6. Общественная ценность реализовавшегося гения

Хотя продукция большинства гениев не поддается рыночной оценке, история человечества показывает, что деятельность любого из них чрезвычайно высоко поднимала если не научный, технический, военный или экономический потенциал страны, то уж во всяком случае ее престиж и авторитет.

Но может быть, гений не так уж нужен? Много ли подлинных гениев понадобилось Японии, чтобы за 30–40 лет промчаться из средневековья в науку и культуру XX века? Китазато, адмирал Того, еще 10–20 имен…

Нужны ли гении (кроме политических) для того, чтобы бывшим колониальным странам подняться до уровня передовых: ликвидировать голод, нищету, перенаселенность? «Не так уж много», – вероятно, думают многие. Но ведь это только потому, что не надо прокладывать новые пути в науке и технике, медицине, сельском хозяйстве. А если требуется не только перенимать готовенькое, импортировать и копировать, всегда отставая на десяток лет? Если надо участвовать в общем прорыве в незнаемое и незнакомое? Что делать с информационным кризисом, когда легче вновь открыть затерянное знание, нежели его самому отыскать в море уже существующей информации? Можно ли в эпоху стремительного развития получать технику из вторых рук? Что делать с междисциплинарными исследованиями? С белыми пятнами, которые расположены на стыке даже не двух, а нескольких научных дисциплин? Что делать со всеусложняющейся техникой? С конфликтующими идеями? Мы убеждены, что все эти проблемы решаются лишь одним путем – ранним поиском подлинных потенциальных талантов и гениев. Изучение законов появления гениев, изучение их внутренних свойств оказывается актуальным и даже необходимым!

Мы не можем в тоннах пищевых продуктов или в звонкой монете оценить, что дали миру Моцарт, Бетховен, Шекспир или Пушкин. Невозможно оценить в каких‑ то материальных единицах то, что дали гениальные композиторы, драматурги, поэты. Невозможно оценить и вклад крупного, эпохального изобретателя, будь то Фултон или Дизель.

Впрочем, когда начинают считать, то оказывается, что своими открытиями Луи Пастер, например, компенсировал Франции убытки, понесенные в результате военного разгрома 1870–1871 годов. Эти убытки (помимо потерь убитыми и ранеными) исчисляются в 10–15 миллиардов франков (только контрибуция составила 5 миллиардов). При жизни Дизеля число работающих двигателей внутреннего сгорания исчислялось тысячами. Но вклад его в технику исчисляется суммой в несколько десятков миллиардов долларов.

Всегда можно возразить, что Коперник, Галилей, Кеплер открыли то, что и без них открыли бы полувеком позже, что у Стефенсона был предшественник Папин, что у Ньютона был соперник Лейбниц. Есть основания предполагать, что Форд все же мог познакомиться с чертежами первого автомобиля, о котором мы уже рассказывали выше. Однако анализ истории любого открытия, изобретения или крупного творческого акта показывает, что на долю его признанного автора выпадал совершенно необычайный, титанический труд, сразу продвигавший человечество на десятилетия вперед. И если мы примем условно, что гуманитарные ценности в силу ли своего облагораживающего влияния на человечество, в силу ли объединения духовных сил человечества вокруг общих ценностей, в силу ли создания идеалов, – эквивалентны по стоимости ценностям естественнонаучным, а эти последние – техническим, то это даст возможность перейти к условной «рыночной» оценке вклада гениев самой разной направленности.

Тысяча с небольшим патентов Эдисона принесли США несколько миллиардов прибыли; сульфаниламиды, антибиотики и вакцины спасли жизнь и здоровье сотен миллионов людей; короткостебельные сорта подняли урожайность зерновых культур на десятки процентов. Вряд ли кто‑ либо думает, что гении‑ гуманитарии были менее ценны для человечества, нежели гении‑ изобретатели или гении‑ ученые. А в таком случае, каждый реализовавшийся гений приносит человечеству миллиардные ценности.

Можно, конечно, считать, что искусство не нужно и не имеет никакой материальной ценности, как и гуманитарные науки; что научные открытия, не дающие немедленного выхода в практику, тоже не имеют материальной ценности, что большая часть технического прогресса – результат коллективного творчества, что роль индивидуальных гениев в прошлом преувеличивалась, а теперь быстро падает… Но, как бы умело ни складывали фактические данные – как гармошку, в минимальный объем – за гениями недавнего прошлого остаются гигантские заслуги, а с возрастанием объема знаний, навыков, умений, информации, лишь обладая которыми можно рассчитывать на продвижение вперед, роль одаренности, естественно, должна возрастать.

Вместе с тем, очевидно, что само по себе наличие наследственной одаренности даже высочайшего уровня ничуть не гарантирует обязательного «выхода в практику». Повторим еще раз, что современная популяционная генетика совершенно исключает возможность существования значительных межнациональных, межрасовых и межклассовых различий в одаренности. Напомним еще раз о наличии в истории «территориальных» вспышек гениальности. Вряд ли кто будет оспаривать и тот факт, что существуют народы со столетней и тысячелетней историей, которые не дали человечеству ни одного подлинно гениального открытия. Никто не сомневается в том, что потенциальные гении в этих народах появлялись тысячи раз, но они не имели условий для развития и реализации.

Тем очевиднее становится необходимость выяснения того, каковы механизмы развития гениальности, а это можно с большой степенью точности определить, изучив те разнообразные условия, в которых развивались признанные гении мировой истории и культуры, благодаря каким обстоятельствам и как они реализовали свой гений и как этот гений отразился на истории и развитии человечества.

Этому, в сущности, и посвящена наша работа. Мы попытаемся показать, какими, по нашему мнению, были механизмы развития гениальности, и сделаем это в форме кратчайших биографических очерков, акцентируя внимание на внутренних механизмах, стимулировавших активность гениальной личности, на специфике патографии гениев.

Задолго до того, как была показана неисчерпаемая наследственная гетерогенность человечества, являющаяся одним из основных законов становления биологического вида Homo sapiens, замечательный отечественный антрополог Я. Я. Рогинский подчеркивал, что изучение индивидуальной психологии человека должно «содействовать выработке разнообразных приемов педагогической помощи в деле освобождения внутренних возможностей его личности от всего, что их стесняет».

Спустя сорок лет, в связи с наступлением эры научно‑ технической революции, можно сказать, что перед нами стоит задача не только высвобождения внутренних возможностей человека, но и их активного стимулирования.