 |
1. Значение Конституции в системе источников уголовно-процессуального права. Проблема прямого действия Конституции. 8 страница
|
|
|
|
С содержательной стороны основная линия ведущихся сегодня в уголовно-процессуальной науке дискуссий является продолжением споров вокруг оптимальной модели российского уголовного процесса и магистрального пути его дальнейшего развития, характеризовавших период разработки действующего УПК РФ, о чем уже говорилось, и не утихающих по сей день. В самом общем виде можно сказать, что в современной отечественной науке уголовного процесса сложилось два направления.
Представители первого из них являются сторонниками развития российского уголовного процесса в русле континентальных традиций, сложившихся в России еще в дореволюционный период и характерных для классического уголовного судопроизводства романогерманской семьи (Франция, Германия, Швейцария и т. п. ). Данное направление отличается более умеренным отношением к советскому уголовно-процессуальному наследию, в частности УПК 1960 г., не столько из-за политических пристрастий, сколько в силу того, что советский уголовный процесс, невзирая на существенные деформации, сохранил континентальную инфраструктуру судопроизводства и основные присущие ей институты. Сторонники континентальных ценностей выступают за построение уголовного процесса на основе принципа материальной истины, в соответствии с которым дознаватель, следователь и прокурор в досудебных стадиях не являются сторонами, будучи обязаны вести производство по уголовному делу всесторонне полно и объективно, а суд в ходе судебного разбирательства остается активен, имея право самостоятельно собирать доказательства. Именно принцип материальной истины является своего рода символическим кодом данного научного направления или его квинтэссенцией, определяющей подходы к решению многих более локальных процессуальных проблем.
|
|
|
Представители второго направления вольно или невольно являются сторонниками смены парадигмы развития российского уголовного процесса с отказом от континентальных ценностей и заимствованием чисто состязательной уголовно-процессуальной идеологии, характерной для англосаксонской процессуальной семьи (Англии, США и др. ). В таком контексте наиболее жесткой критике подвергается советский уголовный процесс (УПК 1960 г. ), причем опять-таки не столько из политических соображений, сколько в силу его приверженности процессуальным конструкциям смешанной формы судопроизводства. Не меньшей критике подвергается и принцип материальной истины, характерный для дореволюционного, советского и западного континентального уголовного процесса. На его место ставится принцип состязательности, который должен пронизывать не только судебные, но и досудебные стадии уголовного процесса, превращая следователя (дознавателя) и прокурора в сторону обвинения, с которой состязается сторона защиты (обвиняемый и его адвокаты). Для сторонников данного направления суд должен быть пассивен, бесстрастно наблюдая за противоборством сторон и не имея права самостоятельно собирать доказательства. Здесь уже символическим кодом или квинтэссенцией становится принцип состязательности в его абсолютном понимании, в свою очередь, определяющий подходы к решению конкретных процессуальных проблем.
В еще более общем плане можно сказать, что подчас речь идет даже не столько о техническом противостоянии сторонников " истины" и сторонников " состязательности", сколько об отражении в уголовно-процессуальной науке глобальной политико-экономической дискуссии между представителями социально ориентированного (консервативного) крыла, настаивающего на определяющей роли государства в регулировании общественных отношений, и представителями индивидуалистического (либерального) крыла, убежденного в необходимости минимизации роли государства как социально-экономического регулятора.
|
|
|
С учетом сложившейся в советское время и сохранившейся в постсоветский период организации науки вокруг крупнейших учебных и научных учреждений нельзя не заметить, что основными центрами " состязательного направления" стали в 1990-е годы Институт государства и права (ИГиП) РАН и МГЮУ им. О. Е. Кутафина. Не случайно, что в состав " малой рабочей группы", завершавшей разработку проекта УПК РФ, включая привлекавшихся к ее работе экспертов, входили главным образом представители этих научных школ (И. Л. Петрухин, П. А. Лупинская, Л. Н. Масленникова) < 1>. В свою очередь, " континентальное направление" оказалось в основном представлено несколькими кафедрами уголовного процесса классических университетов, включая МГУ им. М. В. Ломоносова и СПбГУ (Э. Ф. Куцова, К. Ф. Гуценко, В. З. Лукашевич), а также научными школами Института проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ (А. Д. Бойков, А. Г. Халиуллин, А. Б. Соловьев), Академии ФСБ России (В. И. Зажицкий), Академии МВД России (В. П. Божьев, В. А. Михайлов) и др. В то же время подобное разделение научных школ можно проводить только с изрядной долей условности, учитывая индивидуальную творческую независимость любого конкретного ученого, в каком бы учебном или научном учреждении он ни работал или преподавал.
--------------------------------
< 1> Мизулина Е. Б. Указ. соч. С. 6 - 7.
В последнее время к дискуссии об " истине" или " состязательности" подключилась группа исследователей (А. В. Смирнов, А. С. Александров), которые пытаются обновить ее через призму теории коммуникации, дискурсивного подхода и прочих атрибутов философского постмодернизма, опираясь прежде всего на переводы работ М. Фуко, Р. Барта, Ш. Перельмана и др. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что в уголовно-процессуальном смысле постмодернистское направление лишено автономного содержания или, говоря современным языком, контента. Если отвлечься от философской постмодернистской фразеологии, то выясняется, что в уголовно-процессуальной плоскости данные авторы приходят к все тем же выводам о необходимости замены континентального процесса на англосаксонский и дальнейшей имплементации чисто состязательных ценностей в духе современной неолиберальной идеологии. Ничего нового с точки зрения сложившейся в науке еще в 1990-е годы дискуссии данное направление не дает.
|
|
|
На новом этапе развития начались также вызванные потребностями времени дискуссии о структуре российского уголовного процесса, системе и содержании его стадий, что не в последнюю очередь связано с новейшими реформами предварительного следствия, наполнением новым содержанием стадии возбуждения уголовного дела и появлением сокращенного дознания (Закон от 4 марта 2013 г. < 1> ), распространением апелляции на все уголовные дела, изменением подходов к кассации и надзору. Ставятся и обсуждаются, в частности, вопросы о необходимости сохранения стадии возбуждения уголовного дела, унификации форм предварительного расследования, деформализации досудебного производства, имплементации в уголовный процесс оперативно-розыскной деятельности и др.
--------------------------------
< 1> Федеральный закон от 4 марта 2013 г. N 23-ФЗ " О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации".
Автономное направление научных исследований, возникшее в постсоветский период, связано с появлением разнообразных альтернатив уголовному преследованию в духе " третьего пути", когда государство реагирует на не слишком опасные для общества нарушения уголовного закона не в форме традиционного уголовного преследования, а путем применения иных (альтернативных) механизмов. Особое внимание в этом плане уделяется возможности имплементации в уголовный процесс института медиации, а также в более общем плане проблемам так называемой восстановительной юстиции.
В завершение следует также отметить, что сегодня российская уголовно-процессуальная наука имеет значительно менее замкнутый характер, чем в советское время. Помимо общего изменения политического контекста, это, в частности, вызвано вступлением России в Совет Европы, необходимостью изучения разнообразных европейских и международных рекомендаций, а также судебной практики Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) в сфере уголовного судопроизводства. В таких условиях значительно увеличилась роль сравнительно-правовых исследований. Впрочем, иного и не может быть с учетом отмеченных дискуссий об оптимальной модели развития российского уголовного процесса, предполагающих прежде всего адекватный не только исторический, но и сравнительно-правовой выбор.
|
|
|
Глава 5. ОСНОВНЫЕ МОДЕЛИ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА
И СОВРЕМЕННАЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ КАРТА МИРА
Литература
Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Уголовный процесс западных государств. 2-е изд. М., 2002; Правосудие в современном мире / Под ред. В. М. Лебедева, Т. Я. Хабриевой. М., 2012; Criminal Procedure Systems in the European Community / Ed. C. Van den Wyngaert. Butterworths (London; Brussels; Dublin; Edinburgh), 1993; European Criminal Procedures / Ed. M. Delmas-Marty, J. R. Spencer. Cambridge, 2002; Vogler R. A World View of Criminal Justice. Ashgate (Farnham; London; Burlington), 2005; Criminal Procedure. A Worldwide Study. 2nd ed. / Ed. by C. M. Bradley. Durham (North Carolina), 2007.
§ 1. Современное развитие уголовного процесса
в Западной Европе и США
1. Идеологическая конвергенция западных моделей уголовного процесса. При всем разнообразии национальных моделей западный уголовный процесс является в настоящее время идеологически монолитным. Он построен на философии прав человека и фундаментальных демократических принципах: презумпции невиновности, праве на справедливый суд, обеспечении обвиняемому права на защиту, гарантиях прав личности при применении мер процессуального принуждения и др. Данные ценности считаются универсальными и не могут подвергаться сомнению национальным законодателем при конструировании уголовно-процессуальных норм и институтов. В этом смысле, каковы бы ни были исторические традиции и технические пристрастия носителей той или иной национальной уголовно-процессуальной культуры (английской, германской, французской и т. д. ), любая уголовно-процессуальная система обязана сегодня обеспечивать идеологические ценности современного общества. Таким образом, одной из неуклонных тенденций развития западных моделей уголовного судопроизводства является их конвергенция (от лат. convergo - " сближаю" ) на уровне уголовно-процессуальной идеологии.
Данная тенденция начала проявляться еще с конца XVIII в., в эпоху Великой французской революции и разработки " отцами-основателями" Конституции США: французская Декларация прав человека и гражданина и американский Билль о правах включили многие уголовно-процессуальные принципы, которым в дальнейшем суждено было стать универсальными в мировом масштабе. Но окончательно современная уголовно-процессуальная идеология сформировалась после Второй мировой войны с принятием Всеобщей декларации прав человека 1948 г., Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. Ни одна западная уголовно-процессуальная система не может открыто игнорировать принципы, содержащиеся в этих и многих других международно-правовых актах. Даже в случаях, когда возникает реальная или мнимая потребность в определенном ограничении тех или иных фундаментальных уголовно-процессуальных гарантий (например, в ходе борьбы с терроризмом и прочими угрозами глобального порядка), то такое ограничение, во-первых, чаще всего происходит за пределами институциональных < 1> и даже территориальных < 2> границ классического национального уголовного процесса, а во-вторых, для всех западных уголовно-процессуальных моделей оно, как правило, является почти " синхронным", что еще более подчеркивает их идеологическую конвергенцию.
|
|
|
--------------------------------
< 1> Скажем, Закон США от 5 августа 2007 г. (с последующими дополнениями), известный как Закон о защите Америки (Protect America Act), разрешающий прослушивание телефонных переговоров, просмотр электронной почты и сбор иной информации личного характера без судебного решения, безусловно, противоречит традиционным уголовно-процессуальным гарантиям. Однако непосредственного отношения к уголовному процессу он не имеет, регулируя некую оперативно-розыскную (в очень широком смысле) или разведывательную деятельность.
< 2> Характерный пример: печально известная тюрьма в Гуантанамо находится на острове Куба за пределами национальной территории США, что позволяет формально избежать действия соответствующих уголовно-процессуальных гарантий, предусмотренных правом США.
Поэтому нередко до сих пор ведущиеся споры о том, в какой стране уголовный процесс " лучше", " демократичнее" или " либеральнее" - в США, в Германии или во Франции, безнадежно устарели. Немецкие процессуалисты с достоинством называют свой процесс инквизиционным, о чем можно прочитать в любом современном учебнике по уголовному процессу Германии. Их американские коллеги в не меньшей степени гордятся своей национальной моделью уголовного процесса, которую чаще всего называют обвинительной (accusatorial) < 1>. Но в обоих случаях мы имеем дело с двумя западными моделями уголовного процесса, в одинаковой мере стремящимися к уважению прав личности и современных демократических ценностей, т. е. основанными на единых идеологических началах. Таким образом, противопоставление состязательного (обвинительного) и инквизиционного (розыскного), англосаксонского и континентального, американского и германского уголовных процессов давно уже является противопоставлением не идеологическим, а сугубо техническим.
--------------------------------
< 1> В постсоветских странах данную модель процесса принято называть состязательной, что само по себе возможно, но создает неверное представление, будто принцип состязательности полностью чужд современному " инквизиционному" французскому или германскому уголовному процессу (см. также § 2 гл. 3 настоящего курса).
2. Техническое разнообразие западных моделей уголовного процесса. На техническом (сугубо уголовно-процессуальном) уровне западные модели уголовного процесса по-прежнему разнообразны с точки зрения как общей структуры, так и конкретных институтов. Это показывает, что современные универсальные правовые принципы не требуют единого технического оформления - их надлежащая реализация может быть осуществлена в рамках разнообразных уголовно-процессуальных моделей, в том числе с учетом национальных традиций.
Не вдаваясь в детали, отметим, что в техническом уголовно-процессуальном плане первостепенное значение по-прежнему сохраняет разграничение англосаксонской и континентальной уголовно-процессуальных моделей. Наиболее влиятельными представителями первой выступают США и Великобритания (прежде всего Англия и Уэльс < 1> ), второй - Франция и Германия. При этом если исходить из максимально допустимой степени обобщения, то англосаксонская и континентальная модели отличаются между собой в двух основных аспектах: 1) с точки зрения организации доказывания и отношения к так называемому принципу материальной истины; 2) с точки зрения механизма разграничения полицейской, прокурорской и судебной функций, в частности понимания юридической природы предварительного следствия и роли в уголовном процессе прокурора. В то же время уточним, что необходимость " уголовно-процессуального разделения властей", т. е. разграничения функций полиции, прокурора и суда, сама по себе не вызывает сомнений ни в одной западной уголовно-процессуальной системе. Вопрос, связанный с разграничением англосаксонской и континентальной моделей, заключается только в том, как эти функции разграничены и на кого возложены.
--------------------------------
< 1> Уголовно-процессуальная система Великобритании не является монолитной и состоит из трех элементов: 1) уголовного процесса Англии и Уэльса; 2) специального законодательства, принимаемого для Северной Ирландии; 3) автономного уголовного процесса Шотландии, исторически более близкого континентальной традиции.
Уголовный процесс США и Англии технически отрицает наличие единого центра процессуальной власти, в руках которого была бы сконцентрирована вся полнота полномочий по совершению уголовно-процессуальных действий и принятию уголовно-процессуальных решений и который осуществлял бы доказывание с целью полного, всестороннего и объективного установления всех обстоятельств дела. При таком подходе ни английскому, ни американскому уголовному процессу не известны такие категории, как " уголовное дело", " производство по уголовному делу", " лицо, ведущее производство по уголовному делу" и т. д. Каждая из сторон (обвинение и защита) осуществляет здесь свое собственное доказывание, собирая " досье" для дальнейшего представления в суд. Процедура досудебного собирания доказательств максимально похожа на собирание доказательств истцом и ответчиком в гражданском процессе. Именно в этом смысле принято говорить, что англо-американский уголовный процесс отрицает принцип " материальной истины", что, конечно, не означает, что полицию, суд или даже защиту не интересуют фактические обстоятельства происшедшего. Просто здесь нет лица, которое было бы обязано установить эти обстоятельства волею закона (ex officio) и собрать в рамках единого уголовного дела. В то же время наличие принципа " двух досье" приводит к появлению особых доказательственных процедур, обязывающих стороны раскрывать друг другу доказательства, в том числе в случаях, когда такие доказательства невыгодны той стороне, которой они стали известны. Такого рода механизмы смягчают отсутствие принципа материальной (объективной) истины и позволяют достаточно точно устанавливать фактические обстоятельства дела. В досудебных стадиях обвинение представлено полицией, которая передает материалы, если считает уголовное преследование целесообразным, представителям Атторнейской службы в США и Королевской службы уголовного преследования в Англии. Последние, являясь аналогом прокуратуры, тем не менее не осуществляют надзор за уголовно-процессуальной деятельностью полиции. Они лишь представляют обвинение в суде. Потерпевший не является в США и Англии самостоятельной процессуальной фигурой - он привлекается к делу лишь в качестве свидетеля.
Если продолжить анализ уже в аспекте организации расследования, то ясно, что в США и Англии оно имеет полицейскую природу. В силу этого сотрудники полиции вправе самостоятельно совершать лишь те следственные действия, которые не ограничивают конституционные права граждан. В противном случае им необходимо обратиться в суд и получить соответствующее разрешение на обыск в жилище, прослушивание телефонных переговоров и т. д., для чего требуется выдвинуть предварительное обвинение. Кроме того, полиция не вправе применять меры процессуального принуждения, кроме кратковременного полицейского задержания. Для применения любой меры пресечения также требуется обратиться в суд. В результате расследование представляет собой обвинительную полицейскую деятельность с развитой системой судебного контроля, но без прокурорского надзора. Защита осуществляет свое расследование, причем за собственный счет, в силу чего на практике оно имеет место далеко не всегда. Попадание материалов обвинения к прокурору означает, что с точки зрения полиции деяние заслуживает наказания. Но прокурор самостоятельно решает, поддерживать ему обвинение или нет, причем без малейших консультаций с потерпевшим. Если он приходит к выводу, что уголовное преследование перспективно и необходимо, то выдвигает обвинение перед судом.
Судебное разбирательство в США сегодня имеет место примерно по 3% уголовных дел (в Англии - чаще). В остальных случаях обвинение и защита заключают " сделку": обвиняемый признает свою вину, а прокурор " снимает", например, часть обвинения или переквалифицирует его на менее тяжкое. В такой ситуации признание вины означает своеобразное " признание иска" - суд сразу определяет меру наказания, даже не ознакомившись с доказательствами, поскольку он не обязан устанавливать " истину", а является лишь " арбитром в споре" (нет спора - нет процесса). Но в тех случаях, когда судебное разбирательство все-таки проводится, оно чаще всего является непрофессиональным. Дело рассматривается присяжными заседателями, которые выносят вердикт о виновности или невиновности подсудимого. Англосаксонский уголовный процесс крайне негативно относится к профессиональному составу суда и к определению вины лица профессиональными судьями. Профессиональный судья лишь председательствует в суде присяжных и иногда рассматривает мелкие уголовные дела (например, профессиональные магистраты в Лондоне). Роль профессионального судьи в уголовном процессе Англии и США - это не столько рассмотрение уголовных дел по существу, сколько защита индивидуальных прав граждан от возможных злоупотреблений со стороны полиции в ходе досудебного собирания доказательств и контроль за соблюдением надлежащей правовой процедуры.
Уголовный процесс Франции и Германии построен на совершенно иных технических началах. В момент появления официальной информации о преступлении у соответствующего представителя государства возникает обязанность исследовать данный факт, собрать о нем все возможные сведения, аккумулировать их в едином уголовном деле (единое досье) и затем принять процессуальное решение о дальнейшем движении этого дела. В такой ситуации возникают типично континентальные процессуальные категории: производство по уголовному делу; лицо, ведущее производство по уголовному делу; процессуальное действие; следственное действие; процессуальное решение и т. д. Все эти категории прекрасно известны в России и других постсоветских странах. Важно, что в результате процессуальная власть над делом централизуется в руках должностного лица, обязанного действовать всесторонне, полно и объективно, что исключает одностороннюю обвинительную деятельность полиции, следствия и прокуратуры. Ни о каком параллельном расследовании речь идти не может - защита вправе быть сколь угодно активной, но она не осуществляет самостоятельного доказывания, поскольку не обладает должной мерой объективности и заинтересована в исходе дела (как, впрочем, и потерпевший). Нет здесь и никакого раскрытия доказательств сторонами (обмена доказательствами), поскольку уголовное дело едино (с его материалами можно лишь ознакомиться в определенный момент). Такой подход к доказыванию часто именуется принципом материальной истины - он закреплен и в УПК Германии, и в УПК Франции.
В судебном разбирательстве французский и германский уголовный процессы широко допускают полное рассмотрение дела профессиональными судьями. Участие непрофессионалов здесь также возможно, но является скорее второстепенным, нежели системообразующим. Поэтому непрофессионалы чаще всего составляют с профессионалами единую коллегию (немецкое понятие суд шеффенов ), совместно решая как вопросы виновности, так и вопросы наказания. Суда присяжных в классическом понимании нет сейчас ни в Германии, ни во Франции. Кроме того, судебное разбирательство также построено на принципе материальной истины и теории активного судьи, обязанного установить все обстоятельства дела, независимо от доказательственной инициативы сторон. Поэтому судья вправе самостоятельно допрашивать свидетелей, назначать экспертизы и т. д., руководствуясь лежащей на нем обязанностью полно и объективно установить все обстоятельства дела. В такой ситуации не остается места никаким " сделкам с правосудием". Некие аналоги таких процедур в Германии и во Франции сегодня существуют, поскольку континентальные уголовно-процессуальные системы также испытывают влияние американского уголовного процесса, подчас следуя веяниям " моды", подчас - геополитической необходимости. Однако в любом случае заключение в Германии и во Франции разного рода " соглашений" между обвинением и защитой приводит лишь к ускорению и упрощению процесса, но не более того, поскольку не снимает с государства обязанность установить в лице своих органов материальную истину, т. е. соглашение существует здесь не само по себе, а в совокупности с собранными и исследованными материалами дела.
Наиболее существенная специфика, которая не только отличает континентальный процесс от англосаксонского, но и не позволяет говорить о единой " континентальной" модели, связана с организацией предварительного расследования.
Французский уголовный процесс сохранил классическую структуру предварительного производства, сложившуюся еще со времен великих кодификаций Наполеона. Полиция здесь осуществляет только дознание под контролем прокурора, не будучи при этом обязана непременно установить лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого. По окончании дознания материалы дела ложатся на стол прокурора, который решает вопрос о возбуждении уголовного преследования (дела) или об отказе в его возбуждении, причем дело может быть возбуждено в том числе в отношении неустановленного лица. В последнем случае, а также по всем опасным преступлениям (независимо от установления подозреваемого) прокурор, возбуждая дело, передает его не в суд, а следственному судье для производства предварительного следствия.
Таким образом, если функция дознания принадлежит во Франции полиции, не слишком сильно отличаясь от англо-американского полицейского расследования, то функция предварительного следствия имеет здесь судебную природу. Следственный судья является полноправным членом судейского корпуса, обладает таким же статусом, которым обладают остальные судьи, в том числе с точки зрения независимости. Поэтому, передав дело следственному судье, прокурор вправе обращаться к нему лишь с ходатайствами. Французский следственный судья как следователь производит необходимые следственные действия, собирает доказательства, формирует материалы уголовного дела. Как судья он принимает процессуальные решения: рассматривает ходатайства сторон, прекращает дело, передает его в суд для судебного разбирательства и др. Поскольку следственный судья - полноценный судья, то ему не требуется внешний судебный контроль американского типа - он сам вправе решать вопросы, связанные с ограничением конституционных прав граждан, применять меры пресечения и т. д. До недавнего времени он был вправе принимать и решения о заключении под стражу. Впрочем, Закон от 15 июня 2000 г. изъял у него эту функцию, не только снизив его физическую и психологическую нагрузку, но и уменьшив излишнюю концентрацию процессуальной власти в руках этого представителя судейского корпуса. Теперь, сочтя необходимым применить меру пресечения в виде заключения под стражу, следственный судья обязан обратиться к другому специализированному судье - судье по свободам и заключению, который и рассматривает его обращение. Поскольку предварительное следствие во Франции имеет судебную природу, то оно, как и любая иная судебная деятельность, построено на инстанционных началах: действия и решения следственного судьи могут обжаловаться по второй инстанции в следственную камеру Апелляционного суда, состоящую из трех профессиональных судей. Это позволяет сторонам предъявлять все претензии к лицу, ведущему производство по делу (следственному судье), еще в ходе предварительного следствия, в силу чего стороны, в том числе сторона защиты, не имеют права ссылаться в ходе судебного разбирательства ни на какие нарушения уголовно-процессуального закона, якобы допущенные при производстве предварительного следствия.
Германское предварительное расследование значительно проще. До 1974 г. здесь также существовало предварительное следствие французского типа, однако законодатель решил от него отказаться в целях упрощения предварительного расследования. Упразднение судебного предварительного следствия привело к увеличению нагрузки на прокурорское дознание, т. е. деятельность полиции под надзором прокурора. Таким образом, расследование в Германии имеет полицейско-прокурорскую природу - полиция собирает доказательства, а прокурор на их основании принимает процессуальные решения. В то же время в такой ситуации полиция обязана самостоятельно раскрывать все преступления, не надеясь на следственного судью, а это, в свою очередь, часто требует ограничения конституционных прав граждан: применения мер пресечения, заключения под стражу, обысков, прослушивания телефонных переговоров и т. д. Поскольку в современном праве подобные меры требуют судебного решения, а института следственных судей французского типа в Германии более нет, то потребовалось усиление внешнего судебного контроля за полицией и прокурором (санкционирование обысков, арестов и т. п. ). Такой контроль осуществляется ординарными судьями, которые при его осуществлении в процессуальном смысле именуются следственными (Ermittlungsrichter). Они не производят предварительное следствие и не рассматривают уголовные дела по существу < 1>, но осуществляют контроль за полицейско-прокурорским дознанием, выдавая разрешение в соответствующих случаях на совершение действий, ограничивающих конституционные права и свободы.
--------------------------------
< 1> В некоторых немецких судах такие судьи специально делегируются для осуществления судебного контроля за дознанием и вовсе не рассматривают уголовные дела по существу, в других - выполняют обычные судейские функции (т. е. рассматривают по существу другие дела и т. п. ). Это зависит от практики того или иного суда, количества там судей, нагрузки на них и т. п.
|
|
|
