Традиционный тюркский обряд захоронения

 

По установившимся древним традициям тэнгрианства, обряд захоронения делился на три стадии. Первая: жертвоприношение умершему. Вторая: сожжение тела умершего, его коня и вещей, нужных для жизни в ином мире, на костре, в последующем собирание пепла в кувшин. Третья: захоронение кувшина с пеплом весною или осенью. На месте захоронения знать строила сооружения постоянной гробницы, а простой люд ставил надмогильный камень с изображением человека или с надписью.

Наличие такой традиции было связано с существованием представления о необходимости подготовительного периода перед окончательным переселением духа умершего в мир духов. Обряды, исполняемые в это время, были призваны обеспечить умиротворение духа умершего, чтобы заручиться его поддержкой в будущем и гарантией благополучия живых.

Согласно сведениям русского ученого И.Бичурина, исследовавшего китайские источники, похоронный обряд тюрков в эпоху Первого Тюркского каганата делился на три последовательные стадии:

1. Установление юрты с умершим и принесение жертв. «Тело покойного ложат в палатке. Сыновья, внуки и родственники обоего пола закалывают лошадей и овец и, разложив перед палаткой, приносят в жертву; семь раз объезжают вокруг палатки на верховых лошадях, потом перед входом в палатку ножом надрезывают себе лицо и производят плач; кровь и слезы совокупно льются. Таким образом поступают семь раз и оканчивают».

2. Похоронный обряд. «Потом, в избранный день, берут лошадь, на которой покойник ездил, и вещи, которые он употреблял, вместе с покойником сжигают; собирают пепел и зарывают в определенное время года в могилу. Умершего весною и летом хоронят, когда лист на деревьях и растениях начинает желтеть или опадать; умершего осенью или зимой хоронят тогда, когда цветы начинают развертываться. В день похорон, так же как и в день кончины, родные предлагают жертву, скачут на лошадях и надрезают лицо».

3. Строительство храма при могиле. «В здании, построенном при могиле, ставят нарисованный облик покойника и описание сражений, в которых он находился в продолжении жизни. Обыкновенно, если он убил одного человека, то ставят один камень. У иных число таких камней простирается до ста и даже тысячи. По принесении овец и лошадей в жертву до единой, вывешивают их головы на вехах».⁴

Эти сведения подтверждаются китайскими династийными хрониками. Так, по сведениям «Су-Шу», «у могилы из дерева ставят дом. Внутри него рисуют облик покойного, а также военные подвиги, совершенные им при жизни». Или: «Затем они погребают пепел и устраивают на могилу деревянный столб в качестве памятного знака. На могиле они сооружают помещение, в котором рисуют облик покойного».⁵

Был еще у тюрков и монголов такой обычай, после сожжения умершего на костре, его родственники изготавливали символическую куклу, похожую на умершего. Куклу наряжали в платье, а сверху надевали панцирь или кольчугу, а на голову — шлем. Эта кукла находилась в юрте до захоронения пепла умершего. Ее называли тул (тол). Перед этим тулом, мать, жена и дочери умершего, кроме мужчин, каждое утро и вечер при заходе солнца, стоя на коленях, оплакивали умершего, вспоминая и похваляя его храбрость и домовитость. Причем жена более всех прочих повторяла оплакивание почти при всяком приезде стороннего человека. В таких случаях говорили: «Она тул хатун» — Она жена тул.⁶ Во время захоронения пепла умершего тул сжигали и все вместе хоронили в могилу. Слово тул встречается на древнетюркских надмогильных камнях. В одном из них говорится от имени умершего: «На шестьдесят первом году (жизни) я на голубом небе не стал видеть солнца. Моя княжна в тереме сделала тул». Сегодня слово «тул» обозначает у тюркских народов – вдова.

Захоронение весной и осенью мыслилось древними тюрками как наиболее подходящее время для ритуальных обрядов, обращенных к просыпающемуся или засыпающему миру.

К началу VI в., периоду сложения Великого тюркского каганата, у тюрков уже бытовали устойчивые традиции, связанные с культом предков, обрядом захоронения и строительством храмовых комплексов для умерших из знати. Эти традиции возведения поминальных храмов уходили к хуннскому периоду.

Комплекс усыпальницы брата Билге-кагана, царевича Кюл-тегина подвергался археологическим раскопкам, которые позволили взглянуть на функциональное назначение поминальных культовых комплексов, в общих чертах реконструировать проводившиеся на них обрядовые церемонии. Важно и то, что сооружение храма Кюл-тегина описано в Танских летописях.

«Мемориальный комплекс представляет собой двор площадью 1934 кв.м., окруженный толстой глинобитной стеной и рвом глубиной 2 м при ширине 6 м. В центре двора на глиняной платформе 86X 88 м c наклонными откосами стоял храм из обожженных кирпичей, оштукатуренный и окрашенный снаружи в красный цвет, имевший на фасадной части украшения в виде керамических масок драконов. Внешние размеры здания 10,25 X 10,25 м. Внутренние его стены украшены разноцветными фресками в виде растительных узоров. Черепичную кровлю храма поддерживали 16 деревянных колонн, из которых 12 были включены во внешние стены, а остальные 4 установлены по углам внутренним. Водосточные черепицы оканчивались дисками с рельефными листами, окруженными жемчужинами.

Внутри храма имелись большая плита от мраморной ступени и гранитный квадрат, составлявший некий алтарь-постамент, на котором возвышались статуи Кюл-тегина и его жены. У их подножия в полу обнаружены две глубокие ямы с сохранившимися обломками сосудов. В сосудах хранился пепел от сожженных тел величественной пары. С внешней стороны к храму вела лестница-ступенька 1,35 м шириной и 6,5 м длиной.

В западной части двора находился гранитный жертвенник весом в несколько тонн, лежавший на небольшой глиняной платформе. На дне вертикального отверстия в центре жертвенника (глубина 50, диаметр 72 см) обнаружено огнище, что подтверждает культовое назначение памятника. В свое время жертвенник был защищен каркасным навесом под черепичной крышей, а пол вымощен каменными плитами.

Перед храмом на каменной черепахе была установлена стела. Это сооружение было упрятано в каркасный павильон-часовню под черепичной крышей, поддерживаемой четырьмя опорными столбами, а стены павильона были сложены из глиняной массы, покрытой белой штукатуркой. Стела в честь Кюл-тегина представляет собой усеченную пирамиду высотой 3,15 м, шириной у основания 1,24 м, толщиной 0,41 м. Верхняя часть стелы напоминает пятиугольный щит, обрамленный изображениями дракона. На одной стороне щита – тамга хана, на другой – руническая надпись, удостоверяющая дату сооружения памятника – 1 августа 732 г. Правее и на трех других гранях стелы – строки обширного рунического текста от имени Билге-кагана – брата и преемника покойного».⁷

На этой стеле упомянута кончина Кюл-тегина словом «учды» (отлетел,улетел). Слово «улетел» подразумевало отлет на Небо, где умершему предстояло продолжить свое существование, так как в тексте надписи сказано: «На небе Вы будете как среди живых». По представлению тюрков, во время сожжения физического тела умершего, кут, тын, сюр – все одновременно испорялись в огне, и умерший переселялся на Небо вместе с дымом погребального костра. Испарившись на костре он превращался в бесцветного (изменял цвет). Переселившись на Небо, умерший становился духом (дух предков). Разные тюркские племена дух предка называли по-разному: төс, онгон, уңган, күрмәс и т.п. «Онгон»,»уңган», кроме бесцветного, выцветшего обозначал умелый, мастеровой (предок).

Тюрки-тэнгрианцы считали, что человек рождается не по своей воле, а по воле Тэнре и умирает также не по своей воле. Поэтому тюрки были уверены, что они живут на Земле отнюдь не зря и не временно, смерти физического тела не боялись, т.к. это было (и есть) естественное продолжение жизни, но в другом существовании. Древние тюрки верили, что не существует ни потусторонней, ни посюсторонней жизни, мир един. Жизнь из одного качества переходит в другое.

В тэнгрианстве человек приписывал Небу, Земле власть над собой, но влияние это действовало только в земном мире от рождения до смерти. После смерти власть природы над ним прекращалась, он сам становился свободным божеством (уңганом). В тэнгрианстве не было грехов в смысле христианском и мусульманском, т.к. человек боялся кривить совестью, потому что от этого у него уменьшался скот, сам он или его дети получали болезни. Наказание следовало тотчас за нарушением традиции и обряда или в течение шестидесяти лет. Со смертью на земле он освобождался от всех наказаний и дух его становился свободным. Благополучие его в том мире зависело от того, как родственники исполняли обряды захоронения и жертвоприношения. Если обряды захоронения и жертвоприношения были исправны, он был спокоен и покровительствовал всем родным, в противном случае он становился их врагом. Поэтому древние тюрки и монголы считали себя сынами Неба.

Став свободным духом, божеством, освободившись от физического тела, было время на осмысление прожитой земной жизни. И если при обслуживании физического тела на земле человек шел на противоестественные деяния, то получал духовное наказание за бессмысленную и ничтожно прожитую жизнь на земле: за трусость и подлость, за лицемерие и предательство, за подхалимство и угодничество, за воровство и убийства и т.п. Их не поминали и им не приносили жертвоприношения, так как опасались, что они, будучи духом, будут творить зло и потомку – зовущему.

Люди великие, сильные были и всесильными, всемогущими уңганами (духами предков), мелкие натуры становились и после смерти ничтожными духами, которые не могли ни порядочно любить и не умели ненавидеть. Жизнь умерших на земле продолжалась в небесной сфере, но в другом виде.

Таким образом, смерти нет – есть переход в другое существование. Смерть толкает человека вперед, в мир Космоса. Древние тюрки и монголы учили потомков не бояться смерти, особенно в бою. Смерть в бою считалась почитаемой. Каждый человек должен был достойно умереть. Достойно – значит, уничтожить хотя бы одного врага. Любой ценой! Ибо в противном случае наступает позорная смерть, которая низведет на нет даже самую благородную и возвышенную жизнь! Такой дух предков превращался в Небесный мусор. Такой позорный дух предков ничему не мог учить, он не взывал к мщению, он никуда не звал, он обрекал на ничтожную жизнь и бесславную смерть грядущие поколения. Но дух наиболее отъявленных негодяев, несущий сильную отрицательную энергию, после выхода в Космос сгорал и исчезал. Исполняя обряд сжигания умершего на священном костре, древние тюрки тем самым освобождали Землю от отрицательной энергии.

Как и всякие родители, дух предков старался помочь своим родственникам и роду, оставшемуся на Земле, если их не забывали. Жертвоприношения духам предков совершались для того, чтобы оказать внимание бывшим членам семьи, получить от них с Неба помощь.

Погребение через сожжение признавалось у тюрков Алтая, Якутии, калмыков Калмыкии и т.д. до XIX в. не только почетным, но особенно полезным для загробной жизни человека и поэтому считалось великим счастьем, если кому выпадало на долю сожжение. Официальные государственные религии России (христианство, ислам, буддизм) преследовали этот обряд. Поэтому среди умерших сжигали только наиболее уважаемых людей: камов, бакшей, нойонов, зайсанов.

 

Вопросы

 

1. На сколько стадий делился древнетюркский обряд захоронения?

2. Что такое тул?

3. Почему древние тюрки умершего проводили на тот свет через погребальный костер?

4. Как древние тюрки представляли себе земную и потустороннею жизнь?

 

Задания

 

1. Вспомните, когда в современное время произносятся слова кот,тын,сюр.

2. Расскажите, как древние тюрки представляли жизнь и смерть.

3. Напишите реферат о традиционном тюркском мировоззрении о жизни и смерти и обряде захоронения. 

 

Культ предков

 

Тюрки и монголы имели культ предков – героев, которые «прославились своими подвигами на поле брани»⁸ или великими творениями при жизни или чудесами, возвеличившими имя тюрков и оставшиеся в памяти народа. Этим героям ставили каменные памятники, а рядом, на каменных плитах, выбивали слова о его подвигах и его обращение к потомкам.

В руническом тексте на каменной стеле усыпальницы Кюл-тегина говорится: «Все, что я имел сказать, я выразил на вечном камне (памятнике). Смотрите на него, знайте вы, тюркские теперешние начальники и народ!... Памятник я поставил... на месте дорожной остановки».⁹

Считалось, где жил и творил дела герой или гений, там и после смерти его дух мог оказать постоянную защиту и помощь своим сородичам и народу. Тюрки-тэнгрианцы считали, что кроме физического питания для тела, нужно и духовное. Одним из видов духовного питания было и общение с духами предков. Великим людям возле их каменных изваяний устраивали грандиозные моления в государственном масштабе. Тюрки считали, что во время памятных жертвоприношений дух предков находил в памятнике временное пристанище. Памятник был местом встречи между людьми и духом предков. А в остальное время он находился на Небе.

С отречением тюркских ханств от религии своих предков тэнгрианства прекратились грандиозные общественные моления у каменных памятников. В такой обстановке получили преимущество родоплеменные моления.

Еще до сегодняшнего дня в Туве хорошо сохранились реликты былого почитания древнетюркских святилищ, в частности каменных изваяний. Этот обряд моления каменным бабам сохранился в виде лечения тяжелобольного человека по совету кама. Моление требовало подготовки: выкурить вина, заколоть одного или несколько баранов. На обряд съезжалось много народу, и каждый привозил с собой молочную араку и продукты. Затем все ехали к каменному изваянию. Зайти в оградку к статуе могли только камы. Перед лицом статуи (с восточной стороны) за оградкой устраивали из камней главную курильницу – очаг, а по трем другим сторонам — малые, на которых жгли можжевельник. Все садились лицом к статуе, которую кам сначала окуривал дымом можжевельника и кропил аракой. После этого к статуе подводили душевно больного и крепко связав, клали к подножию. В это время жрец обращался к статуе с молитвой об исцелении больного: «Ты был великим человеком, просим тебя помочь бедным людям, взять к себе болезнь, а нам послать счастье и благополучие». Затем происходило приношение жертв на алтарь, а кам говорил: «Тебя угощает народ, твой улус принес тебе пищу». Уезжая, на статую привязывали ленточки: пока они висели, никто не имел права прикасаться к изваянию.¹⁰

Иные древние скульптуры почитались постоянно, около них устанавливали храмы. Например, «у скалы Бижиктаг-Хая восточнее ургана диаметром 14 м стоит статуя Чингиз-хана. Перед ней основание святилища начала XIX в., сложенное из сырцовых кирпичей».¹¹ Такие каменные памятники в те времена стояли от Алтая до Дуная.

Немало ученых в своих работах отмечали, что тюрки с большим вниманием относились к памятникам старины: курганам, наскальным рисункам, стелам, каменным изваяниям. Память об умерших, их имена передавались из поколения в поколение. При этом отношение к предкам, конечно, не исчерпывалось благоговением и страхом перед ними. Потомки явно стремились к близости с предками, к поддержанию отношений, в которых, как считалось, были равно заинтересованы и умершие, и оставшиеся на земле. Умершие мыслились как полномочные представители живущих в ином мире, населенном божествами и духами. Уход в «в страну мертвых» не означал разрыва родственных отношений. У каждой стороны оставались обязанности по отношению друг к другу. Чем больше у рода предков—заступников, тем увереннее чувствуют себя люди. Забвение и пренебрежение к памяти умерших предков возбуждали гнев и отмщения их.

Эти традиции обязывали тюрков знать свою родословную до седьмого и даже до двенадцатого поколения, подвиги дедов и их позор. Каждый мужчина понимал, что о нем будут говорить и оценивать поступки двенадцать поколений.

Тюрки и монголы имели общее тотемистическое отношение к Волку-предку. Поклонение этому животному являлось почитанием своих предков. О происхождении тюрков и монголов от волчицы есть много легенд. В одной из них говорится о рождении предков некоторых тюркских племен от «небесной» волчицы. «Племя Ашина из рода Гуинг-Ну (хунн) подверглось внезапному нашествию извне. Кроме мальчугана десяти лет, все племя погибло. Ребенка же, с отсеченными руками и ногами, оставляют в болоте, обрекая на медленную смерть. Там мальчугана находит волчица и, залечивая его раны, спасает от мучительной смерти. Ребенок растет, становится юношей. Враги, узнав, что ребенок жив, намереваются снова захватить и убить его. Но волчица, перепрыгнув через Великую степь от запада к востоку, прижимая к своей груди юношу, во второй раз спасает его от гибели. Затем, забравшись в пещеру, рожает десятерых детей. Один из них получает имя своего племени Ашина. В этой легенде волк (Бүре-Бозкурт) дважды спасает отца тюрков и обеспечивает продолжение рода. Таким образом, он выступает здесь в роли гаранта бессмертия тюркского рода. Легенды о волке - Бүре (Бозкурте) в разнообразных сюжетных вариациях существуют у всех тюркских и монгольских народов: кыргызов, казахов, узбеков, татар, азербайджанцев, алтайцев, хакасов и т.д. Близость сюжетов различных легенд у тюркских народов указывает на общие этнические корни, на общую культурную и генетическую наследственность. Тюрки знали, что волки не поддаются дрессировке. Волки дорожат свободой и этим выделяются среди всех других зверей. Они отличаются по психологии от служивых собак и шакалов. Их отличает: ум, смелость, решительность, самоотверженность, преданность другу, лидерство среди зверей. Волк — санитар леса. Как показала мировая история, когда безнравственность и распутство скапливались в воздухе и атмосфера переполнялась ими до предела, а земля, пропитанная затхлым духом, не успевала очищаться, и Духу Неба и Земли становилось в невмоготу, и они нуждались в очищении, тогда среди тюрков и монголов рождались небесные люди и (бүрелэр – бозкурты), которые своим поведением толкали к очищению тюркского и монгольского мира, и это очищение распространялось и на другие народы.

Тюрки считали, что предки их спустились с Неба, так как «небесного волка» почитали как существо небесного происхождения и он являлся духом-предком, духом покровителем. Полагалось, что, войдя с ним в контакт, можно приобрести хотя бы часть его сверхъестественной силы. А это, в свою очередь, вызывало и почтительное отношение к духу-покровителю со стороны своих соплеменников, страх перед ним у противников, перед изображением духа-предка – перед головой волка. По представлению тюрков, духи предков (уңганы, күрмәсы) могли принять непосредственное участие в делах живых людей. Вот почему волчья голова на знамени древних тюрков и монголов должна была вызвать страх и трепет тех, кто оказывался в рядах их противников.

 

Вопросы

 

1. Что такое «дух предков»?

2. Как почитали духов предков?

3. Какой тотем был у тюрков?

 

Задания

 

1. Знаете ли Вы свою родословную? Расскажите о ней.

2. Прочтите легенду о небесной волчице.

3. Расскажите, какие древние тюркские памятники Вы знаете.

 

Духи умерших

 

Под влиянием существовавших мировых религий (христианской, арабской, иудейской), а также из-за того, что в Степи беднякам-степнякам не всем были доступны дрова, постоянные войны и т.д., в первой четверти VII в. часть тюрков стали предавать тела умерших земле. В одном письменном китайском сообщении 628 г. сказано: «То, что они своих покойников, которых по их обычаям следует сжигать, теперь хоронят и сооружают могилы, показывает, что они поступают вопреки предписаниям своих предков и оскорбляют духов».¹² По этому поводу император Тайцун высказал свое мнение, что тюрки встали на путь нарушения традиции и забвения обычаев предков, в конечном счете это и послужило одной из причин гибели Тюркского каганата, а в будущем и тюркской цивилизации.

Люди, не соблюдавшие обычая предков, считали, что они не отреклись от религии своих предков. Они мотивировали свои действия тем, что при захоронениях умерших в землю духи предков переселялись в земную зону, тем самым располагаясь ближе к людям, а это улучшало связь с родственниками.

Однако каганов и благородных людей тюрки продолжали по-прежнему хоронить сожжением. Обряд сожжения тела умершего в пламени костра при похоронах, распространенный у древних тюрков, медленно, в течение тысячелетия, отмирал. Противником сожжения умершего в дальнейшем выступило православное миссионерство и Российское правительство. Поэтому он сохранялся местами у алтайцев, якутов и т.д. до XIX в.

С переходом захоронения тела умершего в землю, тын, кут, сюр человека не могли вернуться на Небо. Не имея этой возможности, они после смерти человека становились духами и перекочевывали в страну умерших, находящуюся в срединной зоне, в невидимом мире. Страна умерших, по предположению древних тюрков, находилась не где-то вдалеке в особом месте, а вероятнее всего возле гор или поля или даже близко к аулу, просто ее жители – невидимые. Физическое тело после захоронения попадало в нижнюю зону Вселенной во владения божества Эрлика. Хотя круговорот прерывался, но тюрки, хоронившие умерших в землю, по-прежнему остались при своем мировоззрении, что смерти нет. Есть только переселение умершего из солнечного мира в невидимый, где он продолжает жить в другом существовании. Эти люди считали, что в стране умерших обитают духи людей, они имеют жилища, скот, все необходимые вещи (которыми их снабжали при похоронах в видимом мире). В этой земле соединялись разновременно умершие (муж и жена, их дети, сородичи, соседи, знакомые и т.п.). Дети росли, взрослели. Умершие продолжали заниматься хозяйством (скотоводством, охотой, земледелием, ремеслом и т.д.), выкуриванием араки, ссорились между собой и т.д. В стране умерших характерна неопределенность времени, можно сказать, что течения времени там нет. Существа в стране умерших отличаются от видимого мира по запаху. И еще одна особенность: в стране умерших нарочистая «неправильность», зеркальность, перевернутость многих параметров.

В стране умерших кут становился свободным духом. За извращенное существование на земле: жизнь без проблем, как можно больше удовольствий за счет других и пакости над природой, жить любой ценой для удовлетворения своего бренного тела — в стране мертвых к ответственности он не привлекался. Все наказания от природы человек получал в солнечном мире. И кто бы он ни был и кем бы он ни был, а наказания не мог избежать. Наказание было моментальным или в течение шестидесяти лет, то есть средней продолжительности жизни человека. Если умершему удавалось избежать наказания в земной жизни (в виде трагической кончины, болезни, несчастья и т.п.), то все это обрушивалось на его детей при его жизни или после его смерти, так как наказание шло по наследственной линии. Известно немало случаев, когда родители совершали несправедливость по отношению к невинным людям(например, насилие будучи руководителем). В результате же их собственные дети рождались калеками или слабоумными. Хотя среди их предков никаких отклонений не было. Обиженные люди проклинали подобного власть предержащего. И их проклятие—каргыш переходило на потомка виновного, поскольку последний имел сильную защиту (ауру), а у ребенка аура еще слаба. Природа уничтожает «сухие ветки». Люди великие, сильные становились всесильными, всемогущими унганами (духами предков), ничтожества и в стране умерших жили ничтожными духами. За последнее тысячелетие таких ничтожных духов скопилось в невидимом мире огромное количество, и эта масса излучает вредную, затхлую, давящую энергию на жителей солнечного мира, тем самым еще более ухудшая духовные нравы земного человека. Духи наиболее отъявленных негодяев, у которых большая отрицательная энергия, всасываются на большую глубину земли. На большой глубине, где стоит высокая температура, там они мучаются.

 Таким образом, смерти нет, жизнь продолжается в стране умерших в другом существовании. Смерть – это дверь в иной мир. Благополучие умершего в том мире зависит от того, как родственники исполнят обряды захоронения и жертвоприношения. Если обряды захоронения и жертвоприношения исправны, дух предков (уңган) будет спокоен и будет покровительствовать всем родным, не то он становится врагом или вредным. Со своими родственниками и близкими он общается через сон. Во сне он их предупреждает о надвигающихся несчастиях или радостных событиях.

Дух тех, кто за свое земное бытие совершил немало злодеяний, и после смерти становятся беспокойными. Навряд ли, найдутся такие желающие, которые пожелают обращаться к такому духу, чтобы получить от него неприятности.

Обряд захоронения. Захоронение тела умершего в землю превратилось для тюрков в сложный погребальный обряд. Он разделился на 5 стадий – 1,3,7,40 день и годовщину. Ритуал похорон и проводов умершего был разработан тюркскими жрецами весьма детально, но среди даже одной этнической группы бытовали свои локальные особенности. Цель поминальных обрядов – облегчить страдания умершего, как душевные (тоска по дому и близким, так и физические, (разложение и превращения в прах мягких тел). При похоронах учитывались социальное положение человека при его жизни, возраст, пол, место гибели, время года и вид смерти. Тюрки обеспечивали своих умерших всем необходимым для будущей жизни и путешествия в страну умерших: одеждой, посудой, едой, верховым конем, орудием труда и т.д. При подборе вещей для умершего учитывали его пол и возраст. Погребальный инвентарь соответствовал социальному положению, которое занимал умерший, и его профессии.

В комплексе обрядов, совершавшихся после похорон умершего, главным у древних тюрков было общее поверье о возможности встречи с умершим на третий, седьмой, сороковой день и в последний раз – через год. На этих встречах-проводах совершалось ритуальное угощение умершего, выяснялось, переселился ли он в страну предков. Кам уточнял, можно ли исправить ошибки, допущенные при похоронах, и выяснял, надо ли опасаться умершего, довольный ли он отправлялся в страну умерших, где обитают ранее умершие родственники. Таким образом, к X в. был установлен единый комплекс обрядов погребального культа, тесно связанных с религиозными воззрениями древних тюрков.

Характерная черта древнетюркской традиции – стремление жить в гармонии с природой. Традиционное тюркское сознание представляло жизнь непрерывным процессом: рождение – смерть – рождение (имеется в виду смерть и рождение физического тела). Рождение человека встречается с радостью, смерть – с горечью. В человеческой жизни эти ситуации возникают вновь и вновь, с неотвратимым постоянством. Эти ситуации ощущались как моменты вторжения мифического начала в обыденный микрокосмос. При смерти человека на некоторое время утверждался хаос (или усиливалась угроза хаоса). Все становилось ближе к «тому свету». Обычный мир терял привычные очертания. В древности такие ситуации были источником сильнейших эмоциональных стрессов: смещались акценты и вещи, еще вчера стабильность и надежность, как сам мир, являли свое новое лицо.

Когда человек умирал, в его жилище собирались родственники, а также и жители данного аула, не состоящие с умершим в родстве. Дети умершего могли остаться в жилище, но дотрагиваться до него им запрещалось. Умершему закрывали глаза, так как существовало поверье, согласно которому его открытые глаза предвещали близкую смерть кого-нибудь из родственников. Одевали умершего в его обычную одежду – нательное белье, поверх верхнюю одежду и укладывали на войлок. Мужчину на левой половине юрты, женщину – на правой. Затем закалывали овцу. День и ночь в очаге не угасал огонь. Варили мясо, кипятили чай и угощали всех, кто заходил в юрту. Для умершего около очага ставили чашку, которую наполняли пищей.

Тюрки считали, что со смертью человека тын, находящийся в носоглотке, в легких и в осердии, отходит в верхний мир вместе с последним дыханием умирающего человека. Сюр, который оберегает прах умершего, остается в могиле мертвеца до тех пор, пока полностью не истлеет человек и если кто-либо из жадности потревожит покой умершего, то сюр будет мстить тому человеку, тревожить, приходить во сне и на яву до тех пор, пока не заберет его кут. Сюр и кут, покинув тело умершего, еще не могут понять о смерти физического тела человека. Поэтому присутствующие люди в жилище об умершем говорили только хорошее, так как кут находился вблизи и все слышал.

«Одним из наиболее существенных обычаев было обязательное ритуальное оплакивание умершего его близкими родственниками. Оно начиналось с момента смерти и продолжалось с паузами до выноса. Оплакивали умершего женщины. Близкие родственницы при этом распускали свои волосы. Оплакивание сопровождалось причитаниями в форме протяжной песни (сарын). Плач и причитания по умершему назывались сыгыт, а плакальщики – сыгытчы».¹³ При оплакивании родственники в причитаниях старались сказать что-нибудь приятное для умершего, так как благодаря присутствию кут умерший слышит и понимает все, что происходит вокруг.

С момента смерти человека, еще до его выноса, вступал в силу ряд запретов. Из жилища умершего с этого дня вплоть до переселения его в мир умерших нельзя было давать кому-либо каких-либо предметов, пищи и т.п. Нельзя было допускать, чтобы огонь в очаге погас. Нельзя было произносить с этого момента и имя умершего. Запрещение называть по имени умершего связано с тем, что считали, будто умерший все слышит, когда упоминают его имя, и это его тревожит.

Хоронили умершего на следующий день после смерти. «Перед выносом его “кормили”. Жена умершего (или муж умершей) привязывала перед этим к юрте барана и ждала, пока он заблеет. Когда это случалось, барана немедленно закалывали и разделывали по суставам. Рубить кости при разделке туши запрещалось, так как считали, что умерший обидится, будто рубят его кости. Лучшие куски мяса клали на каменную плиту и сжигали около юрты умершего. Кормление шло через огонь. В это время один из родственников обращался к умершему со словами: “Ты умер, не плачь, не ты первый: ешь мясо, пей араки, пей чай”».¹⁴

После окончания этой церемонии стену юрты приподнимали или разбирали звено юрты в левой ее половине, а для женщины — в правой и в отверстие выносили умершего.¹⁵ Выносили умершего головой вперед, а решетку юрты сразу опускали или заделывали.¹⁶ Делали это для того, чтобы кут умершего не нашел дорогу домой. Умершего никогда не выносили в сторону захода солнца, так как эта сторона считалась плохой.

После выноса умершего из юрты его везли к месту погребения на лошади. Умершего обычно везли на его любимой верховой лошади, перекинутым через седло. Сзади седла обычно сидел сопровождавший тело. Женщину-умершую везли на лошади только в том случае, если у нее была личная лошадь и седло».¹⁷ Были и другие способы доставки, как например: на санях, телеге, на тасках и т.п. Умершего укладывали на них головой вперед, по движению. Один родственник вел запряженную лошадь, взяв под узды, а в седло не садился. К месту погребения отправлялись одни мужчины. Если хоронили вдалеке от аула, то ехали верхом, если близко – шли пешком.

Глубина могилы составляла примерно два метра. На дне могилы выкапывали боковую нишу для умершего и его вещей. В могилу опускали умершего в войлоке. Укладывали его в приготовленное на дне могилы боковую нишу, а рядом укладывали снятую с него верхнюю одежду. Умерший в могиле должен был лежать головой на северо-восток. Боковую нишу, где лежал покойник закладывали досками. Это маленькое помещение становилось его домом. Вместе с умершим погребали его лошадь, которую убивали у могилы, а также одежду, седло, стрелы, луки, металлические котлы (как походную принадлежность) и т.д. Пуговицы с одежды срезали. Воротник с шубы снимали. С умершим не клали предметы с режущими частями: нож, топор, ножницы. Если с умершим все же клали нож, иголку или ножницы, то предварительно их ломали. Испортив бытовые предметы и одежду, вещи превращали в их противоположность. Кроме того, лишение умершего человека пуговиц, воротника и других деталей одежды живыми символизировало вычленение его из светлого мира. С женщинами погребали овец, убитых у могилы, и женские предметы, необходимые для шитья и т.п., принадлежавшие умершей. В детскую могилу клали игрушки из бересты. После того как все уложили в могилу, каждый присутствовавший на похоронах трижды бросал в могилу по горсти земли. Затем могилу закапывали. Сани, телегу или таски, на которых был привезен умерший, разламывали и оставляли на могиле, тут же бросали черенки лопат, использованных во время похорон. С собой с места погребения можно было унести лишь железные части орудий.

«Похоронив умершего, три раза объезжали на лошадях вокруг этого места (по солнцу), как бы замыкая ее, причем старший родственник бросал на это место зерна пщеницы и ячменя. После этого старший родственник разбрызгивал на четыре стороны молоко, а затем все пили кумыс из одной чашки, которую подносил тот же старший родственник».¹⁸ После похорон, возвратясь в аул умершего, провожавшие его, еще не заходя в юрту, мыли руки и лицо водой, взятой из родника и налитой в деревянное ведерко и разбавленной молоком, затем окуривали себя дымом можжевельника. Такое очищение имело предупредительное значение. Его делали для того, чтобы умерший не вернулся за теми, кто его хоронил.

После похорон собирались в юрте умершего. Юрту внутри и снаружи также очищали, также окуривая дымом можжевельника. Затем садились за еду, во время которой ели мясо барана, пили кумыс и т.д. После трапезы обычно разбирали юрту умершего и ставили ее на новое место, чтобы умерший до его окончательного переселения в страну умерших не мог найти своих родственников.

Обычаи и обряды после захоронения. Был у тюрков такой обычай. «После захоронения умершего, если это был мужчина, то брали пику (найза) и конец древка втыкали в землю, а острие его возвышалось над юртой сквозь прорезанное отверстие свода. К наконечнику пики привязывали флаг, для юноши – красный, для мужчины средних лет – черный, для старика – белый. Таким образом найза замещала умершего в течение года. При перекочевках ее так же переносили, причем несли ее впереди, перед лошадью умершего (с подстриженным на четверть хвостом), которая возглавляла движение»¹⁹.

«В годовщину умершего убивали его лошадь и угощали им гостей. В юрте собирались родственники, друзья и т.п. Затем начинали обряд преломления найзы. Преломление предоставляли наиболее почетному лицу, большей частью старику. Он приводил с собой джигита, который по его приказанию и преломлял ее. Вдова и дочери, схватившись за древко найзы, ее защищали и не давали. В это время несколько молодых людей становились на конях снаружи юрты и крепко держали верхушку найзы, джигит в юрте схватывал древко посередине и переламывал его. Тут начинался плач женщин. Мужчины выходили из юрты и разъезжались по домам».²⁰ «Найзу, сломанную пополам, затем втыкали в изголовье могилы, а по другим сообщениям – сжигали вместе с вымпелом».²¹

Далее был такой обычай. После смерти мужа, вдова расплетала косы и одевала вывернутую наизнанку одежду. Так она ходила до сорока дней. До года не одевала серег и колец. Подобные превращения демонстрировали мнимую смерть женщины и переход ее в иное состояние. Это пограничное состояние сохранялось до 40 дней, пока, по представлению древних тюрков, кут умершего не покидал землю живых.

Одетая по рассеянности наизнанку одежда и сегодня у тюрков вселяет страх. Чтобы не быть причисленным к иному миру и восстановить нарушенное равновесие, одежд

12345

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: