Глава XII. 5 страница

Итак, смысл женщины – быть бессмыслицей. Она воплощает в себе «ничто», противоположный полюс божества, другую возможность в человеке. Поэтому никто не пользуется таким презрением, как мужчина, превратившийся в женщину. Его ставят несравненно ниже тупоумного, заклятого преступника. Так мы дошли до понимания глубочайшего страха у мужчины: это страх перед женщиной, страх перед бессмысленностью, перед манящей бездной пустоты.

Только старая женщина глубоко правдиво раскрывает нам, что представляет собою женщина в действительности. Красота женщины, согласно с опытом, создается благодаря любви мужчины: женщина становится красивее, когда мужчина ее любит, так как она пассивно подчиняется воле, заложенной в его любви. Как это и не звучит мистично – это повседневный опыт. Старая женщина показывает, насколько женщина никогда не была красивой; была бы женщина красива, не было бы ведьмы. Но женщина есть ничто, пустой сосуд, на время вычищенный и выбеленный.

Все качества женщины являются результатом ее небытия, отсутствия в ней сущности. Так как она лишена истинной неизменной жизни и обладает лишь земной жизнью, то она, как сводница, и поощряет всякое создание этой жизни. Поэтому мужчина, который действует на нее чувственно, может в основе пересоздать и впитаться в нее. Этим путем объединяются все три качества женщины, отмеченные в этой главе. Все они замыкаются в сфере ее небытия.

Путем непосредственной дедукции из этого понятия небытия мы приходим к двум отрицательным признакам: изменчивости и лживости.

Только сводничество, как единственно положительное в женщине, нельзя было вывести из него так быстро, путем простого анализа.

И это вполне понятно. Ибо бытие женщины тождественно сводничеству. Оно является утверждением сексуальности вообще. Сводничество – это то же, что универсальная сексуальность. Тот факт, что в действительности есть женщина, указывает лишь на наличность в мире радикального влечения ко всеобщей сексуальности. Проследить явления сводничества в порядке дальнейшей причинности – значит раскрыть бытие женщины.

Если взять исходным пунктом таблицу двоякой жизни, то можно сказать, что направление от высшей жизни к низшей есть переход от бытия к небытию, воля, направленная на «ничто», на отрицание, на зло в себе. Утверждение полного «ничто» – антиморально: это – потребность превратить форму в нечто бесформенное, в материю, потребность разрушать.

Но «отрицание» родственно «ничто». Поэтому существует такая глубокая связь между преступным и женским началом. Антиморальное и аморальное именно то, что мы в нашем исследовании так строго отличали, теперь как бы соприкасаются в общем в понятии не морального. Этим до известной степени оправдывается обычное смешение и отождествление этих двух понятий. Ибо «ничто» есть только «ничто»: оно не имеет ни существования, ни сущности. Оно является всегда лишь средством для отрицания. Оно есть то, что с помощью «не» противопоставляется «чему‑ то». Только тогда, когда мужчина утверждает свою собственную сексуальность, уклоняется от высшей жизни и приобщается к низшей – только тогда женщина получает существование– Только когда «что‑ то» переходит в «ничто», «ничто» может превратиться во «что‑ то».

Признанный фаллос есть нечто антиморальное. Поэтому его воспринимают, как нечто отвратительное. Его предоставляют себе находящимся в известном отношении к сатане: половой орган Люцифера занимает центр дантовского ада (центр земли).

Здесь выясняется абсолютная власть мужской сексуальности над женщиной. Только благодаря тому, что мужчина становится сексуальным, женщина приобретает существование и значение: ее бытие связано с фаллосом, а потому он является ее величайшим повелителем и неограниченным властелином. Мужчина, ставший сексуальным, это фатум женщины. Дон‑ Жуан – единственный человек, который заставляет ее трепетать в самых основах своих.

Проклятие, которое, как мы предчувствовали, тяготеет над женщиной, есть злая воля мужчины: «ничто»– только орудие для «нет». Отцы церкви выражали эту мысль с большим пафосом, говоря, что женщина есть орудие дьявола. Ибо материя сама по себе – «ничто», только форма должна ей дать существование. Грехопадение формы есть самоосквернение путем влечения сосредоточить свою деятельность на материи. Когда мужчина стал сексуальным, он создал женщину.

Тот факт, что женщина существует, означает только то, что мужчина утвердил сексуальность. Женщина есть результат этого существования, иными словами женщина – сама сексуальность.

В своем существовании женщина находится в зависимости от мужчины: последний, становясь мужчиной, половой противоположностью женщины, вызывает ее к жизни, дает ей бытие. Поэтому первым делом для женщины является сохранение в мужчине сексуальности: ибо она обладает существованием в той же степени, в какой он – сексуальностью.

Поэтому женщина хочет, чтобы он всецело превратился в фаллос, поэтому она сводничает. Она неспособна пользоваться существом иначе, как средством к цели, к этой цели полового акта. Ибо она не преследует никакой другой цели, кроме той, которая направлена на виновность мужчины. Ее сразила бы смерть в тот момент, когда мужчине удалось бы одолеть в себе свою сексуальность.

Мужчина создал и создает женщину, пока он сохраняет свою сексуальность. Он дал ей сознание (часть II, конец III главы), он дает ей и бытие. Не отказываясь от полового акта, он вызывает к жизни женщину. Женщина есть первородный грех мужчины.

Любовь призвана замолить этот грех. Только теперь выясняется то, о чем в конце предыдущей главы говорили в форме туманного, неясного мифа. Раскрывается то, что раньше было скрыто: что женщина не существует до грехопадения мужчины, не существует без него, что это грехопадение не отнимает у нее богатства, которым она владела до него, напротив, оно с самого начала предполагает женщину в жалкой нищете. То преступление, которое совершил и совершает мужчина, создавая женщину, т. е. утвердив половой акт, он погашает по отношению к ней, как эротике. Ибо чем можно объяснить эту бесконечную неисчерпаемую Щедрость всякой любви? Почему любовь призвана наделить душой именно женщину, а не какое‑ либо другое существо? Почему ребенок еще не способен любить? Почему любовь наступает вместе с сексуальностью в период возмужалости, в связи с утверждением женщины и с возобновлением греха? Женщина несомненно является предметом, созданным Руками полового влечения мужчины. Он создал ее, как собственную цель, как галлюцинирующий образ, за который жадно хватается его мечта. Женщина есть объективация мужской сексуальности, овеществленная сексуальность. Она – грех мужчины, претворившийся в живую плоть. Каждый мужчина, воплощаясь, создает себе женщину, ибо он сексуален. Но женщина обязана своим существованием не своей, а чужой вине. Все, что можно поставить в упрек женщине, есть грех мужчины. Любовь должна прикрывать этот грех, но не осилить его. Она возвышает женщину вместо того, чтобы уничтожить ее. «Нечто» заключает в свои объятия «ничто», надеется таким образом освободить мир от всякого отрицания и примирить все противоречия, однако «ничто» могло бы уничтожиться только тогда, если бы «нечто» держало себя вдали от него. Как ненависть мужчины к женщине есть лишь едва сознанная ненависть к своей собственной сексуальности, так и любовь мужчины есть самая смелая, самая отчаянная попытка спасти для себя женщину как женщину, вместо того, чтобы отрицать ее, как таковую, изнутри. Отсюда именно вытекает ее сознание вины: с помощью нее грех должен быть устранен, но не искуплен.

Ибо женщина существует как грех и существуют только благодаря греху мужчины, и если женственность означает сводничество, то это лишь потому, что всякий грех сам собой стремится к своему размножению. Все то, что женщина в состоянии сделать своим существованием, всей своей сущностью, все, что она вечно бессознательно совершает, сводится к отражению влечения в мужчине, его второго, неискоренимого, низшего влечения: она, подобно Валкирии, сама слепая, является орудием чужой воли. Материя кажется такой же неразрешимой загадкой, как и форма. Женщина так же бесконечна, как мужчина, «ни– что» столь же вечно, как и бытие. Но эта вечность есть вечность греха.