Няганский детский музыкально-драматический театр «Как Эква-Пырись на охоту ходил». Реж. – Александр Савчук

 

Однако постановки по нетривиальному материалу являются островками среди бесконечных «Золушек», «Дюймовочек» и «Снежных королев». Складывается ощущение, что в основном режиссеры либо не догадываются о существовании какой-то иной литературы для детей, либо наивно полагают, что дети не знакомы с сюжетами этих сказок. Поэтому традиционность материала, как правило, усугубляется иллюстративностью постановочных решений: с притопами и прихлопами пересказывается содержание.

Как говорит руководитель одного из крупнейших датских детских фестивалей (а датский театр для юных знаменит на весь мир), актриса и режиссер Бодил Алин: «Волшебные сказки – как ковчег: можно вложить в них что угодно. Поэтому, если ты ставишь сказку, которую и так все знают, необходимо задаться вопросом: зачем? Мне кажется, когда начинаешь работать над сказкой, важно дойти до ее первоосновы – понять, почему она когда-то произвела на тебя такое сильное впечатление. Все знают эту сказку, но я должна создать ощущение, что вы слышите ее впервые, и вы должны пройти со мной этот опасный путь до конца. Я называю это «воспринимать детей всерьез». Да, страшно, да, действительно опасно, но если вы пойдете за мной, мы справимся». И тут же объяснила, как понимается творчество в детском театре всеми – от актеров до министра культуры Дании. «Мы создаем искусство для детей, как если бы это была сложная живопись или музыка. Дети учатся на спектаклях фантазировать, думать в каком-то ином направлении, учатся тому, что мир шире и сложнее, чем он представляется, что, возможно, не нужно считать себя центром вселенной и можно впустить в свой мир кого-то, кто не похож на тебя и кажется тебе странным».

«Воспринимая детей всерьез», Бодил Алинг использует избитый сюжет лишь как предлог для упомрачительной театральной фантазии. Такова «Сонатина» - визитная карточка «Театра 38». Странствующая семейка – придурковатые музыканты отец и сын и деспотичная мамаша-актриса в забавных оборках – тщетно пытаются разыграть некий спектакль. Остановка за курицей – еще одной участницей труппы, которая никак не может вовремя снести яйцо. Глава передвижного «театра» гневается: «Последний раз я использую на сцене животных. Кристиан (к мужу. – Ю. К.), тебя это тоже касается». Наконец представление в кузове старого грузовика (место обитания семьи) начинается. Оказывается, что долго подготавливаемое шоу – история о Красной Шапочке, которую изображает то самое яйцо, и ее бабушке (благо в последний момент в ведре с помоями удается найти картофелину, а то некому было бы играть старушку). Честное слово, трудно представить что-нибудь страшнее волчьей пасти, чем та, что вдруг возникает из картофельной давилки в руках главы семейства в исполнении Бодил.

Трейлер спектакля: https://vimeo.com/28775729

Сказки-сказками, но датский (как и вообще европейский) театр для детей постоянно подпитывается современным материалом. В России такие постановки тоже появляются, но удельный вес современных текстов в театре для юной аудитории все еще слишком мал. И это при том, что наши дети не испытывают недостатка в актуальной литературе: издательство «Самокат» бесперебойно издает книги, отвечающие на те вопросы, которые дети еще не успели или не решились задать взрослым – о смерти, о разводе родителей, об одиночестве, о трудностях пубертата, о первой любви. Это и серия книг про мальчика по имени Цацики Мони Нильсон, и «Вафельное сердце» Марии Парр, и «Как дедушка стал привидением» К.-Ф. Окесона и Э. Эриксон, и «Oh, boy!» Мари-Од Мюрай, и «Веста-Линнея и капризная мама» Т. Аппельгрен и С. Саволайнен, и «Умеешь ли ты свистеть, Йоханна?» Ульфа Старка и многие-многие другие. В том числе, разумеется, и те тексты, которые выбраны для участия в лаборатории «В театр на самокате».

Безусловно, важным шагом стало появление фестиваля «Новая пьеса для детей» на Новой сцене Александринского театра, который уже два года подряд знакомит зрителей с отечественной драматургией для подростков. Однако, к сожалению, показанные в январе 2015 и в январе 2016 года эскизы так и не стали спектаклями. Ежегодно в рамках Международного фестиваля «Радуга» (его организатор - петербургский ТЮЗ) проводится конференция, на которой обсуждаются судьбы театра для подростковой аудитории. Сам же фестиваль, который изначально задумывался как фестиваль именно для подростковой аудитории, безнадежно мигрировал в сторону сугубо взрослой программы.

Отечественный театр, как правило, не желает опускаться до неудобных – «низких» - тем, предпочитая обращаться ко всем и ни к кому в особенности. Особенно остро эта проблема стоит в отношении театра для подростковой аудитории.

 

Подростки мучаются огромным количеством вопросов, которые они уж точно не зададут родителям. Психологи считают, что негативизм тинейджеров – совершенно необходимая ступень в развитии каждого человека. Ну вот буквально – как роды не могут пройти без боли, потому что малыш был плотно закупорен в безопасности маминого тела, так и невидимая пуповина, которая связывает ребенка и семью, не может порваться без боли. Но это необходимо. Кроме того, мы помним, что природа придумала так, чтобы подростковый период был одной из фаз естественного отбора. Недаром во всех народах существовали обряды инициации, недаром прошли столетия, прежде чем подростковый возраст все-таки стал возрастом детства. Мы, конечно, уже несколько столетий как не хотим, чтобы этот естественный отбор происходил, чтобы подростки, которые неспособны сами справиться со своими проблемами, исчезали из социума. Мы хотим их защитить, верно? Потому что они – объективно – природа так придумала, устроив так, что гормональный фон резко меняется и давит на психику – находятся в опасности. Они всегда, во все времена – начинающие взрослые – с почти взрослой физиологией и почти детской психикой. Нужен театр подросткам? Да, безусловно. Театр – единственное искусство, которое непосредственно воздействует на всех уровнях. Единственное искусство, которое не может быть по-настоящему зафиксировано, потому что театр – это здесь и сейчас, это там, где есть зритель с его непосредственной реакцией. Театр способен стать важнейшим коммуникатором. Любой сидящий в зале ощущает, что он непосредственно влияет на спектакль. Важно ли такое ощущение подростку? Подросток чувствует себя одиноким, и он боится одиночества, чувствовать свою нужность, свою исключительность для него совершенно необходимо. Для него открылся большой мир, мир, где нужно самому принимать решения. А кто об этом расскажет?

 

 

Ж. Помра «Золушка». Театр «Практика» (г.Москва). реж. – М. Горвиц

 

 

В Копенгагене мне удалось посмотреть два документальных спектакля для тинейджеров. Один – «Я жива» – монолог девушки, недавно вышедшей из-под обаяния богемной жизни, наполненной наркотической дремой. Другой – «Внезапно» – смешной и трогательный спектакль о начале пубертатного периода, когда вдруг кто-то начинает казаться себе слишком толстым, кто-то – слишком высоким, а родители совершенно лишаются способности что-либо понимать и хранить секреты. Четыре молодых актера разыграли историю нескольких переплетающихся друг с другом документальных зарисовок легко и виртуозно, не оставляя между собой и тринадцатилетними школьниками никакого зазора.

 

Мир враждебен – а как иначе, как без чувства негативизма? Без этого ощущения новый человек не найдет свой голос, не сможет создать ничего нового. Но, м.б., есть те, к кому можно испытывать симпатию? М.б. есть те, кто нуждаются в твоей помощи? М.б. можно под другим углом зрения посмотреть на тех, с кем-то как будто бы общаться стыдно и «не круто»?

 

В связи с этим привлекают внимание две сценические версии романа англичанина Марка Хэддона «Загадочное ночное убийство собаки».

Детективная история рассказывается в романе от лица Кристофера – подростка с синдромом аутизма, влюбленного в математику и испытывающего недоверие ко всем остальным предметам и людям. Как оказывается, небеспочвенно: в результате собственного расследования он выясняет, что родной отец не только убил соседскую собаку, но и выдал мамин отъезд из дома за ее смерть от инфаркта.

Спектакль по этой книге был поставлен в Тверском ТЮЗе молодым режиссером Даниилом Романовым. Мы видим мир глазами Кристофера. Сценография создана белыми кубами разных размеров. Однако воображение позволяет «увидеть» на стене безликого дома, маму, читающую ему текст письма – видеопроекция оказывается как нельзя кстати. Все обитатели городка одеты в костюмы серого цвета с красными – знак тревоги – аксессуарами. И недаром: чуткая и внимательная к Кристоферу учительница Шивон оказалась в тверском спектакле вызывающей стервой, а милейшая старушка миссис Александер заманивает мальчика к себе с явно двусмысленной целью. Все обитатели английского провинциального городка превратились на российской почве в сомнительных личностей. В тверском спектакле все остаются под подозрением – недаром атмосфера спектакля проникнута саспенсом. В постановке Даниила Романова угрюмый Кристофер надевает на голову шляпу и плащ (он стал взрослым) и предостерегает зрителей: «Прежде, чем узнать правду, подумайте, а готовы ли вы к ней».

 

М. Хэддон «Ночное загадочное убийство собаки», ТЮЗ (г.Тверь), реж. – Д. Романов

 

В спектакль Лондонского королевского театра очень технологичен. Пространство сцены – это круглая площадка, ограниченная светящимся оранжевым бордюром под цвет куртки Кристофера. Площадка окружена зрителями, под взглядами которых юноша беззащитен, и любое проникновение взрослых в его магический круг (а они, разумеются, то и дело появляются) – это вторжение. Планшет сцены – внутренний мир Кристофера, вплоть до финала проекции цифр лишь хаотически – спутанными клубками – разлетаются от Кристофера в разные стороны в те минуты, когда он напряженно задумывается над странными, не поддающимися логике событиями. Но в финале на этом же планшете стремительно появляются и исчезают цифры и знаки, когда Кристофер победоносно решает сложнейшую задачу. Замечательно, что следуя за сюжетом, режиссер умело избегает бытовой пластики, и взаимодействие персонажей с Кристофером осуществляется не только вербально, но и при помощи контактной импровизации: так, путешествие в Лондон на поезде превращается в виртуозно исполненное контемпорари.

Технологическое совершенство спектакля не подавляет актерскую игру и не подменяет ее: Кристофер в исполнении британского актера (Люка Трэдуэя) – действительно особенный юноша. Очевидно, дело не столько в тренингах (хотя консультации специалистов по аутизму оказались явно нелишними), сколько в точно найденном рисунке роли. Его зерно – постоянная сконцентрированность Кристофера. Невероятно одаренный и психически нездоровый одновременно, этот Кристофер будто ищет и никак не может найти каждой ситуации числовой эквивалент. А потому в диалоге взгляд его направлен не на собеседника, а как будто вглубь себя – туда, где постоянно доказываются теоремы и решаются уравнения. Невозможность уложить реальность не только в числовую комбинацию, но хоть в сколько-нибудь логическую цепочку, заставляет Кристофера испытывать не только растерянность, но временами и безмолвное отчаяние. Но в финале все сложится – на планшете сцены появится живой щенок, и теперь на самую красивую в мире формулу понадобятся считанные минуты.

 

М. Хэддон «Ночное загадочное убийство собаки» Лондонский королевский театр, реж. – М. Элиот

 

 

М.б. пойти против большинства не так уж страшно? М.б. можно быть не таким как все и быть особенным? Есть те, кто думает, как ты и сталкиваются с такими же, как у тебя проблемами? М.б. есть выход? М.б. есть такие сферы творчества, о которых ты и не догадывался? Театр для подростков способен ответить. Но такой, который будет не для всех и не на все времена, а именно для них и про них.

 

Очевидно, нужны герои, с которыми современный подросток сможет себя идентифицировать и которые снимут с его плеч хотя бы часть сомнений в себе. Но важно понимать, что то, что было актуально еще семь лет назад, сегодняшним тинейджерам кажется нафталином. С другой стороны, базовые подростковые проблемы – стремление быть не хуже других, но особенным, быть независимым, но под защитой родителей – все те же. А вот формы саморепрезентации меняются. Поэтому театр для подростков требует, чтобы режиссер был по-настоящему подключен к реальной жизни. Если подростку будет неинтересно, он просто больше не придет в театр, это малышей приводят родители, а тинейджеры приходят (или не приходят!) сами. Это – территория риска, и неудивительно, что в нашей стране удачи на ней не так уж часты, и они все, как правило, связаны с участием молодых режиссеров.

 

Примером может служить спектакль «Ливия, 13» Михаила Патласова по пьесе швейцарского драматурга К. Риндеркнехт. В финале спектакля зрители самых разных возрастов наперебой благодарят актеров за то, что те помнят, «как это быть подростком». Финалом здесь служит дискуссия со зрителями, в которой они обсуждают поведение персонажей и правомерность финала. Без всякого стеснения подростки примеряют коллизию «Ливии» на себя и честно заявляют: да, все так и есть, да, это про меня. Пьеса швейцарского драматурга Кристины Риндеркнехт – настоящий конструктор-ужастик. Каждый его кубик – болевая точка, а в собранном виде он представляет собой наихудший из вариантов развития сценария моббинга, что, собственно, и порождает вопрос о правдоподобии хэппи-энда.

Квартет артистов в спектакле Михаила Патласова играет в предложенную драматургом игру поистине виртуозно. Прием отстраненного, во многом импровизационного существования артистов срабатывает кто не играет подлеца Мауса или тупую училку или несчастную жертву Ливию. Каждый по очереди примеряет роль-маску, а потом в темпе пинг-понга, мгновенно переключаясь, перебрасывает ее партнеру. Однако и в этом жестком ритме актеры успевают существовать органично, успевают импровизировать. Переключения выстроены режиссером с почти музыкальной точностью, и сделано это отнюдь не механически: каждая «разбивка» обогащает роль новыми оттенками. Дробность ролей отражает лабильность подростковой психики, постоянные внутренние «качели». Но главное, придуманный драматургом и лихо воплощенный актерами прием как бы деперсонализирует героев – мы видим архитипическую ситуацию, в которой может оказаться каждый подросток, как и каждый родитель может очутиться на месте отца Ливии. И, как ни парадоксально, именно это – а не сопереживание или, наоборот, ненависть к конкретным людям, в которых могли бы перевоплотиться конкретные актеры – заставляет зал по-настоящему трепетать. «Капец…» - шепчет сидящая рядом со мной молодая девушка, когда Учительница отчитывает Ливию и призывает ее вести себя с мальчиками-обидчиками «элегантно». Переход к разговору с залом оказывается не только простым, но и совершенно естественным завершением спектакля – зрителей, особенно юных, буквально переполняет желание высказаться. Зал мгновенно проецируют действие пьесы на свои взаимоотношения – с друзьями, учителями, детьми. При всем сгущении красок «Ливия, 13» не шокирует. «Обычная история», - вздыхает моя соседка. Пятнадцатилетний Дима знает о том, что такое давление со всех сторон не понаслышке: его не только избили в шестом классе, но и сняли драку на телефон, а потом разослали видео по всей школе: «Спасибо актерам! Но я рад, что пришел на этот спектакль без мамы».

 

К. Риндеркнехт «Ливия, 13» Проект «Гёте-института» и «Новой сцены Александринского театра»
реж. – М. Патласов

 

Год на Малой сцене Института театрального искусства при полных аншлагах шел спектакль «Гуд бай, Берлин!» в постановке студентки режиссерской мастерской Ю. Красовского Анны Бычковой. Эта история из того же сборника современной немецкоязыной драматургии для детей «ШАГ 11+» о двух подростках, которые угоняют «Ниву» и отправляются в путешествие по Германии. Путешествие, в котором они что-то поймут про себя и про мир, переосмыслят свои взаимоотношения друг с другом и с родителями, впервые задумаются о времени и о том, насколько разными могут быть люди. Анна «вырастила» свой спектакль из эскиза, который проводился в рамках конференции, и в спектакле эта эскизность осталась. Декорации – это коробки по-разному составленные картонные коробки с разными надписями, а всех «взрослых» персонажей отыгрывают два актера. Что подкупало старшеклассников в этом спектакле? Сочетание искренности и драйва. Молодой режиссер отнеслась к сомнениям и страхам героев истории с уважением и доверием. А все роли исполнили молодые актеры – почти ровесники зрителей.

В. Херрндорф, Р. Коаль «Чик. Гудбай, Берлин!», реж. – Анна Бычкова. РГИСИ

В прошлом году в результате лаборатории, которую мы вместе с моими коллегами из Института сценических искусств проводили в рамках фестиваля «Арлекин» на материале сборника немецкоязычной драматургии «ШАГ 11+», в Петербурге появилось три профессиональных спектакля для зрителей 10-12 лет.

Анна Бычкова (курс Ю.М. Красовского) - "Хочу быть волком", Беттина Вегенаст

Андрей Загородников (курс В.М. Фильштинского) - "Временно недоступен", Петра Вюлленвебер

Игорь Хонин (курс Ю.М. Красовского) - "Без монет нет конфет", Йорг Изермайер

 

«Хочу быть волком» Б. Вегенаст, «Временно недоступен» П. Вюлленвебер,

реж. – Анна Бычкова реж. – Андрей Загородников

 

Студенты режиссерских мастерских Института сценических искусств поставили спектакли со студентами выпускных актерских курсов.

 

Чуть подробнее о спектакле «Без монет нет конфет». Главная героиня – Юля Вольф – живет со старшим безработным братом и мамой, которая из-за работы вообще не успевает заниматься своими детьми. Юля прогуливает школу и живет в своем вымышленном мире, она называет все, что происходит – «смотреть уличное кино». Юля очень бедна, ее единственная материальная радость – банка нутеллы. У отличника Лукаса есть play station и последняя версия смартфона все есть, но он тоже очень одинок – его мама тоже всегда занята, а друзей у него нет. Став друзьями, они вместе «смотрят уличное кино», которое вторгается в их собственную жизнь. Молодой режиссер Игорь Хонин много работает в этом спектакле с образами кино – по сюжету спектакля они одинаково дороги и Юле, и Лукасу – здесь появляется и Дартвейдер, и персонажи фильма «Матрица». Главный элемент сценографии – кресла из кинотеатра. Но в итоге становится ясно, что человеческие отношения – между Лукасом и Юлей, между родителями и детьми – все-таки гораздо важнее и технологий, и денег.

 

«Без монет нет конфет» Й. Изермайера, реж. – Игорь Хонин

 

Невозможно не заметить, что базовые проблемы подростков остаются прежними, но появляются новые проблемы, связанные с распространением технологией. И зачастую родители либо не видят этой проблемы, либо совершенно не понимают, что с ней делать. Повернуть повышенный интерес к технологиям в созидательное русло попытались создатели спектакля «Земля ONE». Это очень интересный эксперимент, созданный под руководством взрослой команды подростками – участниками школы документального театра в Центральном музее связи им.Попова. По сути, это аудиобриодилка, вариация аудиотеатра, соединение театральных и музейных технологий. Зритель скачивает дома 16 звуковых дорожек, приходит в музей связи и включает свой плеер или телефон. Записи, сделанные тинейджерами, ведут его по залам, рассказывают и об экспонатах – история телеграфа и телефона, история телевизора – и о подростковом опыте видеоблогерства, например. Здесь есть озвученные голосами подростков рассказы сотрудника соц.сети «В контакте», физика, актера средних лет, представляющих скорее поколение родителей. Проблема перегруженности информацией, зависимости от технологий, отсутствия личного пространства, ускользающего времени, исчезающего межличностного контакта, возникает без назиданий, возникает исподволь, и побуждает к размышлению и подростков, и родителей. Спектакль работает и с еще одной важной проблемой – преодолением негативизма по отношению к науке – такой предмет, как физика, начинает казаться по-настоящему интересным и волнующим.

 

«Земля ONE». Центральный музей связи им.Попова, куратор – Ю. Поцелуева, реж. группа – Н. Боренко, М. Колосова

 

Важно отметить, что подростки сами приняли участие в создании спектакля. В Европе давно и активно развивается социальная педагогика, а в последнее время социально-театральные проекты, ориентированные на подростков, начали появляться и в России: например, проект в Фонтанном доме «О себе наискосок» (режиссер-педагог Ю. Осеева) и проект Гёте-института и театра «Зазеркалье» «Испытай себя!».

 

«Испытай себя» объединил 70 участников из 9 школ, которые создавали небольшие спектакли под руководством режиссеров-педагогов. При этом авторство осталось за подростками. Девять коротких спектаклей, соединенных на одной сцене усилиями шеф-драматургов Натальи Боренко и Элины Петровой, важны и хороши в том числе и несовершенством, оборотной стороной которого является искренность. Эти фрагменты отличаются друг от друга и по уровню исполнения, и по композиционному принципу, но все они созданы и сыграны подростками и объединены темой одиночества, которая, так или иначе, касается каждого. Независимо от того, рассказывают подростки свои личные истории или истории своих друзей, они выговариваются через этот текст, говорят со сцены о том, что их по-настоящему волнует. Важнейшей составляющей спектакля являются вопросы, ответить на которые нельзя. Никакой жизненный опыт не позволит ответить на простейшие вопросы, которые в двенадцать – тринадцать - четырнадцать задавать не стыдно. Но, может быть, не стыдно задавать их себе и потом? «Зачем люди живут?», «Почему так много несчастий на земле?», «Почему люди ссорятся?» «Можно ли говорить об одиночестве, когда вокруг так много гаджетов?» Возможно, в театре для подростков поставить вопросы в принципе важнее, чем дать готовые ответы.

«Испытай себя»

 

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: