 |
Брайан. Плохие мозги
|
|
|
|
Брайан
На нашем первом интервью с Брайаном Дуганом я провел четыре часа. Мы начали с того, что поговорили о разных аспектах его жизни до того момента, когда его приговорили к пожизненному сроку за два убийства.
И дома, и в школе, и на работе, и в романтических отношениях жизнь Брайана до тюрьмы была в полном беспорядке, как вы уже знаете из предыдущих глав (да, это тот самый Брайан, которого вы впервые встретили в главе 6), и это подтверждалось показаниями родственников, учителей, работодателей и бывших подружек.
Когда я получил ответы на все основные вопросы, мне стало совершенно ясно, что Брайан получит высокий балл по шкале психопатии. Психопатические черты присутствовали во всех аспектах его жизни. Брайан был образцовым психопатом, хоть вставляй в учебник.
Но я хотел, чтобы Брайан раскрыл мне, почему он совершил эти убийства.
Я изучил разнообразные теории о том, почему люди совершают убийства на сексуальной почве. Рассматривая мотивы и образ действий Брайана, я надеялся, что смогу помочь правоохранительным органам поймать других серийных убийц. Я уже нашел несколько важных подсказок в фоновых сведениях о Брайане и надеялся, что он расскажет мне подробности, которые дадут мне представление о его методах и образе мыслей.
Большинство психологов придерживается мнения, что взрослые, совершившие преступления на сексуальной почве, в детстве сами были жертвами сексуального насилия. То есть в данном случае мы можем иметь дело с порочным кругом. Хотя, пожалуй, невозможно подсчитать, как могла детская травма воздействовать на Брайана или тысячи других подвергшихся насилию детей, трудно себе представить, что пережитое в детстве насилие никак не повлияло на их развитие.
|
|
|
Пока мы с Брайаном говорили о его жизни, между нами установилась хорошая связь. Тогда я стал задавать ему трудные вопросы о сексуальном насилии в детстве. Но оказалось, что мне задавать их труднее, чем ему отвечать.
– Брайан, из документов следует, что в детстве вас похитил взрослый мужчина и заставил произвести с ним действия сексуального характера.
– Да. Я был мальчишкой. Тот тип ехал на грузовике, он меня забрал, отвез в безлюдное место и заставил ему отсосать, – заявил Брайан. – Потом отвез обратно в город, дал двадцатку, высадил на заправке и уехал.
Брайан чуть ли не посмеивался, рассказывая об этом. Его странное поведение нарушило ход моих мыслей. Отклоняясь от списка вопросов, я спросил:
– Этот случай заставил вас переживать?
– Да нет, не особо. То есть я хочу сказать, ну и что с того. Это все быстро кончилось, к тому же я получил двадцатку, – сказал Брайан, пожав плечами.
Кажется, событие не оказало на него никакого эмоционального воздействия, по крайней мере такого, которое он смог бы выразить словами. Он говорил об этом даже с какой-то симпатией, почти улыбался. Это было странно.
– И вы потом узнали этого мужчину по газетной статье? – спросил я.
– Да. Когда это случилось, я рассказал воспитателю в детском доме, а потом показал того типа на снимке в газете, когда его арестовали за другое. Только ничего не вышло. Полиция не приходила, обвинения никому не предъявили.
– Но вы знаете, кто это был, правда? – спросил я.
– Да, Джон Уэйн Гейси. Я прочитал в газетах, пока шло его дело. Он многих мальчиков убил. Так что мне, пожалуй, повезло, – сказал Брайан с подобием улыбки на лице.
Джон Уэйн Гейси убил по меньшей мере тридцать трех мальчиков в Иллинойсе в начале 1970-х. Брайану было четыре, когда произошел тот случай. Он описывал нападение Джона Уэйна Гейси таким же тоном, каким мог бы рассказывать, как надевал утром ботинки, – с полным отсутствием аффекта. Отсутствие у него эмоций было еще заметнее, чем у других заключенных, с которыми мне приходилось говорить.
|
|
|
Брайан также признал, что в детстве его насиловали в исправительном учреждении для мальчиков в Менарде.
– Эти случаи как-то изменили вашу жизнь?
Брайан посмотрел на меня с недоумением:
– А почему из-за них у меня должны были быть проблемы?
– Вы не думаете, что эти случаи имеют какую-то связь с убийствами, которые вы совершили? – спросил я.
– Не-а, – ответил он.
Он так посмотрел на меня, будто я сморозил какую-то глупость. Он просто не представлял себе, что эти детские травматические переживания могли повлиять на его поступки в зрелом возрасте.
Однако на это отсутствие аффекта у Брайана можно посмотреть с разных точек зрения. С одной стороны, у Брайана могла быть просто хорошая сопротивляемость к детским переживаниям. В конце концов, большинство детей, с которыми происходит что-то похожее, не становятся преступниками и уж тем более серийными убийцами. В основном дети способны оправиться от стрессовых ситуаций или сопротивляться им и не приобретают серьезных психических проблем в зрелом возрасте. Это процесс выживания. Мы пересиливаем и идем вперед.
С другой стороны, Брайан может просто не понимать, как эти события повлияли на его развитие. У него явно были проблемы с пониманием во многих сферах жизни. Однако является ли такое непонимание психологическим механизмом преодоления травмы или врожденным нейрофизиологическим дефектом, сказать нельзя.
Последние данные наук позволяют предположить, что ответ на эту загадку состоит в той или иной комбинации обоих факторов. Согласно генетическим исследованиям, не менее 50 процентов того, что наличествует у Брайана, – врожденные. Эта большая генетическая нагрузка в виде психопатических черт, включая отсутствие аффекта, может быть результатом недоразвитой паралимбической системы мозга, что привело его к психопатии в зрелости. Более того, сексуальная травма, которую он пережил, скорее всего, еще больше нарушила уже атрофированную паралимбическую систему, из-за чего Брайан стал еще менее способен испытывать эмоции, свойственные обычным людям.
|
|
|
Адвокатская команда составила полную историю эмоциональных и поведенческих проблем Брайана с самого раннего возраста. Скудость, недостаточность чувств была типична для Брайана в детстве и юности. И сейчас было совершенно ясно, что у пятидесятидвухлетнего мужчины, сидевшего передо мной, полностью отсутствовал аффект. Брайан был хронически неспособен оценить значение его поступков для окружающих или их поступков для него.
Надо сказать, отсутствие аффекта у Брайана было настолько неестественное, что это в какой-то степени сбило меня с толку. Он оказался одним из тех редких заключенных, которые, видимо, не в состоянии оценить или понять чужие эмоции на любом уровне.
Я быстро набросал заметки у себя в блокноте и перешел к следующему набору вопросов – о планировании убийств. Если сексуальное насилие в детстве не связано с тем, что заставило его убивать, тогда, может быть, что-нибудь другое подтолкнуло его к убийствам.
– Вы планировали преступления? – спросил я.
– Да нет, не особо, – сказал он. – Вообще я их никогда не планировал.
– А как же быть с тем, что при вас нашли изоленту, монтировку и нож? – спросил я.
Многие серийные убийцы держали при себе набор вещей, нужных им для того, чтобы похищать и убивать. Из полицейских протоколов следовало, что полиция нашла эти предметы в машине Брайана, когда его арестовывала.
– А, ну да. Я брал их на тот случай, если полезу в дом, но я никого не планировал убить; так просто получалось само собой, – заявил он. – А изолентой я заклеивал сиденья в тачке, она была у меня паршивая.
Слова Брайана соответствовали документам. Видимо, он был неспособен к долгосрочному планированию чего-либо, в том числе и преступлений.
– Значит, когда вы нападали на женщин или пытались их похитить, вы просто брали первую попавшуюся?
– Ну да. Я ездил по округе, выбирал, какой бы дом взломать. Курил травку, кружил в машине часами. Иногда ничего не находил, что бы мне понравилось, и ехал домой. Иногда влезал в пять-шесть домов. А если натыкался на симпатичных девиц, иногда затаскивал в машину и трахал.
|
|
|
Я готовился к этому интервью несколько недель, но у меня в голове возникали все новые вопросы.
Я поймал себя на мысли, что страшнее – бояться того, кто преследует тебя, или знать, что на свете существуют люди, которые могут напасть на тебя просто так, потому что ты подвернулся им под руку.
Брайан продолжал:
– Я затаскивал их в машину, ехал в какое-нибудь безлюдное место, мы занимались сексом, потом я отвозил их домой и отпускал. Одна женщина даже предложила мне встретиться еще раз.
Я был ошарашен. Неужели он правда думал, что женщина захочет иметь с ним отношения, после того как он ее похитил и изнасиловал? Больше того – и это невероятно – он назвал свое имя и телефонный номер жертве, над которой только что надругался.
– Брайан, вы давали свой телефон женщинам, которых изнасиловали? – не веря, спросил я.
– Ну да. Я часто говорил им свое имя и просил звонить, – сказал он. Потом добавил: – Теперь это кажется глупым, но в то время я думал, что мы оба получили удовольствие.
Брайан просто не понимал. Я подозревал, что он может оказаться рекордсменом по недостатку эмоционального интеллекта.
И потом мы перешли к убийствам.
– Брайан, почему вы убили этих девочек?
Он посмотрел на меня, покачал головой и сказал:
– Сам не понимаю почему. Мне самому жаль, но я не знаю, почему делал многое.
Этот ответ меня совершенно не удовлетворил.
Но таков был его ответ. Я столько времени планировал, как влезу в глубины его психики, попробую найти события в жизни, которые заставили его насиловать и убивать, выясню, что толкнуло его на это. Мне даже не приходило в голову, что он сам не знает почему.
Я переговорил с десятками убийц, многие из них были серийными. У всех были причины. Обычно мне называли такие: «я разозлился», «я хотел отомстить», «я пытался скрыть преступление», «нужно было убрать свидетеля», «я убил за деньги», «я просто хотел узнать, как это». Некоторые серийные убийцы лишают жертву жизни и потому, что их это заводит. Фактически многие серийные убийцы – садисты, помимо того что психопаты. Садизм – это сексуальное расстройство, парафилия. Садисты сексуально возбуждаются, причиняя боль, а иногда и смерть.
Брайан стал первым убийцей на моей памяти, который не мог ответить, почему убивал. Он даже не пытался найти предлог. Он не пытался возложить вину на кого-то еще. Он просто не знал почему.
– Брайан, может быть, вы их убили, потому что хотели убрать свидетелей, чтобы они не дали против вас показания в суде? – спросил я.
– Нет, – сказал он, качая головой. – Я даже не думал про свидетелей.
|
|
|
Видимо, он говорил правду. В конце концов, Брайан изнасиловал гораздо больше женщин, чем убил. Если бы он убивал ради устранения свидетелей, мертвых жертв было бы гораздо больше. Но Брайан, напротив, как это ни странно, думал, что изнасилованным женщинам это понравилось.
– Вы убивали их ради возбуждения? – спросил я.
– Нет. Я просто забивал их быстро, как только мог, не знаю почему, так уж получилось, – повторил он, снова пожав плечами.
У его убийств не было мотива. Это было трудно понять. Это не имело смысла. Я сделал перерыв и попросился выйти в туалет, чтобы плеснуть в лицо холодной воды.
Уставясь на себя в зеркало, я вспомнил фундаментальный труд о психопатах, написанный доктором Херви Клекли, – «Маска нормальности». Я мысленно повторил симптомы, характеризующие психопатов по Клекли. Один из самых озадачивающих Клекли назвал «неадекватно мотивированное антиобщественное поведение».
Этот симптом, можно сказать, содержит внутреннее противоречие. Меня учили, что у всякого поведения есть мотив. Но, глядя в это зеркало, я впервые в жизни осознал, что именно имел в виду Клекли, когда включил этот симптом в описание психопатии.
Психопаты не способны понять, почему они совершают антисоциальные поступки. У них в буквальном смысле слова отсутствуют мотивы, которые могут быть у других людей.
Я не чувствовал ни раздражения, ни злости, оттого что Брайан не смог сказать, почему он совершил эти жуткие злодеяния. Теперь я понимал, что он был не в состоянии этого понять. Он никогда не сможет дать нормальный ответ на вопрос «почему»[105]. Он никогда не попытается оправдать свои чудовищные поступки каким-нибудь логичным объяснением.
Когда Брайана спрашивали, почему он убил своих жертв, его мозг просто не реагировал. Возможно, так мы, обычные люди, почувствовали бы себя, если бы нас попросили решить эйнштейновские уравнения поля для общей теории относительности, – никак.
Психологи хотят понять, что заставляет Брайана и миллионы других психопатов, подобных ему, совершать агрессивные антисоциальные поступки. Но иногда психопаты действуют без причины, без мотива. Мы ищем какую-то логику, пусть даже морально извращенную, которая помогла бы разобраться почему. Но мне пришлось принять тот факт, что на загадку многих преступлений, совершенных подобными Брайану людьми, нет ответа, несмотря на разочарование.
Глядя в зеркало, я понял, что делать теперь. Может быть, сам Брайан и не в состоянии ответить, почему он сделал то, что сделал, но можно спросить его мозг.
Мной овладело острое желание привезти туда мобильный томограф и заглянуть в мозг Брайана, чтобы найти ответ на вопрос, который не давал мне покоя. Я знал, что Брайан не может назвать причины своих действий, но, может быть, я расшифрую секреты его мозга и получу ответ, которого Брайан сам не знает. Где-то в его голове сидела разгадка того, почему он стал настолько ненормальным. И я обязательно должен был ее найти.
Плохие мозги
Мысль расшифровать тайну преступлений Брайана, заглянув в его мозг, возможно, кому-то покажется довольно нелепой. Однако многие люди с психическими расстройствами не могут сказать, почему они сделали то или иное.
Один из моих излюбленных примеров – человек, которого я назову Брэд. Брэд был типичным сорокалетним мужчиной. Он не страдал душевными болезнями, у него не было проблем дома, на работе или в школе. Он окончил университет со степенью магистра, работал школьным учителем и недавно женился на женщине с маленькой дочерью.
Примерно два года назад Брэд стал испытывать непреодолимую страсть к порнографии. Он часами собирал порножурналы и искал порно в Интернете. Потом он стал ходить по массажным салонам в надежде заняться сексом с работавшими там женщинами. Потом, по словам Брэда, он стал испытывать такое сильное вожделение, что едва мог себя контролировать. Однако он считал такое поведение аморальным и поэтому скрывал его от жены. Потом однажды вечером он стал приставать к своей малолетней падчерице.
Она рассказала об этом матери, которая добилась его ареста. Брэда признали педофилом и прописали ему лекарство (медроксипрогестерона ацетат) для так называемой химической кастрации. Брэд совершил такое преступление впервые, и суд постановил, что он должен пройти программу избавления от сексуальной зависимости в стационаре под надзором.
Сексуальное поведение Брэда все усугублялось даже во время лечения. Он приставал к другим пациентам и даже персоналу. В конце концов его оттуда выгнали. Поскольку Брэд не прошел программу реабилитации, судья решил отправить его в тюрьму. Вечером перед отправкой в тюрьму Брэд пожаловался на сильную головную боль. Врачи направили его на МРТ и обнаружили огромную опухоль в лобных долях мозга над самыми глазами. Этот участок – глазнично-лобная кора – осуществляет контроль над импульсивным поведением и управляет эмоциональными реакциями.
Опухоль Брэда успешно удалили. После выздоровления у него не отмечался интерес к порнографии, проституции или дочери жены. Его выпустили из больницы, и жена снова впустила его в дом. Все шло хорошо больше года. Потом у Брэда снова появились предосудительные мысли. Ему сделали томографию, и оказалось, что у него опять стала расти опухоль. Ему провели вторую успешную операцию[106].
Что я хочу сказать. Легко понять, что серьезные мозговые нарушения, например опухоли, могут радикально изменить поведение человека. Однако те, с кем это произошло, не могут объяснить, почему они так себя ведут. На интервью еще до того, как Брэд узнал об опухоли, он просто сказал, что испытывает сильную тягу к сексу. Брэд не знал, что причина этого в том, что опухоль буквально раздавливает его мозг. И только после обнаружения опухоли Брэд смог узнать, почему он вел себя таким непристойным образом.
Некоторые правоведы полагают, что тем не менее Брэда следует считать виновным в развратных действиях по отношению к падчерице, независимо от того, что его на это толкнуло, опухоль или нет. Некоторые ученые утверждают, что Брэд был бы виновен, даже если бы зеленые человечки с летающей тарелки телепатически заставили его это сделать; иными словами, они уверены, что если обнаружение процесса, который заставляет человека вести себя недолжным образом, снимает с него уголовную ответственность, то тогда не может быть вообще никакой уголовной ответственности, раз любой поступок вызван какой-то причиной. Профессор права из Пенсильванского университета Стивен Морс называет этот каузальный парадокс «фундаментальной психоправовой ошибкой».
Какую бы интересную полемику ни вели теоретики вокруг философских следствий концепции уголовной ответственности, большинство, включая и судей Верховного суда США, считает, что, даже если лица с аномальным или отличающимся мозгом не могут быть освобождены от всех уголовных санкций, наличие подобных аномалий все же хотя бы отчасти снимает с них личную ответственность. Именно этими доводами руководствовался Верховный суд, отменяя смертную казнь для несовершеннолетних (дело «Томсон против Оклахомы» и «Ропер против Симмонса») и лиц с низким коэффициентом интеллекта («Аткинс против Вирджинии»)[107].
По сути, позиция Верховного суда состояла в том, что лица с нестандартным поведением и, следовательно, нестандартным психическим профилем могут считаться менее виновными, чем здоровые, нормальные люди, в том, что касается смертной казни. Несовершеннолетние, мозг у которых еще не успел полностью сформироваться, и лица с низким коэффициентом интеллекта, у которых существенный недостаток серого вещества мозга, менее виновны, чем здоровые, взрослые люди, поскольку их мозг отличается. Эту позицию убедительно подтверждают обширные научные данные, которые показывают, что несовершеннолетние и лица с низким КИ коренным образом отличаются от здоровых взрослых, и новые исследования в этой области еще больше подкрепляют это мнение.
Верховный суд также постановил, что в вопросе возмездия – то есть стремления к тому, чтобы преступник получил заслуженную кару, так сказать, око за око, – суровость надлежащего наказания должна зависеть от степени виновности преступника[108]. Это вполне логично. Мы наказываем детей не так строго, как взрослых, и людей с низким интеллектом не так строго, как с нормальным, потому что чувствуем, что они менее ответственны за свое поведение.
Кроме того, по заявлениям Американской психиатрической ассоциации и Американской психологической ассоциации, новые исследования нейронаук подтверждают, что несовершеннолетние и люди с низким интеллектом не должны нести суровое наказание, поскольку своим поведением и структурой мозга они отличаются от взрослых, здоровых людей. Сторонники этого мнения раз за разом участвуют в судебных разбирательствах, которые постепенно заставляют общество отказаться от суровых наказаний, например от пожизненного заключения без права на досрочное освобождение – фактически смертный приговор, для несовершеннолетних преступников. Они утверждают, что такая строгая мера наказания не должна использоваться по тем же причинам, которые указывались в делах Томсона, Ропера и Аткинса. Их усилия окончились успехом, и Верховный суд США несколько раз последовательно выносил решение об отмене некоторых самых тяжких уголовных наказаний для несовершеннолетних при определенных обстоятельствах. Есть много еще нерешенных дел, когда реформаторы ювенальной юстиции пользуются новейшими данными нейронаук, чтобы аргументировать свою позицию в пользу ограничения уголовной ответственности для несовершеннолетних.
Я нахожу эту логику убедительной и, однако, очень сложной для общества в целом и судебной системы в частности. Новые данные нейронаук неуклонно свидетельствуют о том, что психические болезни связаны с аномалиями мозга. Исследования мозга раз за разом показывают, что посттравматическое стрессовое расстройство, обсессивно-компульсивное расстройство, шизофрения, биполярное расстройство, пограничное расстройство личности и большинство других серьезных психических заболеваний связаны с нарушениями в структуре, функции и связях мозга. И одно такое расстройство, в частности, по которому данные нейронаук вызывают интерес юристов, – это психопатия.
|
|
|
