Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Глава 4 Психопаты и электричество




 

ФАКТ: 77 процентов психопатов в США сидят в тюрьме [40].

 

1998 год. Мое воскресное утро началось с часовой поездки под дождем туда, где в условиях строгого режима проходили программу терапии самые отъявленные преступники Канады. Это был особый день, потому что туда должна была прибыть новая партия заключенных. Меня будоражила возможность поговорить с 25 новичками и записать их на свое диссертационное исследование.

К тому моменту я проработал в канадских тюрьмах уже пять с лишним лет. Я проинтервьюировал сотни заключенных, многие из них были психопатами. Несколько даже получили максимальный балл по ППЧ.

В рабочие дни я всегда приезжал в тюрьму рано, еще до того, как заключенные вставали в своих камерах на утреннюю перекличку в семь утра. Я работал в обеденный перерыв и задерживался у себя, пока охранники не прогоняли меня в семь вечера, когда заключенных запирали на ночь. Я жил своей мечтой, каждый день интервьюировал психопатов. Это было страшно увлекательное дело. В то же время меня беспокоило, что через несколько лет я закончу аспирантуру и оставлю тюрьму. Я боялся, что мне уже никогда не доведется работать в таком удивительном заведении, в окружении таких доброжелательных сотрудников и, честно говоря, таких готовых к сотрудничеству заключенных.

Поэтому я работал очень много. Я приезжал туда в субботу и воскресенье, потому что в выходные у заключенных больше свободного времени, чем на неделе. Я пропускал зимние праздники и проводил Рождество в тюрьме. Кое-кто из друзей говорил, что я трудоголик и мне надо научиться делать перерыв. Но разве я мог остановиться, особенно если приезжала целая новая партия заключенных. Мой научный руководитель доктор Роберт Хэр спросил с опаской, нет ли у меня мании. Узнав, что это не мимолетный эпизод, он немного успокоился. Я работал в таком режиме уже несколько лет.

У меня с собой была свежая пачка распечатанных вопросов по ППЧ; порядок, когда и как их задавать, я отточил за сотни интервью. Я установил камеру на треножник, достал чистую видеокассету и вставил в камеру. Потом пошел в жилой блок, покручивая в руке латунный ключ, и поймал себя на том, что насвистываю какую-то мелодию. Мне не терпелось встретиться с новыми заключенными. Однако это воскресенье превзойдет все мои самые смелые ожидания. Да, этот день я никогда не забуду.

Я пришел в жилой блок еще до того, как заключенных выпустили из камер. Зашел в медпункт и включил кофеварку.

Раскрылись камеры, и заключенные поспешили в душ или общую комнату с телевизором. Шел футбольный сезон, и как раз начинались матчи команд Восточного побережья. Заключенные набились в общую комнату. Я прислонился к дверному косяку и поглядывал в телевизор, надеясь застать показ лучших моментов прошлых игр. Я вспоминал свои футбольные дни и вдруг понял, что загораживаю путь одному тяжкому преступнику, который хотел занять последний оставшийся свободным стул в комнате. Он мягко отодвинул меня в сторону и сел.

И тут в воздухе вдруг повисло напряжение. Я почувствовал его своим затылком, даже прежде чем осознал, что происходит. Слонявшиеся вокруг заключенные замедлили шаг, топот ног по холодному бетонному полу смолк, у телевизора как будто прибавили громкость, и я вдруг явственно почувствовал, как к моему носу поднимается пар от кружки с горячим кофе.

Оказалось, что один заключенный вышел из своей камеры совершенно голый и пошел по коридору. Я заметил его краем глаза. Он прошел мимо телекомнаты, мимо душевых и пустого медпункта и направился по лестнице к дверям, которые вели в спортивную зону. Некоторые обернулись, когда он прошел мимо, и провожали его взглядом. Другие старались не смотреть в его сторону, но я видел, что они его тоже заметили. Все были озадачены и встревожены. Что он задумал?

Голый человек вышел на улицу под дождь, пошел по короткой беговой дорожке и дважды сделал круг. Телекомната находилась на втором этаже, и нам хорошо было видно дорожку. Некоторые выглянули в окна и наблюдали за ним. Все отвлеклись от своих дел, но никто ничего не говорил. Мы все были ошарашены.

Голый заключенный вернулся, поднялся по лестнице на второй этаж и пошел к себе в камеру. Напряжение в телекомнате возросло. Вскоре этот странный тип появился из камеры с полотенцем и направился в душ. Он шагал прямо по центру, а остальные медленно уступали ему дорогу или вообще уходили в камеры. Некоторые делали вид, что просто беседуют друг с другом, но на самом деле старались не встретиться с ним взглядом. Я заметил, что один из самых крупных здоровяков слегка замедлил шаг, чтобы не столкнуться с новичком.

Голый человек быстро принял душ и вернулся к себе в камеру; в его походке было что-то развязное. Он был не очень высокий, но мускулистый.

Я должен был проинтервьюировать его. Я глотнул кофе и направился к его камере.

Над его дверью значилось имя Ричард.

– Доброе утро, я из УБК, провожу исследование. Мы беседуем с теми, кто здесь лечится, и замеряем активность мозга. Вы не хотели бы узнать подробнее? – спросил я.

– Не вопрос, – раздался ответ из темной камеры.

– Отлично. Может, оденетесь, возьмете что-нибудь перекусить, а приблизительно через полчаса я за вами зайду? Мы с вами поговорим у меня в кабинете внизу.

Я вернулся в медпункт и выпил еще пару чашек кофе. Мне надо было полностью проснуться для интервью с Ричардом.

Ричард надел классическую тюремную одежду: синие джинсы, белую футболку и темно-зеленую куртку. Он неторопливо спустился по лестнице и прошел через крытый проход в столовую, чтобы позавтракать. Минут через пятнадцать он вернулся в камеру. Я еле мог его дождаться и пошел за ним раньше обговоренного времени.

Он вошел в кабинет за мной и плюхнулся на стул напротив.

Прежде чем я успел достать из стола бланк согласия, он уставился на меня и сказал:

– Вам когда-нибудь приходится нажимать эту красную кнопку?

Он говорил о кнопке размером с серебряный доллар посреди стены; при нажатии она включала сигнал тревоги. На посту охраны раздавалась сирена.

Мы оба сидели примерно на одинаковом расстоянии от кнопки. Я понял, что, возможно, не успею добраться до нее быстрее, чем он до меня. Я тут же стал выискивать новый способ расстановки мебели, чтобы сидеть к кнопке ближе, чем интервьюируемый.

– Нет, – ответил я, – за пять лет, что я здесь работаю, мне еще никогда не приходилось ее нажимать.

Я вставил эти «пять лет», чтобы дать ему понять: у меня есть кое-какой опыт. Я не хотел, чтобы со мной еще раз сыграли шутку, принимая меня за новичка.

Не говоря ни слова, он резко встал и ударил по кнопке. Я не успел даже отреагировать. Он сел на место так же быстро, как вскочил.

– Посмотрим, что будет, – спокойно сказал он, откидываясь на спинку стула.

Через минуту мы услышали хлопанье дверей вдали и топот бегущих ног.

Я подумал, не встать ли, чтобы открыть дверь для охраны, но тогда мне пришлось бы пройти мимо Ричарда. Поэтому я просто сидел на стуле и ждал. Ричард преспокойно разглядывал компьютеры, папки и книги, скопившиеся у меня в кабинете за пять лет. У меня там сбоку был небольшой чулан, примерно полтора на полтора метра, где я установил аппаратуру для записи мозговой активности. В кабинете я все устроил так, чтобы следить за компьютерами, пока заключенный сидит в чуланчике на удобном стуле, и я снимаю его ЭЭГ. Недостаток планировки моего кабинета заключался в том, что во время интервью заключенный сидел ближе к двери. Может быть, я стал слишком беззаботным? Может, надо было переставить мебель, последовать совету, который дал мне доктор Бринк в первый же день, – всегда сидеть ближе к двери на случай, если я кого-нибудь выведу из себя? Я только мог надеяться, что не совершил роковой ошибки.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове, пока тянулась вечность, в течение которой охрана добиралась со своего поста в конец коридора, где находился мой кабинет. Стояло воскресное утро, и из персонала я единственный находился в здании. Мне показалось, что охране, чтобы отреагировать, понадобились целые эоны.

В мою дверь воткнулся ключ, и она распахнулась. Вбежали два запыхавшихся охранника и уставились на нас.

Ричард спокойно повернулся, не вставая со стула, и спросил:

– Что случилось?

– Кто-то нажал тревожную кнопку, – буркнул охранник. – Все в порядке? – Его вопрос был обращен ко мне.

– Ой, это, наверное, я ее случайно нажал, когда снимал куртку, – ответил Ричард. – У нас все прекрасно; мы тут беседуем о научных вопросах.

– Хорошо, – сказал охранник. – Больше не надо так делать.

Я только кивнул. У меня пропал дар речи.

Охранники закрыли дверь, Ричард отвернулся от нее и посмотрел на меня.

– Меня зовут Ричи-Шокер, – сказал он. – Я и вас буду шокировать.

Собрав все свои моральные силы, я ответил:

– Жду не дождусь; я здесь как раз для этого. Валяйте.

Ричи-Шокер усмехнулся.

«В тюрьме скучно не бывает», – подумал я.

Мы заполнили бланк согласия, и я начал интервью с вопроса, который мне не пришлось задать больше ни одному заключенному за всю свою жизнь.

– Почему вы вышли голым под дождь?

– Меня привезли вчера вечером. Как только тебя привозят в новое место, надо сразу же произвести впечатление на остальных. Я видел, как вы стоите там, у общей комнаты. Вы заметили, что все остальные слегка занервничали, когда я вышел из камеры. Даже здоровым ребятам становится не по себе, когда проделываешь такое. Себя надо сразу поставить. Если не поставишь, будут думать, что на тебе можно ездить.

Он смотрел на меня как ни в чем не бывало; пустота в его глазах внушала тревогу.

– Когда я такое вытворяю, остальные не знают, что подумать. Я непредсказуем. Иногда я даже сам не знаю, что сделаю. Просто беру и делаю.

У меня снова закрутились мысли в голове. Его рассуждения, при всей извращенности, были вполне логичными; он уже сумел установить свой авторитет в этой тюрьме. Он явно получит высокий балл по крайней мере по нескольким психопатическим чертам. Фирма Nike, наверное, и не мечтала, что уголовник-психопат претворит в жизнь их слоган Just do it («просто делай это») вот таким вот образом.

– Вы здесь работаете уже пять лет?

– Да, с тех пор, как поступил в аспирантуру, – ответил я.

– Со многими поговорили, да?

– Да, с сотнями.

– Ну, такой, как я, вам еще не попадался, – сказал он.

– Правда? Чем же вы отличаетесь?

– Я такое сделал, что вы даже не представляете. Вы будете в шоке, я всех шокирую, – сказал он спокойно. – Давайте ближе к делу.

Ричи нравилось поступать плохо. Ему еще не исполнилось тридцати ко времени нашего разговора, но такого послужного списка мне еще не приходилось видеть ни у кого. Еще подростком он совершал кражи со взломом, вооруженные ограбления банков и магазинов, поджоги по заказу и всевозможные преступления, связанные с наркотиками, от сбыта до принуждения к транспортировке других лиц. Он заставлял женщин прятать пакет с кокаином в отверстиях тела, чтобы перевозить через границу и на самолетах. Одна из девушек Ричарда везла такой пакетик у себя во влагалище, и он застрял. Ричи взял нож и «маленько откупорил ее», чтобы достать пакет. Он сказал, что после этого он больше ее услугами не пользовался. На мой вопрос, что он имеет в виду, он сказал, что не использовал ее для секса, она стала слишком широкая, да и перевозить наркоту трусила.

Ричи улыбался, когда рассказывал о проститутке, которую убил из-за того, что она его разозлила. У него даже был какой-то гордый вид, когда он описывал, как завернул ее в то же самое одеяло, которым задушил, чтобы все улики собрать в одном месте. Он положил тело в багажник и вывез на заброшенную дорогу у густого леса. Посмеиваясь, он рассказал, что там его остановила полиция, потому что он неровно ехал: выискивал грунтовую дорогу, чтобы съехать в лес и зарыть труп.

– В общем, останавливает меня коп, подходит к окну и спрашивает, не выпил ли я. Я соврал, что нет. Говорю ему, мне надо отлить, вот я и ищу место. А он все равно решил проверить меня на алкоголь. Я решил, если не пройду тест, придется и его убрать, иначе он полезет в багажник и найдет труп. Он не стал меня обыскивать, когда я вышел из машины, а у меня был при себе нож и пистолет. Странно даже, но тест я прошел, хотя ночью кой-чего выпил. Я сначала хотел забить его до смерти, а потом посадить труп на заднее сиденье его машины. Потом бы я выстрелил ему в голову из его же пистолета и устроил бы так, будто бы он совершил самоубийство из-за того, что случайно убил проститутку, когда насиловал ее на заднем сиденье. Все бы просто решили, что он очередной извращенец.

Ирония его последних слов осталась им совершенно не замеченной.

Полицейский показал ему, где чуть дальше съехать на грунтовую дорогу, чтобы Ричи смог отлить. Поразительно, что Ричи смог сохранять такое спокойствие, что коп даже ничего не заподозрил. Ведь у Ричи в багажнике лежал разлагающийся труп. Но, видимо, Ричи не выказал перед полицейским никакой нервозности. Большинство психопатов вроде Ричи не чувствуют тревоги и страха перед возможным наказанием.

Ричи поехал, куда показал ему коп, и доехал до деревянных мостков. Там он затормозил, остановился и достал труп из багажника.

– У меня был прекрасный план: унести труп на несколько километров в лес и зарыть его поглубже, чтобы его никогда не нашли. Только уж очень трудно тащить труп. Вы когда-нибудь пробовали тащить труп? – спросил он.

– Нет, не приходилось, – сказал я ему.

– Ну и тяжелая это работка, скажу я вам. В общем, я отошел в лес всего-то метров на сто от дороги и уже выбился из сил. Тогда я вернулся, взял из багажника лопату и стал рыть яму. – Он уставился на меня своими пустыми глазами и спросил: – Вы знаете, как тяжело вырыть яму, чтобы туда поместился труп?

– Нет, – ответил я, – такого опыта у меня нет.

– Потрудней, чем вы думаете. – И он продолжил: – Короче, я решил передохнуть, а тут одеяло развернулось, и я заметил, что оттуда торчит ее задница. Ну, я подошел и отымел ее.

Тут он меня застал врасплох. И знал это.

– Удивил я вас, да? Я же говорил. – Он гордился собой.

Мне стало тошно, и я с трудом проговорил:

– Да, вы меня удивили.

– Она была еще теплая, знаете, ну и у меня встал. А что делать? Задница у нее была что надо. Ну, все дела, в общем, стою я там и думаю, может, сжечь и труп, и все улики, но потом забил и решил просто забросать ее землей. Хе-хе. – Тут он засмеялся. – Надо же, так все прекрасно распланировал, дескать, унесу ее подальше и зарою в здоровенную яму, чтобы никто никогда не нашел.

Через несколько недель компания пеших туристов нашла труп. Ричи-Шокер прочитал об этом в газетах, но в том убийстве его так и не обвинили.

Я вспомнил про свой первый день в тюрьме, про то, как читал, за что сидели заключенные, в перечне в медпункте. Выходит, все-таки есть разница между изнасилованием с убийством и убийством с изнасилованием. Лучше бы мне было вообще этого не узнавать.

Ричи признался, что никогда не нуждался в друзьях. За всю свою жизнь он ни с кем не был особенно близок. Предпочитал делать все сам. Еще он никому не доверял. В этом я ему поверил. У Ричи не было друзей в тюрьме, его никто не навещал, и все остальные заключенные говорили, что ему нельзя доверять. И он не доверял им в ответ.

Он добывал средства на жизнь преступлениями, никогда ничему не учился после школы, ни разу даже не пытался изменить образ жизни. Главным источником доходов для него были расправы с конкурентами-наркодилерами. Он заключал с ними сделки в разных городах и потом грабил, а иногда убивал. Ричи не испытывал ни страха, ни колебаний по поводу убийств. Еще у него было больше дюжины фальшивых документов на чужие имена.

Он долго занимался сутенерством. Заставлял работать на себя сбежавших из дома девчонок. Подсаживал их на наркотики и гнал работать на улице. Нескольких убил. Люди для него были вещами, которыми можно манипулировать; все мы существовали только ради его развлечения.

Когда Ричи в последний раз выпустили из тюрьмы, его взял к себе старший брат. Брат не был преступником. Шел, так сказать, по прямому и узкому пути. Через несколько месяцев, в течение которых Ричи водил домой проституток и торговал наркотой прямо в доме брата, тот сказал Ричи, что либо он все это прекратит, либо пусть убирается из дома. Они поругались, но Ричи даже не пытался вести себя по-другому. В конце концов брату надоело. Он снял трубку, чтобы позвонить в полицию и посадить Ричи за наркотики.

– Я был под кайфом, – сказал Ричи, – но не больше обычного. Я прыгнул на него и стал бить прямо телефоном. Пока он, оглушенный, лежал на полу, я побежал в кухню и взял нож. Потом пару раз его пырнул.

Он вглядывался в меня, желая знать, насколько я шокирован.

– Что было дальше? – спросил я.

– Я решил, что надо сделать так, как будто кто-то пришел и убил его из-за наркоты, якобы они чего-то там не поделили. Потом я подумал, что, может, лучше сделать так, будто бы мой брат изнасиловал какую-нибудь из моих девиц, и она его пырнула.

Под девицами он имел в виду проституток из своей «конюшни».

После убийства брата он ушел из дома и развлекался день или два. Потом вернулся домой с проституткой, которую собирался убить, и вложить оружие в руку мертвого брата. Он хотел перетащить обоих в подвал и сделать вид, будто его брат быстро погиб во время потасовки, а девушка умерла медленно из-за ран.

Когда он в гостиной занимался сексом с проституткой, она сказала, что чувствует какой-то странный запах.

– Вы знаете, как пахнет труп, который разлагался несколько дней? – спросил он.

– Нет, и такого опыта у меня нет.

– В общем, воняет, просто жуть. Лучше побыстрее от них избавляйтесь, вот вам мой совет.

После секса он собирался заманить девушку в подвал, но она пошла в туалет и там выпрыгнула в окно и убежала. Вечером пришла полиция и попросила осмотреть дом. Видимо, девушка почувствовала, что странный запах идет от разлагающегося трупа. У нее оказался хороший инстинкт самосохранения.

Ричи сказал полицейским, что несколько дней тусовался и не был дома. Он не знал, что его брата убили. Ричи сознался, что занимается сутенерством и наркотиками, и сказал, что задолжал много денег разным людям. Он дал полиции с десяток имен потенциальных подозреваемых.

В конце концов его арестовали. Через адвоката Ричи заключил сделку с обвинением. Он признал себя виновным в неумышленном убийстве, и его приговорили к семи годам тюрьмы. Он уже отсидел шесть и должен был выйти на свободу после завершения программы лечения.

Ричи в тот день порадовал меня еще несколькими пикантными историями. Он целиком соответствовал моим требованиям. Вернувшись вечером домой, я открыл бутылку вина и опустошил ее, прежде чем сообразил, что делаю.

К концу следующей недели я закончил интервью с большинством новых заключенных и назначил им время для ЭЭГ. Ричи-Шокер стоял у меня первым в списке. Я должен был знать, что творится у него в мозге.

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...