 |
Сыщики. Новое слово
|
|
|
|
Сыщики
Раздался последний звонок к отходящему почтовому поезду, за ним свисток обер‑ кондуктора, два ответных свистка машиниста, и паровоз, пыхтя и шумно выбрасывая белые клубы дыма, потащил за собой длинный ряд вагонов…
– Ну?
– Ничего, ни одного подходящего рыла… За одним я в вагон вошел, уж очень подозрителен… сперва так и думал, что из тех, да оказался причетник со священником едет… А ты?
– Ничего. Не могу и представить, где они теперь… Ударимся в ночлежные, может, там что добудем… А работа громил, – такой верный удар насмерть, опять взломы чистые и коловорот цел…
Так разговаривали двое мужчин в пальто и чуйке, за несколько минут перед тем смотревшие пристально в лицо каждого пассажира, проходившего в вагоны.
– Так поехали?
– Да, только пойдем выпьем по рюмке, а то глотка пересохла.
У буфета, когда они подошли к нему, стоял пьяный немолодой мужчина и ел бутерброд.
– Разве поезд ушел? А? – обратился к лакеям стрелой влетевший молодой человек в коротеньком пальто и, не дождавшись ответа, пробежал к толстяку с бутербродом.
– Вася, ты куда? – спросил его тот.
– Сюда… надо съездить недалечко, да опоздал, скверно…
– А ты куда?
– Обедать собрался… в трактир куда‑ нибудь думаю… Домашнее все надоело.
– В трактир? Ну поедем вместе… Селяночку со свежей рыбкой…
– Ну, а как дела? – продолжал толстяк, расплачиваясь за бутерброд.
– Ничего… дельце наклюнулось… На Садовой… и хорошее, капитальное… коловорот, я тебе скажу… – продолжал на ходу вошедший.
Чуйка и пальто толкнули друг друга локтем, расплатились, перешепнулись и пошли.
До них долетели слова молодого: «одним ударом… череп вдребезги… крови лужа… и три тысячи кроме мелочи… три тысячи! А? ».
|
|
|
– А? Каково? Нет, ты скажи, каково? А все рюмка водки сделала. Говорил ведь я, что не Сережка…
– Это что‑ то новое… Молодого‑ то я видал где… А кто толстяк… Ну счастье!.. Слушай же: ты поезжай в Татарский и жди, а я, чтоб не навлечь подозрения, отправлюсь за ними. Так?
– Так? Дурак? А если они разделятся, тогда как? Нет, уж ехать вместе, ежели что – один за одним, а другой за другим… Якши?
– Якши…
Они взяли извозчика и, не выпуская из виду толстяка и молодого, быстро мчавшихся на маленьких санях, поехали за ними.
– Позвольте узнать ваше имя и фамилию! – подойдя к толстяку, аппетитно уписывавшему в трактире селянку, спросил виденный нами на вокзале мужчина в пальто.
– Это зачем вам и кто вы?
– Не ваше дело: я у вас спрашиваю имя, фамилию и звание.
– Как, черт побери, не мое дело? Да ведь имя‑ то мое, так, значит, мое и дело… Вася!
– А? – не глядя на него, бросил спрашиваемый, продолжая что‑ то быстро писать на полулистке бумаги.
– Ну‑ с, отвечайте…
– Да на каком основании вы спрашиваете?
– Вот на каком. – «Пальто» вынул из кармана свою фотографическую карточку за стеклом, с надписью, и показал ее.
– Ну так что же?
– Если не ответите, я вас обоих приглашу куда следует…
– Что такое? – кончив писать и складывая бумагу, обратился Вася.
– Позвольте узнать, что вы написали?.. Дайте бумагу…
– Вася, что же это? Я ровно ничего не понимаю… Нас хотят пригласить «куда следует»… За какие такие радости?
«Вася» посмотрел на карточку, потом на «пальто» и расхохотался…
– Э‑ эх, горе! Нате, читайте!..
«Пальто» с жадностью начал читать… Лицо его изменялось все более и более, и, наконец, он, низко поклонившись, рассыпался в извинениях и вышел на улицу, где ждал его и чуйка:
– Ну, распорядился об?..
– Кукиш с маслом распорядился об… ты все, дурак, виноват!.. Убийцы, убийцы!.. Приезжие убийцы!.. Еще слава богу народ не скандальный, а то было бы…
|
|
|
– А кто же? Откуда они все знают до подробности? – Откуда? Были там и знают… Разнюхали!.. Читал
я их заметку… То есть так расписал, так расписал, будто собственноручно убивал и грабил, до последней мелочи… Положение трупа, величина раны и даже самый предсмертный стон изображен… все!
– Да кто же они? Кто?
– Кто? Кто? Репортеры газетные, вот кто!..
Новое слово
Иванов запер дверь, чтоб ему не мешали, сел за стол у окна, вынул из толстого портфеля лист бумаги и сел писать, склонив голову набок и оттопырив губы.
«Сегодня в семнадцать часов, пятнадцать минут пополудни при производстве штукатурных работ в ремонтируемом трехэтажном доме, арендуемом частным предприятием пищевиков Л. Ч. Д. на углу Трибунной улицы и Кислощейного переулка, обвалились леса, при чем произошло упадение 12 человек рабочих».
Иванов остановился и шмыгнул носом.
– Упадение?.. Упадение… – подумал он, подняв голову и отыскивая на потолке решение затруднившего его ум вопроса.
– Упадение… Как‑ то… неловко… Будто и некультурно… У‑ па‑ де‑ ни‑ е… Ах, надо упадание.
Иванов переправил «е» на «а».
– Ну‑ с, упадание… Н‑ да‑ с… И это что‑ то как будто не так… Это нельзя… В данном случае невозможно сказать: упадание. Это значит упадали, да не упали совсем… А тут телесное повреждение со смертным случаем… Как же быть? Гм…
Задумался.
– Сегодня произошло упадание… упадение… Постой!.. Постой!.. Произошел… падеж… Это лучше будет… Да, теперь верно: падеж… На‑ ко вот из‑ за
какого‑ то пустого слова приходится использовать ножичек.
Вынул ножичек, открыл, дохнул на него, полюбовался яркой сталью, выскоблил осторожно слово «упа‑ дание», вместо него написал «падеж» и стал читать вслух:
– …Произошел падеж двенадцати человек… И опять задумался.
– Падеж? Словно падеж скота… Нет, не годится. Надо что‑ нибудь другое измыслить. Падеж… Упадок… Упадутие… произошло падалище… Тьфу!
Иванов вскочил с места, прошелся из угла в угол, потер себе лоб и снова уселся.
– Из одного паршивого слова весь протокол изгадил… Упади они в воду, утони – ну и простое дело – написал – произошла утопия двенадцати человек… Ну, как же? Как же? Падание… упадание… произошла падаль… падаль… Фу, какая мерзость… Падалка?.. Нет… Упадие, что ли? Постой! Сего числа произошло… Сего числа… произошло… Нашел!
|
|
|
Произошло упадутие…
Он стал размахивать руками и в такт притопывать ногой:
– У‑ па‑ ду, у‑ па‑ ду У‑ паду‑ па‑ ду‑ па‑ ду…
Он взялся за ножичек, хотел скоблить, но сразу скис.
– Упадутие… Что‑ то уж очень глупо… Вроде надутия…
И опять радостно улыбнулся.
– Ах, я глупый, да ведь слово‑ то есть! – Подскоблил и написал: «упадок».
Вот это так. Читает:
– Произошло упадок… Не грамматично… Надо «произошел упадок», а не произошло… Потому упадок он. Упадок рода мужественного… Упадок… человека… Опять не так!.. Это можно сказать относительно упадка нравственности одного человека… Но в рассуждении физического естества двенадцати рабочих… упадение… падкость, падалица… Тьфу! Индо в пот бросило…
Вот как напишу – крушение… – И задумался.
– Крушение поезда… Крушение буржуазного строя… Крушение.
Он наобум стал перебирать все слова, которые ему приходили в голову: «кантон, район, фокстрот… пискология… упадутие… падалище… упадок…»
Он безумными глазами смотрел в окно на противоположный забор, где красовалась афиша Мейерхольда, выделяясь самыми крупными буквами из других.
В написанном заново протоколе значилось;
«Произошел пандат двенадцати рабочих…»
|
|
|
