 |
Боль временна. Победа вечна.
|
|
|
|
ПРОЛОГ
Монте-Карло, Монако
Я ПОСМОТРЕЛА НА МОЮ МАМУ. Она выглядит обеспокоенной и крепко держит мою руку. Она всегда так делает, когда папа на гонках, но я не возражаю. Я знаю, что она нервничает, потому позволяю выжимать из моей руки жизнь, ведь знаю — это действие заставляет ее чувствовать себя лучше.
Хотя я и не знаю, почему она так нервничает. Я не нервничаю вообще, просто потому, что мой отец — лучший пилот в мире. Он чемпион, и станет им снова.
Я слегка двигаю пальцами, когда их начинает покалывать.
— Прости, дорогая, — мама улыбается мне, смотря вниз. Это натянутая улыбка, вызванная волнением.
Я улыбаюсь в ответ, чтобы ей стало легче.
Моя мама действительно очень красивая, и очень высокая. Она была моделью, но бросила это занятие, когда появилась я.
Я буду такой же высокой, как она. Я уже достаточно высокая для своего возраста. Ненавижу это. Мне десять, и я выше, чем большинство мальчишек в моем классе. Мои ноги и руки длинные и неуклюжие. Тьфу! Хотела бы я быть маленькой и изящной, как девочки в моем классе.
Хотя, все говорят, что я похожа на мою маму, и это должно являться приятным комплиментом, потому что она красивейшая женщина в мире.
Мой папа тоже говорит, что я выгляжу, как она, и, когда я вырасту, для него наступит время кошмаров. Видимо, он собирается хранить у дверей биту для крикета, чтобы отгонять любых парней, которые могут у меня появиться.
Он сумасшедший. Как будто у меня когда-нибудь будет парень. У меня не будет времени на парней, когда я стану старше.
Я хочу быть пилотом, как папа, либо механиком, как дядя Джон. Он мне на самом деле не дядя, но я всегда зову его так. Он лучший друг отца и мой крестный.
(Здесь и далее прим. пер. Пилот — водитель болида Формулы-1.)
|
|
|
Мне нравится, когда дядя Джон дает поработать над машинами вместе с ним, я вся покрываюсь маслом и становлюсь грязной. Мама злится, когда я пачкаю одежду, но мне все равно.
Мама не говорит об этом, но я знаю, что она не хочет, чтобы я работала с машинами, и определенно не хочет, чтобы я участвовала в гонках. Мне кажется, что она была бы счастлива, если бы я пошла по ее стопам — стала моделью.
Но я не настолько хорошенькая, как она. Я как мой папа. Люблю машины.
Отец говорит, что я могу стать кем захочу, если буду прикладывать все усилия для этого и усердно трудиться в школе.
— И он делает это! Выходит на последний круг!
Когда прозвучал голос, делающий объявления, я посмотрела на экраны и увидела, как мой папа заходит на последний круг, находясь на лидирующей позиции на пути к линии финиша.
У меня появляется то восторженное ощущение в животе, которое всегда возникает, когда я вижу его на гонках, и я начинаю приплясывать на месте.
— Наш главный чемпион, Уильям Вульф, готов к тому, чтобы увезти домой еще один трофей. Стойте... что-то происходит. Что-то не так... Господи, нет... Там... там кажется проблемы с машиной. Огонь движется с задней части болида...
Я беспомощно наблюдаю, как машина моего отца выходит из-под контроля, задняя часть болида оказывается в огне, и следом после этого он врезается в барьер.
У меня возникает ощущение, будто это мое собственное тело ударяется об этот барьер.
Все происходит так стремительно, но в то же время и невероятно медленно.
Я слышу мамины крики, как орут люди. Смотря на экраны, я вижу, как стюарды, обслуживающий персонал гонок, бегут к его болиду.
Я не могу пошевельнуться. Я не хочу двигаться или отводить взгляд от экранов, чтобы, если вдруг что, не пропустить хоть одну деталь.
Будь в порядке, папочка, прошу тебя.
Затем, без предупреждения, я была поднята с моего места и унесена прочь.
|
|
|
Дядя Джон.
Он разворачивает меня на руках, прижимает мое лицо к его груди так, чтобы я не могла ничего видеть. Он быстро идет через бокс, уводя меня подальше от экранов, как можно дальше от трека.
(Бокс — гараж команды Ф1.)
От моего отца.
Я верещу не своим голосом.
— Нет!
Я пытаюсь бороться с ним. Мне нужно быть там. Необходимо убедиться, что с папой все в порядке.
Затем я слышу взрыв. Настолько громкий, что из-за надетых наушников заболели мои уши.
Дядя Джон останавливается.
Он медленно оборачивается вместе со мной на руках. Каждый мускул его тела напряжен.
Наконец освободившись, я смотрю на экраны и вижу это.
Машины моего отца не стало.
Вместо нее сплошное пламя. И дым.
Густой черный дым, клубящийся и поднимающийся вверх навстречу небу.
Глава первая
Четырнадцать лет спустя
Сан-Паулу, Бразилия
— Я ОЧЕНЬ СИЛЬНО БУДУ СКУЧАТЬ ПО ТЕБЕ, ДОРОГАЯ.
Эмоциональный надрыв в голосе моей мамы заставляет мои губы дрожать, глаза же застилают слезы.
— Я тоже буду по тебе скучать, — я обнимаю ее покрепче.
Отодвинувшись назад, она берет мое лицо в свои руки и смотрит прямо в глаза. Она плачет. Ненавижу видеть ее слезы.
— Ты абсолютно уверена, что должна ехать?
Этот разговор за последние пару недель завязывался у нас много раз. Я знаю, что причиняю ей боль, и ненавижу себя за это, но я должна это сделать. Если не сделаю, то буду жалеть весь остаток своей жизни.
— Мам, это прекрасная возможность для меня, — говорю я мягко. — Я знаю, ты переживаешь, но со мной все будет хорошо. Я буду с дядей Джоном, и это не то же самое, что и принимать участие в гонках или сидеть за рулем.
— Я знаю... — вздыхает она.
Это тревожный вздох, и я знаю, чем он вызван. Я знаю, что мой отъезд причиняет ей боль по многим причинам, в основном тем, что она будет скучать по мне, но гораздо больше ее беспокоит место, куда я еду. У нее оно вызывает болезненные воспоминания.
— Я не пытаюсь причинить тебе боль, — говорю я мягко. — Просто я... я должна это сделать.
— Я знаю. — Она целует меня в лоб. — Ты так похожа на своего отца. Он бы так гордился тобой, я точно знаю.
Замечательно, я теряю самообладание, и по моей щеке скатывается слеза.
Мама стирает ее своим большим пальцем.
|
|
|
— Я просто стала глупой наседкой. Не хочу отпускать мою маленькую девочку.
— Я вернусь, — заверяю я ее. — Я уезжаю не навсегда.
— Я знаю. Просто заботься о себе и будь осторожной. Ты будешь во многих незнакомых странах. Ты взяла с собой сигнальный защитный брелок, который я тебе купила?
("rape alarm" стильный брелок с сигнальной кнопкой для отпугивания нежелательных людей и вызова помощи)
— Да, он в моей сумке.
— И ты никуда не будешь ходить одна, особенно в ночное время?
— Не буду.
— И, если тебе понадобится вызвать такси, то ты проверишь, что это зарегистрированная городская организация?
— Проверю.
— И ты будешь связываться со мной каждый день?
— Буду. Обещаю. — Я еще сильнее сжимаю ее в объятиях. — Не беспокойся. — Я поднимаю сумку с пола и закидываю ее на плечо. — Мне нужно идти. Или я пропущу регистрацию.
— Хорошо. — Она пытается остановить слезы. — Пока, дорогая. Безопасного тебе полета.
— Я приеду домой навестить тебя так скоро, как только смогу. Я люблю тебя.
Я спиной начинаю двигаться к регистрационной стойке, мою грудь сдавливает от эмоций.
— И я люблю тебя, — отвечает она, вытирая лицо платком.
— Я напишу тебе сразу, как приземлюсь.
— Хорошо. Я буду скучать, милая.
— И я тоже буду скучать.
Затем я разворачиваюсь и иду прочь. Растирая слезы по лицу, я передаю билет проверяющему и миную службу безопасности.
Шестнадцать часов спустя
Лутон, Англия
Думаю, что до двенадцатичасового перелета Сан-Паулу — Лутон я успела вымотаться еще в аэропорту из-за нескольких часов ожидания задерживающегося рейса; и вот теперь я здесь, в час ночи по местному времени. Мои биологические часы немного сбились, но когда я тащила свой чемодан, проталкивая его через дверной проход для прибывших, меня переполняло волнительное чувство, которое все разрасталось во время путешествия.
Я нервничаю из-за возвращения в Англию, суетясь в преддверии выхода на мою новую работу. Но больше всего я не могу дождаться встречи с дядей Джоном. Мы давненько не виделись с ним.
|
|
|
Взглядом я сканирую шумную толпу людей в поисках дяди Джона и вижу его. Он из тех парней, которых трудно не заметить — с телосложением, как у медведя, и копной волос с проседью.
Он ловит мой взгляд, и на его лице появляется широкая улыбка. Он машет мне рукой. Я ускоряюсь, и он идет мне навстречу, раскрывая руки для объятий.
Я запрыгиваю в эти объятия, как маленький ребенок.
Дядя Джон всегда заставлял меня чувствовать себя так, будто мне снова десять лет.
− Привет, малая. — Он ослабляет хватку, с улыбкой смотря на меня сверху вниз, на его возраст указывают морщинки в уголках его глаз. Дяде Джону далеко за сорок, но выглядит он хорошо.
− Привет. — Я свечусь.
− Как прошел полет? — Он изгибается, чтобы забрать мой чемодан.
− Нормально. Долго.
Мы начинаем путь к выходу.
− Я припарковался в зоне ожидания, так что далеко идти не придется.
− Слава богу.
Я проскальзываю в открывшиеся двери, и меня сражает старый добрый стремительный и холодный английский ветер. Я сильнее запахиваю кожаную байкерскую куртку, но не то чтобы это прибавляет мне немного тепла. Я просто рада, что мне пришло в голову переодеться в туалете самолета, снять шорты и майку с перекрестными бретельками на спине, в которых я покинула Бразилию, и надеть облегающие джинсы и футболку, в которых я иду сейчас. Также я рада, что освежилась влажными салфетками и дезодорантом-спреем. Нет ничего хуже, чем чувствовать себя изможденной и грязной после полета.
Я уже и забыла, каково это — жить в Англии, и как холодно здесь в феврале. Я раньше акклиматизировалась и привыкала к этому, но с тех пор, как я была здесь, прошло четырнадцать лет.
Я родилась в Англии. Жила здесь до того, как мне исполнилось десять. После того, как не стало папы, мы с мамой перебрались в Бразилию, ее родную страну.
− Я бы предложил тебе свой пиджак, если бы он у меня был. — Дядя Джон тихо посмеивается, идя в кофте с длинным рукавом.
− Я в порядке. Не беспокойся.
− Не вопрос, только обогрев в машине я включу лишь тогда, когда прогреется двигатель.
Я обожаю дядю Джона. После смерти отца и нашего с мамой переезда он остался в наших жизнях, принимая в них участие посредством регулярных звонков и электронных писем, а если он бывал в Бразилии, то всегда заезжал в гости.
Дядя Джон главный инженер команды «Райбелл», участвующей в гонках Формулы-1 — точнее сказать, команды Каррика Райана. У каждой команды, участвующей в гонках Формулы-1, есть два гонщика. У «Райбелл» вторым является Нико Треслер, сезонный пилот из Германии.
Каррик Райан — плейбой из Ирландии, и к тому же безумно талантливый пилот.
|
|
|
Он слишком хорош для какой-либо женщины. Он невероятный бабник и тусовщик. В прессе он светится чаще из-за своих ночных выходок и постельных похождений, чем из-за водительских способностей. Он ведет себя скорее как рокер, нежели чем пилот Формулы-1.
Он не похож на того, у кого развита дисциплинированность, в отличие от других гонщиков. Но его талант неоспорим. Его карьера очень быстро набирала обороты: в гонках Формулы-1 он дебютировал в двадцать лет и увез приз домой в том же году. Сейчас, пять лет спустя, за его плечами лишь один проигрыш в борьбе за чемпионство.
Благодаря дяде Джону я буду работать с командой Каррика. Один из их механиков внезапно уволился пару недель назад, и дядя предложил мне работу.
Если вы еще не догадались — я автомеханик.
Еще тогда, три года назад, когда я начинала работать с бразильской командой сток-кар, дядя Джон сказал, что я должна работать на гонках Формулы-1, и как только появится вакансия, в ту же минуту она будет занята мной.
(Сток-кар — гонки на обычных, стандартных легковых машинах, переделанных под гоночные.)
Он не шутил, и вот я здесь.
Работа в команде Формулы-1 не достается легко, особенно в команде Каррика. Он создает сплоченный коллектив, тесно связанный между собой, потому я прекрасно понимаю, насколько мне повезло получить место.
− Как дела у твоей мамы? — спрашивает дядя Джон.
− Она в порядке… пытается смириться с моим отъездом. Переживает. Ты знаешь, как она.
− Да, − усмехнулся он. — Я знаю, как Катя может достать.
− Дядя Джон… ты же никому из команды «Райбелл» не говорил, кем был мой отец?
− Нет. Ты просила не говорить, вот я и молчал. Я понимаю, почему ты хочешь держать это в секрете, но, честно говоря, не думаю, что это такая уж необходимость.
Но для меня она именно таковой и является. Моего отца прозвали одним из величайших пилотов всех времен. Он был кем-то вроде Мессии в Формуле-1. Люди, связывавшие себя с этой индустрией, почитали его — и до сих пор чтят — особенно здесь, в Англии. И я не хочу, чтобы кто-то мог подумать, что двадцатичетырехлетняя женщина-механик получила свою работу только за счет имени своего отца. Уж лучше пускай думают, что меня наняли за мой внешний вид, чем так. Так что, пока я здесь, я собираюсь использовать девичью фамилию моей матери, Амаро, и никому не говорить о том, что я дочь Уильяма Вульфа.
− Я просто хочу проявить себя без того, чтобы люди знали, кем был мой отец.
− Нет необходимости, − повторяет он.
Я одариваю его взглядом.
− Она есть. Люди будут думать, что я получила работу только из-за фамилии.
− Не будут. Ты получила работу, потому что ты первоклассный механик, и ни по какой другой причине.
− Ты это знаешь, но не другие. Я просто хочу шанс проявить себя до того, как всем станет известно, кем был мой отец.
− Ладно, − выдыхает он, защищаясь. — Это твое дело. Я буду держать свой рот на замке до тех пор, пока ты не скажешь мне его открыть.
− Спасибо тебе, − признательно улыбаюсь я ему.
Дядя Джон знает почти всех из мира Формулы-1, так что просить его придержать язык за зубами — это большая просьба.
Дядя Джон работает с Карриком с момента, когда тот начал заниматься картингом в возрасте четырнадцати лет. Вот таким образом дядя и вернулся в мир Формулы-1.
После несчастного случая с моим отцом дядя Джон бросил Формулу-1 и ушел работать в сферу картинга. Мне кажется, что находиться здесь после смерти моего отца для него было слишком трудно. Нам всем было тяжко.
Но когда прогресс Каррика стал очевиден, и дядя Джон увидел в нем талант, Каррик и Оуэн Райан — отец Каррика и по совместительству его менеджер — убедили дядю вернуться к Формуле-1 вместе с ними, и он согласился.
Работать с Карриком невообразимая честь.
Озабочена ли я его репутацией? Безусловно. Но, к счастью для меня, я привыкла к грубым пилотам. Будучи женщиной в мужском мире, мне пришлось. Я работаю в окружении мужчин достаточно давно, чтобы научиться ставить их на место. Быть вовлеченной в отношения с гонщиком для меня не вариант.
После того, как я увидела, что сотворила с мамой смерть папы, я не любитель встречаться вообще. Я принимала ухаживания то от одних, то от других — максимум нечто вроде отношений длилось месяца два. Не то чтобы я была не расположена к парням. Просто мне пока не повстречался тот, с кем бы я хотела проводить много времени. А с моей работой, когда я постоянно в разъездах, это не кажется осуществимым.
Либо я в окружении других механиков, тоже исключительно мужского пола — я не встречаюсь с коллегами, это слишком проблематично — либо в окружении пилотов.
И я определенно не собираюсь когда-либо связывать себя с гонщиком. Никогда.
Они − скользкий путь к разбитому сердцу.
Дядя Джон подходит к стоящей снаружи машине, и я узнаю ее сразу же, потому что, будучи ребенком, провела в ней много времени, катаясь туда-сюда.
− Это… твой старый Форд Капри? — Я широко улыбаюсь.
Дядя Джон владеет этой машиной с тех пор, как я уехала в Бразилию. Черный Форд Капри 1987 года с красными гоночными полосами снизу по бокам. Не могу поверить, что она все еще у него.
− Да, она все еще у меня, − ухмыляется он. С хлопком открыв багажник, он затаскивает туда мой чемодан.
− Поверить не могу, что она все еще на ходу.
− Ты сомневаешься в мастере. — Прежде чем забраться на водительское сидение, он бросает на меня дерзкий взгляд.
Я размещаюсь на пассажирском сидении, пристегнув ремень безопасности.
− Не сомневаюсь, просто думала, что сейчас ты будешь продвинутый.
− Ты никогда не сможешь заменить первую любовь. — Он нежно стучит по рулю. Затем поворачивает ключ в зажигании и машина, рокоча, оживает. — Итак, куда мы едем?
Я смотрю на него с удивлением.
− Я думала, ты знаешь.
− Ну, я подумал, что сначала нужно проверить, изменилась ли ты и стала ли нормальным человеком, который проведя в пути добрую половину дня, захочет отправиться в свои новые апартаменты и немного отдохнуть.
Дядя Джон снял для меня маленькую обставленную однокомнатную квартиру, находящуюся рядом с головным офисом команды «Райбелл», в маленькой деревеньке Хит-энд-Рич в Бедфордшире.
− Но если мои догадки верны, и ты не нормальная — как я — я приму это и тогда отвезу тебя прямо к «Райбелл»?
Я смотрю на него, и на моем лице расплывается улыбка.
− Твои догадки верны.
Во время поездки к команде «Райбелл» дядя Джон разговаривает со мной о работе и о том, с чего я собираюсь завтра начинать.
Он называет мне имена людей, с которыми мне предстоит работать, но я не в силах запомнить хотя бы одно, но уверена − как только я увижу лица, то смогу провести параллели.
Впереди я вижу возвышающееся здание «Райбелл» и начинаю подскакивать на месте от предвкушения.
Я вовсе не беспокоюсь. Это все мои бедра.
Знаете то ощущение возбуждения, возникающее у некоторых девушек в преддверии похода по обувным магазинам? Ну так вот, у меня такое ощущение возникает рядом с машинами, особенно с гоночными.
Большую часть своей жизни я провела в гараже Формулы-1, а другую часть провела дома с кузенами, занимаясь их машинами.
Я практически выросла в гараже, а если быть точной, в гараже Формулы-1, так что для меня все происходящее подобно возвращению домой.
− Энди…
Голос дяди Джона перетягивает мое внимание от пейзажа к нему.
− Я еще этого не спрашивал и просто хочу проверить… ты нормально себя чувствуешь в связи со всем этим?
− Да. Конечно. − Я смущенно улыбаюсь ему.
− Просто… я помню, как сам впервые вернулся в гараж после того, как мы потеряли твоего отца… это было сложно.
Ах, ну да.
Моя улыбка несколько сникла.
− Я в порядке. Это было давным-давно, и я же не впервые возвращаюсь на трек с тех пор, как это случилось.
Каждый раз, когда дядя Джон прилетал в Бразилию на Гран-при, он доставал для меня билет, чтобы я тоже посмотрела. Допускаю, что есть небольшая разница между тем, чтобы быть зрителем на трибуне и быть частью этого, но уверена, все будет хорошо.
− Я знаю. Просто хочу убедиться, что ты в норме, прежде чем мы войдем туда.
− Я в порядке. — Для убедительности я хлопаю его по предплечью.
Дядя Джон сворачивает вниз по частной дороге, везя нас к «Райбелл».
− Вот мы и прибыли. — Он въезжает на парковочное место снаружи строения. Это огромное белое, изготовленное по специальному заказу здание. «Райбелл» во владении нескольких крупных держателей акций, а возглавляема директором Пирсом Воче. Когда-то в прошлом он сам был пилотом, хотя и был не в команде «Райбелл». Пирс и мой отец были в одной команде в более ранние дни их карьер.
Дядя Джон паркует машину, и я следую за ним в здание, проходя мимо придерживаемых им для меня дверей.
− Доброе утро, Лиз. — Дядя приподнимает руку, здороваясь с блондинкой около сорока, сидящей за стойкой ресепшена.
Я вижу, как засветились ее глаза при виде дяди. Кажется, у кого-то есть виды на него. Понятное дело. Дядя Джон привлекательный мужчина в прекрасной форме для того, кому скоро стукнет пятьдесят.
− Лиз, это Энди Амаро, наш новый механик.
− О-о. — Ее брови приподнимаются до линии роста волос. Затем она встает со своего места и тянется ко мне, желая поприветствовать. — Ну, здравствуй, Энди. Приятно познакомиться с тобой. — Она склоняет голову набок, руки кладет на бедра, и начинает оценивать меня взглядом. — Так, значит, ты наш новый механик?
− Именно. − Я натянуто улыбаюсь ей.
− Ну, ты определенно не то, чего я ожидала.
Чего?
Я вижу, какой взгляд она бросает на дядю Джона, отчего тот краснеет.
− Идем. Покажу тебе окрестности, — говорит дядя, бровями пытаясь показать мне, что нужно уходить.
− Энди, могу я попросить тебя оставить подпись, прежде чем ты уйдешь? — обращается Лиз ко мне.
− Конечно. — Поднимая ручку со стола, я небрежно вписываю свое имя внизу в журнал посетителей.
− Пока, Джон, − произносит она слащавым голосом.
Дядя поднимает руку, когда направляется к двери.
− Приятно было познакомиться, − говорю я Лиз.
Я прошла за дверь, которую придерживал дядя Джон.
− Что это было? — спрашиваю я его, как только дверь закрывается.
Он смотрит на меня смущенно.
− Ты о чем?
− Я о «ты-определенно-не-то-чего-я-ожидала» комментарии.
− Ничего, − отвечает он, подозрительно отводя взгляд.
− Дядя Джон. − Я кладу свои руки на его предплечья в попытке остановить.
− Ладно, − немного сердито говорит он. — Рассказывая о тебе людям, я мог упустить упоминание о том, что ты… ну, что ты девушка.
Что?
− Я не девушка. Я женщина. И зачем тебе так поступать?
− Потому что я знал, что Пирс не дал бы тебе работу, если бы узнал, что ты женщина.
− Почему? — Господи, я знаю, что Формула-1 может быть немного сексистской, но не нанимать кого-то, отталкиваясь от гендерной принадлежности несколько не этично, да и незаконно.
Дядя Джон выдыхает.
− Из-за Каррика. Господь знает, я люблю этого парня, но… он разбирается в женщинах.
− Я предупреждена об этом точно так же, как и любой человек, читающий новости. Но лишь потому, что я женского пола, не значит, что я собираюсь с ним спать.
− Я это знаю, а вот Пирс — нет. А так как всего пару недель назад произошел один небольшой инцидент и таблоиды все еще обсасывают его, Пирс хочет держать Каррика подальше от всех возможных соблазнов.
− Какого рода инцидент?
− Ну, ты же знаешь, что твоя вакансия появилась внезапно?
− Каррик поимел последнего механика? Так, погоди. Он разве гей? Каррик играет на два фронта?
− Нет, слава богу. В противном случае он был бы худшим гребаным ночным кошмаром, который нужно было бы контролировать, чем он уже есть. Нет, Рич — парень, который до тебя занимал это место — работал с нами три года. Когда девушка, занимавшаяся административной работой, ушла с должности фронт-хаус, чтобы завести ребенка, девушка Рича, Шарлотта, заняла это место.
(Фронт-хаус — девушки или парни, работающие в отелях, встречающие гостей, а также занимающиеся административной работой, иногда же принимающие на себя обязанности менеджера.)
Я понимаю, к чему все идет.
− Однажды ночью Рич поймал Каррика и Шарлотту, когда те… − Дядя Джон останавливается на полуслове.
− Занимались сексом. Ты можешь это сказать. Мне не десять, дядя Джон, − смеюсь я.
Его щеки покрываются румянцем, когда он неловко улыбается, как может только тот, кто все еще считает вас ребенком.
− В общем, да, Каррик был с Шарлоттой в директорском номере, когда Рич засек их, и это был гребаный кошмар. Они стали драться. К счастью, Оуэн, отец Каррика, и я все еще были здесь, хотя и была поздняя ночь. Рич уволился, затем порвал с Шарлоттой. Она не выглядела слишком расстроенной по этому поводу, потому что думала, что получит гораздо большее от Каррика.
− Но этого не случилось?
Из него вырывается урчащий смех.
− Каррик не дает большего. Она уже счастливица, что была с ним больше, чем один раз.
− То есть у них был роман?
− Роман не в привычном понимании этого слова. Думаю, Каррик переспал с ней пару раз, а она вообразила себе больше, чем было на самом деле. В любом случае, Шарлотта не смогла принять того, что ее вот так списали со счетов, и продала свою историю таблоидам. С уверенностью можно сказать, негативные отзывы в прессе довели Пирса нахрен до белого каления прямо перед самым началом сезона. К тому же, Шарлотта подала в суд на «Райбелл» за потерю работы. Кромешный гребаный кошмар. Потому я знал, что Пирс и Оуэн будут чувствовать себя крайне некомфортно при мысли, что так близко к Каррику будет работать механик женского пола, в добавок ко всему еще и такой симпатичный, как ты.
− Я могу это понять. Ты меня знаешь. Я не так работаю.
− Конечно, я знаю, вот почему я захотел доставить тебя сюда, тогда Пирс и Оуэн уже ничего не смогут поделать. Я не дам тебе потерять работу твоей мечты лишь потому, что Каррик не может удержать себя в штанах.
− Но… но ты ставишь меня в неловкое положение, дядя Джон. Я ценю то, что ты сделал, но я не хочу идти туда и встречаться со всеми, принимая во внимание, что может случиться.
− Ничего не случится. На данный момент Пирса здесь нет. Он на встрече. И я поговорю с ним до того, как вы познакомитесь. Не переживай. — Он руками хватает меня за плечи и крепко сжимая их. — Все будет хорошо. А теперь, ты хочешь сначала посмотреть здание или гараж?
− Гараж. Таким образом, я смогу покончить с неизбежным.
Сейчас я уже менее возбуждена, зная, что окажусь шоком для моих нанимателей.
Давай, Энди. Ты можешь. Что с того, что на тебя будут пялиться и шептаться? В этом не будет ничего нового. Натяни панталоны большой девочки и, женщина, соберись!
С обновленным пониманием цели я следую за дядей Джоном в направлении гаража.
В момент, когда он толкает дверь, я слышу звуки работающих механизмов и ускоряющихся двигателей, также играет включенное радио, а вокруг витает запах, присущий только машинам, особенно гоночным машинам. Вся моя нервозность растворяется в тонком знакомом аромате.
Много воды утекло с тех пор, как я в последний раз была в гараже Формулы-1.
На меня накатывает ностальгия, в горле встает ком.
− И что ты думаешь? — спрашивает дядя Джон, стоя позади меня.
− Я думаю, что это великолепно, − я выдавливаю улыбку.
− Идем. Представлю тебя людям, с которыми тебе предстоит работать.
Я шествую за дядей к одному из болидов, над ним работают двое парней.
− Бен. − Дядя рукой касается плеча парня.
Парень отрывает голову от машины и поворачивается к нам. Он в меру привлекательный со светло-каштановыми волосами и зелеными глазами, а также ненамного выше меня. Не в моем вкусе.
− Энди, познакомься с Беном. Бен главный механик, то есть в основном ты будешь работать с ним. Бен, это Энди Амаро.
Я вижу, как глаза Бена увеличиваются от взгляда на меня.
− Привет, Бен. − Я делаю шаг вперед, протягивая руку для рукопожатия. Его рука покрыта маслом, но меня это не волнует. — Приятно познакомиться. Я так понимаю, что ты один из тех людей, которым дядя Джон забыл сказать, что я девушка.
Взгляд Бена перескакивает с меня на дядю Джона, а затем снова возвращается ко мне.
− Именно так, − Бен прочищает горло. — Но это не то чтобы проблема. Приятно познакомиться с тобой, Энди. С нетерпением жду нашего сотрудничества. Джон рассказывал впечатляющие вещи о тебе и том, как ты обращаешься с машинами. — Он вытирает руки о рабочие штаны и пожимает мою. — Это Робби. — Он ногой ударяет по телу, находящемуся под машиной. — Робби, вытаскивай свой зад оттуда и поздоровайся с Энди.
− Он здесь? — Парень выбирается из-под машины, прежде чем подняться на ноги. Он смотрит на меня, затем сверкает глазами вокруг.
− Это Энди, − жестом Бен указывает на меня.
− Привет. Приятно познакомиться, − я улыбаюсь Робби и протягиваю ему свою руку.
Робби пялится на мою руку так, словно я инопланетянка. Затем он слегка остолбенело смотрит на мое лицо, но в глазах присутствует суровость.
Дядя Джон прочищает горло, стоя позади меня, привлекая внимание Робби.
Робби вытирает руку о свою спецодежду и пожимает мою.
− Приятно познакомиться… Энди. — Затем он поворачивается к Бену. — Мне нужно достать эту… штуку. Я скоро вернусь.
Затем он уходит.
Бен качает головой.
− Не бери в голову, − говорит он мне. — Он не умеет называть вещи своими именами. Хотя и прекрасный механик.
− То есть это не потому, что я девушка? — рычу я.
Бен ухмыляется.
− Нет. Он такой со всеми. Но когда он увидит, что ты одна из парней, то потеплеет со временем… или, может, нет, − смеется он снова.
Бен с каждой секундой нравится мне все больше и больше. Мне кажется, мы прекрасно поладим.
− Джон, у тебя есть минутка?
Я оборачиваюсь на звук голоса, чтобы увидеть мужчину, я бы сказала, примерно того же возраста, что и дядя Джон, одетого в черный деловой костюм. Для мужчины его возраста он очень привлекателен какой-то изысканной притягательностью с его волосами цвета темного блонда с вкраплениями серого, а также с этими пронизывающими синими глазами.
− Оуэн, да, конечно. Только дай мне представить тебе сначала Энди.
Оуэн взглядом проходится по мне, концентрируясь, а затем его глаза расширяются, и в его выражении лица появляется что-то, что не совсем приятно.
В моем животе формируется узел дискомфорта.
Я подхожу к Оуэну вместе с дядей Джоном. Все это время Оуэн следит за мной, словно ястреб.
− Оуэн Райан, познакомься с Энди Амаро, нашим новым механиком. — Дядя делает акцент на слове механик.
Оуэн Райан — отец Каррика.
− Здравствуйте, мне действительно приятно познакомиться с вами, мистер Райан, − говорю я, придавая уверенности голосу. Я протягиваю ему руку для рукопожатия.
Он смотрит на мою руку так, как это делал Робби, но с еще более взбешенным выражением лица.
Проигнорировав меня и мою руку, которую я убираю с чувством неловкости, он разворачивается к дяде Джону.
− Это Энди? — Оуэн пальцем указывает на меня. У него чисто ирландский акцент.
Мне нравится ирландский акцент, и в любой другой ситуации я бы восторженно прислушивалась, но не когда он исходит от мужчины, у которого явно есть претензии ко мне.
Дядя Джон насупливает брови. Сквозь стиснутые губы он проговаривает:
− Да, это Энди.
− И она женщина, − говорит Оуэн сквозь сжатые зубы.
− Определенно.
Я невидимая?
− И, − рычит он, − она выглядит вот так. − Он вниз и вверх машет рукой в моем направлении.
Я выгляжу, как кто?
− Аккуратнее, Оуэн. Ты близок к тому, чтобы переступить черту.
− Я? Это ты нанимаешь автомеханика, который выглядит, как гребаная супермодель, и это я переступаю черту? Это, блядь, гениально, Джон. Пирс ее уже видел? Что еще хуже, Каррик ее видел?
Голос дяди Джона похож на треск хвороста, когда он отвечает.
− Заткнись. Ты и я, пошли отсюда. Сейчас. — Дядя наклоняет голову в сторону двери, находящейся за ними.
С лицом, выражающим угрозу, Оуэн проносится за дверь, а за ним мчится и дядя Джон. Дверь закрывается с хлопком. Затем я слышу низкий гул озлобленных голосов, проникающих с другой стороны.
Ну, все пройдет хорошо.
Я стою, как выжатый лимон, и чувствую себя так неловко, как не чувствовала никогда в своей жизни.
В чем проблема вообще? Безусловно, я женщина, и никто об этом не знал. Но что же из себя представляет Каррик? Он что, собака в период течки с неконтролируемыми позывами?
Если не принимать во внимание тот факт, что он переспал с подружкой предыдущего механика, я уверена, он сможет держать себя под контролем рядом со мной.
Но на данный момент у меня возникает видение сексуально озабоченного Каррика Райна, проделывающего имитацию полового акта с моей ногой, как делают псы, и смеюсь сама над собой.
Мой смех немедленно прекращается, как только из-за только что открытых дверей появляется Оуэн, а за ним и дядя Джон с красным лицом.
Оуэн приближается ко мне. Я напрягаюсь, не зная, чего ожидать. Может быть, и от ворот поворот.
— Энди, — мягко произносит Оуэн, его голос чертовски отличается от того, что был пару минут назад. — Я сожалею о произошедшем ранее. Я говорил необдуманно. Просто ты оказалась сюрпризом для меня. — Он глубоко вздыхает. — Ситуация здесь была немного... напряженной некоторое время. Но это не оправдывает моего поведения. Прошу принять мои извинения.
— Приняты. — Я легко улыбаюсь.
На его лице возникает выражение облегчения. Но его глаза говорят нечто совершенно иное. В них подозрение. И я знаю, что это извинение не для моего блага, и также знаю, что время, проведенное с Оуэном Райаном, не будет легким.
— Из вашего резюме я узнал, что вы довольно опытны для вашего юного возраста.
— М-м-м-м, я росла, засунув голову под капот машины.
— И у вас есть образование в сфере механической инженерии?
— Верно. После обучения я нашла работу у команды, участвующей в гонках серийных автомобилей у меня дома.
— Конечно, вы работали на команду Инго Серра?
— Работала.
Мои ответы сдержанные, потому что если я что-то и поняла в этом бизнесе о таких людях, как Оуэн Райан, то это давать им достаточно, но не для того, чтобы подловить меня.
— Я видел гонку Серра. Он невероятно талантлив.
— Да, так и есть, — я улыбаюсь искренней улыбкой при мысли о моем старом боссе. Инго был очень приятным мужчиной. — Я получала наслаждение, работая с Инго.
— Превосходно. — Оуэн кивает, улыбаясь сильно сжатыми губами. — Ну, Джон отзывается о тебе очень лестно, я уверен, ты приспособишься без проблем.
Он имеет в виду не это. Он беспокоится, что я собираюсь затащить в койку его сына. Но, полагаю, это очень мило, что он так говорит.
— Предвкушаю начало работы.
— Прекрасно. Ладно, мне пора, боюсь, мне нужно украсть Джона на десять минут.
— Ты побудешь тут сама, все будет в порядке? — спрашивает меня дядя Джон, подходя ближе.
— Все нормально, — нежно улыбаюсь я ему.
Дядя смотрит на меня какое-то мгновение. Оуэн ждет дядю у дверей, придерживая их для него.
— Иди, я буду через минуту, — говорит он Оуэну.
Кивнув, Оуэн уходит, закрывая за собой дверь.
Как только дядя Джон убеждается, что тот ушел, он начинает говорить тихим голосом.
— Не то чтобы я извинялся за поведение Оуэна, но случившееся с Ричем и Шарлоттой подкосило его. Он менеджер Каррика. Ему оставалось только прибрать беспорядок, сотворенный его сыном. Пирс был вне себя от злости, спонсоры не любят плохие отзывы в прессе. Это был невообразимый кошмар. Последнее, чего они хотят, так это еще один скандал. Вот почему он отреагировал на тебя именно таким образом.
— И вот почему ты должен был сказать им всем, что я женщина. — Я смотрю на него с разочарованием.
— Если бы я сказал, ты бы сейчас здесь не стояла. А я рад, что ты здесь.
На это я могу лишь улыбнуться.
— Да, я тоже, защищаясь от мгновенно возникшей ненависти одного из боссов.
— Оуэн в порядке. Он не ненавидит тебя. Он проявляет беспокойство. Но как только он узнает тебя и увидит, что Каррик интересует тебя в последнюю очередь, все образуется.
— Да, ты прав. В любом случае, иди. Тебе же нужно, помнишь? — я руками прогоняю его прочь.
— Ты уверена, что все будет хорошо? — переспрашивает он, делая шаг назад.
— Уверена. Я просто осмотрюсь здесь.
— Хорошо. Увидимся через десять минут или около того, и тогда я покажу тебе все остальное.
Я наблюдаю, как дядя Джон уходит через дверь и затем поворачиваюсь к болиду, с которым работали Бен и Робби, но Бена больше не было на месте.
Крышка двигателя все еще поднята, так что я решаю подойти и взглянуть, с чем мне предстоит иметь дело.
Как только я дохожу до машины, по радио начинает играть песня Дэвида Гетты &
|
|
|
