 |
Мальцева Н.Г., Ступс А. К проблеме освоения морфологии носителями унаследованных языков
|
|
|
|
Санкт-Петербургская школа онтолингвистики: сборник статей к юбилею доктора филологических наук, профессора С.Н. Цейтлин / редкол.: Т.А. Круглякова (отв. ред.), Т.В. Кузьмина. – СПб.: Златоуст, 2013. – с. 218-224.
ISBN 978-5-86547-703-7
Развитие лингвистики детской речи как самостоятельного научного направления насчитывает несколько десятилетий. Несмотря на то, что в России онтолингвистика получила статус науки относительно недавно, многими уже признана ее роль для изучения центральных теоретических вопросов языкознания. Кроме того, интерес к онтолингвистике во многом диктуется и практическими соображениями, прежде всего в связи с необходимость апробированного методического сопровождения раннего речевого развития.
Одной из несомненных тенденций развития онтолингвистики является расширение репертуара изучаемых ей явлений. Онтогенетические исследования на материале отдельных языков дополняются наблюдениями за речевым развитием детей-билингвов, что закономерно соответствует повсеместно наблюдаемым демографическим тенденциям. Сегодня, когда гомогенных в языковом отношении государств почти нет, специалистам чрезвычайно важно знать закономерности и трудности усвоения ребенком нескольких языков.
Внимание к становлению языковой системы характерно сейчас не только для лингвистики, но и для целого ряда дисциплин, особенно для современной когнитивной науки. Исследования речевого онтогенеза все чаще становятся важной международных проектов, где отечественная наука представлена достойным образом.
Невозможно переоценить вклад, который внесла и продолжает вносить в развитие лингвистики детской речи, – этого, по определению В.Б. Касевича, центрального раздела языкознания, – Петербургская школа онтолингвистики, руководимая С.Н. Цейтлин. Благодаря усилиям этой школы и лично Стеллы Наумовны, до определенной степени исправляется несоответствие, существующее в отношении к исследованиям детской речи в России и за рубежом; там, как известно, предмет language acquisition считается обязательным для изучения отнюдь не только будущими лингвистами. С.Н. Цейтлин является автором как фундаментальных работ в области теории онтогенеза речевой способности, так и замечательных учебных и практических пособий (Цейтлин 2000, Цейтлин 2009а, 2009б, и мн.др.).
|
|
|
Используя разграничение системы и нормы, впервые введенные Э. Косериу, Цейтлин объясняет освоение продуктивной морфологии детьми тем, что они становятся способны «сконструировать в собственном языковом сознании некую действующую модель, включающую единицы (в нашем случае – морфемы и словоформы, организованные в систему на основе общности выполняемых ими функций)» (Цейтлин 2009: 115). Система и норма противопоставлены как потенция и ее реализация; при этом «на пути реализации потенций языковой системы стоят так называемые фильтры – совокупность запретов и ограничений, налагаемых на «системный» механизм языка» (Цейтлин 2009: 68). Важная роль принадлежит инпуту: с одной стороны – это источник, откуда ребенок «добывает язык», с другой стороны – ориентир, позволяющий ему скорректировать собственную речевую продукцию согласно конвенциональному употреблению. Благодаря тому, что речь взрослых продолжает звучать вокруг ребенка, он оказывается в состоянии преодолеть диктат одной (пусть и базовой) формы в парадигме. Интересно, что загадка овладения языком не объясняется только тем, что Пинкер называет «опровергающее доказательство» – информацией о том, чего нет в инпуте (Pinker 1999: 195). Дети определенно не полагаются только на «отрицательное подкрепление»: имеются многочисленные свидетельства тому, что родители далеко не всегда исправляют ошибки детей, а дети, со своей стороны, могут какое-то (иногда довольно значительное) время сопротивляться исправлениям.
|
|
|
Интерес онтолингвистов к проблемам освоения морфологии не ослабевает, доказательством чему служит большое количество посвященных теме морфологии монографий и публикаций в периодических изданиях последних лет, как отечественных авторов, так и зарубежных коллег (Воейкова М.Д. 2011, Проблемы онтолингвистики – 2007 – 2012, Ambridge at al. 2013, Krajewski at al. 2011, Rodina 2012).
Сколько-нибудь крупные исследования формирования грамматической системы в целом и ее морфологического компонента практически всегда происходят в рамках одного из двух ведущих направлений – генеративистского (нативистского) и функционально-конструктивистского. Понимание речевого онтогенеза как постижения изначальной структуры языка специализированным модулем либо как установления достаточного количества связей между формой языковых единиц и их функцией оказывается для исследователей принципиальным. Аргументация сторон насчитывает много лет; первоначальные аргументы исчерпаны, но заменены и продолжают заменяться новыми. Разделение онтолингвистов на сторонников той или иной теории – все еще привычный атрибут профессиональных дискуссий, хотя, возможно, и не столь горячих и непримиримых, как в прошлом. Данная статья отчасти имеет своей целью показать, что изучение морфологии способно внести вклад в решение как частных, так и более общих задач лингвистики; по мере накопления эмпирических данных, как новые, так и ранее известные лингвистические факты требуют теоретического осмысления и дальнейшего изучения.
Освоение морфологии обычно рассматривается в рамках двух основных подходов. Первый подход – dual-route model, называемый двусистемным, двухкомпонентным или моделью двойного пути (напр., Pinker 1999), подразумевает наличие двух независимых механизмов для обработки регулярных и нерегулярных явлений в языке. Если носитель языка сталкивается с невозможностью извлечения некоторой формы из памяти, то он автоматически будет применять дефолтное регулярное правило. Второй, односистемный, подход (single-route model) был разработан в рамках коннекционизма и других вариантов сетевого представления морфологии McClelland, Bybee, и др. Он предполагает, что как регулярные, так и нерегулярные формы обрабатываются с помощью единого механизма: они извлекаются целиком из ассоциативной памяти. Этот подход отрицает противопоставление грамматики и лексикона, а продуктивность ставит в жесткую зависимость от статистических характеристик инпута – частотности той или иной лексемы и регулярности / нерегулярности образуемых форм.
|
|
|
Таким образом, как отмечает М.Д. Воейкова в своей монографии (Воейкова 2011), «основные дискуссии в теории усвоения языка отклонились от дихотомии «врожденное – приобретенное» в сторону дихотомии «произведенное в процессе речевой деятельности vs. воспроизводимое в готовом виде». Задаваясь вопросом о том, происходит ли построение падежных форм в русском языке по некоторому правилу или эти формы извлекаются из списка, хранящегося в памяти, она приходит к выводу, что говорящие, совершая выбор словоформы, скорее всего не опираются только на основную систему. Результаты многих экспериментальных и исследований полностью не подтверждают ни одну из точек зрения на устройство продуктивной морфологии. Важная роль принадлежит вторичным, вспомогательным средствам маркирования – «validity cues» в терминологии Бейтс и МакУинни (Bates, MacWhinney 1981). Способ усвоения морфологии может существенно зависеть от типа грамматических средств, специфичных для данного языка. Например, в применении к русскому и немецкому Кемп и МакУинни выделяют в качестве таких альтернативных средств категории одушевленности / неодушевленности, порядок слов и др. (Kempe, MacWhinney 1999)
Невозможно игнорировать новые методы экспериментальной проверки, справедливо приобретающие популярность в последние годы – методы функционального картирования мозга (технологические приемы, позволяющие исследовать функциональную активность различных мозговых зон и их участие в психических и лингвистических процессах). Не имея возможности остановиться на этой теме сколько-нибудь подробно, отметим лишь, что данные, полученные методом нейровизуализации, скорее осложняют общую картину; так, ряд работ экспериментально подтверждает преимущества двухкомпонентной модели усвоения морфологии (см., напр., Beretta at al. 2003).
|
|
|
Становление морфологической системы билингва, с одной стороны, является еще более сложным для интерпретации; с другой стороны, его изучение предоставляет лингвистам новые возможности. Рассмотрим некоторые из них.
Прямым следствием распространения двуязычия в мире можно считать так называемые heritage languages – унаследованные языки (УЯ). Данный термин появился в Канаде в 2005 г. благодаря Каммингсу, но, как отмечается, широко применяется, главным образом, в США и редко употребляется за их пределами.
В своей обзорной статье Сильвина Монтрул обосновывает положение о том, что носители унаследованного языка как особая категория населения являются ценным объектом изучения как для онтолингвистов, так и для теоретиков преподавания второго (иностранного) языка. «Унаследованные языки могут оказаться тем самым недостающим фрагментом, который необходим нам для завершения картины усвоения родного языка», – пишет она (Montrul 2008). Наблюдения за речевым поведением носителей УЯ наряду с его экспериментальным исследованием позволяет уточнить наши сегодняшние представления о лингвистических механизмах и типах знания (имплицитных и эксплицитных), необходимых для усвоения языка до и после так наз. критического периода; влияние инпута и языкового опыта в этом процессе; соотношение врожденных и приобретенных умений для достижения компетенции; роль языкового переноса и, наконец, ограничения на достижение двуязычной компетенции в зрелом возрасте. Интересно, что в работах на материале УЯ исследователи тоже придерживаются двух основных точек зрения на природу языковой способности: одни стремятся обнаружить в лингвистической продукции испытуемых черты универсальной грамматики, другие находят дальнейшее подтверждение важности социального опыта и прагматических аспектов коммуникации.
В последнее время появились значительные работы о становлении и функционировании русского языка как унаследованного. Е.Ю. Протасова отмечает, что для русского языка его функции как средства общения внутри языкового меньшинства в какой-то степени новые. Создание условий для изучения русского в качестве УЯ приобретает все большую остроту по мере того, как все больше русскоязычных людей оказываются за пределами России. В США, по сведениям И. Дубининой (Дубинина 2010), русский язык занимает девятое место среди языков национальных меньшинств.
|
|
|
Наиболее важный теоретический вклад в изучение диады «русский – американский английский», по нашему мнению, внесен Марией Полински – современным теоретиком унаследованных языков (Polinsky 2007, Benmamoun, Montrul, Polinsky 2010 и др.). Рассматривая в своих многочисленных публикациях основные характеристики унаследованных языков, она выделяет в них черты системности, сходства в области фонологии, морфологии и синтаксиса, что позволяет выделить их в особую группу, независимо от исходных и доминантных языков. Исследовательница отмечает, что именно изменения в продуктивной морфологии в наибольшей степени отличают носителей унаследованных языков с богатой морфологической системой. Многочисленные работы свидетельствуют о хрупкости словоизменительной морфологии имен и глаголов. Причем морфологический дефицит носителей УЯ имеет ассиметричный характер: по свидетельству Полински, он сильнее выражен, но труднее определим в номинативной сфере по сравнению с глагольной. Так носители унаследованного русского демонстрируют многочисленные ошибки в маркировании рода и падежа; уровень ошибок достигает 40% (Polinsky 2007).
Дальнейшее изучение русского как иностранного/ унаследованного способно предоставить нам новые сведения о закономерностях становления морфологического компонента языковой системы и углубить наше понимание соотношения «система – норма» в условиях изменившегося речевого окружения.
Литература
Величковский Б.М. Когнитивная наука: Основы психологии познания. М.: Смысл, «Академия», 2006
Воейкова М.Д. Ранние этапы усвоения детьми именной морфологии русского языка. – М.: Знак, 2011.
Протасова Е.Ю., Родина Н.М. Многоязычие в детском возрасте. – 2-е изд. – СПб., Златоуст, 2011
Проблемы онтолингвистики – 2007 – 2012 – СПб.: Златоуст.
Цейтлин С.Н. Очерки по словообразованию и формообразованию в детской речи. – М.: Знак, 2009а
Цейтлин С.Н. Речевые ошибки и их предупреждение: Учебное пособие. Изд. 3-е, испр. – М.: Книжный дом «Либроком», 2009б
Цейтлин С.Н. Язык и ребенок: Лингвистика детской речи: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. – М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2000
Ambridge, B., Pine, J.M., Rowland, C.F., Chang, F., Bidgood, A. The retreat from overgeneralization in child language acquisition: Word learning, morphology, and verb argument structure (2013) Wiley Interdisciplinary Reviews: Cognitive Science, 4 (1), pp. 47-62.
Bates, E., & MacWhinney, B. (1981). Second language acquisition from a functionalist perspective: Pragmatic, semantic and perceptual strategies. In H. Winitz (Ed.), Annals of the New York Academy of Sciences conference on native and foreign language acquisition (pp. 190-214). New York: New York Academy of Sciences.
Benmamoun, E., S. Montrul, and M. Polinsky. 2010. Prolegomena to heritage linguistics. White paper, Harvard Univ.
Beretta, A., Campbell, C., Carr, T., Huang, J., Schmitt, L.M., Christianson, K., and Cao, Y. (2003), "An ER-fMRI investigation of regular and irregular inflection in German," Brain and Language, 85(1), pp.67-92.
Bialystok, E. Bilingualism in Development: Language, Literacy, and Cognition. Cambridge University Press, 2001
Bybee J. (1995) Regular morphology and the lexicon. Language and Cognitive Processes 10: 425-455.
Dubinina I. How to ask for a favor: a pilot study in heritage Russian pragmatics. In A. Mustajoki, E. Protassova, N. Vakhtin (eds.) Sociolinguistic Approaches to Non-Standard Russian, Helsinki, 2010: 418-430
Kempe V., MacWhinney B. Processing of Morphological and Semantic Cues in Russian and German. Language and cognitive processes, 1999, 14 (2), 129–171
Krajewski G., Theakston A., E. Lieven V., Tomasello M. (2011): How Polish children switch from one case to another when using novel nouns: Challenges for models of inflectional morphology, Language and Cognitive Processes, 26:4-6, 830-861
Krashen, S. The Monitor Model for adult second language performance / Viewpoints on English as a second language. New York: Regents, 1977
Montrul, S. 2008. Second language acquisition welcomes the heritage language learner: opportunities of a new field. Second Language Research 24, 4 (2008); pp. 487–506
Pinker S. Words and Rules. The Ingredients of Language. London, 1999.
Polinsky M. Reaching the end point and stopping midway: different scenarios in the acquisition of Russian Journal: Russian Linguistics, vol. 31, no. 2, pp. 157-199, 2007
Rodina, Y., Westergaard, M. A cue-based approach to the acquisition of grammatical gender in Russian (2012) Journal of Child Language, 39 (5), pp. 1077-1106.
|
|
|
