 |
Служение Христу через служение заключенным мне очень близко по духу.
|
|
|
|
Из опыта переписки
Одно из направлений деятельности Центра – переписка с заключенными.
Еще и еще раз хочется напомнить, что в местах лишения свободы находится много христиан, наших братьев и сестер по вере. Скорбями они пришли к Богу, многие, уже находясь в узах, приняли Крещение. Они нуждаются в христианском общении: поддержке, помощи в постижении основ православной веры. Очень часто они остаются без поддержки Таинств Покаяния и Причастия. Те же, кто осужден на заключение в камере, бывают лишены вообще связи с Церковью земной.
Христианская переписка с заключенными – способ поддержки братьев и сестер в узах, который вполне доступен каждому христианину.
На этой странице мы публикуем впечатления от многолетней переписки сотрудников центра:
- Бобковой С.Г.
- Кочетовой Л.
- Дарьи П.
Бобкова София Григорьевна
Первое с чем я столкнулась, начав, по милости Божией в 1998 г. переписку с заключенными, уверовавшими в Бога, это необычайная жажда письменного общения с человеком из мира, где человеческие отношения построены как-то иначе по сравнению с тем, что окружает людей там. Уже одно это сразу укоренило во мне понятие необходимости этого дела. Воистину там жаждут.
Представьте себе разбойника, который, оказавшись в бездействии, берёт от нечего делать, как он пишет, не что-нибудь, а Священное Писание! Он начинает его читать и вдруг… (как много говорит это слово верующему сердцу – вдруг!) ощущает, что все там написанное касается его самого! Как не сопереживать этому чуду!?
Таких чудес немало предстает пред тем, кто берет письма, обращенные к нам – людям, исповедующим веру в Господа Иисуса Христа.
Хочется процитировать некоторые письма.
«…И вот только здесь, в тюрьме я взял в руки Библию. Нет. Не от плохой жизни, не для того, чтобы приблизиться к Богу, а как художественную литературу и… прочел от корки до корки. Но видно Господу было угодно, чтобы я приблизился к Нему»
«…И вот мне как-то в руки попалась книга «Невидимая брань» и до того она на меня подействовала, что во мне все перевернулось. Во-первых, я увидел себя изнутри, т.е. насколько черна моя душа от грехов, Во-вторых, стал отвращаться от внешнего мира, мне все в нем стало не интересно…»
«…Уже год, как в жизни моей появилось то ради чего стоит жить, стоит переносить лишения, а если нужно, то умереть. За этот год я перекопал всю предыдущую жизнь и, честное слово, не нашел того, о чем можно было бы жалеть. Оказалось, что по большому счету, я ничего и не имел…».
Что же делать? Дальше требуется помощь. Необходима поддержка человека, который хорошо понимает, что произошло, и что надо делать дальше. Прежде всего, конечно, необходимо наше человеческое участие, ободрение и обязательно – духовная литература. По мере прочтения книг, обычно начинается познание себя, появляется желание исповедаться, причаститься.
Люди делятся трудностями духовной борьбы, и поддержка в этом им очень нужна. Вот еще цитаты из писем:
«…Пишите почаще, так не хватает того, о чем вы пишите. Читаю ваши письма, и жить хочется. Жизнь становится ясной и теплой…»;
«…Уже неоднократно замечаю, что как будто кто-то постоянно меня ведет, дает нужную литературу и т.д. Даже молитвенное правило Преподобного Серафима Саровского Вы прислали как раз, когда я только о нем подумал. За 2-3 дня до Вашего письма хотел взять его в молитвенной комнате и внимательно осмыслить. И вот правило у меня в руках. Слава Богу! Разве это не чудо?»
«…Исповедался недавно и причастился, слава Богу! И опять все, то же самое (курю, завидую, осуждаю). Неужели я не исправимый?»;
«…Думаю, насколько я далек от духовной жизни, хоть вроде я и читаю постоянно, и думаю о Божественном, а все иду на поводу у страстей…».
Люди, в какой-то мере по-своему осознали, что такое грех, но победить его сразу трудно – это понятно. Главное поддержать человека в его добром начинании, помочь перенести начинающееся временами уныние. Тут большое значение имеет высылаемая литература. Вот цитаты из писем:
«…Все книги получил, огромное спасибо Вам. Опять столько нового для себя открыл, и ответы на некоторые вопросы получил. Благодарю Господа за то, что Он для меня делает. Все так устраивается во благо душ наших грешных, что радость переполняет душу… Ведь столько народа из этих мест открыли для себя совершенно другой, наипрекраснейший мир. Слава Богу, люди читают, интересуются, и количество их растет, правда потихоньку…»;
«…Я впервые в жизни пришел к Батюшке на исповедь. Исповедался и причастился…. Спасибо Вам за это, т.к. я осознал необходимость исповедания и Причастия благодаря общению с Вами, и книгами, которые Вы мне прислали…».
Хорошо, если приходит священник для совершения Таинств. Этого там очень ждут.
Итак, польза нашей переписки несомненна. Что же ожидает большинство из них на свободе? Конечно, множество соблазнов, искушений, привычка жить по страстям, которым каждый будет сопротивляться по-разному или не сможет совсем.
С 1999 года мне писали 30 человек. Часть из них освободились, и они пропали из поля зрения. О троих мне известно, что они по освобождении сразу пошли в Церковь, исповедались, причастились, но двое из них в настоящий момент отошли от этих Таинств. Третий борется с искушением – смертным грехом. Я знаю, что эти люди познали действие благодати Божией и думаю, что не может это совсем кануть в бездну, как будто этого и не было. Они уже не те, что были до получения срока, и я знаю, что они мучаются в душе отступивши от заповедей, а раз так, то Бог будет еще взыскивать, и взыскивать их души ко спасению, и они еще имеют шанс встать на верный путь.
Неожиданностью для меня явился четвертый человек, так как он написал мне всего два раза, находясь в компании тех, кто писал мне постоянно. Он просил книги и задавал вопросы по тексту Священного Писания. Крестился и уверовал он, находясь в заключении. Стал писать мне постоянно, уже освободившись, просить наставлений, литературу о семейной жизни. Были у него свои трудности с попыткой женитьбы, впал в запой, но пришел в себя, стал учиться. Сейчас он работает и регулярно ходит в храм, причащается. Поступил на курсы водителей, на что взял благословение у батюшки. Я ощущаю тут настоящее, постепенное воцерковление.
В 1991 г. мне пришлось слушать лекции по богословию декана Андрея Кураева в МГУ на философском факультете. Ему однажды там, в записке, задали вопрос: Будете ли Вы считать, что Ваша задача выполнена, если в результате ваших лекций станет верующим только один человек? Я навсегда заполнила этот ответ: «Я буду считать, что моя задача выполнена, даже если ни один из слушающих не станет верующим. Но, если один из Вас, познав все мерзости этой жизни и разочаровавшись, захочет удавиться от этого кошмара, и его остановят воспоминания о том, что вот там, в Православии есть еще что-то им не узнанное».
Насколько больше шансов для спасения души имеют те, кто к нам обращается, мне кажется очевидным.
Конечно, есть и трудные подопечные, есть и поверхностно верующие. Есть не знакомые с понятием духовной борьбы и не касающиеся в письмах этой темы, есть просто жалующиеся на бедственное положение в материальном плане.
Но я помню откровение Господа нашего Иисуса Христа одному святому отцу о том, что ради возможности спасти ещё хоть одного грешника. Он готов еще тысячу лет распинаться на Кресте!
Не стоит ли и нам ради вероятности спасения хотя бы одного грешника написать тысячу писем?
|
|
|
|
|
|
|
|
|
В Центр приходит много писем от заключенных, желающих вести духовную переписку, но, как понятно, все члены центра не могут взять на себя все приходящие письма. Очень часто письма лежат и ждут, пока найдется человек, который возьмется отвечать на него. Необходимо расширять служение переписки, вовлекать в него приходы и братства.
Наш центр с удовольствием поделится опытом организации переписки со всеми, кто захочет поучаствовать в этом Богоугодном и благодатном деле. Мы можем выслать материалы по организации переписки в приходы и братства.
Любой желающий начать такое служение найдет поддержку, понимание и братскую помощь в нашем центре.
Наш адрес: 115184, Москва, Новокузнецкая улица, д. 23 Б, Центр поддержки. По телефону (495) 953-56-37 вы можете оставить свои координаты для связи с вами.
|
|
|
Служение Христу через служение заключенным мне очень близко по духу.
Любовь Кочетова
Я не знаю, почему именно заключенным. У нас, например, на приходе есть сестричество и патронажная служба престарелым, однако вот уже 7 лет я переписываюсь с людьми, находящимися в неволе.
Мой первый опыт общения, длившийся три года, научил меня помнить об осторожности. Одно неловкое движение мысли – и старые раны их душ, покрытые струпьями, вскрываются и кровоточат. Нужно постоянно держать в сердце святое правило врача и священника: «Не навреди!»
Эти люди очень несчастные – их победило зло и снаружи, и изнутри. А так как зло не безлико, то, будучи живою тварью, оно борется за свою жертву, нападая не только на заключенного, но и на того, кто протягивает ему руку помощи, то есть на нас с вами. Они же этого не понимают и, если даже попробовать объяснить им суть их озлобления, они не смогут вместить.
Зато боль в них обнажена, как оголенный электрический провод, чуть его заденешь – и замкнуло. Вторая переписка длилась около года, после этого заключенный получил досрочное освобождение и написал мне уже из монастыря. Письмо было очень радостным, т.к. его взяли трудником и все к нему доброжелательно отнеслись. Началась его новая жизнь и ничего ему больше не надо, кроме молитв о нем грешном. Спаси его, Господи!
Теперь я переписываюсь с р. Б. Иоанном. Вначале он был приговорен к расстрелу, но по приказу Б.Н.Ельцина высшая мера наказания была заменена пожизненным заключением.
Пожизненное заключение отрешает от земной суеты многих из них, делает их спокойней и мудрей, в отличие от тех, кто имеет сроки и считает дни, как бы их много ни было перед освобождением. Иван не мог перенести неверности жены, впал в ярость и совершил убийство. Он плохо помнит, как это произошло (он убил соперника).
С первых писем меня поразила глубина его покаяния и смирения. Он никого не винит, кроме самого себя. Случалось, что я писала ему жесткие слова обличения, чтобы уберечь его от саможаления, которое очень опасно, когда человек пребывает в скорбях. И он всегда со смирением и покаянием принимал это горькое лекарство, соглашаясь со всеми моими обличениями: «конечно, после того, что я сделал, я недостоин иной жизни, чем теперь…»
Некоторые его письма я не могу читать без слез и умоляю его сохранить это устроение души до последнего вздоха: «Только в этом случае можно надеяться, что Господь покроет твой грех любовью и милосердием. Ведь Царство Божие – это обоюдный труд человека и Бога».
|
|
|
Помоги нам всем, Господи, на этом непростом пути служения Господу нашему Иисусу Христу!
Дарья П.
Ибо… в темнице был, и вы пришли ко Мне.
Евангелие от Матфея, глава 25
Поначалу я думала, что буду писать свой рассказ, чтобы заинтересовать деятельностью нашего Центра православных верующих и привлечь их к служению духовной переписки. Но, поразмыслив над моей темой, я пришла к выводу, что моим братьям и сестрам во Христе я буду советовать переписываться с заключенными не только для того, чтобы нашлись наконец люди, способные ответить на те многочисленные письма, которые приходят из мест лишения свободы в Храмы, монастыри, издательства и другие сообщества.
Я буду призывать к духовной переписке с заключенными и рассказывать о своем (небольшом, по сравнению с другими) опыте такой переписки еще и для того, чтобы показать: человек, ведущий духовную переписку, больше получает, нежели отдает! Я чувствую, что духовная переписка с заключенными (т.е. с людьми, которым очень нужна такая духовная поддержка) помогает мне сохранять бодрость духа, помогает быть добрее, чище, «открытей» душой. Думая о том, что именно ответить человеку, пребывающему в узах, на его вопросы о вере, или вообще думая о жизни заключенных, я забываю о своих проблемах, подчас суетных, мелких, не идущих ни в какое сравнение с тем, что испытывают многие люди в российских тюрьмах.
Когда я пишу заключенным, волнуюсь об их духовных поисках, стараюсь в ответах быть мягкой и осторожной, меня начинают мучить угрызения совести. Мне начинает казаться, что я обделяю любовью своих близких, тех, кто рядом. «Сочувствовать, быть терпеливой с человеком легко, – думаю я, – когда он на расстоянии. Что же ты забываешь собственные слова о любви и кротости, когда общаешься, к примеру, со своими родителями?» Переписка вдохновляет меня, таким образом, на любовь и терпение в моей собственной семье.
Я пишу письма как бы не только для моего брата во Христе, но и для самой себя: саму себя я учу следовать заповедям Господа, саму себя призываю читать почаще Евангелие, самой себе напоминаю смысл великих праздников Церкви. Ведь главное в переписке – это искренность и честность. Если ты поздравишь человека с двунадесятым праздником «для проформы», только потому, что «так подобает» члену Центра при православном институте, это будет неискренно: надо еще пережить праздник Церкви и как твой личный праздник. А если ты будешь писать о смирении и любви, а сам их иметь не будешь – это будет нечестно. Или, говоря словами Апостола, будешь ты «медь звенящая и кимвал бряцающий».
В-третьих (я продолжаю свою мысль о том, что переписка с заключенными помогает мне прощать обиды), когда я отвечаю человеку, который написал, что он убийца или вор, я не могу не думать о том, стала бы я заботиться о спасении его души, если бы его жертвой была я. Простила бы я человека, который обокрал мою квартиру или убил бы моего родственника? Это, конечно, звучит упрощенно, да и ответов на эти вопросы я не дам: никто не может предсказать, как поведет себя в той или иной ситуации. Но задуматься, мне кажется, над такими вопросами стоит, опять же чтобы исключить из переписки лицемерие. Мол, конечно, я пишу этому человеку, потому что он, бедный, украл или убил по неразумию, а сейчас раскаивается. В таких мыслях сквозит легкомысленное отношение и к греху заключенного, и к его покаянию. А вот хотя бы настроившись на то, что ты будешь готов простить человеку его страшное «неразумие», если оно коснется тебя лично, ты сделаешь свою переписку с заключенными действительно духовной. Я всегда вспоминаю преподобномученицу великую княгиню Елизавету Федоровну, которая простила убийцу своего мужа и сама ходатайствовала о его помиловании.
Я чувствую себя сопричастной к грехам тех, с кем переписываюсь. Да, я не убивала и не воровала. Но это во многом благодаря тому, как меня воспитали, благодаря тому, что мне уделяли много внимания и любви и сразу объяснили (более того, показали на своем примере), что хорошо и что плохо, и как надо жить честным людям. Кроме того, я не убила в прямом смысле этого слова, то есть не совершила ничего, что бы подпадало под статью Уголовного кодекса. Но, например, несколько лет назад, еще не придя к вере, я вполне могла сделать аборт (говорю это сейчас с ужасом и – с благодарностью за то, что Господь не допустил этого). А сколько раз, уже после крещения, на меня находили приступы просто-таки звериной злобы и раздражения? За убийство человек несет хотя бы физическое наказание, ведь лишение свободы – это настоящая пытка, а я после скандалов и озлобления продолжаю жить припеваючи…
Говоря о своем чувстве сопричастности к грехам тех, с кем мы переписываемся, я вспомнила одну встречу в нашем Центре. Одна наша сестра во Христе, придя на встречу впервые, сказала, что мы должны дать заключенным понять, какие они грешники, и привести их к покаянию. Мы тогда все стали ее разубеждать: не в том смысле, что мы не должны говорить заключенным о необходимости покаяния, исповеди, а в том, что не надо делить мир на них, грешников, и нас. Грешные мы все – и все мы одновременно чада Русской Православной Церкви. И всех нас любит Господь, и за всех нас Он умер на Кресте. И никто из нас, членов Центра, не может ни поучать свысока, ни учить, как жить. Ибо, по словам Господа, «один у нас Учитель – Христос, все же мы – братья» (Матф. 23:8). Эта мысль как бы выправляет наш взгляд на духовную переписку с заключенными. С одной стороны, мы никого не учим (только даем советы, а еще лучше – делимся своим опытом или передаем советы батюшки и высказывания из духовной литературы). С другой стороны, мы не чувствуем себя ложно ответственными за чужую жизнь. Как пишет в своем опыте переписки руководитель нашего Центра Наталия Владимировна Пономарева: «Кто ответственен за жизнь, за ошибки и победы христианина в заключении? Кто ответственен за его устройство после освобождения? Мы, взявшиеся его поддерживать в трудную минуту, не ответственны. Понять это и смириться с этим очень важно. За его жизнь, трудности и победы ответственен, без сомнения, лишь он сам и Господь. За его устройство ответственна государственная система...»
Итак, Господь нас привел дать совет нашему брату по вере, ободрить его. Хочется добавить: «и не более». Но так уж ли это мало – ободрить? Сказать нужное слово? Не доброе и не суровое, а именно нужное в конкретной ситуации слово? Здесь пишущему письмо своему подопечному в узах предоставляется шанс буквально совершить подвиг. Нужно суметь разглядеть в скупых строчках письма, в не очень умелых (а кто из нас может умело выражать свои мысли, тем более на бумаге?) выражениях лицо человека, его неповторимую, сложную, исковерканную в период безверия судьбу. Нужно следить за своим языком, за тем, чтобы не оскорбить (ведь ладно человек на нас обидится, страшнее будет, если из-за наших слов он обидится на Бога!), не наговорить лишнего, суетного. Ни в коем случае не надо садиться писать письмо (поняла это на своем горьком опыте) в унынии, или если в этот момент тебе некогда. То есть в любом состоянии души, кроме смиренного, спокойного. И ничто, естественно, не помогает прийти к этому состоянию так, как молитва: о том, чтобы Господь дал написать угодные Ему слова, чтобы помог и нам, и нашим братьям в заключении, по молитвам Своей Пречистой Матери и святых.
Я написала, что одной из проблем, с которой сталкиваешься, переписываясь с заключенными, является нехватка информации об адресатах. Мы мало знаем не только о конкретных заключенных, с которыми начинаем переписываться, но и вообще о жизни в местах лишения свободы (относительно последнего пункта могу сказать только, что в связи с перепиской у меня появился интерес к этой стороне жизни России, да и всего мира, и я этому рада: мне кажется, граждане должны иметь представление о состоянии тюрем в своей стране). К примеру, я взялась ответить на письмо человека, в котором он сообщает только, что крестился уже в заключении, что совершил кражу, что ему 25 лет и что в их колонии есть молитвенная комната. Казалось бы, как можно писать что-либо духовное, когда так мало знаешь о человеке? Но ведь в том-то все и дело, что духовное выше житейского: оно сближает, объединяет, оно одно на всех. Кроме того, духовная переписка не означает, как я уже говорила, общих «наставлений», советов о том, «как жить». Здесь, опять же, надо соблюдать золотую середину. Я стараюсь не писать общих фраз, типа «верь и терпи», без конкретных примеров: из Евангелия, житий святых, собственного опыта. Иногда приходится немного присочинить, чтобы главным в моих словах было не житейское, а духовное: к примеру, сделать рассказ о себе рассказом о своем знакомом. Недавно, собираясь написать одному заключенному воображаемую историю о том, как я справилась с волновавшей его проблемой (он стеснялся говорить своим друзьям-заключенным «здравствуй» и вообще добрые слова), я вдруг поняла, что и сочинять ничего не нужно. Я обнаружила, что и на меня находит порой стеснение, и что я реально пытаюсь его как-то преодолеть. Так переписка помогает мне разобраться в самой себе.
Да, общие наставления не нужны, но не нужны, как научили меня старшие члены нашего Центра, и разговоры на мелкие, житейские темы. Хотя некоторые житейские темы соприкасаются со сферой духовного, и именно в духовном плане о них я стараюсь говорить.
К примеру, я не сообщаю заключенным, что я живу с родителями и пока еще только учусь на преподавателя литературы, но пишу о том, что порой у меня бывает недопонимание с родными, и я по этому поводу очень переживаю. Пишу, что я, как учитель русского языка, особенно сильно чувствую, какой одухотворяющей силой обладает русская классика.
Лично я не люблю жаловаться в своих письмах на свои проблемы, но вполне согласна с мнением, которое высказала недавно одна из наших сестер. Она сказала, что мы должны дать возможность и нашим адресатам проявить сочувствие: попросить их помолиться за нас, за наше общее духовное и телесное здравие. Ведь одна из важных сторон переписки – доверие друг к другу. Да, заключенные мало верят тому, о чем им пишут (увы, жизнь сделала их недоверчивыми и скрытными). Но они, я уверена, как и все люди, чувствуют, пишешь ли ты им с открытой душой или думаешь про себя, что они уже не способны на нормальные человеческие отношения. Искренняя просьба о молитве, подкрепляемая верой в то, что их молитва близка ко Господу, может быть, как никакая другая, открывает сердца заключенных.
Мы не спрашиваем сами, за что именно человек отбывает наказание. Иногда мне кажется, что в молчании человека о своем преступлении видно даже больше раскаяния и стыда за содеянное, чем, если бы он сразу подробно рассказал состав своего преступления.
Итак, мы мало знаем о заключенных, но зато мы знаем главное: они – наши братья и сестры во Христе. И поводов для разговора появляется, если помнить об этом, очень много. Можно поздравить с церковными праздниками, рассказать, как недавно была в храме, что говорил в проповеди священник, рассказать о каком-нибудь паломничестве или просто о поездке за город, поделиться своими мыслями при чтении Библии и вообще духовной литературы.
Переписка заставляет меня, к примеру, саму больше читать, а также внимательнее осмыслять прочитанное, извлекать из последнего уроки, применяя его к своей жизни. Тогда я получаю возможность не просто цитировать что-либо духовное в моих письмах, но и показывать, что Слово Божие действительно помогает нам жить, что Оно не отстоит от нас далеко, а наоборот, написано для конкретно каждого из нас.
Недавно мне написал один человек: «Вы вот о нас знаете все, а мы о вас ничего не знаем». Я ему так и ответила, что мы знаем друг о друге главное: что мы православные христиане, что мы все верим в то, о чем говорится в Символе веры, и еще я добавила, что «мы специально не рассказываем о том, как живем, чтобы не превращать наш разговор о Боге в житейские беседы». Впрочем, мне кажется, что вполне можно рассказать человеку, с которым переписываешься, о том, как ты лично пришел к вере. Я, например, так и сделала, но рассказ мой не содержал дат: боюсь, у моего адресата возникло бы немало недоумений, если бы он узнал, что пишет ему человек вдвое моложе его.
В нашем Центре вопрос о том, как представляться заключенным, решается всеми по-разному, но в любом случае, мне кажется, не стоит признаваться, что ты, к примеру, одинокая христианка, иначе разговор может перейти на тему житейскую и несвоевременную для того, кто еще не вышел на свободу и не твердо стоит на пути веры. Сколько писем к нам приходит с просьбой дать объявление о знакомстве! Людям иной раз кажется, что, женившись, они обретут рай на земле. Один человек мне так и написал: «Хочу создать семью и начать жить по-новому с Богом, сейчас ищу девушку, чтоб пока по переписке познакомиться, а по освобождении поехать к ней. Конечно, хочется, чтоб она была тоже христианкой и жила недалеко от храма или монастыря, чтоб я мог ходить туда работать для Бога нашего». Мы к таким письмам относимся спокойно, ведь вполне понятно, почему их пишут. Радостно, конечно, что люди хотят начать новую жизнь, создать семью. Но бывшим заключенным, также как и никогда не сидевшим людям, не решить своих проблем женитьбой на христианке. Вот мы и пишем им, что прежде чем создавать семью, им надо хотя бы найти работу, обжиться, проверить, насколько вера, которую многие из них обрели только в колонии, выдерживает напор соблазнов вольной жизни. О себе же я рассказываю главным образом то, что касается нашей переписки: к примеру, о том, как я пришла в наш Центр, чем мы в Центре занимаемся, какие у нас есть возможности для помощи.
Немало дискуссий в нашем Центре ведется по поводу того, кому с кем переписываться: только ли сестрам с сестрами и братьям с братьями, или же для женщины-христианки вполне допустимо переписываться с заключенными братьями по вере. Но иногда мне кажется, что такие сомнения – от лукавого. Задумываясь над ними, мы сами отвлекаемся от духовной стороны нашей переписки. Главное: благословил ли вас батюшка на переписку с заключенными. Если да, то берите любое письмо, какое даст вам руководитель Центра. По-моему, лично мне духовная переписка с любым человеком – молодым, немолодым, братом, сестрой – многое может дать. Сестру я бы лучше поняла чисто в психологическом плане, брату могла бы сказать доброе слово, которое от брата по переписке он мог бы и не услышать, сверстнику я дала бы совет из своего духовного опыта, потому что сама волнуюсь о тех же проблемах, что и он. К примеру, я переписываюсь с человеком, которому 23 года. Я по себе хорошо знаю, что в этом возрасте важно иметь представление о том, как ищут путь в жизни такие же молодые, как ты, что важно ощущать веру не чем-то таким, что интересует только старушек в платочках, но тем, о чем задумываются многие твои сверстники. Поэтому я стараюсь рассказывать ему о разных молодежных христианских организациях, существующих в нашей стране, о том, чем занимаются верующие православные юноши и девушки. Я пишу ему о том, что верующий человек не обязательно должен быть иконописцем или монахом: он может быть и бухгалтером, и шофером – кем угодно, только честно трудящимся на благо ближнего. Я пытаюсь показать моему брату во Христе, что, будучи верующим человеком, он хотя и выберет уникальный путь – следования за Христом, но не станет одинокой, отчужденной от других «белой вороной»: ведь в ограде Церкви он сможет найти и друзей, и родных, – целую семью.
Очень важно, как я поняла, подготовить людей к тому, что если по выходе на свободу они зайдут в храм или монастырь, к ним не обязательно должны подбежать, окружить заботой и сразу во всем помочь. В напоминании об этом нуждаются не только заключенные, но и мы все. Я помню, как меня поразила фраза о. Димитрия Смирнова о том, что Бог и не хочет, чтобы мы здесь, на земле, жили счастливо и в достатке. Бог хочет, чтобы мы спаслись для жизни вечной, а остальное, грубо говоря, не важно. В Церковь, – говорил о. Димитрий, – человек приходит не для того, чтобы Она разрешила все его проблемы, но для того, чтобы в Ней взять на себя новый груз – Крест, крест терпеливого отношения ко всему, что посылается нам жизнью. И вот очень важно, чтобы человек, имевший до заключения смутное представление о жизни в Церкви, придя в храм, не разочаровался в вере из-за того, что ему там не помогли.
Впрочем, следует (опять же поняла это на своем опыте) быть осторожными с увещеваниями заключенных о том, что надо терпеть и что ко всем страданиям надо относиться с радостью, как к знаку Отеческой о тебе заботы. Как-то раз я взялась ответить на письмо человека, который слезно жаловался на условия своего заключения, на то, что он ходит в рванье и все над ним смеются. Я подумала, что если я ему напишу соболезнование, напишу, что да, какой он несчастный, то мое письмо тем самым как бы подтвердит, что он мыслит в правильном направлении, а это означало бы, что он сможет дойти в своих жалобах до ропота на Бога. Нечто такое уже проскакивало в его письмах: он спрашивал, почему Бог посылает ему, верующему в Него, такие испытания, а беспечным богатым – не посылает. В итоге я решила написать ему о св. Марии Египетской, которая вообще жила в пустыне 40 лет, и об Иоанне Крестителе, питавшемся саранчой и диким медом. Наверное, не надо было этого писать, но чтобы как-то заставить человека взять себя в руки и достойно перенести посланные ему испытания, я написала ему, что, в конце концов, это не по-мужски – жаловаться на то, что тебя никто не любит. Вот что человек мне ответил: «…Моя ошибка в том, что я написал Вам о своих нуждах. Больше этого не повторится, прошу Вас, забудьте все, что я просил у Вас: мне ничего не надо от Вас, кроме писем с духовными словами. Я также написал Вам о своих душевных и телесных проблемах. Я тоже об этом сожалею. Я написал Вам для того, чтоб Вы могли словом верным подсказать, ведь может Вы старше меня и опыта побольше, но никак не подумал, что это не по-мужски или не по-христиански. Тогда и не по-мужски мне было писать Вам и не по-христиански о своих проблемах, каковы бы они ни были. Я так понимаю, что к духовнице-наставнице [я потом ответила ему, что он меня не должен таковой считать] можно писать о своих прекрасных моментах, а о том, что у тебя на сердце тяжелое, нельзя. Значит, пустить слезу мне должно быть стыдно. Простите меня за все, это я никогда больше не буду всего этого Вам писать (может, просить прощения тоже не по-мужски, и Вы считаете меня половой тряпкой?) Пусть я буду ей, но С БОГОМ В ДУШЕ, чем порядочным, но без Него (это я образно сказал)<…> А о тех примерах, что Вы написали, что Мария Египетская ушла в пустыню и прожила там 40 лет в покаянии, но вы не представляете, как я хочу уединиться на всю жизнь и прожить с Господом, но к сожалению, у меня безвыходная ситуация, и уйти пока я никуда не могу, и как бы там ни было, сейчас я живу среди общества и не должен отличаться от других. Иисус Христос носил одну и ту же одежду, но Он не отличался от остальных христиан. А эту притчу [в смысле о Марии Египетской] можно отнести и к Вам, даже в большей степени, хотя я сомневаюсь, что Вы, живя в Москве, да и просто в Центре, среди других христиан, будете ходить в лохмотьях или вообще без них и кушать червей. Когда Вы или я буду жить не в обществе, тогда мне ничего и не будет нужно, кроме Бога. И еще, прошу Вас, не упрекайте людей в том, что они сидят [последней просьбой я вообще была потрясена: во-первых, никто его и не упрекал в том, что он сидит, а во-вторых, это бы и не было возможным, поскольку наш Центр помогает заключенным]…».
Не буду приводить свой ответ этому человеку, скажу только, что когда я читала это его письмо в первый раз, меня буквально трясло, не знаю даже, от каких именно эмоций. Слава Богу, я села писать ответ только после того, как успокоилась и внутренне примирилась с этим человеком. Это было его 5-ое письмо, сейчас он написал мне уже 6-ое и 7-ое, и все вроде бы в порядке, ни он, ни я переписку нашу не прекратили, потому что нам обоим, я чувствую, она служит настоящей духовной школой, школой общения с братьями во Христе.
Немного о том, как я пришла в Центр. Это было ровно год назад (сейчас сентябрь 2003 года). Сначала я увидела объявление в газете, в котором члены православной общины в заключении просили о помощи. Я до этого вообще о заключенных не задумывалась, а тут вдруг подумала, что как же так, я не делюсь тем, что знаю сама. Мне тогда подарили небольшую книжечку «Православие для всех», она мне самой очень понравилась, и я решила ее послать по объявлению. Мама у меня не приветствует мое частое хождение в церковь (но и не особо ему препятствует), и, зная это, я не стала ей говорить о завязавшейся переписке с верующими заключенными. Чувствую, что по молодости лет я легче (легкомысленнее?) отношусь к опасностям такого рода переписки (впрочем, опасности никакой нет, и все ложные страхи рассеиваются, как только прочтешь памятку нашего Центра для начинающих переписку). Я дала тогда в своем самом первом письме заключенным адрес «до востребования». Вскоре пришел ответ: мое письмо в колонию вообще дали конкретному человеку. Он просил меня прислать ему Библию и пояс с молитвами. Как могла я не выполнить его просьбу, тем более, что как раз тогда я заработала немного своих денег? Сейчас я знаю, что, во-первых, целые Библии (пусть и небольшого размера) посылать в первых же письмах не надо, во-вторых, их лучше посылать все-таки на общины, а то на всех заключенных индивидуально не хватит денег, и в-третьих, на свои деньги Библии (равно как и другие духовные книги) членам Центра покупать не надо: их жертвуют издательства. Но тогда я купила небольшую Библию (а также несколько небольших брошюр с толкованиями на Новый Завет) и послала моему заключенному брату во Христе. А через несколько дней я вдруг увидела в газете рассказ о Центре духовной поддержки заключенных. Я не могла оставить по указанному телефону в ПСТБИ свой телефон, поскольку мои родители о моей переписке не знали (и не знают), но спросила, как мне самой связаться с руководителем Центра. Мне подсказали, и вскоре я уже была на первой встрече нашего Центра. Поистине, Господь дает нам из Своих детей новую семью. И хотя на встречах мы многое не успеваем обсудить, хотя бывают какие-то моменты, по которым члены нашего Центра начинают спорить, такой живой, спокойной, одухотворенной атмосферы, как на наших встречах, я пока еще нигде не встречала. Помогать заключенным поистине надо сообща, вместе помолившись о них и о всех нас Господу. Я прихожу на эти встречи порой всего на полчаса, после тяжелого дня, но ухожу словно новым человеком, как я уже говорила, вдохновленная на любовь и на дальнейшее служение ближним. И, каюсь, по-доброму завидую тем, кто может на эти встречи приходить свободно, не скрывая свою переписку от близких. Я уверена, мои родители поняли бы и сами бы увлеклись перепиской с заключенными, если бы им все, как следует, разъяснили и если бы они сами открыли свое сердце Богу. Но пока, получается, не время, и я им не могу рассказать.
Теперь позволю себе поделиться некоторыми правилами, к которым я пришла методом проб и ошибок. Сразу скажу: тем, кто начинает переписываться с заключенными (пусть даже и не в нашем Центре), обязательно стоит поговорить с более опытными членами Центра. У них накопился уже такой большой опыт (тем более, что многие проблемы у всех – одни и те же, и вопросы многие задают одинаковые), что на первых порах, если посоветоваться с ними, отпадет надобность «изобретать велосипед» и сочинять ответы, которые давно уже хранятся в Центре в готовом виде.
Итак:
- Как обращаться к заключенным. Каждый выбирает ту форму, какая удобнее ему. Я пишу всегда: «Дорогой брат во Христе (имя)! Поздравляю Вас и Ваших братьев по вере с такими-то праздниками! (далее текст письма) Да хранит всех нас Господь! сестра Дарья из Центра духовной поддержки». На конверте я пишу свое имя и отчество, и некоторые заключенные обращаются ко мне по имени-отчеству, а некоторое по имени, но всегда на «Вы», и всегда, также как и я, называют меня сестрой. Я очень люблю писать от имени всех нас, членов Центра, от местоимения «мы»: это как-то позволяет даже внутренне смирить себя и не дает превратить переписку в одинокое наставление. Очень важно, мне кажется, написать, что «письму Вашему очень рады, рады, что Вы ходите в молитвенную комнату, что Вам доступна духовная литература» и т. д. Это даже не из-за вежливости: мы действительно должны радоваться и благодарить Господа за то, что по Его благодати даже в тюрьме, после преступлений, среди всеобщего озлобления люди тянутся к вере и у них есть желание узнавать о Боге все больше и больше.
- В Центре накопилось уже много распечаток (как в бумажном, так и в компьютерном варианте), которые можно и нужно рассылать верующим в тюрьмы в качестве духовной литературы (ответы на вопросы о вере, проповеди, обращения, слова святых о Причастии, исповеди). Также есть напечатанные образцы писем и ответов на них, которые могут помочь сориентироваться начинающим в том, в каком ключе вести переписку. Всем этим необходимо пользоваться: это позволит и время сэкономить, и не даст залежаться уже готовым накопившимся материалам.
- Многие заключенные (впрочем, как и многие верующие на свободе) склонны уделять много внимания вопросам о конце света, Апокалипсисе и т.п. Это, несомненно, очень важные темы, и в миру о них вполне можно подумать и поговорить. Но в переписке, которая сводится подчас к 1-му письму в 2 месяца, когда у заключенного н
|
|
|
