Бедность и депрессия

Депрессия часто идет рука об руку с бедностью и «исключением из социума». Браун и Харрис обнаружили, что люди, не имеющие доступа к экономическим ресурсам, чаще встречались в своей жизни с событиями, способствующими развитию депрессии, в форме унижений и фрустраций. Как и они, Карлен Лайонс-Рут также обнаружила, что сами по себе низкий доход и множество проблем не являются причиной депрессии.

Лайонс-Рут анализировала выборку, состоявшую из женщин, живущих в бедности и находящихся под наблюдением. Это были матери, испытывающие сложности при обращении с собственными детьми. Специалисты, которые наблюдали за этими матерями, отзывались о них как о нерадивых, апатичных или злых, но не как о женщинах в состоянии депрессии. Однако обнаружилось, что у них наблюдалось множество симптомов депрессии, часто в хронической форме, которую Карлен Лайонс-Рут описывает как «выгорание», их возможности справляться с обстоятельствами находились на пределе. Другие тщательно отобранные женщины из таких же бедных районов, которые нормально справлялись с детьми, имели гораздо меньше симптомов депрессии.

Лайонс-Рут выдвинула предположение, что сложности, которые матери испытывают в своем родительстве, связаны не столько с бедностью или с какими-то текущими проблемами, но должны быть рассмотрены в контексте их жизненной истории, недостаточности навыков регуляции, которая коренится в их собственном детском опыте. Наибольшее значение имело то, были ли они в детстве в хороших отношениях с собственными матерями. Если нет, то это обстоятельство оказалось наиболее частым предсказателем будущей депрессии и плохого отношения с детьми (Лайонс-Рут, 1992).

В моей практике работы с матерями и младенцами матери в состоянии депрессии – обычное дело. Как правило, они сами отчаянно нуждаются в заботливом внимании. Большинство рассказывает о сложных взаимоотношениях со своими матерями. Например, мать Бениты была инвалидом, и дочь чувствовала, что не может требовать ее внимания; мать Салли была алкоголиком с непредсказуемым поведением; у Джилл мать активно строила карьеру и всегда была занята и недоступна. Те пациенты, которые пытались описать их отношения с матерями в более положительном виде, не смогли представить ничего, что подтверждало бы это. Многие из матерей не получали внимания, которое им было необходимо в младенчестве и раннем детстве, и теперь сами испытывали сложности в том, чтобы обеспечить такое внимание своим детям. Они чувствовали себя беспомощными рядом со своими собственными детьми, не зная, что делать, как успокоить плач ребенка или как его уложить спать ночью. Им очень хотелось, чтобы ребенок вырос побыстрее и не требовал бы такого внимания.

Жизнь с матерью, которая эмоционально недоступна, по любой причине, оказывает примерно одни и те же эффекты на мозг ребенка, такие же, как любые лишения, как полная изоляция. Дети приходят в этот мир с потребностью в социальном взаимодействии, которое помогает им в развитии и структурировании мозга. Если они не получают в достаточной мере эмпатичного и настроенного на них внимания – другими словами, если у них нет родителя, который был бы в них заинтересован и реагировал на них позитивно, – то у них просто не смогут правильным образом развиться важные части мозга.

Особенно сильно страдает префронтальная зона коры головного мозга, социальный мозг. Это та часть мозга, которая играет важную роль при развитии депрессии. У людей, страдающих от депрессии, префронтальная зона коры меньше, особенно в левом полушарии. Это было подтверждено в целом ряде исследований, и даже у подростков, страдающих от депрессии, было обнаружена та же особенность (Стейнгард и др., 2002). Если в дальнейших исследованиях не будет доказано, что уменьшенная префронтальная зона коры является генетически предопределенной, результаты этих исследований можно считать доказательством того, что депрессия связана с нарушением развития социального мозга в наиболее важный для этого период, в младенчестве и раннем детстве. Было особенно отмечено, что плотность нейронов снижена в дорсолатеральной части префронтальной зоны коры, той части, которая развивается в раннем детстве и участвует в вербализации чувств. Чем глубже депрессия, тем ниже активности в префронтальной зоне коры, тем хуже там кровообращение, тем меньше вырабатывается нейротрансмиттеров, таких как серотонин и норадреналин. В лобно-глазничной зоне префронтальной коры также наблюдается снижение активности, затрудняя оценку ситуации и контроль над собственными реакциями у людей, которые страдают от депрессии.

Такие эффекты могут быть результатом материнского обращения или недостатком материнского внимания. Во время плача младенцы вырабатывают высокий кортизол только в том случае, если партнер, который помогал бы им в регуляции и снижал уровень стресса, не справляется со своими обязанностями. К сожалению, эффект от такого недостаточно хорошего обращения имеет продолжительный эффект. Дети, которые плачут много в возрасте 4 месяцев, оказываются заторможенными и замкнутыми в возрасте 1 года. И это те дети, которые с большой долей вероятности станут недоверчивыми и боязливыми к 4 годам. В самой худшей ситуации, как в случае с румынскими сиротами, которые практически не испытывали никакой материнской заботы, при сравнении их с детьми такого же возраста снижение активности было обнаружено в левой глазнично-лобной доле префронтальной зоны коры, миндалине, гиппокампе и в височных долях головного мозга – именно тех зонах, которые участвуют в управлении стрессом (Чугани и др., 2001).