Факты, связанные с человеком 18 глава

Исследования классового сознания: различные подходы

Большое число исследований посвящено классовому сознанию — тому, что люди думают о классе и классовом делении. В этих исследованиях используются различные стратегии.

Метод определения репутаций

Этот метод направлен на то, чтобы выяснить у респондентов, к какому классу они бы отнесли других людей. Одно из самых известных исследований этого типа было предпринято У. Ллойдом Уорнером и Полом Лантом в небольшом городке Ньюберипорт в штате Массачусетс, США9). У жителей города было взято множество интервью, с целью составить картину мнений о классовом делении внутри общества. При этом респонденты постоянно пользовались характеристиками типа: “ребята с деньгами”, “бедные, но честные” и “никто”. На основе полученных ответов удалось выделить шесть классов: высший, средний и низший, каждый из которых подразделялся еще на два.

После Уорнера этот подход использовался неоднократно, но у него есть ограничения: он может быть эффективным лишь в ситуации небольших сообществ. Более того, при таком подходе сливаются два явления, которые в теоретическом плане не идентичны друг другу — класс и классовое сознание. Классовые различия существуют независимо от того, осознаются они людьми или нет.

Субъективный метод

При субъективном методе анализа людей просто спрашивают о том, к какому классу -и себя относят. Первое исследование такого типа было проведено в Соединенных Штатах Ричардом Сентерсом, который брал ответы из общенациональной случайной выборки10)

(212)

Таблица 4 Самоидентификация с социальными классами в Великобритании. 1986 г.
Социальный класс (в % к числу опрошенных)	Я сам	Родители
Высший средний
Средний
Высший рабочий
Рабочий
Бедный
Не знаю/нет ответа
Объем выборки (число опрошенных)
Источник: Social Trends. London, HMSO, 1987. P. 16.

Сентерс использовал результаты опроса общественного мнения, организованного журналом “Форчун”. Выяснилось, что 80% американцев относят себя к среднему классу. Сентерс отметил, что в ходе опроса респондентам было предложено на выбор лишь три варианта ответов: “высший класс”, “средний” и “низший”. Он сделал вывод, что если бы был предложен четвертый вариант — “рабочий класс”, то половина выборки с легкостью отнесли бы себя к этому классу. Но когда им предлагали записаться в “низший”, они испытывали дискомфорт. В целом результаты такого рода опросов оценить трудно, поскольку ответы зависят от постановки вопросов.

Тем не менее, недавно Мэри и Роберт Джекмен (1983) попытались использовать позитивные стороны подхода Сентерса. Они проанализировали данные национального опроса, посвященного отношению к классам и классовому сознанию, который был проведен исследовательским центром Мичиганского университета. Людей спрашивали, к какому из перечисленных классов они бы отнесли себя: к бедным, к рабочему классу, к среднему, к высшему среднему или к высшему. Лишь 3% опрошенных не смогли идентифицировать себя ни с одной из пяти предложенных категорий. Около 8% отнесли себя к “бедным”, 37% — к “рабочему классу”, 43% — к “среднему”, 8% — к “высшему среднему”, 1% — к “высшему”. Обнаружилась высокая степень соответствия классов профессиональным категориям. Например, представители деловых кругов, врачи и юристы единодушно относили себя к “высшему среднему” или “высшему” классам, причем сколько-нибудь существенного различия в оценках между черными и белыми не было. (Результаты классовой самооценки населения Великобритании приведены в табл.)

Представления о классовой структуре

Третий подход к изучению классового сознания направлен на анализ представлений о классовой структуре. Подобные исследования оказываются наиболее информативными, поскольку они показывают, что люди думают о природе и источниках классовых различий. Иногда, например, используется не само понятие класса, а позиция или мировоззрение, которое отражает важные аспекты классового сознания. Так, представители высшего и высших слоев среднего класса отрицают существование классов вообще. С социологической точки зрения это отрицание является выражением определенного классового сознания. Люди, принадлежащие к названным классам, 213 обычно рассматривают социальный мир как иерархию позиций, где возможности для продвижения одинаково открыты для всех. Их представление о стратификации отражает их собственный опыт, но экстраполируется на общество в целом.

С другой стороны, представители нижних этажей классовой структуры очень часто воспринимают стратификацию через призму противостояния между “мы” и “они”. “Они” — это люди, занимающие властные посты, чиновники, боссы, управленцы. “Мы” — это объекты власти, одинаковые в плане подчиненного положения на работе и относительного бесправия в жизни. Классическая работа, в которой анализировались представления о классовой структуре, была написана в 60-х годах Дэвидом Локвудом11). Он считал, что представления людей о классовой структуре в огромной степени определяются обстоятельствами их жизни. Их видение классовой системы определяет окружение на работе, локальное сообщество, район и город их проживания. Работа Локвуда касалась рабочего класса, он выделил три типа представлений рабочего класса о классовой структуре общества.

Пролетарский традиционализм характерен для групп, живущих в промышленных обществах. Они изолированы от остального населения, работают в сходных условиях и тесном сотрудничестве. Примером могут служить шахтерские поселки Южного Уэльса. В таких сообществах очень быстро вырабатывается чувство единой принадлежности к трудящемуся классу. Носители таких представлений о классовой структуре рассматривают социальный мир через призму деления на “мы” и “они”. Все они, как правило, преданные члены профсоюзов.

Почтительный традиционализм характерен для групп рабочего класса, живущих и работающих в более разнородном окружении, например, для сельскохозяйственных рабочих. Они видят классовую структуру в более позитивном и гармоничном свете. Согласно их видению, в нашем мире каждый знает свое место, существующие социальные различия лишь отражают степень одаренности и ответственности и, таким образом, оправданны. Такие люди относятся к начальству или хозяевам с почтением и считают наличие классовой иерархии легитимным и необходимым. Большинство рабочих с подобными взглядами относятся к профсоюзам индифферентно либо враждебно.

Рабочие-собственники по своим взглядам отличаются от вышеназванных групп. Они живут отдельно и от хозяев, и от традиционных рабочих поселений, где-нибудь в пригородах, в собственных домах, и придерживаются “индивидуалистских” взглядов. Работа для них лишь средство обеспечить как следует себя и свою семью, особой приверженности к классовым идеалам они не испытывают. Исследование, проведенное Голдторпом, Локвудом и их коллегами среди рабочих автомобильной промышленности Лутона показало, что многие из них придерживаются именно такой позиции.

Типология Локвуда породила множество работ подобного рода, хотя в некоторых из них предложенные категории были поставлены под сомнение. Большинство исследователей обнаружили, что разделение представлений о классовой системе на три типа отнюдь не столь однозначно, как предполагал Локвуд. Рабочие, чьи взгляды приближались к пролетарскому традиционализму, оказались ничуть не воинственнее других. В свою очередь, “собственники” выразили готовность участвовать в разного рода акциях протеста, что свидетельствует об их недовольстве и склонности поделить мир на “мы” и “они”.

Традиционные “рабочие общины” в последние десятилетия постепенно исчезают вследствие перемен, произошедших в экономике. Так, угледобывающая и сталеплавильная промышленность пришли в упадок. Многие рабочие уезжают из прежних мест, этот процесс связывается также с развитием “собственнического” отношения к работе. Однако деление на “мы” и “они” не исчезло, этот тип мировоззрения по-прежнему господствует во многих рабочих районах. В местах, где сосредоточиваются группы национальных меньшинств, к классовому сознанию примешивается и этническое.

Изменения в классовой структуре

Распад высшего класса?

Как было замечено раньше, высший класс (как и все другие общественные классы) всегда был внутренне дифференцирован. Однако некоторые авторы утверждают, что сегодня высший класс стал настолько внутренне разнороден, что в качестве единой классовой категории он более не существует. В девятнадцатом веке и в начале двадцатого, утверждают они, принадлежность к высшему классу определялась наличием собственности — предприятий, финансовых учреждений или земли. Сегодня земля, как мы уже заметили, не является больше источником власти, а в экономике доминируют крупные корпорации, не принадлежащие отдельным индивидам. В каждой из них тысячи акционеров, практически не имеющих реального влияния на управление компанией. Руководство крупными корпорациями сосредоточилось в руках высших исполнительных служащих, которые не являются владельцами возглавляемых ими компаний: они просто высокопоставленные специалисты, “белые воротнички”.

Таким образом, в классовой схеме современного общества, предложенной Джоном Голдторпом, высший класс отсутствует. То, что Голдторп называет “сервис-классом”, состоит из находящихся на высших ступенях менеджеров, квалифицированных специалистов и администраторов. Другие авторы указывают на феномен институционального акционирования (см. главу 15, “Труд и экономическая жизнь”), знаменующего конец эпохи индивидуального владения корпорациями. Значительный процент акций принадлежит сегодня страховым компаниям, пенсионным фондам, инвестиционным фондам и т.д., а эти организации, в свою очередь, обслуживают широкие слои населения. Около 50% населения Британии, например, являются сегодня вкладчиками в частные пенсионные фонды.

И все же мнение о том, что высшего класса как особого различаемого целого не существует, крайне спорно. Джон Скотт, к работе которого мы обращались раньше, утверждает, что высший класс изменил внешнюю форму, но сохранил свое специфическое положение. Он состоит из людей, связанных с большим бизнесом тем, что Скотт назвал “созвездием интересов”. Высшие служащие крупных корпораций, если и не являются их владельцами, то могут аккумулировать в своих руках значительное количество акций, а это приближает их, с одной стороны, к традиционным предпринимателям, а с другой — к “финансовым капиталистам”. “Финансовые капиталисты”, в число которых входят люди, управляющие страховыми компаниями и другими инвестиционными организациями, составляют ядро современного высшего класса.

2 15

Квалифицированные специалисты, менеджеры, администраторы

Рост числа занятых в управленческой, административной и профессиональной сферах связан с возрастанием роли крупномасштабных организаций в современном обществе (см. главу 9, “Группы и организации”). Помимо этого, он обусловлен увеличением доли населения, занятой в секторах экономики, где важную роль играет государство — в правительственных учреждениях, в сфере образования, здравоохранения и социального обеспечения. В 1991 году 25% рабочей силы использовалось на государственных предприятиях. Большинство специалистов — бухгалтеров, юристов, врачей — фактически состоят на службе у государства.

Специалисты, менеджеры и администраторы высшего звена занимают высокое положение прежде всего потому, что располагают “верительными грамотами” — учеными степенями, дипломами и другими квалификационными свидетельствами. Их карьера, как правило, относительно стабильная и выгодная, в отличие от тех, кто занят обычной, рутинной непроизводственной деятельностью, и в последние годы это стало более явным. Поэтому некоторые исследователи видят в квалифицированных специалистах и других высших представителях “белых воротничков” новый “профессиональный управленческий класс”. Однако различие между ними и рядовыми “белыми воротничками” не столь глубоко, чтобы данную позицию можно было бы считать обоснованной.

Белые воротнички, синие воротнички: феминизация и пролетаризация

Сегодня в непроизводственной сфере работников занято больше, чем раньше, однако вопрос о том, пополняют ли эти люди ряды среднего класса или нет, вызывает в социологии острейшие дискуссии. Два момента представляются спорными. Во-первых, значительная доля вновь созданных рабочих мест в наиболее рутинных секторах непроизводственной сферы занята женщинами. Здесь имеет место процесс, именуемый несколько тяжеловато — феминизация рутинного непроизводственного труда. Раньше мы уже показывали, что проблема класса и гендера вообще представляется сложной.

Во-вторых, условия труда на должностях такого рода заметно упростились, произошла деквалификация — навыки, которые требовались при выполнении такой работы в прошлом, утратили свое значение из-за внедрения техники, призванной взять ряд функций на себя. Так, появление пишущих и фотокопировальных машин, позднее компьютеров и текстовых процессоров привело к дисквалификации секретарской и конторской работы: организационные навыки, счетная и письменная работа стали ненужными.

Оба процесса связаны напрямую. Например, чем большая доля населения занята рутинной конторской и подобной работой, тем выше процент женщин, занятых на этих должностях, и тем более рутинными эти должности становятся. На низших должностях расширяющихся сфер маркетинга, торговли и услуг численность женщин превзошла численность мужчин. Работа продавца или кассира становится чисто женской.

В интереснейшем исследовании “Труд и монополистический капитал”, опубликованном 20 лет назад, Гарри Брэверман утверждал, что квалификационные требования к конторскому труду в целом настолько понизились, что в настоящее время он почти не отличается от физического труда. Таким образом, мы имеем дело 216 не с ростом среднего класса, а, напротив, с увеличивающейся “пролетаризацией”. Группы, занимающиеся этим трудом, оказываются сброшенными в рабочий класс, который растет за счет “непроизводственных” должностей12).

Большинство социологов полагает, что Брэверман преувеличил. Некоторые профессии реквалифицируются, а не деквалифицируются, с прогрессом технологии, поскольку требуется рост, а не понижение, квалификации. В частности, это относится к видам деятельности, затронутым компьютеризацией (хотя тот же самый процесс привел к деквалификации некоторых из них). Более того, как указывалось ранее, классовая позиция человека, состоящего в браке, зависит и от положения супруга. Женщина, занятая на рутинной непроизводственной работе, может быть замужем за администратором высшего звена, в таком случае семья будет относиться к среднему классу.

Исследования, посвященные рутинной непроизводственной деятельности и положению занятых в ней работников, дали достаточно противоречивые результаты относительно идеи пролетаризации. В исследовании Розмари Кромптон и Гэрет Джонс13) участвовали служащие банка, местных органов власти и страховой компании. Обнаружилось, что женщины-клерки гораздо реже выдвигались на высшие посты, чем мужчины. По мнению исследователей, большинство выполняемых работ были пролетаризованными: работники выполняли ряд рутинных операций без какой-либо возможности для инициативы. Мужчины чаще всего имели возможность избежать этого, в то время как женщины были не в состоянии это сделать, поэтому именно женские непроизводственные должности подвергаются дисквалификации в первую очередь.

С этими выводами, а также с оценками Брэвермана, не согласилась исследовательская группа Гордона Маршалла14). Исследователи интервьюировали мужчин и женщин, представителей ряда профессий. Был задан вопрос, требует ли их должность большей квалификации по сравнению с тем, когда они начинали работать. Только 4% заявили, что их работа требует более низкой квалификации, причем доля феминизированных профессий здесь была практически такой же, как и доля непроизводственных должностей. Исследователи сделали вывод, что “белые воротнички” по-прежнему пользуются в своей работе большей автономией, чем представители физического труда; в отношении классового сознания они чаще относят себя к среднему классу, чем работники физического труда.

Изменения, затронувшие рабочий класс

Значительная часть британцев, так же как и граждане других индустриальных стран, живет в условиях бедности. Об этом пойдет речь в конце главы. Однако большинство “синих воротничков” отнюдь не прозябает в нищете, как некогда (взгляды Маркса по этому вопросу оказались ошибочными). Реальный доход, то есть доход с поправкой на инфляцию, работников физического труда вырос по сравнению с началом века на 300%. Рост уровня жизни выражается также в возросшей доступности потребительских товаров для всех классов. Около 50% рабочих живут сегодня в собственных домах. Значительная часть семей имеет автомобили, стиральные машины, телевизоры и телефоны.

Феномен богатого рабочего класса, по-видимому, предполагает возможность перехода к “обществу среднего класса”, Возможно, рабочие, достигнув процветания, приблизились к среднему классу. Данная идея, учитывая любовь социологов к неудобоваримым названиям, получила известность в качестве тезиса обуржуазивши”. Обуржуазиться означает стать более буржуазным — термин, выдержанный в марксистском стиле.

В 1960-х годах Джон Голдторп и его коллеги провели знаменитое исследование гипотезы обуржуазивания. Материалы исследования, базировавшегося на опросах рабочих автомобильных и химических предприятий г. Лутона, опубликованы в 3 томах. В ссылках оно часто фигурирует как исследование “состоятельного рабочего”15). Всего было опрощено 229 рабочих, и для сравнения взяты 54 представителя “белых воротничков”. Многие рабочие приехали в Лутон в поисках высокооплачиваемой работы, и по сравнению с другими они получали действительно много больше, чем основная масса низших “белых воротничков”.

Результаты исследования, по мнению авторов, были совершенно однозначны — тезис обуржуазивания оказался фальшивым. Никакого перехода этих рабочих в средний класс не наблюдалось. Все они придерживались “инструментального” (по определению Голдторпа и его группы) отношения к работе, рассматривая ее как средство, подчиненное единственной цели — заработать хорошие деньги. Их работа в основном была монотонной и неинтересной, и душу в нее они вовсе не вкладывали. В свободное время со средним классом они не объединялись и не горели желанием подняться вверх по классовой лестнице. Деньги зарабатывались, как правило, с целью приобретения каких-то конкретных товаров или имущества.

С тех пор исследование, подобное проведенному Голдторпом, не проводилось, и потому неясно, насколько его выводы, если они имели силу в то время, верны сейчас. Общепризнанно, что старые традиционные сообщества рабочих (с ними связано понятие пролетарского традиционализма Локвуда) становятся все более фрагментарными или разрушаются вовсе. Вопрос о том, как далеко зашли эти процессы, остается открытым. Рабочий класс давным-давно делится на разные слои в зависимости от квалификации, отрасли и местоположения, и некоторые авторы указывают, что это в значительной мере является продолжением прошлых различий.

Деление внутри рабочего класса отражает различие не только между индивидами, но и между семьями. Так, Рэй Пал в работе “Разделение труда”16), посвященной семьям рабочих с острова Шиппи в Кенте, говорит о расколе, существующим между домами рабочих-богачей и рабочих-бедняков. У первых два или более члена семьи имеют стабильную работу; как правило, такие люди имеют собственные дома и живут весьма комфортно. Бедняки же вынуждены бороться хотя бы за то, чтобы сводить концы с концами.

В целом, следует согласиться с тем, что стратификация внутри рабочего класса, как и межклассовая, сегодня определяется не только профессиональными различиями, но и различиями в потреблении и образе жизни. Современные общества — во многом общества потребления, неразрывно связанные с приобретением материальных благ. В некотором смысле общество потребления — это “массовое общество-. в котором классовые различия в известной степени преодолены, и выходцы из разных классов смотрят одни и те же телевизионные передачи. Однако, с другой стороны, вариации “вкуса” и стиля жизни могут усугублять классовые различия17).

Гендер и стратификация

В течение многих лет исследования по стратификации страдали своеобразной слепотой в отношении роли, которую играют половые различия. Авторы писали свои труды так, будто женщин не существовало, или будто они считали, что при анализе неравенства в обладании властью, богатством и престижем женщины не играли никакой роли и не представляли ни малейшего интереса. Однако гендер сам по себе является одним из ярчайших примеров стратификации. Нет таких обществ, в которых в ряде сфер социальной жизни мужчины не обладали бы большим богатством, влиянием и статусом, чем женщины.

Классовое деление и гендер

Одна из важнейших проблем, стоящих перед современными исследователями гендера и стратификации, заключается в следующем: насколько гендерные различия могут быть представлены в терминах классового деления. Гендерные различия имеют более глубокие исторические корни, чем классовые системы; мужчины находились в преимущественном положении даже во времена древних охотников и собирателей, то есть в бесклассовых сообществах. Однако в современном обществе классовые различия настолько значимы, что, вне всякого сомнения, “перекрывают” гендерные. Материальное положение большинства женщин, как правило, отражает положение их отцов и мужей, и это дает основания утверждать, что сегодня мы должны объяснить гендерные различия через понятия классов.

Эта точка зрения была весьма удачно сформулирована Фрэнком Паркином:

Безусловно, статус женщин влечет за собой множество минусов в самых разных областях социальной жизни, включая возможности трудоустройства, наличия собственности, размер зарплаты и т.д. Однако рассматривать этих различия, связанные с половой принадлежностью, в качестве одной из составляющих стратификации, не очень полезно. Для подавляющего большинства женщин распределение социальных и экономических благ определяется прежде всего положением их семей и, в особенности, мужей. Конечно, сегодня для статуса женщин характерны общие черты, обусловленные их половой принадлежностью, однако их отношение к социально-экономическим ресурсам определяется, как правило, не их собственным положением или родом занятий, а положением и профессией их отцов и мужей. И если жены и дочери неквалифицированных рабочих имеют что-то общее с женами и дочерьми богатых землевладельцев, то, без сомнения, различия между ними гораздо более очевидны. Только тогда мы с полным правом сможем считать пол важным аспектом стратификации, когда недостатки и ущербность, связанные со статусом женщины. покажутся столь значительными, что превзойдут в наших глазах классовые различия. 18)

Считается, что женщины более ограничены сферой “частной жизни”, их удел — семья, дети и дом. С другой стороны, мужчины в большей степени принадлежат “общественной сфере”, где берут свое начало властные и имущественные различия. Их мир — оплачиваемая работа, производство и политика19).

Точка зрения, согласно которой именно классовые различия определяют в основном гендерную стратификацию, существовала достаточно долго, однако сегодня 2 19 это утверждение стало предметом дискуссии. Джон Голдторп выступил с защитой “традиционного подхода” в классовом анализе, согласно которому оплата работы женщин весьма незначительна по сравнению с оплатой работы мужчин, и поэтому женщин можно причислить к тому же классу, что и их мужей20). Голдторп подчеркивает, что эта точка зрения не является отражением идеологии сексизма. Напротив, обнаруживается подчиненное положение многих работающих женщин. Женщины чаще, чем мужчины, имеют неполный рабочий день, зачастую их карьера прерывается, поскольку они вынуждены надолго оставлять работу для ухода за детьми. Большинство женщин находятся в экономической зависимости от мужей, и поэтому их классовая принадлежность чаще всего определяется классовым положением мужа.

Аргументы Голдторпа могут быть подвергнуты критике по нескольким направлениям. Во-первых, во многих семьях зарплата женщин является значительным вкладом в поддержание экономической стабильности семьи и ее образа жизни. Во-вторых, занятость жены может оказывать влияние на положение мужа, а не только наоборот. Хотя женщины редко зарабатывают больше своих мужей, работа жены может быть “ведущим” фактором для определения классовой принадлежности мужа. Подобная ситуация может, например, иметь место, если муж — неквалифицированный или полуквалифицированный рабочий, а жена, скажем, управляющая в каком-нибудь магазине. Тогда положение жены обуславливает положение семьи в целом.

В-третьих, во множестве семей наблюдается как бы “пересечение классов”, когда работа мужа относится к более высокой классовой категории, чем работа жены, или (что случается реже) наоборот. Отношения такого рода практически не исследовались, и поэтому мы не можем быть уверены в правильности той точки зрения, что именно работа мужа является определяющим фактором. В некоторых случаях целесообразно и реалистично рассматривать членов одной семьи в качестве представителей различных классов. В-четвертых, возрастает доля семей, в которых единственным кормильцем является женщина. За счет алиментов женщина может иметь доход, уравнивающий ее экономический уровень с уровнем бывшего мужа, что оказывает определяющее влияние на ее собственное классовое положение.

Недавние исследования подтверждают вывод о том, что экономическое положение женщины нельзя попросту “вывести” из положения ее мужа. Исследования, проведенные в Швеции, продемонстрировали, что семьи с “пересечением классов” распространены достаточно широко21). В большинстве случаев более высокую должность занимает муж, хотя бывает и наоборот. Исследование показало, что люди в подобных семьях имеют тенденцию вводить элементы разных классовых позиций во внутрисемейные отношения. Например, решение о том, кто останется дома с больным ребенком, принималось в соответствии с классово-гендерной ситуацией в данной семье: если жена занимала более высокое служебное положение, чем муж, то эта обязанность падала на мужа.

Изучение положения женщин в работах по стратификации

Женщины редко оказываются непосредственным объектом исследований, посвященных анализу рода занятий и профессиональной занятости. Если о них и говорится, 220 то значительно меньше, чем о деятельности и взглядах мужчин. Рослин Филдберг и Эвилин Гленн выделяют две концептуальные модели, к которым прибегают в исследовании классовых и гендерных различий. Первая, производственная, используется в основном применительно к мужчинам, вторая, гендерная, преимущественно к женщинам22). Производственная модель строится на предположении, что базовые социальные отношения определяются работой, что мужчина является главой семьи и что на жизнь человека основное влияние оказывают работа и заработок. Гендерная модель также принимает во внимание главенство мужчины в семье, но в качестве основных социальных отношений в ней предстают семейные, а не производственные. Исполнение семейных ролей рассматривается как ключевой момент человеческой жизни.

Анализируя некоторые широко известные исследования занятости, Филдберг и Гленн показывают, что приверженность их авторов упомянутым моделям существенно искажает полученные ими выводы. В частности, они рассмотрели под этим углом зрения работу Роберта Блаунера “Отчуждение и свобода”23). В исследовании Блаунера проводилось сравнение мужчин и женщин, работающих в текстильной промышленности. Работа, которой занимались опрошенные, была в основном неинтересной и рутинной. К женщинам предъявлялись более высокие требования, поскольку их труд был больше связан с машинами и это заставляло постоянно поддерживать напряженный ритм работы. Однако, имея более тяжелые по сравнению с мужчинами условия труда, женщины не высказывали большего недовольства. Блаунер объясняет это тем, что работа, по-видимому, не играет главной роли в их жизни, для них главное — роль матери и жены. Другими словами, он интерпретирует это поведение в рамках гендерной модели. Никаких доказательств такой интерпретации Блаунер не приводит, хотя в отношении мужчин им собрана самая детальная информация. Читатель не найдет в книге Блаунера сведений о том, какова была доля матерей и домашних хозяек среди обследованных им женщин, в чем заключались их домашние обязанности. Считалось, что на женщин выполняемая работа не оказывает влияния, тогда как, если речь заходила о мужчинах, проводился кропотливый анализ того, как они относятся к своей работе. Филдберг и Гленн делают следующие выводы:

В ситуации, когда одинаково правдоподобными могут быть несколько объяснений, предпочтение отдается тому из них, которое ближе всего к тендерной или производственной моделям, причем без каких-либо аргументов... поиск альтернатив на этом заканчивается. Модели предлагают уже готовое объяснение, и исследователь идет по пути наименьшего сопротивления. Искажения, вносимые таким подходом, весьма серьезны. Но еще важнее то, что при этом задается неверное направление целого ряда исследований. Производственно-гендерная парадигма становится базовой, определяющей предмет изучения.

Сложности в изучении гендера и стратификации

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: