Светская повесть.

 

Движение к светской повести началось уже в раннем творчестве А. А. Бестужева‑ Марлинского: «Вечер на бивуаке» (1823), оказавшей влияние на повесть Пушкина «Выстрел», и «Роман в семи письмах», в котором раскрывается конфликт незаурядного героя со светским обществом. Но ключевую роль в становлении этого жанра сыграли две повести Бестужева‑ Марлинского – «Испытание» (1830) и «Фрегат „Надежда“» (1833).

В «Испытании» показаны сложные взаимоотношения личности с условными правилами светского общества, препятствующими проявлению лучших человеческих чувств. Молодая светская дама Алина, равнодушная к старому мужу, увлекается молодым человеком Греминым. Это увлечение, больше похожее на светское кокетство, не затрагивает глубины ее чувств. При первом же препятствии – отъезд Алины за границу с больным мужем – «роман» героев обрывается.

Новое появление Алины в свете после смерти мужа вызывает у Гремина любопытство: помнит ли Алина те обещания и клятвы, которые она когда‑ то ему давала? И когда его друг Стрелинский отправляется в Петербург, Гремин дает ему поручение «испытать» прочность чувств Алины. Этот поступок, основанный на игре, на обмане, нисколько не смущает ни того ни другого героя. В светском обществе он не считается аморальным. Стрелинский, разыгрывая влюбленного в Алину человека, вдруг чувствует, что игра переходит в глубокое чувство. То же самое испытывает и Алина. Но серьезная и глубокая любовь противоречит светскому кодексу и вступает в конфликт с кодексом дворянской чести. Приехавший в Петербург Гремин вызывает Стрелинского на дуэль. И лишь вмешательство сестры Стрелинского Ольги, давно полюбившей Гремина, спасает всех. Девушка идет наперекор светским правилам, рискуя своим добрым именем и репутацией брата. Но ее вмешательство, ее нестандартный поступок обнаруживает в героях их настоящую человеческую сущность. Гремин, не боясь осуждения «света», приносит публичное извинение Стрелинскому, который, тоже наперекор дворянскому этикету, его принимает. Повесть лишена мотивов отрицания света. Марлинский ставит в ней под сомнение лишь условные формы отношений, принятых в нем.

В повести «Фрегат,, Надежда“» конфликт героев со светским обществом обостряется. Морской офицер Правдин влюбляется в княгиню Веру. Этот любовный роман завязывается на фоне жизни света: роскошных празднеств, столичных развлечений, гуляний на улицах Петербурга, в залах Эрмитажа, на фешенебельных летних дачах Каменного острова, на военном катере, плывущем в Кронштадт. Однако жадная до развлечений толпа равнодушна к художественным сокровищам Эрмитажа, к красоте Петербурга и его окрестностей. Марлинский‑ романтик считает, что любовь к искусству и природе – это удел избранных натур. Правдин и Вера – такие: они способны на сильные чувства. «Правдин был поэт в прозе, поэт в душе, сам того не зная… Любовь изострила в нем чувство изящного, и теперь чувство, выброшенное из русла, разливалось прямо из сердца на все предметы, одушевляло все, его окружающее».

Любовь преображает и княгиню Веру. До встречи с Правдиным она не тяготилась светской жизнью, не замечала ее бездушия. Теперь нарастает критическое настроение героини и происходит воскрешение лучших качеств ее души. Отдаваясь высокому чувству, герои вступают в конфликт со светским обществом. Но одновременно они нарушают вечные законы долга и чести. Ради свидания с Верой Правдин оставляет без управления в критическую минуту фрегат «Надежду» и губит его. Вера из любви к Правдину изменяет супружеской верности, разрушает семью. В итоге повести героев ждет жестокая расплата. Раскаяние и смерть их в значительной мере оправданы автором.

Конечно, осуждение распространяется не только на героев. Известную долю вины за случившееся несет и то общество, которое их окружает. Свет может повлиять на трагическую участь героев, но он не властен над их чувствами. Он может исковеркать их жизнь, но не может убить их любовь.

Герои Марлинского, зависимые от светского общества, уже лишаются той свободы, которую они имели в романтической поэме. Романтическая личность начинает испытывать жесткую, подавляющую личное начало власть жизненных обстоятельств. Общество лишает ее свободного развития, теснит и угнетает. В то же время личное счастье за пределами этого общества тоже иллюзорно. В повестях Марлинского еще отсутствует реалистическая диалектика характеров и обстоятельств. Но предпосылки к ней уже намечаются.

Характерен своеобразный «узорчатый» стиль повестей Марлинского, подвергнутый в свое время уничтожающей критике Белинского. Он любит пышные метафоры, неожиданные сравнения, каламбуры. Он стремится захватить читателя красочностью изображения. Природа в его повестях не просто фон, но и средство поэтической возбужденности повествования: он часто прибегает к пейзажу‑ настроению, пейзажу‑ стихии, пейзажу‑ миражу, «намекающему на таинственность и странность окружающего» (В. Ю. Троицкий). Подхватывая традиции романтической поэмы, Марлинский и в прозе использует лирические отступления или по ходу повествования высказывает свое отношение к героям, комментирует происходящее, разъясняет особенности своих литературных приемов, вспоминает о своей молодости. Проза Марлинского еще несет на себе глубокую печать зависимости от поэзии и разработанного ею богатого поэтического языка, который на первых порах автоматически переносится в прозу, своего языка еще не имеющую. Надо иметь также в виду, что Бестужев‑ Марлинский был не только прозаиком, но и поэтом, автором романтических поэм. В одной из них – «Андрей, князь Переяславский» – есть строки, предвещающие знаменитый «Парус» Лермонтова:

 

Пловец плывет на челноке,

Белеет парус одинокий.

 

Марлинский‑ прозаик чрезмерно увлекается, сравнивая свое письмо со «смычком своевольным» или с «брыкливым» конем смелого наездника: «Степи мне, бури! Легок я мечтами – лечу в поднебесье; тяжел ли думами – ныряю в глубь моря». Эти стилистические излишества стали особенно бросаться в глаза после появления строгой и предметно‑ точной прозы Пушкина, давшей образец классического стиля. У Марлинского такого образца еще нет, а стремление удержать в литературе романтическую героику, гражданственность, патриотизм заставляет его прибегать к приемам экспрессивного стиля, так широко разработанным в поэзии и еще не имеющим аналога в становящейся прозе. «Марлинизм» – это закономерное переходное состояние в развитии русской прозы. При этом Марлинский предвосхищает в литературе многие сюжетные мотивы и речевые особенности Гоголя, Лермонтова, Герцена – вплоть до кавказских повестей Л. Н. Толстого.

Особым ответвлением или разновидностью светской повести являются произведения об искусстве, о трагической судьбе художника, поэта, вообще одаренного человека. Впервые к этой теме обратился В. Ф. Одоевский в повестях «Последний квартет Бетховена» (1830) и «Себастиан Бах» (1834). Главное внимание в них уделяется творческому процессу, происходящему в душе художника, стремящегося сверхчувственным путем проникнуть за пределы видимого мира в сокровенную сущность бытия. Одоевский показывает мучительное и ни с чем не сравнимое наслаждение, испытываемое художником в мгновения творческого процесса. И в то же время он обнажает резкий конфликт одаренной личности с обществом, со светской толпой. Драматичны внешние обстоятельства последних лет жизни Бетховена: бедность, равнодушие публики, глухота. Участь большого художника в обществе печальна, ибо никому нет дела до глубоких кризисов и бурных переживали, которыми наполнена его жизнь.

Но еще мучительнее оказывается внутренняя драма творца: ему никогда не удается полностью перевести на язык искусства всего богатства чувств, переживаний и мыслей, переполняющих его душу: «От самых юных лет я увидел бездну, разделяющую мысль от выражения. увы, никогда я не мог выразить души своей; никогда то, что представляло мое воображение, я не мог передать бумаге». Муки творца связаны еще и с тем, что сам акт творчества непредсказуем, иррационален: он не поддается логическому анализу, им нельзя управлять, в его мучительном ожидании проходит значительная часть жизни любого художника, любого творца. Таким образом, в центре внимания Одоевского оказывается внутренняя, творческая биография композитора.

Иначе решает эту тему Николай Алексеевич Полевой (1796‑ 1846). В 1834 году он издает книгу под названием «Мечты и жизнь. Были и повести». Эта книга – цикл повестей, связанных единством общей проблемы романтического искусства, проблемы идеала и реальности. В каждой из повестей варьируется романтическая тема взаимоотношений незаурядной личности с окружающей ее жизнью, через всю книгу проходит единый конфликт мечты и реальности. Открывает цикл повесть «Блаженство безумия». Ее героем является странный молодой человек с не менее странным именем Антиох. Это чиновник какого‑ то министерского департамента, ведущий непонятный для сослуживцев замкнутый образ жизни. Антиох – одаренная, но еще не нашедшая своего настоящего призвания натура. Он увлекается наукой, искусством, любит музыку и поэзию. Его неординарность отталкивает окружающих. «„Он слишком умничает – он странный человек – он чудак…“ – так судили об Антиохе. Странность труднее извинять, нежели шалость. Другим прощали бесцветность, ничтожность характера, мелкость души, отсутствие сердца. Антиоху не прощали того, что он отличался от других резкими чертами характера». Этот необыкновенный человек, умеющий жить мечтами, игрою воображения, влюбляется в прекрасную девушку Адельгейду, дочь немецкого артиста‑ шарлатана, приехавшего в Петербург давать для любителей изящных искусств мнемо‑ физикомагические вечера. Украшением этих вечеров была Адельгейда с ее музыкальными импровизациями и чтением стихов немецких поэтов‑ романтиков. Антиох проникает в ее высокую душу, и в его жизнь приходит, наконец, высокое безумие идеальной любви. Эта любовь разрешает загадку бытия Антиоха: она восстанавливает целостность и полноту его жизни. Но высокие чувства влюбленных молодых людей несовместимы с реальной действительностью. Сохраняя чистоту идеала, герои вынуждены уйти из нее. Повесть кончается их гибелью.

Дальнейшее углубление реалистических тенденций светской повести совершается в творчестве Николая Филипповича Павлова (1803‑ 1864). Сын дворового, получившего вольную, Павлов собственным трудом пробивал себе дорогу в жизнь. В отличие от писателей‑ дворян он остро чувствовал свое плебейское происхождение и социальную несправедливость. В 1835 году он издал книгу «Три повести», принесшую ему литературную известность. Высоко оценил повести Павлова сам Пушкин. В первой из них – «Именины» изображается судьба талантливого человека из народа, болезненно переживающего, что в глазах остальных он «только музыкант… певец… или, лучше сказать, машина которая играет и поет, к которой во время игры и пения стоят лицом а после поворачиваются спиною». В похвалах светских людей герою‑ плебею слышится только милость, в одобрении – снисходительное похлопывание по плечу. За обедом ему отводится край стола. На каждом шагу – «тоска глубокого оскорбления». Он влюблен в девушку из дворянской семьи, но это чувство приносит ему одно страдание. В довершение всего хозяин дома проигрывает его, крепостного музыканта, в карты. Он покушается на убийство барина, но потом бежит от него и в солдатчине находит избавление от мук постоянного унижения.

В повести «Аукцион» – говорящее название: «свет» – это «аукцион», где все можно купить, если ты имеешь много денег. В центре повести – история проданной любви. Герои повести – носители пороков общества. В каждом из них концентрируются свойства «большого света».

В повести «Ятаган» изображаются нравы военной среды, произвол командиров и трагическая судьба человека в солдатской шинели. Корнет Бронин идет по пути, обратном герою «Именин». За дуэль он разжалован в солдаты, лишен своей невесты, сделан отщепенцем в своем кругу. Его начальник из ревности несправедлив к подчиненному, доводит его до возмущения, а потом подвергает позорному наказанию. Потрясенный и потерянный Бронин не выдерживает и убивает своего начальника ударом ятагана.

В 1839 году Павлов издает две новые повести – «Маскарад» и «Миллион». В повести «Маскарад» «свет» – это не только «аукцион», где все продается и покупается, но еще и маскарад, где все обманчиво: любовь и добродетель – «маски», прикрывающие пороки и ложь.

«Миллион» – это повесть, в которой Павлов показывает разрушительную власть денег в светском обществе, на денежный язык здесь переведены все чувства, и тот, кто богат, становится трагической фигурой. Герой повести без цели, без привязанностей, без веры в человека несет бремя своего богатства. В светском обществе он чувствует себя человеком, с которым ведется постоянная игра в добрые чувства, скрывающие любовь не к нему, а к его миллиону. Однажды ему показалось нечто бескорыстное в отношении к себе княжны Софьи. Но он не верит ни себе, ни княжне и решается на жестокое для себя испытание. Он предлагает Софье миллион и полную свободу в обмен на полную правду: любит ли она его или только стремится к выгодному браку. «Дайте, – сказала она, поднимаясь с дивана, белая, как мрамор, и протянула руку с необыкновенным благородством. – Я вам верю, я думаю, что могу встретить человека, который понравится мне больше, чем вы. Если я вас любила, то в эту минуту перестала любить».

Более глубокий социальный анализ «светского общества» дает В. Ф. Одоевский в двух повестях, название которых восходит к комедии Грибоедова «Горе от ума», – «Княжна Мими» (1834) и «Княжна Зизи» (1839). Вспомним, что «Горе от ума» завершается финальным возгласом Фамусова, в котором трепет и страх героя перед единственным кумиром «света» – общественным мнением: «Ах! Боже мой! что станет говорить княгиня Марья Алексевна! » Одоевский в повести о княжне Мими показывает сам процесс формирования светских идолов. Мими – старая дева, ханжа и сплетница. Ее вмешательство в жизнь людей принимает угрожающий характер. Она подрывает репутации и губит честных людей.

Одоевский показывает, как формируется характер Мими. По светскому кодексу главная цель молодой девушки – замужество. Мими на этом пути преследуют одни неудачи, заставляющие ее терпеть из года в год постоянное унижение в глазах людей светского круга. «Каждый день досада, злоба, зависть, мстительность мало‑ помалу портили ее сердце, пока она не превратилась в сплетницу и ханжу, не „пристала“ к верховному ареопагу, которому было присвоено право судить ближнего и создавать или уничтожать целые репутации. Именно тогда Мими обрела прочное положение в „свете“: „многие боялись ее и старались не ссориться с нею“».

Вот это стремление объяснить характер героини условиями ее жизни, установить мотивы, которыми Мими руководствуется в своих поступках, приближало повесть Одоевского к реализму. Но тут же перед глубоко мыслящим писателем вставал другой вопрос: способно ли общество подчинить себе натуру незаурядную, живущую напряженной духовной жизнью?

Одоевский отвечает на него повестью «Княжна Зизи». Героиня этой повести способна сохранять верность самой себе при любых обстоятельствах жизни. Готовность к самопожертвованию мешает ей устроить личную жизнь. Любимый ею человек становится мужем ее сестры. Тогда Зизи приносит в жертву сестре свои собственные интересы и стремления. Сестра ее, легкомысленная светская женщина, ведет беспорядочный образ жизни, сжигает свое здоровье и, умирая, оставляет на руках Зизи маленькую дочь. Вслед за этим ударом открывается, что муж Лидии – негодяй, который втерся в их семью лишь с целью овладения богатыми имениями сестер. Общество никогда не понимало Зизи. И вот теперь, когда она вступает в тяжбу с негодяем, «во всех гостиных, в присутственных местах толковали, смеялись, порицали девушку, которая забыла стыд, обложила себя указами, окружила себя стряпчими, приказными; болтливость и клевета прибавляли к сему тысячи оскорбительных небылиц, которые имели вид истины». Но и в этих условиях Зизи находит в себе силы противостоять среде, жить по‑ своему, не считаясь с мнениями света.

Так русская литература еще в «романтическом» своем направлении стремилась к полноте осмысления жизни, не впадая в ту или другую односторонность. Характер человека, конечно, зависит от окружающей среды, оказывающей воздействие на его формирование. Но в то же время в человеке сохраняются внутренние, духовные начала, в любой момент способные оказать действенное сопротивление давлению внешних обстоятельств. Русский писатель все время стремится не впасть в односторонность, вырабатывая типичную для Пушкина «систему противовесов». Само понимание среды в его творчестве бесконечно расширяется, включая в себя историческое прошлое страны, родословную героев, а также духовную составшющую каждого человека как существа хранящего в себе «образ Божий».

К своему осмыслению жизни «света» вышел в конце 1830‑ х годов граф Владимир Александрович Соллогуб (1813‑ 1882), направивший творческие устремления к развенчанию героя светской повести романтического толка. В повести «Три жениха» (1837) иронически обыгрываются традиционные в романтической литературе светские типы. Елена Павловна, играющая роль идеальной героини, живет в окружении трех женихов, претендующих на ее руку и сердце. Первый жених – артиллерийский офицер Курский, «здоровый, румяный, толстощекий». Обращаясь к любезным читательницам, Соллогуб говорит: «Вы ожидали какого‑ нибудь Антони, бледного, длинноусого, мрачного и черного. Но скажите, виноват ли он, бедный, что лютая судьба наделила его здоровьем, что, кроме флюсов, он не знает решительно никаких недугов? » В таком же стиле последовательно снижаются и развенчиваются Соллогубом и другие женихи героини: Леонов, петербургский щеголь, мастер имитации «возвышенных чувств», богач, «толстобрюхий полковник с Анной на шее, с усами и бакенбардами, как щетина».

В повести «Сережа» (1838) – рядовой «герой», добрый малый, интересный для Соллогуба именно своей заурядностью. Пресытившись светом, Сережа едет в деревню с романтическими иллюзиями найти там свое счастье. Провинциальная барышня Олимпиада влюбляется в Сережу и первая признается ему в любви. Но тут приезжает светский его приятель и разрушает провинциальную идиллию. Вспомнив о Петербурге, Сережа уезжает, даже не простившись с возлюбленной. Но никакой трагедии не происходит. Олимпиада не умирает, а выходит замуж за уездного заседателя Краснощекова. Романтическая любовь оказывается призраком, ложью. Вновь Сережа в кругу света, вновь ездит в театр и теперь вздыхает о графине. «И все то же и то же: ноги устали, сердце пусто, мыслей мало, чувства нет». Чеховская интонация финала скорее говорит об исчерпанности осмысления светской темы в романтическом ее ключе, чем о реальной правде жизни, полноту которой Соллогуб, как и все русские писатели, постарается не упустить в своем творчестве 1840‑ х годов, начиная с повести «Большой свет» (1841) и кончая знаменитым его «Тарантасом» (1845).

Кавказская повесть разрабатывалась в основном А. А. Бестужевым‑ Марлинским, перу которого принадлежат два произведения на эту тему – «Аммалат‑ бек. Кавказская быль» (1832) и «Мулла Нур» (1836). В основе первой повести – народная легенда, записанная Марлинским в Дербенте, о молодом хане Аммалате, перешедшем на сторону мюридов и убившем своего друга и покровителя, полковника русской армии Верховского. Эта легенда подтолкнула Марлинского к решению проблемы, которая станет одной из заметных в истории русской литературы XIX века: взаимоотношения «естественного» (патриархального) человека с миром «цивилизации». «В истолковании А. Марлинского, – пишет исследовательница русской повести Р. В. Иезуитова, – „естественный человек“ до известной степени подвержен влиянию цивилизации, культуры. Так, герой его повести „Аммалат‑ бек“, попадая в культурную среду русского офицерства, легко усваивает привычки образованного человека, проникается интересом к искусству и даже начинает вести дневник, но в глубине своей натуры остается таким же диким, необузданным, страстным по темпераменту горцем, живущим эмоциональными импульсами, что и до встречи с полковником Верховским, взявшим на себя задачу перевоспитать дикаря. В финале повести – убийство Аммалат‑ беком Верховского, выбросившее героя не только за пределы образованного общества. Отвергнутый невестой, не простившей ему измены и убийства, герой гибнет при осаде русской крепости». «Природа подарила ему все, чтобы быть человеком в нравственном и физическом смысле, но предрассудки народные и небрежность воспитания сделали все, чтобы изувечить эти дары природы» – такой итог подводит своей повести Марлинский.

В последующих русских романах и повестях (Бэла и Печорин в «Герое нашего времени» Лермонтова, Оленин и Лукашка в повести Л. Н. Толстого «Казаки» и др. ) тема эта чаще будет принимать другой поворот: возможность человека цивилизации вернуться в патриархальное состояние и непреодолимые трудности, встающие перед ним на этом пути.

Мулла‑ Нур, главный герой второй кавказской повести Марлинского, разбойник не по ремеслу, а по убеждению, народный мститель. Это «татарский Карл Моор», сказал о нем Белинский. Мулла‑ Нур мстит богатым притеснителям и защищает обиженных. В интонациях, с которыми Марлинский раскрывает эту социальную тему, многие читатели почувствовали личный, лирический момент. Рассказ героя о самом себе «превратился в какую‑ то жалобу, в какую‑ то прерывчатую исповедь, в чудный разговор с самим собою! …» Это чувства, близкие переживаниям Марлинского, да и всех декабристов после разгрома их движения.

Повести Марлинского на кавказскую тему привлекали русского читателя описаниями экзотической природы Кавказа, яркими зарисовками местного быта, сюжетной остротой. Кавказская тема благодаря его усилиям станет отныне одной из ведущих тем не только в поэзии, но и в русской прозе.

Бытовая повесть. Движение русской литературы к полноте изображения жизни, к всестороннему охвату разных социальных и бытовых пластов ее требовало постепенного расширения шкалы эстетических ценностей, пересмотра категорий «поэтического» и «непоэтического», «высокого» и «низкого». Прозе, как и поэзии, предстояло открытие поэзии действительности, связанное с отказом от априорных схем эстетического, навязываемых литературе сверху в виде готовых жанровых и стилистических клише и канонов. Границы допустимого в русскую прозу поэтического содержания постоянно и неуклонно расширялись. Причем процесс этого расширения начался еще в первой четверти XIX века, в период господства поэтических форм изображения жизни. Уже в творчестве И. А. Крылова «низкий» быт, хлынувший в басню, начинал приобретать эстетическую автономию, вследствие которой дидактический элемент басни терял свою активность, растворялся в рассказе, в повествовании.

Именно на подготовленной развитием русской поэзии эстетической почве и возник в литературе 1830‑ х годов жанр бытовой повести. Его родоначальником принято считать Михаила Петровича Погодина (1800‑ 1875), русского историка, журналиста и оригинального писателя. В 1832 году выходят в свет «Повести Михаила Погодина. В трех частях», встреченные в основном положительными откликами русской критики. Белинский в классической своей статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» писал: «Мир его поэзии есть мир простонародный, мир купцов, мещан, мелкопоместного дворянства и мужиков, которых он, надо сказать правду, изображает очень удачно, очень верно. Ему так хорошо известны их образ мыслей и чувств, их домашняя и общественная жизнь, их обычаи, нравы и отношения, и он изображает их с особенной любовию и особенным успехом».

Исследователи творчества Погодина отмечают, что он был преимущественно поэтом бытописания, даже его мечтательность так или иначе связана была с желанием укрепиться надежно в бытовой, практической сфере. Быт он описывал подробно, бережно, с вниманием к мелочам, штрихам, деталям. С интересом изображал он гадания, сватовства, чем торгуют на ярмарках, что народ смотрит в театрах, какие политические новости занимают сидельцев в рядах. Он умел раскрывать характер через бытовую сферу, которая проявляется в привычках, поступках, манере говорить (М. Н. Виролайнен).

По‑ новому рассматривает Погодин взаимодействие бытовой и культурной сферы. В романтических произведениях его предшественников, как мы имели возможность убедиться, эти сферы были противопоставленными и даже враждебными друг другу. Культура возвышалась над бытом, порождая антитезу идеального и реального. У Погодина все иначе. Как показывает М. Н. Виролайнен, у него не быт включен в культурную сферу, но культура является как одно из слагаемых быта. Повести, где героями являются культурные люди, выстраиваются в ряд с повестями, где герои – купцы, мещане, крестьяне. Культурная среда, как и всякая иная, тоже слагается из житейских и будничных оснований: купец занят товарами, а молодой историк – Шлёцером и Карамзиным.

В его повести «Невеста на ярмарке» с бытом связана и система воспитания того или иного героя – легкомысленного жениха‑ офицера, равнодушного ко всему на свете слуги, приживалки, готовой всем угодить. Три сестры: старшие – глупые и эгоистичные, младшая – добрая и умная (по сказочной традиции). Но разницу в их характерах Погодин объясняет воспитанием: младшая получила образование, старшие воспитывались в родительском доме, где не было понятия о духовных ценностях. Характеры у него, вросшие в русский быт, тяготеют к типичности и предвосхищают классических героев русской литературы. Дядька искателя невест Бубнового напоминает Савельича из «Капитанской дочки» Пушкина. Анна Михайловна, торгующая дочерьми‑ невестами, предвосхищает пустословие Иудушки Головлева Салтыкова‑ Щедрина. Характер Бубнового, «пылающего страстью» и не могущего сообразить, которой из двух девиц он сделает предложение, его хвастовство – предчувствие Хлестакова из «Ревизора» Гоголя. Рассказ слуги Дементия о том, как счастливо и в каком довольстве живут мужики в несуществующем имении Бубнового, напоминает о «Мертвых душах».

Для Погодина характерны указания на подлинность происходящих в его повестях событий: сюжет основывается на письмах, дневниках.

Иногда автор объявляет себя очевидцем или говорит, что история услышана им от знакомых. Погодин часто использует жанр анекдота. И во всем этом есть авторская установка на изображение невыдуманной жизни, что свойственно эстетике русского реализма.

С жанром анекдота связан цикл рассказов Погодина «Психологические явления» – «Убийца», «Возмездие», «Корыстолюбец», «Неистовство», «Любовь», «Искушение». В «Корыстолюбце» – история извозчика, в кибитке которого купец оставил старые сапоги с тридцатью тысячами, упрятанными в голенища. После долгих мытарств купцу удается найти извозчика и вернуть себе сапоги с сокровищем. На радостях он дает извозчику сто рублей. Но извозчик не радуется «нечаянной награде»: «На другой день поутру – он удавился». Примечательно, что проявление необычайных страстей Погодин обнаруживает в простом народе. В незыблемом, казалось бы, бытовом укладе возникают необъяснимые психологические явления, свойственные ему.

Погодин обращается к новому типу героя‑ разночинца, интеллигента в повести «Черная немочь». Сын богатого купца Гаврила одержим страстью к науке и знанию. Страсть эта в глазах его родителей – душевная мания, болезнь, «черная немочь». Местный священник убеждает родителей отдать сына в учение. Но деспотический отец предпочитает женить его и спасти от «болезни». Накануне свадьбы Гаврила кончает жизнь самоубийством. Конфликт этой повести имеет значение общее и широкое В начале 1830‑ х годов он станет уже принадлежностью жизни, а не только литературы: вспомним судьбы Шевченко, Кольцова, Никитина. Но у Погодина этот конфликт еще не получает социального освещения. Стремление купеческого юноши к образованию представлено как индивидуальное свойство талантливой натуры. Герой Погодина явно романтизирован. Белинский отметил в «Черной немочи» невыговоренность главной идеи: «Заметно, что автора волновало какое‑ то чувство, что у него была какая‑ то любимая, задушевная мысль, но и вместе с тем что у него недостало силы таланта воспроизвести ее; с этой стороны читатель остается неудовлетворенным».

Устремления к поэзии действительности, проявившиеся в бытовых повестях Погодина и других русских писателей второй половины 1820‑ 1830‑ х годов, получили окончательное завершение в «Повестях Белкина» А. С. Пушкина, написанных в 1830 году в Болдине.

 

⇐ Предыдущая71727374757677787980Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: