа у нас неблагодарная. Поскольку даем горькие лекарства. Народ сердится. Зато потом, когда экономика поправится, народ скажет нам спасибо. В России тоже любят эти рассуждения. Особенно при повышении квартплаты, цен на электроэнергию, перевозки, газ, тепло, телефон. Прямо скажем: доля истины тут есть. При лечении экономики порой не обойтись без противных препаратов. Но если с ними перебор, люди перестают надеяться на будущее. Некогда. Потому что тошнит. Какое‑ то время люди терпят. А потом начинают проклинать власть, грабить магазины и даже занимаются рукоприкладством. Что мы и видели по телевизору.
Урок третий – быстрые либеральные реформы и политика фиксированного валютного курса способны привести как к успеху, так и к краху. Первый вариант возможен. Но только если в стране есть сильная власть и бездефицитный бюджет. Тогда у машины переходной экономики все четыре колеса. Может идти довольно быстро. И ничего с ней не случится. Бывает, правда, что колес‑ то всего два. А водитель все равно давит на газ. Тогда гонка становится безумной и заканчивается катастрофой. Так было в России в 1998 г. Так произошло в Аргентине. До конца цеплялись за руль, хотя уже видели, что впереди – стена. Не хватило мужества нажать на тормоз еще летом 2001 г. А зря. Был бы тот же дефолт. Но зато, вероятно, без народного бунта.
|
|
|
Урок четвертый – нельзя долго совмещать высокую инфляцию и стабильный валютный курс. Опасная комбинация. Лучше всего, конечно, сделать инфляцию низкой. «Подогнать» ее под устойчивый курс валюты. Что и пытались сделать в Аргентине. Не вышло. Пока не получается и у нас. Значит, надо двигать рубль вниз. Подстраивать под инфляцию. Иначе будут неприятности.
Урок пятый – берегите экспортеров. Пылинки с них сдувайте. Экспортная корова – дойная, мясистая. Всех обеспечит. Людей – работой и зарплатой, экономику – ростом, бюджет – налогами, Центральный банк – резервами. Если экспортерам становится плохо, жди беду для всей экономики. Так и случилось в Аргентине.
Южноамериканцы почему‑ то пренебрегли нашим опытом. В результате не справились. Провалились. Мы люди практичные. Свои уроки усвоили. И чужие, дай Бог, выучим.
В рассматриваемом тексте легко обнаружить две доминантные метафорических модели. Первая из них – педагогическая метафора: в этом случае события экономической жизни Аргентины образно представляются как своего рода уроки, которые должны усвоить во всем мире и особенно в странах, находящихся в сложной экономической ситуации, к которым относится современная Россия.
Нетрудно выделить структурные компоненты, свидетельствующие об особой роли педагогической метафоры в данном тексте.
Во‑ первых, педагогическая метафора – одна из наиболее частотных в данном тексте. Ср.: Пять уроков танго… Есть ли в нем [аргентинском кризисе] что‑ то поучительное? На первый взгляд, нет. Вроде бы все познали на собственном опыте в 1998 г. Поняли, что можно делать с финансами, а чего нельзя. Тем не менее, кое‑ какие уроки все же преподаны… Урок первый… Урок второй… Урок третий… Урок четвертый… Урок пятый… Южноамериканцы почему‑ то пренебрегли нашим опытом… Провалились. Мы люди практичные. Свои уроки усвоили. И чужие, дай Бог, выучим.
|
|
|
Во‑ вторых, педагогическая метафора встречается не в каком‑ то одном фрагменте, а рассредоточена по всему тексту: она используется и во вводной части, и во всех пяти разделах основной части, и в концовке, т. е. по существу представляет собой одно из средств связности текста и способствует его восприятию как единого целого.
В‑ третьих, педагогическая метафора используется в наиболее сильных для данного текста позициях: 1) в заголовке: 2) в концовке текста; 3) в первой фразе всех пяти абзацев основной части; 4) в последней фразе вводной и заключительной части текста; 5) во всех графически выделенных фрагментах.
Другая доминантная для данного текста модель – это образы, связанные с болезнями и их лечением (морбиальная метафора). Легко заметить, что подобные образы встречаются в данном тексте даже чаще, чем педагогическая метафора. Ср.: Не удивительно, что начались финансовые конвульсии… Ничего не помогло. Судороги сменились комой… Предпочли ужасный конец ужасу без конца. Аргентина отмучилась… Не забывайте о социальном самочувствии. Аргентинским руководителям, видно, очень понравилось известное самооправдание МВФ. Мол, работа у нас неблагодарная. Поскольку даем горькие лекарства. Народ сердится. Зато потом, когда экономика поправится, народ скажет нам спасибо… Прямо скажем: доля истины тут есть. При лечении экономики порой не обойтись без противных препаратов. Но если с ними перебор, люди перестают надеяться на будущее. Некогда. Потому что тошнит. Какое‑ то время люди терпят…
Отметим развернутость рассматриваемой концептуальной метафоры, т. е. использование в тексте различных фреймов указанной модели: это и симптомы болезни (конвульсии, судороги, тошнота, кома), и действия врачей (даем лекарства, лечение), и используемые медикаменты (горькие лекарства, противные препараты), и завершение болезни (отмучилась, ужасный конец, поправится).
Показательно, что многие из рассмотренных морбиальных метафор относятся к числу нестандартных, «свежих», индивидуально‑ авторских, тогда как все рассмотренные выше педагогические метафоры относятся к числу системных, «стертых», лишь отчасти сохраняющих образность.
|
|
|
Еще одним признаком важной роли морбиальной метафоры является ее рассредоточенность по рассматриваемому тексту: она активно представлена в зачине и в основной части (но подобной метафоры нет в заглавии статьи и ее концовке).
В рассматриваемой публикации А. Лившица используются и другие типичные для современной политической речи метафорические модели. Например, во вводной части экономические неудачи метафорически представляются как падение, разрушение. Ср.: Аргентинские реформаторы упорно
держали фиксированный курс валюты…. Песо уже поехал
вниз. Где зацепится и когда – неизвестно. За девальвацией, к сожалению, последуют обрушение банковской системы… Падение было затяжным… И вместе покатились вниз.
В третьем абзаце основной части активно используется транспортная метафора. Ср.: Тогда у машины переходной экономики все четыре колеса. Может идти довольно быстро. И ничего с ней не случится. Бывает, правда, что колес‑ то всего два. А водитель все равно давит на газ. Тогда гонка становится безумной и заканчивается катастрофой. Так было в России в 1998 г. Так произошло в Аргентине. До конца цеплялись за руль, хотя уже видели, что впереди – стена. Не хватило мужества нажать на тормоз еще летом 2001 г. А зря.
В последнем абзаце основной части развернут образ экономической дойной коровы. Ср.: Экспортная корова – дойная, мясистая. Всех обеспечит. Людей – работой и зарплатой, экономику – ростом, бюджет – налогами, Центральный банк – резервами.
В исследуемой статье можно обнаружить и другие виды метафоры (физиологическую, технологическую, геометрическую), однако ни одна из них не имеет признаки доминантной, играющей особую роль в данном тексте.
Рассмотренный материал (и множество других примеров) позволяет выделить основные признаки, по которым ту или иную метафорическую модель можно охарактеризовать как доминантную, играющую особую роль в организации соответствующего текста:
1. высокая частотность использования соответствующих модели метафор;
2. развернутость, т. е. использование в тексте метафор, относящихся к различным фреймам, слотам и концептам;
3. рассредоточенность, т. е. использование соответствующих метафор в различных частях текста;
4. использование соответствующих метафор в наиболее сильных позициях текста (заголовок, первая и последняя фразы текста в целом и – в меньшей степени – его структурно‑ композиционных частей, формулирование тезиса, шрифтовые выделения и др. );
5. использование не только стандартных, традиционных, но и ярких, индивидуально‑ авторских образов, привлекающих внимание читателей.
Необходимо подчеркнуть, что при выделении и анализе доминантных моделей следует учитывать широко используемый в когнитивистике принцип «семейного сходства». Иначе говоря, доминантная модель не обязательно обладает всеми названными выше признаками: какие‑ то из них могут отсутствовать или быть слабо выраженными, что вполне может компенсироваться яркостью остальных свойств. Так, в рассмотренной статье А. Лившица для педагогической метафоры очень яркими оказываются третий и четвертый признаки и менее показательными первый и второй, тогда как при анализе морбиальной метафоры наиболее заметны первый, второй и пятый признаки, в меньшей степени проявляется третий признак и в еще меньшей степени – четвертый.
Рассмотренный выше перечень «сильных позиций», способствующих максимальному привлечению внимания читателей к той или иной метафоре (заголовок и подзаголовки, первые и последние фразы текста или его композиционных частей, шрифтовые выделения), можно продолжить. В частности, к числу сильных позиций относится эпиграф как один из элементов интертекстуальности. Как известно, эпиграфы в текстах современных СМИ используются крайне редко, а поэтому метафора, заданная именно в эпиграфе, воспринимается как особенно яркая, привлекающая внимание читателя, который ждет ее развертывания в тексте. Примером может служить следующая статья Александра Минкина, опубликованная в газете «Московский комсомолец».
|
|
|
