 |
О бюрократизме и самодеятельности массы
|
|
|
|
Бюрократизм или самодеятельность масс? Вот второй пункт разногласия между верхами партии и рабочей оппозицией. Вопрос о бюрократизме поставлен был, но крайне поверхностно обсужден на VIII съезде советов. Здесь, как в вопросе о роли и задачах профсоюзов, дискуссию направляют по ложному руслу. Спор и в этом пункте глубже, чем это кажется. Суть его в том, какая система управления трудовым государством в момент созидания экономической базы коммунизма обеспечивает больший простор для классового творчества: система бюрократически‑ государственных органов или система широкой практической самодеятельности рабочих масс? Вопрос о системе управления – спор о двух взаимно исключающих друг друга началах: бюрократизм или самодеятельность? А его хотят втиснуть в рамки вопроса о способах «оживления советского аппарата»! Та же подмена предмета спора, как и в дискуссии о роли профсоюзов.
Надо ясно и определенно сказать, что полумерами, изменением взаимоотношений между главками, местными органами управления и другими такими же мелкими, несущественными нововведениями, вроде перетасовки ответственных работников или вливания партийных сил в советские аппараты, где коммунисты невольно поддаются общей системе «обюрокрачения» и растворяются среди чужих по духу выходцев из буржуазии, – никакой «демократизации» и никакого оживления советских аппаратов достигнуто не будет. [42]
Дело не в этом. Каждый ребенок в Советской России знает, что задача в том, чтобы втянуть самые широкие трудовые массы рабочих, крестьян и всей трудовой мелкоты в строительство хозяйства, трудового государства и самой жизни. Задача ясная. Другими словами: разбудить инициативу, самодеятельность масс. Но что делается для того, чтобы поощрять, облегчать самодеятельность? Ничего. Наоборот. Мы, правда, на каждом митинге призываем рабочих и работниц: «Творите новую жизнь! Стройте! Помогайте советской власти! » Но стоит массе, группе рабочих или работниц принять к сердцу наш призыв и на практике попытаться его осуществить – как какой‑ нибудь из бюрократических органов, считающий себя обойденным, спешить дать рукам слишком прытким инициаторам… Каждый товарищ легко вспомнит десятки примеров, как рабочие вздумали сами организовать столовую, ясли, подвозку дров и т. д., и как каждый раз живой, непосредственный интерес к делу умирал от волокиты, от мертвечины нескончаемых бумаг, хождений по отделам, отказов, новых ходатайств и т. д. И там, где под горячую руку своими силами удалось бы оборудовать столовую, наладить подвозку дров или организовать ясли, получался «отказ» за неимением в центральных аппаратах предметов оборудования столовой, лошадей для подвозки дров или помещения для яслей… А сколько горечи накапливается у рабочих и работниц, когда они видят и знают, что, будь им дано право и возможность действовать, они сами наладили бы дело. Как обидно получать отказ в тех материалах, которые они уже разыскали, которыми заручились…
|
|
|
Инициатива падает, желание делать отмирает: «Коли так – пусть сами чиновник и заботятся о нас». Получается вреднейшее разделение: мы, т. е. Трудовой люд, а они – это советские чиновники, от которых все зависит. В этом все зло.
Но что же делают верхи нашей партии? Пытаются ли они отыскать корень зла и открыто признать, что сама система, которую мы проводили и осуществляли через советы, не только не поощряет самодеятельности масс, а мертвит и убивает ее? Нет, наши верхи этого не делают. Наоборот, вместо того, чтобы поискать, как поощрить инициативу масс, которая прекрасно вольется в наши гибкие советские органы при известных условиях, наши верхи вдруг становятся защитниками, рыцарями бюрократизма. Сколько товарищей вслед за т. Троцким повторяют, что «мы страдаем не оттого, что усвоили дурные стороны бюрократизма, а оттого, что не усвоили его хороших сторон» («Об едином хозяйственном плане», Троцкий).
|
|
|
Бюрократизм – прямое отрицание самодеятельности масс, а потому тот, кто принимает за основу системы управления трудреспублики принцип вовлечения масс в это управление путем поощрения самодеятельности, не может усматривать в бюрократизме ни хороших, ни дурных сторон, а должен просто и ясно отрицать эту непригодную систему.
Бюрократизм не есть явление, вызванное нашей нищетой, как уверяет тов. Зиновьев, и не отражение слепой «субординации» начальству, привнесенной из военного ведомства, как говорят другие, – явление это глубже. Оно проистекает из того же источника, который порождает нашу неустойчивую двойственную политику в отношении к профсоюзам: из растущего влияния на наши советские органы социальных групп населения, чуждых по духу не только коммунизму, но и элементарным стремлениям и задачам пролетариата. Бюрократизм – бич, просочившийся в самую глубь нашей партии и проедающий насквозь советские органы, что отмечается не только рабочей оппозицией, но признается и многими более вдумчивыми товарищами, стоящими за пределами этой группы.
Сужена инициатива не только беспартийной массы (это еще было бы понятно и логично вытекало бы из напряженной атмосферы гражданской войны), но урезана до последней степени инициатива членов партии. Каждый самостоятельный почин, даже новая мысль, не прошедшая сквозь цензуру руководящего партийного центра, рассматривается как «ересь», как нарушение парта иной дисциплины, как попытка нарушить права центра, который должен все «предвидеть» и все «предписать». А не предписал – жди.
Придет время, центр удосужится, предпишет, и тогда в строго указанных рамках – можешь проявлять свою «инициативу»…
Что бы произошло, если б, например, члены РКП – любители певчих птиц вздумали организовать общество «охраны птиц»? Дело как будто полезное, приятное и, во всяком случае, не грозит нарушить «государственные планы». Но это только так кажется. Сейчас завились бы бюрократические органы, которые предъявили бы свои права на налаживание этого дела, «влили» бы общество в советский аппарат и этим умертвили бы непосредственную инициативу, а взамен того развели бы кучу циркуляров и инструкций, которые задали бы работу еще нескольким сотням чиновников и усложнили бы почту и транспорт.
|
|
|
Суть бюрократизма, его вред не только в канцелярской волоките, как желают убедить нас товарищи, переносящие спор на почву «оживлении советского аппарата», а в решениях всех вопросов не путем обмена мнений, не живой, непосредственной инициативой заинтересованных лиц, а путем формального разрешения вопроса «сверху» единолично или до крайности суженными коллегиями, где заинтересованные лица зачастую совершенно отсутствуют. Кто‑ то третий решает вашу судьбу – такова суть бюрократизма.
Перед растущими страданиями рабочего класса, рожденными неурядицей нашего переходного времени, бюрократизм особенно бессилен и немощен. Чудо энтузиазма в поднятии производительных сил и улучшении быта рабочих может совершить лишь живая инициатива заинтересованных рабочих масс, не стесняемая и не ограничиваемая на каждом шагу иерархией «разрешений» и «предписаний». Марксисты, большевики в частности, тем и были сильны всегда, что они не столько гнались за непосредственными, ближайшими успехами движения (эту линию преследовали оппортунисты, соглашатели), сколько стремились поставить пролетариат в такие условия, где бы создалась возможность закалить его революционную волю или развить его творческие способности. Инициатива рабочих нам необходима. Но мы ей‑ то и не даем простору.
Боязнь критики и свободы мысли, сплетающаяся с системой бюрократизма, доходит у нас порою до карикатурности.
А между тем, какая же самодеятельность без свободы мнений и мысли? Самодеятельность проявляется ведь не только в определенной инициативе, в работе, в действиях, но еще больше в самостоятельной работе мысли. Мы боимся самостоятельности масс, мы боимся дать простор классовому творчеству, мы боимся критики, мы перестали доверять массам – вот откуда весь наш бюрократизм. И вот поэтому рабочая оппозиция и считает, что бюрократизм – наш враг, наш бич и величайшая опасность для жизненности самой коммунистической партии.
|
|
|
Чтобы изжить бюрократизм, угнездившийся в советских учреждениях, надо, прежде всего, изжить бюрократизм в партии. В этом и есть борьба «с системой». Как только партии, не в теории и не на словах, признает основой нашего управления самодеятельность масс – так советские аппараты сами, силой вещей снова превратятся в живые органы, осуществление революционно‑ коммунистических заданий и перестанут быть лишь аппаратами «учета», хранилищами бумаг или лабораториями мертворожденных инструкций, в которые они все больше вырождаются.
Что же надо сделать, чтобы уничтожить бюрократизм в партии, чтобы осуществить в партии «рабочую демократию»?
Прежде всего, надо понять, что наши верхи не правы, когда говорят: сейчас мы согласны несколько «распустить вожжи в партии», пока на фронтах нам не грозит острая опасность. Но как только мы почуем опасность, мы вернемся к «военной системе» в партии. Не правы они потому, что надо вспомнить, что геройство спасло Петроград, отстаивало не раз Луганск, другие города и целые области? Одна ли Красная Армия? Нет, Геройская самодеятельность и инициатива широких рабочих масс. Каждый товарищ вспомнить, что именно в минуту острой опасности партия всегда взывает к самодеятельности масс, видя в ней якорь спасения. Правда, в момент опасности требуется усиление классовой и партийной дисциплины, исполнительности, точности, самоотвержения, но между этими проявлениями классового духа и «слепой субординацией», какую за последнее время развивает партия, – огромна разница.
Рабочая оппозиция, вместе с группой ответственных работников Москвы, требует во имя оздоровления партии и изгнании из нее вредного бюрократизма – проведения демократических начал не только в момент передышки, но и в случае обострения внутреннего и внешнего положения. Это первое и основное условие оздоровления партии, возвращения ее к принципам собственной программы, от которой она под давлением чуждых ей элементов все более на практике уклоняется.
Второе условие, за которое со всей решительностью стоит Рабочая оппозиции, – это очистка партии от непролетарских элементов. Чем крепче становится советская власть, тем большее количество чуждых, карьеристских, обывательских, а подчас и прямо враждебных элементов присосеживаются к партии. Чистку надо провести основательную. Причем надо исходить из того, что наиболее революционные элементы из нерабочей среды влились в партию в партию в первый период по октябрьской революции. Партия должна стать партией рабочей, только тогда она сможет отражать стойко воздействие извне со стороны мелкобуржуазных элементов, крестьянства или привычных слуг капитала – спецов.
|
|
|
Рабочая оппозиция предлагает: перерегистрировать не рабочих, вошедших в партию после Октября, и исключить всех не рабочих, вошедших в нее после 1919 года, предоставив им право в 3‑ месячный срок апеллировать о приеме обратно.
Одновременно следует установить «рабочих стаж» для всех не рабочих элементов, стремящихся вернуться в партию или войти в нее, предложив каждому пробыть известный срок на физической работе, в условиях жизни и труда рабочего.
Третьим решительным шагом к демократизации партии является «орабочение всех центральных органов», другими словами, так составлять губко‑ мы, уездкомы и ЦК партии, чтобы обеспечить в них преобладающее влияние рабочих, связанных непосредственно с массами.
В тесной связи с этим пунктом требований рабочей оппозиции находится и пункт о превращении всех наших партийных центров, начиная от ЦК партии и кончая уездкомами, из органов, руководящих мелочами повседневной советской политики, вмешивающихся в назначения, перемещения и переброску сил с чисто ведомственной точки зрения, – в орган контроля над политикой советских аппаратов.
Мыуже отмечали, что кризис нашей партии порождается скрещиванием трех родов тенденций различных по своему составу социальных групп – рабочего класса, крестьянства и мещанства и, наконец, остатков прежней буржуазии в лице спецов, техников и дельцов.
Задачи общегосударственного характера заставляют как местные, так и центральные советские органы, комиссариаты и даже Совнарком и ВЦП К прислушиваться, приноравливаться к этим трем разнородным группам населения трудреспублики, отчего теряется устойчивость и чистота классовой линии, носителем которой в интересах революции должна остаться наша партия. Соображения «общегосударственные» начинают перевешивать интересы класса рабочего.
Для того, чтобы ЦК и парткомы стояли на стороне чистоты нашей классовой политики и призывали наши советские органы в порядку, каждый раз, когда в советской политике намечается уклон в сторону от программы (наприм[ер], по вопросу о роли и задачах профсоюзов), необходимо сократить до возможного минимума персональное совместительство руководящих работников и советских органах и партийных центрах. Надо помнить: Советская Россия пока еще представляет собою не однородную по экономическим интересам, а, наоборот, разнородную социальную массу, государственной власти приходится объединять эти подчас противоречивые интересы, выбирать среднюю линию, балансировать.
Для того, чтобы ЦК нашей партии стал высшим идейных центром классовой политики, органом мысли и контроля над практической политикой советов, духовным воплощением основ нашей программы, – необходимо, особенно в ЦК, сократить до минимума совместительства членов ЦК и высших органов советской власти.
С этой целью рабочая оппозиция предлагает: для создания такого рода партийных центров, которые действительно являлись бы органами идейного контроля над советскими учреждениями и руководили бы этими последними в выдержанном классовом духе, а также для усиления внутрипартийной работы, провести повсеместно следующее: по меньшей мере, одна треть всех наличных членов партийных центров персонально не должна совмещать партийной и советской работы.
Четвертным основным требованием рабочей оппозиции является: юз‑ вращение нашей партии к принципу выборности.
Назначение допустимо в виде особых исключений, а оно стало «правилом». Назначенство – это характерный признак бюрократизма – стало явлением всеобщим, признанным, законным. Назначенство создает нездоровую атмосферу в партии, нарушая отношения равенства и товарищества, назначенство питает карьеризм, дает почву для кумовства и для других вредных явлений нашей партийной и советской практики. Назначенство понижает чувство ответственности лица, поставленного сверху, перед низами и углубляет пропасть между «верхами» и «низами».
Назначенец фактически находится вне контроля, так как верхи не в состоянии следить за его действиями, а низы лишены возможности призывать его к порядку и сменять непригодного работника. Вокруг назначенцев создается обычно атмосфера казенщины, подобострастия, заискивания, заражающая сотрудников и дискредитирующая партию. Назначенство является полным отрицанием коллегиальности в работе. Назначенство питает безответственность. Назначенство сверху должно быть упразднено и заменено выборностью по всей партийной линии. «Уполномоченными» могут быть только товарищи, выбранные в руководящие центры съездом или конференцией (например, члены ЦК, губкома, уездкома).
Наконец, необходимым условием для оздоровления партии и для изживания бюрократизма внутри партии – это вернуться к тому положению вещей, когда все основные вопросы партийной жизни и советской политики раньше обсуждаются низами, а затем уже суммируются верхами. Так было во времена подполья, так было даже в момент заключения Брестского мира.
Но так не бывает теперь. Несмотря на широковещательные обещания, принятые Всероссийской] сентябрьской партийной конференцией, такой серьезный вопрос, как концессия, свалился как снег на голову массам.
И только вследствие обострения внутри самих верхов вопроса о задачах профсоюзов пункт этот вынесен был на широкую арену дискуссий.
Широкая гласность, свобода мнений, свобода дискуссий, право критики внутри партии и среди членов производственных союзов – таков решительный шаг к упразднению системы бюрократизма.
Свобода критики, обеспечение за течениями права свободных выступлений на партийных собраниях, право дискуссий – сейчас уже перестало быть требованием одной рабочей оппозиции. Под растущим давлением масс целый ряд мероприятий, на которые указывали низы еще до Всероссийской конференции, теперь стали официально признанными истинами. Стоит почитать платформу МК по партийному строительству, заготовленную к съезду, чтобы сказать: оппозиция может гордиться своим растущим влиянием. Не будь ее, разве можно было бы ожидать подобного «полевения» от МК? И все же нельзя переоценивать это «полевение», пока оно является лишь декларацией к съезду. Как бы не случилось с этой платформой того, что за эти годы неоднократно совершается с постановлениями наших верхов: на съездах и конференциях под свежим напором низов они принимают самые радикальные решения, но пройдет съезд, жизнь входит в свою колею, и решение остается забытым пожеланием…
Разве не так было с постановлением VIII съезда о чистке партии от «примазавшихся» элементов? О большей разборчивости при приеме в партию не рабочих? А что стало с постановлением партийной конференции 20 г. о замене назначенства рекомендациями? Не устранены неравенства внутри партии, несмотря на неоднократные постановления с этой области. Что касается преследований товарищей, имеющих «особое мнение», не согласное с предписанием сверху, то оно фактически не устранено… Таких примеров можно насчитать много. Но если эти решения не проводятся, значит, надо устранить основную причину, мешающую их осуществлению, т. е. убрать из партии тех, кому не выгодна гласность, строгая ответственность перед низами и свобода критики. Не выгодно же это либо не рабочим элементам в партии, либо рабочих с обуржуазившейся психологией под влиянием этих же элементов. Мало очистить партию от не рабочих элементов перерегистрацией, усилением контроля при приеме и т. д., надо еще суметь открыть широкий доступ рабочим в партию. Надо облегчить вступление рабочих в партию, надо в самой партии создать более товарищескую атмосферу, чтобы рабочий чувствовал себя в ней дома, чтобы в ответственном работнике партии он видел не начальство, а более опытного товарища, готового поделиться с ним знаниями, опытом, готового отнестись внимательно к его нуждам и запросам. Скольких товарищей, особенно молодых рабочих, мы отталкиваем от партии тем, что проявляем к ним нетерпимость, требовательность, взыскательность вместо того, чтобы вдумчиво направлять, перевоспитывать их постепенно в духе коммунизма.
В нашей партии вместе с духом бюрократизма воцарилась казенщина, официальщина. Товарищество – есть только еще в низах.
Задача партийного съезда – учесть и этот неблагоприятный факт и понять, почему рабочая оппозиция настаивает на большем равенстве, на уничтожении привилегий в партии, на укреплении ответственности каждого работника перед пославшими и выбравшими его низами.
Итак, в борьбе за укрепление демократизма в партии и упразднение бюрократизма рабочая оппозиция проводит три основных принципа:
1) выборность по всей линии, с упразднением «назначенства» и уполномоченных, при усилении ответственности перед низами;
2) установление гласности внутри партии (как в отношении общих вопросов, так и при установлении личных характеристик), прислушивание к голосу низов (широкое обсуждение вопросов по низам и затем суммирование мнения низов верхами, присутствие любого члена партии на заседаниях партийных центров, за исключением особо секретных дел), обеспечение свободы критики и мнений (права не только свободных дискуссий, но и права на материальную субсидию для издания литературы внутри партийных течений);
3) «орабочивание» всей партии и сокращение персонального совместительства в руководящих партийных и советских органах.
Это последнее требование особенно важно и существенно еще и потому, что не следует забывать: наша партия не только должна уже строить коммунизм, но обязана подготовлять массы, воспитывать их к длительному, быть может, периоду борьбы с мировым капитализмом, который может принять самые неожиданные и новые формы. Было бы слишком наивно воображать, что, отразив нападение белогвардейщины и империализма на красных военных фронтах, мы можем не опасаться натиска мирового капитала и его стремления овладеть Советской Россией другими обходными путями, проникнуть в нашу жизнь, использовать Трудреспублику в интересах капитализма. Тут‑ то и надо «смотреть в оба», тут‑ то задача партии – встретить врага во всеоружии, собирать пролетарские силы вокруг отчетливо классовых задач (другие группы населения будут льнуть к капитализму). Готовиться к этой новой странице нашей революционной истории – обязанность наших руководящих партийных верхов.
Самое правильное решение вопроса будет, если нам удастся тесно связать партию по всей линии не только с советскими органами, но и с профсоюзами. Здесь персональное совместительство не только не грозит уклону политики партии от чистоты партийной линии, а, наоборот, придает партии в наступающую эпоху классовую устойчивость против влияний мирового капитализма (через торговые договоры и концессии). «Орабочить» ЦК – значит создать такой ЦК, где представители низов, спаянные с массами, перестали бы играть роль «парадных генералов» на купеческой свадьбе, а в самом деле будут неразрывно связаны с широкими беспартийными рабочими массами в профсоюзах и сумеют учесть, суммировать лозунги момента, нужды, стремления класса и направляли бы политику партии по классовой линии.
Такова линия рабочей оппозиции. Такова ее историческая задача. И как бы пренебрежительно ни отмахивались от нее верхи нашей партии – оппозиция рабочая единственная живая, действенная сила, с которой партии нашей приходится считаться, и с которой она считаться будет.
|
|
|
