XXXII. Белая орда. 212. Ветры с запада и востока

XXXII. Белая орда

212. Ветры с запада и востока

«Покорность», изъявленная ханом Темир-Кутлугом эмиру Тимуру, не спасла его от беды. Храбрые и упорные темники, выходцы из Синей Орды, не могли радоваться тому, что их ханом стал тимуровский офицер, потомок их давнего врага Урус-хана, заключивший мир с жестоким победителем, разграбившим их юрты и скот и угнавшим в неволю их жен и дочерей. Прошел год… и возник заговор. В 1398 г. темники, опираясь на верные войска, пригласили на престол Тохтамыша, который немедленно оповестил мир о том, что он является единым правителем государства. Темир-Кутлуг бежал за Урал и там, в Белой Орде, обрел себе помощь среди врагов Синей Орды, а также поддержку Едигея, заклятого врага Тохтамыша. Последнему снова пришлось бежать, и зимой 1398/99 г. он оказался в Киеве, в гостях у великого князя Литвы и Руси Витовта.

Витовт в это время был одержим идеей объединения всей Восточной Европы в единое государство под своей властью. Смоленском он овладел уже в 1395 г., но затем началась война с Рязанью, ибо князь Олег поддержал национальную партию в Смоленске. В 1398 г. Витовт победил, но жестокие расправы над русскими вызвали в ответ не ужас, а волю к защите. Смоленск снова и снова восставал против Литвы, Москва изготовилась к войне, тверской князь Михаил заключил с московским князем Василием оборонительный союз «на татар, на Литву, на немцев и ляхов». [1167] И все же Литва была сильнее России.

У Московского княжества не было союзников: ни искренних, ни корыстных. Искренними следует считать членов своего суперэтноса. Для уходящей Руси и рождающейся России друзьями были православные: греки, болгары, сербы, грузины, валахи. К сожалению, в 1385 г. турки взяли Софию, в 1389 г. победили сербов на Косовом поле, после чего через год оккупировали Болгарию, а с 1394 г. началась блокада Константинополя. В эти же годы (1386—1403) Тимур рядом походов обескровил Грузию. Искренних друзей не осталось, пришлось прибегать к помощи корыстных.

Латиняне, как именовали западноевропейских католиков, тоже страдали от турок, вытеснивших каталонцев из Средней Греции, но сила Европы была велика и папский престол нацелил ее на спасение Константинополя, полагая, что этой ценой он купит воссоединение Восточной церкви с Римом.

Наиболее сильным и энергичным среди государей Европы был Сигизмунд, король венгерский и богемский. Он возглавил Крестовый поход против турок в 1396 г. Карл VI послал на помощь Сигизмунду маршала Бусико, графа д’Эсского, графа Неверского, 1 тыс. рыцарей и 6 тыс. наемников. Из Германии пришли подкрепления под началом приора иоаннитов и других вельмож. В пути к 100-тысячному крестоносному войску присоединились валахи, и под Никополем (в Сербии) все это войско было наголову разбито турками, которых поддержали сербы, опасавшиеся Запада больше, чем мусульманского Востока. Корыстные «друзья» были опаснее врагов. Этническая система растущей пассионарности победила систему, стоявшую на рубеже надлома. Казалось бы, у Москвы было меньше шансов, чем у ее соседей. В 1353 г. по московской земле прокатилась чума, в 1380 г. произошло страшное кровопролитие на поле Куликовом, а в 1382 г. было похоронено 24 тыс. москвичей, зарубленных татарами. Откуда было взяться силам? Традиционная историография ответа не дает.

Обратимся к этнологии. Сила этноса прямо пропорциональна количеству пассионариев и обратно пропорциональна числу субпассионариев. Значит, как умножение пассионариев, так и сокращение субпассионариев дает одинаковый результат.

«Черная смерть» косила тех и других, но она «гостила» недолго. После эпидемии люди, потерявшие близких, были в шоке, но среди пассионариев реадаптация шла быстрее; они восстанавливали семьи и хозяйство, а субпассионарии оплакивали свою судьбу.

Во время любой битвы конница рубит только бегущих. Когда на широком Куликовом поле погиб передовой полк и «москвичи, яко непривычны к бою, побежаху», то ясы, касоги и ногаи гнались за ними. Те же, кто собирался в «ежики» и защищался, имели больше шансов на спасение, а засадный полк почти не имел потерь. И наконец в августе 1382 г. воины отдыхали в деревнях; тот же, кто оставался в Москве, старался выбраться, а не напиться граблеными медами. Они-то и уцелели. Так процент субпассионариев естественным образом снизился, и резистентность Московского княжества возросла настолько, что Витовт ограничился взятием Смоленска в 1395 г. и заключил мир с Василием I.

Но, несмотря на явное усиление, Василий Дмитриевич не порывал союза с Тохтамышем, ибо этот барьер разделял Россию с главным и страшным врагом — Тимуром, возродившим угасавшую культуру мусульманского суперэтноса. А призрак покойника всегда страшен, будь то призрак человека или суперэтноса.

И вот Тохтамыш не только разбит — такая беда может приключиться с кем угодно, но хуже того — он изменил вековой традиции союза Орды и Руси. Ведь только благодаря русской доблести он усидел на золотом престоле Сарая и без пролития татарской крови избавился от узурпатора Мамая. Русский город Елец был разрушен и разграблен. И вот Тохтамыш договаривается с Витовтом и предает ему белокаменную Москву!

Но, с другой стороны, враг Тохтамыша хан Темир-Кутлуг и его друг Едигей — ставленники страшного Тимура, который может сотворить больше бед, чем Витовт и Тохтамыш. Что мог сделать великий князь Василий Дмитриевич? Только одно — выжить! И судьба, т. е. историческая закономерность, спасла Россию.