Глава 10 (перевод: Mari Cullen ) 11 страница

Дерево с огромным отверстием, это, дерево, с которого она начала, было перед нею.
На мгновение Елена стояла на месте полностью, тратя впустую Власть, держа свет. Возможно были некоторые различия, возможно она ошибалась …
Нет. Она обошла дерево со всех сторон, да она не ошиблась, это было дерево которое она увидела в начале. Ее волосы были на коре. Тот высушенный отпечаток окровавленной руки, ее отпечаток.
Она обратно вернулась на то место с которого пыталась уйти.
«Неееееееееееееееет! »
Она кричало во все горло..
Возможно это не было то же самое дерево —Неееееет, нееееееееет, нееееееееет!
Возможно ее Власть возвратилась бы, и она смогла бы увидеть это -Нет, нет, нет, нет, нет, нет!
Это было невозможно —неееееееет!
У нее все поплыло перед глазами, было очень больно в груди. Все напрасно. Она напросно столько ходила, напрасно потратила все свои силы. И все равно вернулась назад, туда, откуда начала свой путь. Это был кошмар наяву.

Деревья были живыми, она поняла это. Небольшие ползающие виноградные лозы, тянулись к ней. Она протянулась и только захватила конец этого. У них был запах, сладкий, земляной, смолистый аромат. И они подползали к ней. Она закрыло глаза, лоза все опутывала ее тело и поднимала его вверх. На мгновение сильная боль пронзила ее и она открыла глаза, она была уже вся обмотана веревками и они все более тесно сжимали ее. Ей было трудно дышать. Ее как будто окутывала огромная анаконда. Она начала бороться, пыталась высвободиться, но у нее ничего не получалось. Лоза изящно касались ее губ, колеблясь по ее лицу как очень много тонких кобр, иногда внезапно ударяя и туго обвивалась вокруг ее щеки и головы.
Я может умереть, так скорее всего и будет, ей не удается выбраться. Она чувствовала глубокое сожаление. Ей дали второй шанс –жить, третий, если считать и свою вампирскую жизнь— и она ничего не сделала с этим. И теперь Фел Церковь была в опасности, и Мэтт был в непосредственной опасности, и мало того, что она не собиралась помогать им, она собиралась сдаться и умереть прямо здесь.
Может позвать на помощь. Она не могла позвать Дамона, он изменился, и смог бы оставить ее умирать. Если бы здесь был Стефан. Дамон и малах. Возможно она согласилась бы на их предложение. Они конечно потребовали много. Или возможно это было только, что он хотел, чтобы она попросила его о помощи. Он мог бы ждать в темноте деревьев наблюдая за ней.
Она попыталась зажечь последнюю силу из ее Власти. Она было почти исчерпана, но ей удалось получить крошечное белое пламя. Теперь она представила что пламя входит в ее лоб. Она вдохнула, это было очень тяжело и больно, и начала мысленно звать: «Бонни, Бонни, услышь меня. » Никакого ответа.
«Бонни, Мэтт, находились в Старом Лесу, в моем новом автомобиле. Он, возможно, нуждается в помощи. Ищите его. В моем автомобиле. Не волнуйтесь обо мне. Очень поздно для меня. Найдите Мэтта. »
И это - все, что я могу сказать, думала Елена устало. У нее была неопределенная, грустная интуиция, что она не заставила Бонни слышать ее. Ее легкие взрывались. Это было ужасным способом умереть. Она собиралась быть в состоянии выдохнуть еще раз, и затем будет не больше воздуха.
Будь ты проклят Дамон, подумала она, и затем она сконцентрировала все свои мысли, досягаемость всего своего ума на воспоминаниях о Стефане. На своих чувствах к Стефану, на прекрасной улыбки Стефана. Зеленые глаза, зеленый как листья деревьев.

Стефан … я люблю тебя.

Я буду всегда любить тебя.

Я любилю тебя.

Я люблю …

Глава 28 (Перевод: Your |Nice_Doll|™ Cigarette-Smoke)

Мэтт не представлял, сколько сейчас времени, но под деревьями был глубокий сумрак. Он лежал на боку в новом автомобиле Елены, как будто его бросили и забыли. Все его тело болело.
В этот раз он очнулся и сразу подумал о Елене. Но нигде не было видно белого пятна ее лифчика и когда он позвал ее, сначала осторожно, потом почти крича, ответа не было.
Он прошелся по поляне на руках и коленях. Казалось, Дамон исчез и это дало ему искру надежды и храбрости, которая осветила его разум, как маяк. Он нашел брошенную рубашку Пэндлтон... изрядно истоптанную. Но, когда он не смог найти никакого мягкого и теплого человека на поляне, его сердце ухнуло куда-то вниз, к ботинкам.
А потом он вспомнил о ягуаре. Он отчаянно рылся в кармане для ключей, но там было пусто; наконец он обнаружил, что они непостижимым образом были в зажигании.
Он пережил мучительный момент, когда машина не заводилась, а затем был потрясен, увидев свет ее фар.
Он немного задумался над тем, как развернуть машину, удостоверясь, что не переедет тело Елены, потом порылся в отсеке для перчаток, вытащил руководства и несколько пар темных очков. А, вот и кольцо из ляписа-лазури. Кто-то хранил запасное здесь, на всякий случай. Он надел его, оно сидело как влитое.
Наконец его пальцы нашарили фонарик и теперь он мог полностью обыскать поляну, как и хотел.
Елены не было.
И не было феррари.
Дамон увез ее куда-то.
Хорошо, он выследит их. Чтобы сделать это, он должен оставить автомобиль Елены, но он уже видел, что эти монстры могут сделать с машиной, так что многого не говорил.
Он должен быть осторожнее с фонариком. Кто знает, сколько заряда осталось у батарейки?
Черт, он пытался дозвониться на мобильник Бонни, потом на ее домашний и пансион. Сигнала не было, даже при том, что, согласно его мобильному, он был. Не нужно спрашивать почему – это был Старый Лес, переворачивающий все вверх тормашками. Он даже не задавался вопросом, почему пытался дозвониться именно до Бонни, когда Мередит, возможно, вела бы себя более здравомысляще.
Он легко нашел следы феррари. Дамон смылся отсюда быстро, как летучая мышь... Мэтт мрачно улыбнулся, так как про себя закончил это предложение.
А затем он поедет так, как будто выбирается из Старого Леса. Это было просто, было понятно, что или Дамон шел слишком быстро для правильного контроля, или Елена сражалась, потому что в нескольких местах, в основном вокруг углов, следы шин ясно виднелись на мягкой земле.
Мэтт очень боялся наступить на что-то, что могло быть уликой. Ему, возможно, придется вернуться назад. Он был осторожен и также, он игнорировал тихие звуки в ночи вокруг него. Он знал, что малахи где-то здесь, но он запретил себе думать об этом.
И он даже не спрашивал себя, почему он делает все это, специально кидается в лицо опасности вместо того, чтобы отступить и уехать на ягуаре из этого Леса. В конце концов, Стефан не нанимал его телохранителем.
«Но тогда ты не можешь доверять всему, что может сказать Дамон», - подумал он.
И кроме того... ну, он всегда бдительно следил за Еленой, даже раньше их первого свидания. Он может и неуклюжий, медленный и слабый по сравнению с их теперешними врагами, но он всегда будет пытаться защитить ее.
Он почти добрался до конца дороги. Дом Дунстанов скоро можно будет увидеть на правой стороне. Он спросит их, если они видели...
Кровь.
Сначала ео мозг подыскивал такие нелепые ассоциации как темно-красная краска. Но его фонарик поймал нечто красное на обочине, как будто дорога сделала резкую кривую. Там была кровь. И не просто чуть-чуть крови.
Елена спрыгнула.
Или так, или Дамон вышвырнул ее из движущегося автомобиля – но после всех усилий, который он предпринял, чтобы заполучить ее это не кажется верным вариантом.
Убить ее, вышвыривая из машины?
Глупый способ, но может Дамон расчитывал что его маленькие питомцы позаботятся о теле.
Возможно, но не очень вероятно.
Так что же вероятно?
Ну, дом Дунстанов будет на правой стороне, но ты не можешь видеть его отсюда. Выглядело так, как будто Елена выпрыгнула из машины, в то время как она поворачивала. У нее бы вышибло мозги и кишки, и было бы невероятной удачей, если она не умерла.
Фонарик Мэтта медленно осветил пролом в живой изгороди из кустов рододендрона.
Боже, вот что она сделала. Да. Она выпрыгнула и попыталась катиться по земле. Здорово, значит она удачлива, раз не сломала шею. Но она продолжала катиться, хватаясь за корни и ползучие растения, чтобы остановиться. Вот почему они все вырваны из земли.
Восторг охватил Мэтта. Он делал это. Он шел по следам Елены. Он видел ее падение так ясно, как будто присутствовал при нем.
«Но когда ее захлестнул тот корень дерева, - подумал он, продолжая следовать за ее следами. – Он, должно быть, поранил ее. А потом она скатилась с травы и прокатилась немного на бетоне – это, должно быть, было мукой; там она потеряла много крови, а потом - обратно в кусты.
А потом что? Рододендрон больше не показывал признаков ее падения. Что там случилось? Дамон развернул феррари и вернул ее?
«Нет», - решил Мэтт, тщательно исследуя землю. Тут был только один тип следов, и это были следы Елены. Елена встала…только для того, чтобы упасть снова, возможно из-за ран. А потом ей удалось встать снова, но следы были фантастическими – нормальный след с одной стороны и глубокое, но маленькое углубление с другой.
Костыль. Она нашла себе костыль. Да, и этот волочущийся след – след ее больной ноги. Она приблизилась к этому дереву, а потом прошлась вокруг него – или проковыляла, на это было похоже больше. А потом она добралась до дома Дунстанов.
Умная девочка. Тогда ее невозможно было узнать, и в любом случае, какая разница заметили ли они сходство между ней и покойной великой Еленой Гилберт? Она могла быть кузиной Елены из Филадельфии.
Она прошла раз, два три... восемь шагов и увидела дом Дунстанов. Мэтт мог видеть свет. Мэтт мог унюхать лошадиный запах. Взволнованный, он бежал остаток пути – несколько раз упал, что не принесло ничего хорошего его больному телу, но он упрямо шел к свету у заднего крыльца. Дунстаны не были людьми, освещающими свой парадный вход.
Когда он добрался до двери, он заколотил по ней почти в исступлении. Он нашел ее. Он нашел Елену!
Казалось, прошло много времени, прежде чем дверь отворилась на щелочку. Мэтт автоматически просунул свою ногу в эту щель так, чтобы дверь не могла закрыться, думая о своем. Да, отлично, вы осторожные люди. Не тот тип, который впустит вампира после того, как видел девочку, всю в крови.
- Да? Что тебе нужно?
- Это я, Мэтт Хоникатт, - сказал он глазу, рассматривающего его из щели открытой двери. – Я пришел за Ел... за девушкой.
- О какой девушке ты говоришь? – сказал голос грубо.
- Послушайте, у вас нет повода для беспокойства. Это я... Джейк знает меня со школы. И Кристин меня тоже знает. Я пришел помочь.
Что-то в искренности его голоса, казалось, нашло отклик у человека за дверью. Дверь открылась и за ней был большой, темноволосый мужчина, который был в рубашке и нуждался в бритье. Рядом с ним, в гостиной, была высокая, тоненькая и почти изможденная женщина. Она смотрела так, как будто она готова была закричать. Рядом с ними обоими был Джейк, который был на год старше Мэтта в Старшей Школе имени Роберта Ли.
- Джейк, - сказал Мэтт. Но не получил никакого ответа, кроме унылого тоскливого взгляда.
- Что такое? – испуганный, потребовал ответа Мэтт. – Девушка пришла сюда некоторое время назад, она была вся в крови, но... но... вы впустили ее, верно?
- Никакая девушка не приходила сюда, - категорически сказал мистер Дунстан.
- Она должна была. Я следовал по ее следу – она оставила след из крови, понимаете, почти до вашей двери. – Мэтт не позволял себе думать. Так или иначе, если он продолжит говорить факты достаточно громко, они отдадут ему Елену.
- Еще проблемы, - уныло сказал Джейк голосом, который очень шел выражению его лица.
Миссис Дунстан, казалось, сочувствовала Мэтту больше всех:
- Мы слышали какой-то голос ночью, но когда мы выглянули, никого не было. И у нас свои собственные проблемы.
А потом, прямо на последней реплике, в комнату ворвалась Кристин. Мэтт уставился на нее с чувством де жа вю. Она была одета во что-то, напоминающее одежду Тами. Она отрезала брючины ее джинс до того, что они стали почти невидимыми. На верху на ней было одет верх бикини, но с... – Мэтт торопливо отвел взгляд – двумя большими дырками там, где у Тами были большие картонные круги. И она украсила себя блестящим клеем.
Господи! Ей всего... сколько, двенадцать? Тринадцать? Как она вообще может вести себя так?
Но в следующий момент все его тело затряслось в шоке. Кристин направилась к нему и проворковала:
- Мэтт Хони-батт! Ты пришел чтобы увидеть меня!
Мэтт осторожно дышал, чтобы преодолеть свой шок. Мэтт Хони-батт. Она не могла знать этого. Она даже не ходила в ту же школу, что и Тами. Зачем Тами звонить ей... и говорить что-то такое?
Он потряс своей головой, как будто выбрасывая эти мысли из нее. Он посмотрел на миссис Дунстан, которая казалась самой доброй.

- Могу я позвонить? – сказал он. – Мне нужно... мне правда нужно сделать несколько звонков.
- Телефон не работает со вчерашнего дня, - сказал мистер Дунстан резко. Он не пытался отодвинуть Кристин от Мэтта, который был странным потому что он был ужасно зол. – Возможно из-за упавшего дерева. И ты знаешь, что мобильные тут не работают.
- Но... - мозг Мэтта явно перегрузили. – Это правда, что никакая девушка не приходила в дом и не просила о помощи? Блондинка с голубыми глазами? Клянусь, я не тот, кто причинил ей боль. Клянусь, что хочу помочь ей.
- Мэтт Хони-батт? Я делаю татуировку, только для тебя, - все еще прижимаясь к нему, Кристин протянула свою левую руку. Мэтт в ужасе уставился на нее. Она, очевидно, использовала иголку или булавку, чтобы проколость отверстия на ее левом предплечье, а потом открыла стежень авторучки чтобы влить туда темно-синий цвет. Это была основная татуировка тюремного типа, сделанная ребенком. Беспорядочные буквы М Э Т были уже видны, наряду с еще одним чернильным пятном, которое, видимо, готовилось быть еще одной буквой Т.
«Неудивительно, что они не были рады впустить меня, - ошеломленно подумал Мэтт. Теперь Кристин обнимала его обоими руками за талию так, что ему стало трудно дышать. Она стояла на цыпочках, разговаривая с ним и быстро шепча некоторые из непристойных вещей, которые говорила Тами. Он уставился на миссис Дунстан:
- Честно, я не видел Кристин с... должно быть, год. Последний раз я видел ее на карнавале и Кристин помогала мне с поездками на пони, но...
Миссис Дунстан медленно кивала:
- Это не твоя вина. Она вела себя так же с Джейком. Своим собственным братом. И с... с ее отцом. Но я говорю правду, мы не видели никакую другую девушку. Никто, кроме тебя, не стучал в нашу дверь сегодня.
- Хорошо, - глаза Мэтта были влажными. Его мозг, прежде всего думавший о его собственном выживании, твердил ему сохранять свое дыхание, не спорить. – Кристин... я правда не могу дышать...
- Но я люблю тебя, Мэтт Хони-батт. Я не хочу, чтобы ты оставлял меня. Особенно из-за той старой шлюхи. Старой шлюхи с червями в ее глазницах...
И снова Мэтт почувствовал смысл мирового раскачивания. Но он не мог задохнуться. Ему не хватало воздуха. Он повернулся с вытаращенными глазами к миссис Дунстан, которая была ближе всего.
- Не могу... дышать...
Как может тринадцатилетняя девочка быть такой сильной? И мистер Дунстан и Джейк пытались оторвать ее от него. Это не сработало. Он уже начал видеть серую сеть, пульсирующую перед его глазами. Ему нужен был воздух.
Послышался резкий звук, отозвавшийся ударом по чьему-то телу. А потом еще один. Вдруг он почувствовал, что может снова дышать.
- Нет, Джейкоб! Не надо больше! – закричала миссис Дунстан. – Она отпустила его – не бей ее больше!
Когда Мэтт снова обрел способность видеть, он увидел, что мистер Дунстан поправляет свой ремень. Кристин вопила:
- Тыыыы.... ненавижу! Ты... ненавижуу!!! Ты пожалеешь!! – после этого она умчала прочь из комнаты.
- Я не знаю, поможет ли это, или станет только хуже, - сказал Мэтт, когда к нему вернулась способность ровно говорить. – Но Кристин не единственная девочка, ведущая себя так. По крайней мере еще одна в этом городе...
- Все, что меня волнует – это моя Кристин, - сказала миссис Дунстан. – И это... существо не она.
Мэтт кивнул. Но была одна вещь, которую нужно было сделать прямо сейчас. Ему нужно найти Елену.
- Если блондинка постучит в дверь и попросит о помощи... пожалуйста впустите ее, - попросил он миссис Дунстан. – Пожалуйста! Но не впускайте никаких парней – даже меня, если не хотите, – выпалил он.
На мгновение его глаза и глаза миссис Дунстан встретились и он почувствовал, некую связь. Потом она кивнула и поспешила выпроводить его из дома.
«Хорошо, - подумал Мэтт. – Елена направилась сюда, но не добралась. Посмотрим на следы. »
Он посмотрел. И следы показали ему, что, когда осталось всего несколько шагов до собственности Дунстанов, она необъяснимо резко повернула направо и пошла глубоко в лес.
Почему? Что-то напугало ее? Или она... - Мэтт почувствовал приступ тошноты. – Или она обманывала, делая вид, что ковыляет, пока наконец не оставила всю человеческую помощь позади?
Все что он мог сделать – это следовать за ней в лес.

Глава 29 (Перевод: Your |Nice_Doll|™ Cigarette-Smoke)

- Елена!
Что-то тормошило ее.
- Елена!
Пожалуйста, не надо больше боли. Ей не было больно сейчас, но она помнила о той боли... о, еще одну борьбу за воздух она не выдержит...
- Елена!
Нет... пусть все останется как есть. Елена мысленно отодвинула ту вещь, которая надоедала ей.
- Елена, пожалуйста...
Все, что она хотела – это уснуть. Навсегда.

- Будь ты проклят, Шиничи!
Дамон поднял снежный шар с миниатюрным лесом внутри, когда Шиничи нашел слабый свет Елены, исходящий от него. Внутри него росли десятки ель, гикори (*вид орехового дерева*), сосен и других деревьев – все с совершенно прозрачной внутренней оболочкой. Миниатюрный человек – учитывая то, что вряд ли кто-нибудь может быть уменьшен и помещен в такой шар – увидел бы впереди и позади себя деревья, деревья во всех направлениях, и он мог пойти прямо и вернуться к исходной точке вне зависимости от того, в каком направлении он шел.
- Это развлечение, - угрюмо сказал Шиничи, наблюдая за ним из-под ресниц. – Игрушка, в которую обычно играют дети. Игрушка-ловушка.
- И ты находишь это забавным? – Дамон со всей силы кинул шар в деревянный кофейный столик в изысканном домике, находящемся в тайным убежищем Шиничи. И тогда он понял, почему это была игрушка для детей – стекло было небьющемся.
После всего этого Дамону потребовалась секунда – всего секунда – чтобы сдержать себя. У Елены возможно остались считанные секунды жизни. Ему нужно быть аккуратным в своих выражениях.
С той секунды огромный поток слов полился из его рта, в основном на английском, без ненужных проклятий и даже оскорблений. Он не волновался о том, оскорбит ли Шиничи. Он просто пригрозил…нет он поклялся…учинить над Шиничи насилие, которое тот никогда не видел за свою длинную жизнь, наполненную перекошенными образами вампиров и людей. В конце концов до Шиничи дошло, что он не шутил и Дамон очутился внутри шара с промокшей Еленой перед ним. Она лежала у него в ногах и она была в том состоянии, какое он не мог представить даже в самых худший его фантазиях. У нее была вывихнута правая рука, а во многих местах просто переломана, и безобразно разбита левая голень.
Он испугался, как только представил, как она продиралась через лес в шаре, как кровь текла с правой руки – с плеча до локтя, как левая нога волочилась за ней как у раненого животного, и это было самое худшее. Ее волосы, пропитанные потом и грязью, раскинулись по ее лицу. И она сошла с ума, буквально бредила, разговаривая с людьми, которых там не было.
И она посинела.
Со всеми ее силами она могла убрать только один побег. Дамон схватил огромные охапки их, злобно выдергивая их из земли так, как если бы они пытались бороться с ним или обернуться вокруг его запястья. Елена ловила воздух, глубоко вздыхая так, как будто удушье убивает ее, но она не приходила в сознание.
И она не была той Еленой, которую он помнил. Когда он взял ее на руки, он не почувствовал ни сопротивления, ни узнавания его – ничего. Она не знала его. Она была вне себя от лихорадки, истощения и боли, но в следующую секунду, находясь в полубессознательном состоянии, она влажно поцеловала его руку, взъерошила волосы и прошептала: «Мэтт... найди... Мэтта. ». Она не знала кто он – она вряд ли даже знала кто она сама, но даже сейчас она беспокоилась о своем друге. Поцелуй «впитался» в его руку как клеймо и с тех пор он контролировал ее мозг, пытаясь отвести агонию, которую она чувствовала... куда угодно... в ночь... в себя.
Он вернулся к Шиничи и голосом, в котором сквозил ледяной ветер сказал:
- У тебя должен быть способ залечить ее раны... немедленно.
Очаровательный домик был окружен такими же вечнозелеными растениями, гикори и соснами как и в снежном шаре. Огонь стал фиолетово-зеленым, когда Шиничи ткнул в него.
- Эта вода почти закипела. Заставь ее выпить чай, смешанный с этим, - он вручил Дамону почерневший флакон – раньше это было красивое чеканное серебро, а теперь лишь потрепанные остатки того, чем это было раньше – и заварной чайник с несколькими сломанными листьями и другими сомнительно выглядящими вещами на дне. – Удостоверься, что она выпила три четверти чашки и она заснет и проснется почти новенькой.
Он толкнул Дамона локтем под ребро:
- Или ты можешь просто позволить ей сделать несколько глотков – что отчасти вылечит ее, а потом скажи ей, что в твоей власти дать выпить ей больше или не дать ничего... И знаешь... в зависимости от того, насколько она готова сотрудничать...
Дамон молча отвернулся.
«Если я посмотрю на него, - подумал он. – Я убью его. А ведь, возможно, он будет нужен мне снова. »
- А если ты действительно хочешь ускорить ее выздоровление – добавь немного своей крови. Некоторым нравится делать это так, - добавил Шиничи; слова вылетали из него с огромной скоростью из-за волнения. – Видишь, как много боли терпит человек перед смертью, ты можешь просто напоить ее чаем со своей кровью и начать все сначала... если они помнят тебя с последнего раза – в чем я сомневаюсь – они пройдут через еще более страшную боль, чтобы получить шанс сразиться с тобой.... - он захихикал и Дамон подумал, что тот не в своем уме.
Но когда он вдруг повернулся к Шиничи, то должен был сдержать себя. Шиничи стал пылающим, светящимся, как будто обвел вокруг себя контур, с языками света светящимися от его проекции как солнечные вспышки в увеличенном масштабе. Дамон был почти ослеплен и он знал, что должен был быть. Он сжал серебряный флакон как будто изо всех сил держался за свое здравомыслие.
Возможно так оно и было. У него был пробел в памяти... а затем вдруг проявились воспоминания о попытках найти Елену... или Шиничи. И поскольку Елена отсутствовала в их компании, это могла быть только вина Шиничи.
- Есть здесь нормальная ванная комната? – спросил Дамон у Шиничи.
- Здесь есть все, что ты захочешь. Просто реши что именно перед тем как открыть дверь, и отклой ее вот этим ключом. А сейчас... – Шиничи потянулся, его золотые глаза были наполовину закрыты. Он томно пробежал рукой по блестящим темным волосам с красными прядями. – Я думаю, пришло время вздремнуть под кустом.
- Это все, чем ты занимаешься весь день? – Дамон даже не пытался сдержать резкий сарказм в его голосе.
- И весело провожу время с Мисао. И дерусь. И хожу на турниры. Они... в общем, ты должен увидеть их собственными глазами.
- Я не хочу никуда идти, - Дамон даже знать не хотел что эта лиса и его сестра находят забавным.
Шиничи протянул руки и снял миниатюрный котел полный кипящей воды с огня. Он вылил кипящую воду в кучу коры деревьев, листьев и других вещей в избитом металлическом заварном чайнике.
- Почему бы тебе сейчас не начать искать куст? – сказал Дамон и это было не просто предложением. Ему надоела эта лиса, удовлетворившая все его желания и ему было плевать на то, какой вред Шиничи может причинить другим людям. Все, что он хотел – побыть одному... с Еленой.
- Помни: заставь ее выпить все это, если ты хочешь чтобы она выжила. Она не выживет без этого, - Шиничи процедил сквозь мелкое сито настойку темно-зеленого чая. – Лучше сделай это до того, как она проснется.
- Может ты просто свалишь отсюда?

Когда Шиничи шагнул через пространственную трещину, заботясь о том, чтобы повернуть на правильную дорогу чтобы достичь реального мира а не другого шара, он двигался. Он хотел вернуться и победить Дамона, не оставить от него ни дюйма. Он хотел активировать в нем малаха и велеть ему.... ну, конечно не просто убить милую Елену. Она была цветком с неопробованным нектаром и Шиничи не спешил хоронить ее.
Что касается остального плана... да, он решил. Теперь он знал, что будет делать. Как будет сладко смотреть на то как сближаются Дамон и Елена а потом, во время фестиваля «Лик Луны» сегодня вечером, вернуть ей того монстра. Он мог позволить Дамону верить, что они были «союзниками», а затем, в середине их маленькой пьянки – сделать из него монстра. Чтобы показать что он, Шиничи, контролировал его все это время.
Он накажет Елену способами, которые ей никогда и не снились, она умрет в восхитительной агонии... на руках Дамона. Хвосты Шиничи в исступлении задрожали от одной только мысли об этом. Но пока он позволит им смеяться и шутить вместе. Жажда мести будет только расти со временем, а Дамона и правда очень сложно контролировать, когда он в бешенстве.
Больно признавать, но его хвост – тот, который в центре, материальный – болел от отвратительной жестокости Дамона к животным. Когда Дамона охватывала страсть, каждая унция сконцентрированности Шиничи уходила на то, чтобы контролировать его.
Но в «Лике Луны» Дамон будет спокойным, будет мирным. Он будет доволен собой, потому что он и Елена, несомненно, вступят в какой-то абсурдный заговор чтобы остановить Шиничи.
Тогда-то и начнется веселье.
Елена станет восхитительным рабом когда ее время истечет.

Когда китсун ушел, Дамон почувствовал, что может вести себя естесственнее. Все еще контролируя разум Елены, он поднял чашку. Он сделал глоток этой смеси прежде чем дать ей и нашел, что на вкус она немногим лучше чем на запах. Однако у Елены действительно не было выбора, она ничего не могла сделать по своей воле и уровень жидкости в стакане стремительно понижался.
А потом понизилось и количество его крови. И снова Елена была без сознания и не имела права голосования в этом вопросе.
А потом она заснула одна.
Дамон беспокойно шагал. Его память больше походила на сон, без порядка плавающий в его голове. Это было о Елене, пытающейся выпрыгнуть из феррари, идущем со скоростью 100 километров в час, чтобы убежать от... кого?
Него?
Почему?
Нет, в любом случае это лучшее из начал.
Но это было все, что он мог вспомнить! Черт возьми! То, что произошло до этого было для него чистым листом. Он ранил Стефана? Нет, Стефан исчез. С ней был какой-то другой парень, Матт. Что произошло?
Пошло все к черту! Он должен выяснить что случилось, чтобы он мог объяснить все Елене, когда она проснется. Он хотел, чтобы она верила ему, доверяла ему. Он не хотел использовать ее как гемофилика на одну ночь. Он хотел, чтобы она выбрала его. Он хотел, чтобы она поняла, насколько больше она подходит ему, чем его робкому братцу-сопляку.
Его принцесса тьмы. Это то, кем она должна быть. С ним в качестве короля, супруга, в общем, все что она захочет. Когда она наконец будет видеть это четче, она поймет, что это не важно. Ничего не важно, кроме пары Елена и Дамон.
Он рассматривал ее тело, скрытое листом с бесспристрастием... нет, с некоторым чувством вины.
Боже мой, что если бы он ее не нашел? Он не мог выбросить ту картину из головы: как она выглядела... как споткнулась и упала вперед... как лежала бездыханная... как поцеловала его руку...
Дамон сел и ущипнул себя за нос. Почему она была с ним в феррари? Она злилась... нет, не злилась. Слово «разъяренная» подойдет больше... но она была так напугана... им. Теперь он ясно мог вспомнить как она выбрасывается из несущегося вперед автомобиля... но он не мог вспомнить ничего позже этого.
Он сошел с ума?
Что он сделал ей? Нет...
Дамон принудил свои мысли уйти прочь от легкого вопроса и заставил себя задать реальный вопрос. Что он сделал ей? В глазах Елены, синих, с золотыми бликами как ляпис-лазурь было легко читать ее мысли даже без телепатии. Что... он... сделал ей, что она настолько испугалась, что выпрыгнула из движущегося автомобиля лишь бы сбежать от него?
Он насмехался над светловолосым парнем. Матт... Гнат... не важно. Они все втроем были вместе и он и Елена... черт! С этого воспоминания и до его пробуждения в феррари было пустое место. Он мог вспомнить о спасении Бонни из дома Кэролайн, он помнил, что опоздал на эти 4: 44 утра, потом встретил Стефана, но после этого начались провалы в памяти. Шиничи, будь ты проклят! Та лиса! Он знал больше обо всем этом, чем рассказал.
«Я всегда... был сильнее... чем мои враги, - подумал он. – Я всегда... контролировал... себя. »
Он услышал тихий звук и немедленно кинулся к Елене. Ее синие глаза были закрыты, но ресницы трепетали. Она просыпалась?
Он заставил себя обернуть ее плечи листом. Шиничи был прав. Там было много засохшей крови, но теперь, он это чувствовал, с ее кровью все было в порядке. Но было что-то ужасно неправильное... нет, он не верит этому.
Дамон заставил себя не закричать от расстройства. Проклятая лиса оставила ее с вывихнутым плечом.
Сегодня явно не его день.
Ну что? Звать Шиничи?
Никогда. Он чувствовал, что не сможет смотреть на эту лису сегодня без желания убить его.
Он собирался вправить ей плечо. Эта процедура обычно требовала двух человек, но что он мог поделать?
Всё еще жестко контролируя разум Елены, и убедившись, что она не очнется, он схватил её руку, и продолжил болезненный процесс растяжения сустава, оттягивая кость чуть дальше, пока, наконец, не ослабил давление, услышав долгожданный хруст, означающий, что длинная кость встала на своё место. Потом он отпустил. Голова Елены моталась то в одну, то в другую сторону, губы запеклись. Он вылил еще чуть-чуть волшебного сращивающего-кости чая Шиничи в разбитую чашку, затем мягко поднял ее голову с левой стороны, и поднес чашку к ее губам. Он дал ее разуму немного свободы и она начала поднимать и опускать правую руку.
Он вздохнул и наклонил ее голову выливая жидкость из серебряного флакона так, что она попадала прямо ей в рот. Она покорно глотала. Все это напомнило ему о Бонни... но Бонни не причиняли такую боль. Дамон знал, что не может возвратить Елену друзьям в таком состоянии: с раскромсанной кофточкой и джинсами и с засохшей кровью повсюду.
Может, он может что-нибудь с этим сделать. Он пошел ко второй двери из спальни, подумал о ванной – современной ванной – и открыл дверь. Там было именно то, что он и вообразил: чистое, белое, санитарное место с большой кучей полотенец, готовых к использованию, на ванне.
Он смочил теплой водой одну из тряпок. Он знал, что лучше было бы раздеть Елену и опустить в теплую воду. Это было то, что ей сейчас нужно, но если это когда-нибудь откроется, ее друзья вырвут его сердце из груди и насадят его на пику. Он никогда даже не думал об этом – он просто знал это.
Он вернулся к Елене и начал нежно стирать засохшую кровь с ее плеча. Она что-то бормотала, болтая в разные стороны головой, но он продолжал это делать, пока плечо не стало выглядеть нормально, открытое в разорванной ткани.
Потом он взял другую тряпку чтобы проделать то же самое с ее лодышкой. Она была все еще раздута – в ближайшее время ей не придется много бегать. Ее голень, одна из двух костей голени, срослась нормально. Это было огромным доказательством того, что Шиничи и Ши но Ши не нуждались в деньгах – они могли продавать этот чай и легко заработать состояние.
- Мы смотрим на вещи... по-разному, - говорил Шиничи, уставившись на Дамона своими странными золотыми глазами. – Деньги не имеют для нас значения. А что имеет? Агония жулика на смертном ложе, который верит, что попадет в ад. Наблюдать, как он потеет, пытаясь вспомнить давно забытые встречи. Первая сознательная слеза одинокого ребенка. Эмоции неверной жены, когда муж ловит ее с любовником. Первый... ну, девичий поцелуй и первая, полная открытий, ночь. Брат, готовый умереть за брата. Что-то вроде этого.
«И множество других вещей, которые не могут быть упомянуты в обществе, – подумал Дамон. – Множество из них связаны с болью. Они были эмоциональными пиявками, сосущими чувства смертных, чтобы заполнить пустоту собственных душ. »
Он снова почувствовал боль и попытался вообразить... подсчитать... боль, которую Елена должна была почувствовать, выпрыгивая из его автомобиля. Она, должно быть, ожидала смерть от боли – и даже это было для нее лучше пребывания с ним.
В этот раз перед тем как открыть дверь в белую кафельную ванную, он подумал о кухне, современной и с большим количеством льда в холодильнике.
И снова он не был разочарован. Он оказался в мужской кухне с хромовыми приборами и черно-белым кафелем на полу. А в морозильнике – шесть узлов со льдом. Он взял три узла и поместил один вокруг ее плеча, один у локтя и один вокруг ее лодыжки. Потом он вернулся к безупречную кухню за стаканом ледяной воды.