 |
Дейенерис 4 страница
|
|
|
|
– Ты думаешь, что король потребует доказательств? – спросила женщина. – Говорю тебе, он не любит меня.
– И кто же виноват в этом, милая сестрица?
Бран посмотрел на карниз. Можно соскочить вниз. Было слишком узко, чтобы приземлиться, но пролетая, он сумеет ухватиться за камни и подтянуться, однако при этом поднимется шум и они подойдут к окну. Не понимая услышанного, он знал, что разговор не предназначен для его ушей.
– Ты слеп, словно Роберт, – сказала женщина.
– Если ты хочешь сказать, что вижу то же самое, тогда согласен, – ответил мужчина. – Я вижу мужа, который скорее умрет, чем предаст своего короля.
– Он уже предал одного, или ты забыл? – отвечала женщина. – Только вот что‑ то еще будет, когда Роберт умрет и Джофф займет престол. А ведь чем скорее это случится, тем в большей безопасности мы окажемся. Мой муж с каждым днем становится все беспокойнее, а когда Старк окажется возле него, он сделается только хуже. Подумать только, он все еще любит его покойную сестрицу. Того и гляди бросит меня ради какой‑ нибудь новой Лианны.
Бран внезапно перепугался. Теперь он хотел одного – вернуться домой и отыскать своих братьев. Но только что сказать им? Нет, надо приблизиться, решил Бран. Посмотреть, кто говорит.
Снова раздался мужской голос:
– Надо меньше думать о будущих неприятностях и побольше о будущих удовольствиях.
– Ах, прекрати! – проговорила женщина. Бран услышал внезапный шлепок по голому телу, потом мужчина расхохотался. Бран подтянулся, перебрался через горгулью и вылез на крышу. Это было нетрудно. Он пролез по крыше к следующей горгулье, располагавшейся как раз над окном той комнаты, откуда слышались голоса.
|
|
|
– Этот разговор уже надоедает мне, сестрица, – проговорил мужчина. – Иди сюда и успокойся.
Бран сел верхом на горгулью, обхватил ее ногами и перегнулся вниз. Он повис на ногах, медленно опуская голову к окну. Мир казался перевернутым, перед глазами проплыл двор в головокружительном повороте, камни его увлажнял талый снег. Бран заглянул в окно. Внутри комнаты боролись мужчина и женщина, оба они были нагими. Бран не различал, кто это. Мужчина находился спиной к нему, и тело его закрывало женщину, которую он прижимал к стене. Раздались мягкие влажные звуки. Бран понял, что они целуются. Он смотрел круглыми глазами, в испуге дыхание застыло в его горле. Мужчина запустил руку между ног женщины и, должно быть, сделал ей больно, потому что женщина застонала низким горловым голосом.
– Прекрати это, – сказала она, – прекрати, ну пожалуйста… – Но голос ее был низок и слаб, и она не отталкивала его. Руки ее утопали в его волосах, в золотой всклоченной гриве, припавшей к ее груди. Тут Бран увидел лицо… закрытые глаза, раскрывшийся рот. Золотые волосы метались с боку на бок, голова раскачивалась взад и вперед, но он узнал королеву.
Должно быть, он издал какой‑ то звук; глаза вдруг открылись, женщина поглядела прямо на него и закричала.
Тогда все и случилось. Женщина с криком оттолкнула мужчину и показала рукой на окно. Бран попытался подтянуться, перегибаясь к горгулье, но чересчур поспешил. Рука его беспомощно коснулась гладкого камня, в панике ноги соскользнули, и он вдруг почувствовал, что летит. Мгновенное головокружение, тошнота, когда мимо промелькнуло окно… Бран протянул руку, ухватился за карниз, потерял его, ухватил другой рукой, тяжело ударившись о камень. Столкновение выбило из него дух. Тяжело дыша, Бран качался на одной руке. Вверху над ним появились лица. Королева. Теперь Бран узнал и мужчину; они казались отражениями в зеркале.
|
|
|
– Он видел нас, – пронзительным голосом сказала женщина.
– Видел, – подтвердил мужчина.
Пальцы Брана начали разгибаться. Он ухватился за карниз другой рукой. Пальцы впивались в неподатливый камень. Мужчина перегнулся вниз и сказал:
– Держи мою руку, а то упадешь!
Бран уцепился за руку со всей своей силой. Мужчина легко поднял его на карниз.
– Что ты делаешь? – спросила женщина. Мужчина не обратил внимания на ее слова. Поставив Брана на подоконник, он спросил:
– Сколько тебе лет, мальчик?
– Семь, – проговорил Бран, трясясь от пережитого. Пальцы его впились в руку мужчины. Осознав это, он выпустил ее. Мужчина поглядел на женщину.
– На что только не пойдешь ради любви, – сказал он с ненавистью и толкнул. Бран с криком вылетел из окна в пустой воздух. Уцепиться было не за что. Мощеный двор ринулся навстречу. Где‑ то вдали взвыл волк. Вороны кружили над разбитой башней, ожидая зерна.
Тирион
Где‑ то в каменных лабиринтах Винтерфелла завыл волк. Звук повис над замком траурным флагом. Тирион Ланнистер оторвался от книг и поежился, хотя в библиотеке было тепло и уютно. Что‑ то в вое этого волка заставило его забыть уютное настоящее и почувствовать себя спасающимся от стаи обнаженным беглецом.
Когда лютоволк взвыл снова, Тирион захлопнул тяжелую, переплетенную в кожу обложку столетней давности повествования о смене времен года, написанного давно почившим мейстером, и прикрыл зевок тыльной стороной ладони. Лампа мерцала, масла в ней почти не осталось, и рассвет уже сочился сквозь высокие окна. Он просидел здесь всю ночь, но ничего нового не обнаружил. Тирион Ланнистер был не из тех, кто любил поспать.
Онемевшие ноги заныли, когда он поднялся со скамьи. Растерев, Тирион вернул в них какую‑ то жизнь и тяжело прохромал к столу, где негромко похрапывал септон, опустивший голову на открытую книгу. Тирион поглядел на заглавие: «Жизнь великого мейстера Эйетельмура». Пространное сочинение…
– Хейли, – сказал он негромко. Смущенный молодой человек, моргая, поднял голову, хрустальный знак его ордена раскачивался на цепочке. – Я намереваюсь прервать свой поиск. Пригляди, чтобы книги вернулись на полки. И будь аккуратен с валирийскими свитками, пергамент очень хрупок. «Военные машины» Армидиона – очень редкая вещь, а ваш экземпляр единственный, который мне приходилось когда‑ нибудь видеть. – Хейли глядел на него в полусне, Тирион терпеливо повторил наставления, а потом хлопнул септона по плечу и оставил его выполнять поручение.
|
|
|
Оказавшись снаружи, Тирион вдохнул полной грудью холодный утренний воздух и начал старательно спускаться по крутым каменным ступенькам, винтом огибавшим снаружи Библиотечную башню. Предприятие вышло долгим; узкие ступени были слишком высоки для его коротких и кривых ног. Встающее солнце еще не озарило стены Винтерфелла, но люди уже были заняты во дворе внизу. До ушей Тириона донесся скрипучий голос Сандора Клигана:
– Мальчик давно умирает. Лучше, чтобы он поторопился.
Тирион поглядел вниз и увидел Пса, стоявшего возле окруженного сквайрами молодого Джоффри.
– Во всяком случае, он умирает тихо, – отвечал принц. – Воет лишь волк. Я едва мог спать прошлой ночью.
Тень Клигана далеко протянулась по утоптанной земле, сквайр надвинул черный шлем на голову.
– Могу заткнуть пасть твари, если это порадует тебя, – сказал он сквозь открытое забрало. Паж подал ему длинный меч. Клиган взвесил его, рубанул холодный утренний воздух. Позади него двор отозвался звоном стали о сталь.
Предложение как будто бы восхитило принца.
– Послать Пса убить пса! Винтерфелл просто кишит волками! Старки не хватятся, если одного из них не станет.
Тирион спрыгнул с последней ступени во двор.
– Если ты не против, хочу сделать одно уточнение, племянник, – проговорил он. – Старки умеют считать и после шести в отличие от некоторых принцев, не будем их здесь называть…
У Джоффри хватило совести покраснеть.
– Голос из ниоткуда, – сказал Сандор и огляделся сквозь прорезь забрала. – Дух воздуха!
Принц расхохотался, как бывало всегда, когда его телохранитель разыгрывал очередной фарс. Тирион привык к этому.
– Ну‑ ка, посмотри сюда.
Сандор поглядел на землю и сделал вид, что заметил его.
– Маленький лорд Тирион, – проговорил он. – Прошу прощения, я и не заметил, как вы появились здесь.
|
|
|
– Сегодня у меня нет настроения терпеть твою наглость. – Тирион повернулся к племяннику. – Джоффри, ты давно должен был зайти к лорду Эддарду и леди Кейтилин, чтобы предложить им свои утешения.
Джоффри возмутился, как может сделать только мальчишка.
– Еще не хватало! Зачем им нужны мои утешения?
– Им не нужны слова, – отвечал Тирион, – но от тебя ждут соболезнований. Твое отсутствие замечено.
– Мальчишка Старков мне безразличен, – проговорил Джоффри. – А я не могу терпеть женских слез.
Тирион Ланнистер привстал на носки и сильной рукой ударил племянника по лицу. Щека мальчика покраснела.
– Одно только слово, – проговорил Тирион, – и я ударю тебя еще раз.
– Я все скажу матери! – воскликнул Джоффри.
Тирион ударил снова, теперь покраснели обе щеки.
– Рассказывай своей матери, – велел ему Тирион. – Но сперва ты сходишь к лорду и леди Старк, упадешь перед ними на колени и скажешь, насколько тебе жаль мальчика, скажешь, что готов предложить любые услуги, если можно помочь им даже какой‑ нибудь мелочью в этот жуткий час. И что ты непрестанно молишься за них. Ну, теперь понял? Все понял?
Лицо мальчишки скривилось, словно бы он намеревался заплакать. Ответив легким кивком, Джоффри повернулся и бросился вон со двора, держась за щеку. Тирион поглядел ему вслед.
Тень упала на лицо Тириона. Он повернулся и обнаружил, что Клиган нависает над ним подобно утесу. Черная как пепел броня, казалось, погасила солнце. Клиган опустил забрало, шлем его изображал морду ощерившегося и страшного черного пса, хотя Тирион всегда находил в нем приятные отличия от изуродованного ожогом лица Клигана.
– Принц запомнит оскорбления, маленький лорд, – предостерег его Пес. Шлем превратил его хохоток в гулкий рокот.
– Не сомневаюсь, – отвечал Тирион Ланнистер. – А если забудет, будь доброй собакой, напомни ему. – Он оглядел двор. – А не знаешь ли ты, где я могу отыскать своего брата?
– Он изволит завтракать с королевой.
– Ага, – отвечал Тирион. И, пренебрежительно кивнув Сандору Клигану, направился прочь со всей быстротой, на которую были способны его короткие ноги, насвистывая на ходу. Жаль только рыцаря, который первым обратится сегодня к Псу. У этого типа скверный характер.
Холодную неприветливую трапезу подали в утренней комнате гостевого дома. Джейме сидел за столом вместе с Серсеей и детьми, они разговаривали приглушенными голосами.
– Роберт все еще спит? – спросил Тирион, без приглашения усаживаясь за стол.
Сестра поглядела на него с тем же самым выражением легкого презрения, с которым смотрела на него со дня рождения.
|
|
|
– Король не спал вообще, – сказала она ему. – Он рядом с лордом Эддардом. Король принял скорбь друга к самому сердцу.
– У нашего Роберта большое сердце, – проговорил Джейме с ленивой улыбкой. Он удостаивал серьезного отношения весьма немногое. Тирион знал за своим братом эту особенность и прощал ее. Во все жуткие и такие долгие годы его детства лишь Джейме иногда выказывал уродцу‑ брату некоторую симпатию и уважение, и за это Тирион готов был простить ему едва ли не любой поступок.
Приблизился слуга.
– Хлеба, – сказал ему Тирион, – две маленькие рыбки и кружку доброго темного пива, чтобы утопить их. И немного бекона, поджарь его на углях. – Слуга поклонился и направился прочь. Тирион повернулся к своим родственникам. Разнополые близнецы сегодня казались особенно похожими. Оба предпочли глубокую зелень одежды, подчеркивающую цвет глаз. Длинные светлые кудри были завиты самым модным образом, на обоих золотые украшения – на запястьях, пальцах и шее.
Тирион попробовал представить себе, как живется на свете близнецам, и решил, что никогда не поймет этого. Тошно, должно быть, все время видеть себя, как в зеркале. Собственное подобие он не мог даже представить.
Принц Томмен спросил:
– Дядя, а что слышно о Бране?
– Я проходил вчера вечером мимо его комнаты, – ответил Тирион, – но перемен не было. Мейстер видит в этом хороший знак.
– Я не хочу, чтобы Бран умер, – проговорил Томмен. Это был ласковый мальчик, непохожий на брата, но ведь и Джейме с Тирионом нельзя считать фасолинами из одного стручка.
– У лорда Эддарда был брат по имени Брандон, – заметил Джейме. – Один из заложников, убитых Таргариеном. Несчастливое имя.
– По‑ моему, не столь несчастливое, как тебе кажется, – возразил Тирион. Слуга принес ему блюдо, Тирион откусил от ломтя черного хлеба. Серсея тревожно посмотрела на него.
– Тирион, что ты хочешь сказать?
Карлик криво улыбнулся ей и приложился к пиву.
– Лишь то, что желание Томмена может исполниться. Мейстер надеется, что мальчик выживет.
Мирцелла радостно охнула, Томмен нервно улыбнулся, но Тирион следил не за детьми. Джейме и Серсея обменялись коротким, не более чем в секунду взглядом, но карлик не пропустил его. Королева посмотрела на стол.
– Где милосердие? Здешние северные боги слишком жестоки, раз позволяют ребенку терпеть такие муки. А что именно говорит мейстер?
Обжаренный бекон захрустел под зубами Тириона. Задумчиво пожевав, он ответил:
– Мейстер полагает, что, если бы мальчику суждено было умереть, жизнь уже оставила бы его. Однако прошло четыре дня, и никаких перемен нет.
– А Бран поправится, дядя? – спросила маленькая Мирцелла, унаследовавшая от матери всю ее красоту, но не вздорный нрав.
– Малышка, он сломал спину, – сказал Тирион, – и ноги. Жизнь в нем поддерживают медом и водой, иначе он умер бы от истощения. Если он очнется, то, наверное, сумеет есть настоящую пищу, но никогда снова не научится ходить.
– Если он очнется… – повторила Серсея. – А это возможно?
– Правду знают только боги, – ответил Тирион. – Сам мейстер всего лишь надеется. – Он снова откусил от ломтя хлеба. – Могу поклясться, что жизнь в мальчике поддерживает только его волк. Зверь день и ночь воет возле большого окна и всякий раз возвращается, когда его прогоняют. Мейстер сказал, что однажды он закрыл окно, чтобы стало потише, и Бран ослабел. А когда совсем открыл его, сердце мальчика забилось сильнее.
Королева поежилась и сказала:
– Есть что‑ то противоестественное в этих животных. Они опасны. И я не позволю ни одному из них направиться на юг вместе с нами.
Джейме возразил:
– Этого будет трудно добиться, сестра. Волки повсюду следуют за девчонками.
Тирион приступил к рыбе.
– Значит, вы скоро уезжаете?
– Не так уж скоро, – опять вступила в разговор Серсея. И нахмурилась. – Что значит – мы? А как насчет тебя? Только ради Бога не говори мне, что намереваешься остаться в Винтерфелле.
Карлик пожал плечами:
– Бенджен Старк возвращается в Ночной Дозор с бастардом своего брата. Я хочу поехать вместе с ними и увидеть Стену, о которой мы так много слышали.
Джейме улыбнулся:
– Надеюсь, ты не собрался облачиться в черное, милый брат?
Тирион расхохотался:
– Разве я выдержу целибат? Тогда разорятся все шлюхи от Дорна до Бобрового утеса. Нет, я только хочу постоять на вершине Стены и пустить струю с края мира.
Серсея резко поднялась.
– Детям незачем выслушивать всякую грязь. Томмен, Мирцелла, идемте! – Резкими шагами королева вышла из комнаты, свита и дети потянулись за ней.
Джейме Ланнистер задумчиво поглядел на брата холодными зелеными глазами.
– Старк никогда не согласится оставить Винтерфелл, пока сын его пребывает в смертной тени.
– Если прикажет Роберт, он сделает это, – сказал Тирион. – А Роберт прикажет. В любом случае лорд Эддард ничем не сможет помочь своему сыну.
– Старк может прекратить его мучения, – сказал Джейме. – Случись это с моим сыном, я поступил бы именно так. И считал бы, что совершил благодеяние.
– Не советую обращаться с подобным предложением к лорду Эддарду, милый брат, – усмехнулся Тирион. – Он воспримет его без должной доброты.
– Даже если мальчишка выживет, он будет калекой. Хуже чем калекой – уродом. Я предпочитаю добрую чистую смерть.
Тирион пожал плечами, что только подчеркнуло их кривизну.
– Кстати об уродах, – напомнил он. – Разреши уточнить. Смерть окончательна и подводит жуткий итог, в то время как жизнь полна неисчислимых возможностей.
Джейме улыбнулся:
– А ты развратный чертенок, вот что!
– Конечно, – согласился Тирион. – Надеюсь, что мальчик очнется. Я бы хотел услышать, что он тогда расскажет.
Улыбка Джейме свернулась кислым молоком.
– Тирион, мой милый братец, – заметил он мрачно, – иногда мне с трудом удается понять, на чьей ты, собственно, стороне.
Рот Тириона был полон рыбы и хлеба. Глотнув крепкого черного пива, чтобы протолкнуть съеденное в желудок, он ответил Джейме волчьей ухмылкой:
– Зачем же так! О, Джейме, мой милый братец, ты ранишь меня, прекрасно зная, как я люблю свое семейство…
Джон
Джон медленно поднимался по ступенькам, стараясь не думать о том, что, возможно, делает это в последний раз. Призрак безмолвно топал позади него. Снаружи, в воротах замка, кружил снег, во дворе стоял шум и хаос, но внутри толстых каменных стен было тепло и покойно. Слишком уж спокойно – на взгляд Джона.
Поднявшись, он испуганно замер на лестничной площадке. Призрак ткнулся носом в его ладонь, подбадривая. Джон распрямился и вошел в комнату.
Леди Старк находилась возле постели Брана. Она сидела там день и ночь уже почти две недели, ни на мгновение не оставляя Брана. Сюда ей приносили еду, горшок тоже. Спала она на твердой небольшой постели; впрочем, говорили, что она вообще не спала. Кейтилин сама кормила сына медом, поила водой и травяным отваром, поддерживавшими его, ни на миг не оставляя комнату. Поэтому Джон сюда и не приходил, но теперь выхода не было.
Он на миг задержался в двери, боясь заговорить, боясь подойти ближе. Окно было открыто. Внизу завыл волк. Призрак услыхал и поднял голову.
Леди Старк оглянулась. Мгновение она как будто не узнавала его, но наконец моргнула.
– Что ты делаешь здесь? – спросила она голосом странно бесстрастным и ровным.
– Я пришел повидать Брана, – отвечал Джон. – Попрощаться с ним.
Лицо мачехи не переменилось. Длинные, осеннего цвета волосы потускнели и спутались. Казалось, что она постарела на двадцать лет.
– Ты уже попрощался. А теперь уходи.
Часть души его мечтала только о бегстве, но Джон знал, что если поддастся слабости, то никогда впредь не увидит Брана. Он нервно шагнул в комнату и попросил:
– Пожалуйста!
Что‑ то холодное шевельнулось в ее глазах.
– Я велела тебе уходить. Ты здесь не нужен.
Некогда подобные слова заставили бы его бежать. Некогда они могли заставить его плакать. Но сейчас Джон лишь рассердился. Скоро он присягнет на верность Ночному Дозору, и тогда его ждут худшие опасности, чем общество Кейтилин Талли Старк.
– Он мой брат, – сказал Джон.
– Или мне позвать стражу?
– Зовите, – ответил Джон с возмущением. – Но вы не сможете запретить мне попрощаться с ним. – Он вошел в комнату, держась по другую сторону постели от леди Старк, и поглядел на Брана.
Она держала одну из его рук, теперь напоминавшую клешню. Это был не тот Бран, которого помнил Джон: плоть ушла от него. Кожа обтянула кости, подобные палкам. Ноги под одеялом изгибались под таким углом, что Джону сделалось худо. Глаза брата ввалились в черные ямы, они были открыты, но ничего не видели. Падение каким‑ то образом иссушило Брана. Он казался засохшим листком, и первый порыв ветра мог унести его в могилу. И все же под хрупкой грудной клеткой, под переломанными ребрами вздымалась грудь, опадая с каждым мелким выдохом.
– Бран, – позвал Джон. – Прости, что я не пришел к тебе раньше. Я боялся. – Он ощущал, как слезы катятся по его щекам, но ему теперь было безразлично. – Не умирай, Бран, прошу тебя. Мы все ждем, чтобы ты очнулся. Я, Робб и девочки, все кругом…
Леди Старк неотрывно следила за ним. Она не подняла крик, и Джон принял ее молчание за согласие. Снаружи, за окном, вновь взвыл лютоволк. Тот, которому Бран так и не успел дать имени.
– Сейчас мне надо ехать, – проговорил Джон. – Дядя Бенджен ждет, я поеду на север, к Стене. Мы отправимся сегодня, пока еще не пошел сильный снег.
Как ждал Бран предстоявшее ему путешествие! Джон не мог подумать, что придется оставить брата таким. Он смахнул слезы, нагнулся и легонько поцеловал брата в губы.
– Я хотела, чтобы он остался со мной, – сказала негромко леди Старк.
Джон с опаской повернулся в ее сторону, но Кейтилин даже не глядела на него. Она говорила, словно бы не замечая его.
– Я молилась об этом, – проговорила она тусклым голосом. – Бран был моим любимцем. Я отправилась в септу и семь раз помолилась семи именам бога, чтобы Нед изменил свои намерения и оставил его со мной. Иногда молитвы доходят.
Джон не знал, что сказать.
– Но в этом не было вашей вины, – выдавил он после неловкого молчания. Глаза ее обратились к нему. Взгляд леди Кейтилин был полон яда.
– Я не нуждаюсь в твоих утешениях, бастард.
Джон потупил глаза. Она не выпускала одну из ладоней Брана. Он прикоснулся к другой и пожал пальцы, ставшие похожими на птичьи кости.
– До свидания, – проговорил Джон. Он уже был у двери, когда Кейтилин остановила его.
– Джон, – сказала она. Он ушел бы, но леди Старк никогда не обращалась к нему по имени. Он обернулся и увидел, что она смотрела на него, словно бы впервые заметив.
– Да? – проговорил он.
– На его месте должен был лежать ты, – сказала она. А потом повернулась назад к Брану и зарыдала, сотрясаясь всем телом. Джон никогда еще не видел, чтобы она так плакала.
Долог был путь вниз во двор. Снаружи царили шум и смятение. Вовсю кричали люди, грузившие фургоны, запрягавшие и седлавшие коней и выводившие их из конюшен. Пошел легкий снег, и все торопились.
Посреди толпы находился Робб, выкрикивавший распоряжения; брат, казалось, сразу подрос, словно бы падение Брана и несчастье матери каким‑ то образом прибавили ему сил. Серый Ветер был возле него.
– Дядя Бенджен разыскивает тебя, – сказал Робб. – Он хотел уехать уже час назад.
– Знаю, – отмахнулся Джон. – Сейчас! – Он оглядел весь этот шум и смятение. – А расставаться труднее, чем я думал.
– По‑ моему, тоже, – проговорил Робб. Снежинки застревали в его волосах и таяли. – Видел его?
Джон кивнул, не имея силы ответить.
– Он не умрет, – сказал Робб. – Я знаю это.
– Вас, Старков, трудно убить, – согласился Джон голосом ровным и усталым. Визит этот отнял у него все силы.
Робб понял, что случилось нечто нехорошее.
– Моя мать… – начал он.
– Она была… очень добра со мной, – перебил его Джон.
Робб улыбнулся с облегчением:
– Хорошо. В следующий раз мы встретимся, когда ты будешь уже в черном.
Джон заставил себя ответить улыбкой:
– Я всегда любил этот цвет. А как ты думаешь, много ли времени пройдет до присяги?
– Не очень, – предположил Робб. Он прижал к себе Джона и крепко обнял его. – Ну а теперь – прощай!
Джон ответил объятием:
– И ты тоже, Старк. Заботься о Бране.
– Можешь не сомневаться! – Они отодвинулись и с неловкостью поглядели друг на друга. – Дядя Бенджен велел, как только я увижу тебя, передать, чтобы ты шел в конюшню, – наконец сказал Робб.
– Мне нужно попрощаться еще с одним человеком, – сообщил ему Джон.
– Тогда я тебя не видел, – ответил Робб.
Джон оставил брата стоящим в снегу, окруженным фургонами, волками и лошадьми. До арсенала было недалеко. Джон прихватил свой сверток и по крытому мостику направился в замок.
Арья находилась в своей комнате, она укладывала вещи в полированный сундук из железного дерева, такой большой, что она сама поместилась бы в нем. Нимерия помогала. Арье нужно было только показать, и волчица бросалась через всю комнату, брала зубами нужное шелковое одеяние и приносила его. Но уловив запах Призрака, она присела на задние лапы и тявкнула на вошедших.
Арья обернулась, заметила Джона и вскочила на ноги. Она обняла его за шею своими тонкими руками.
– Я боялась, что ты уже уехал, – сказала она, дыхание ее перехватывало. – Меня не выпускают, чтобы попрощаться.
– А что ты сейчас делала? – Джон был удивлен.
Арья отодвинулась от него и скривилась.
– Ничего. Я просто собиралась. – Она кивнула на огромный сундук, наполненный не более чем наполовину, и вещи, разбросанные по комнате. – Но септа Мордейн сказала, что я сделала все не так и вещи мои сложены неправильно. Она считает, что настоящая южная леди не бросает свои вещи в сундук словно тряпки.
– Значит, ты так и поступила, маленькая сестрица?
– Но они же все равно перепутаются, – сказала Арья. – Какая разница, как они сложены?
– Кстати, о септе Мордейн, – заметил Джон. – Едва ли ей понравится, что Нимерия помогает тебе. – Волчица безмолвно поглядела на него темно‑ золотыми глазами. – Но ничего. У меня есть кое‑ что для тебя. Ты возьмешь это с собой и спрячешь подальше.
Лицо Арьи осветилось.
– Это подарок?
– Можешь называть и так. Закрой дверь.
С опаской взволнованная Арья выглянула в коридор.
– Нимерия, сюда! Охраняй. – Она посадила волчицу снаружи, чтобы та помешала нежеланному вторжению, и закрыла дверь. К этому времени Джон уже развернул все тряпки, которыми обмотал свой подарок.
– Вот.
Глаза Арьи расширились… Темные глаза, подобные его собственным.
– Меч, – сказала она негромко.
Ножны из мягкой серой кожи зашуршали вкрадчиво, словно грех. Джон медленно извлек клинок, так чтобы сестра увидела глубокую синеву стали.
– Это не игрушка, – сказал он. – Будь осторожна и не порежься. Лезвием можно даже бриться.
– Девочки не бреются, – заметила Арья.
– Иногда приходится. Ты когда‑ нибудь видела ноги септы?
Арья хихикнула:
– Она такая худая.
– Ты тоже, – сказал Джон. – Я велел Миккену сделать это для тебя. В Пентосе и Мире и в других свободных городах такими пользуются бандиты. Голову им не срубить, но дырок можно наделать изрядное количество – если поторопишься.
– Я умею двигаться быстро, – сказала Арья.
– Тебе придется тренироваться с мечом каждый день. – Джон вложил оружие в ее руки, показал, как держать, и отступил. – Ну, как ты себя чувствуешь? Он тебе по руке?
– По‑ моему, да, – отвечала Арья.
– Вот первый урок, – сказал Джон, – протыкай их насквозь. – Он указал на платья, висевшие на стене.
Арья шлепнула его плоской стороной меча по руке. Удар оказался болезненным, но Джон обнаружил, что ухмыляется как идиот.
– Я знаю, с какого конца им пользуются, – сказала Арья, но тут же сомнение пробежало по ее лицу. – Септа Мордейн отберет его у меня.
– Нет – если не будет знать о нем.
– А с кем мне практиковаться?
– Найдешь кого‑ нибудь, – пожал плечами Джон. – Королевская Гавань – настоящий город. Он в тысячу раз больше Винтерфелла. Ну а пока не найдешь партнера, наблюдай за тем, как фехтуют при дворе. Бегай, катайся верхом, укрепляй силы. И что бы ты ни делала…
Арья знала, что сейчас последует, и они договорили вместе:
– …не… говори… Сансе!
Джон растрепал ее волосы.
– Мне будет не хватать тебя, маленькая сестричка.
Арья почувствовала, что собирается плакать.
– Жаль, что ты не едешь с нами.
– В один и тот же замок нередко ведет множество дорог. Кто знает? – Джон чувствовал себя теперь увереннее. Он не хотел допускать печаль в свое сердце. – Ну а теперь мне пора. Если я заставлю дядю Бена ждать, весь первый год на Стене мне суждено выносить ночные горшки.
Арья побежала к нему для последнего объятия.
– Сперва положи меч, – предостерег ее со смехом Джон.
Застенчивым движением отставив оружие, она покрыла лицо брата поцелуями.
Джон повернулся назад к двери, Арья взяла меч, взвешивая его в руке.
– Чуть не забыл, – сказал Джон. – У всех хороших мечей есть имена.
– Например, Лед. – Она поглядела на клинок в своих руках. – Неужели у него уже есть имя? Ну говори же.
– Разве ты не догадываешься? – поддразнил Джон. – Назови свою самую любимую вещь.
Арья сперва удивилась, а потом поняла. И они хором произнесли:
– Игла!
Воспоминание это долго потом согревало его в дороге на север.
Дейенерис
Свадьбу Дейенерис Таргариен с кхалом Дрого, страшную и варварски великолепную, сыграли на поле возле стен Пентоса, потому что дотракийцы верили, что все важные события в мире и в жизни мужчины должны совершаться под открытым небом.
Дрого созвал свой кхаласар, и они пришли, сорок тысяч воинов‑ дотракийцев, вместе с несчетным количеством женщин, детей и рабов. Они остановились вместе со своими стадами у городских стен, воздвигли жилища из спряденной травы и съели все, что можно было найти вблизи. Добрый народ Пентоса с каждым днем проявлял все большее беспокойство.
– Мои друзья‑ магистры удвоили численность городской стражи, – говорил Иллирио, сидя ночью за блюдом с уткой в меду и оранжевым хрустящим перцем во дворце, что принадлежал Дрого. Кхал отправился к своему кхаласару, предоставив дом в распоряжение Дейенерис и ее брата до дня свадьбы.
– Только лучше выдать принцессу Дейенерис скорее, чем они скормят добро Пентоса наемникам, – пошутил сир Джорах Мормонт. Беглец предложил ее брату свой меч в ту самую ночь, когда Дени продали кхалу Дрого, и Визерис охотно принял его. С той поры Мормонт сделался их постоянным спутником.
|
|
|
