 |
Сила в дисциплине сила в единстве
|
|
|
|
Тод Штрассер
Волна
Книга основана на реальных событиях, произошедших в 1970-х годах в обычной калифорнийской школе. Чтобы донести до учеников основные принципы функционирования нацистского режима, учитель истории Бен Росс проводит эксперимент - создает движение «Волна». Его идеология базируется на формуле, заимствованной из уклада гитлеровской Германии. Всего за несколько дней школа превращается в настоящее микрототалитарное сообщество, члены которого с покорностью готовы следовать за своим лидером. Ситуация выходит из-под контроля, и Бен Росс ищет путь, как положить конец этому безумию…
Предыстория создания книги
История, лежащая в основе этой книги, произошла в первую неделю апреля 1967 года в школе Кабберли в Пало-Альто. Она была рассказана самим Роном Джонсом в 1976 году в статье для журнала Whole Earth Review.
Временной разрыв, кстати, не случаен: важной составляющей эксперимента была идея, согласно которой с падением тоталитарного режима его участники отвергают воспоминания о нем, отказываются воспринимать себя как его часть, и разговоры об этом их общем прошлом оказываются табуированы. В данном случае эта теория, в общем, подтвердилась: участники эксперимента готовы были обсуждать его ход, но последний день, в который Волна оказалась не следствием спонтанной перемены манеры преподавания в отдельно взятом классе, а организованной ячейкой в составе всеамериканского движения, стремящегося получить власть в стране (движения, выдуманного Роном Джонсом), не обсуждался никогда. По словам самого Джонса: «Да, мы разговаривали о Третьей волне и тщательно анализировали наши действия. Но только не сам сбор. Нет. Это было то, о чем мы все хотели забыть».
|
|
|
Через несколько лет после того, как эта история станет известна, режиссер и продюсер Алекс Грассхофф снимет о ней короткометражный фильм для телевизионного цикла Afternoon specials канала ABC, этот фильм и будет беллетризирован Штрассером в «Волне» в 1981 году.
Таким образом, история эксперимента проходит сложный трехчастный путь: от эссе в книге о педагогике, через кинопленку и обратно к тексту, но уже художественному.
Опыт участников эксперимента тревожит их до сих пор - у Третьей волны есть созданный бывшими учениками сайт с фотографиями и подробной хронологией эксперимента, документальный фильм и онлайн-музей. Таким образом, за отрицанием и попыткой забыть Третью волну пришло желание анализировать и запомнить этот опыт.
Кроме того, Третья волна до сих пор служит своего рода меткой, связавшей всех его участников: ученика, с которого вся эта история началась (задавшего вопрос о том, как жители гитлеровской Германии могли не замечать происходящих преступлений) и со случайной встречи с которым через десять лет после происходивших событий Рон Джонс начнет свой рассказ о Волне, учитель узнал по принятому тогда между ними жесту - согнутой правой руке.
Об авторе
Тод Штрассер, американский писатель, журналист, уличный музыкант и руководитель собственной компании по производству fortune cookies (печенья с предсказаниями внутри), родился в Нью-Йорке в 1950 году, отучился в школе на острове Лонг-Айленд, поступил в Нью-Йоркский университет, затем бросил его и жил в коммуне, после уехал в Европу, где стал уличным музыкантом, писал стихи, песни и подробные письма домой, через несколько лет вернулся и начал изучать литературу в университете Белойт (Beloit college). После его окончания Тод работал рекламщиком и репортером в нью-йоркской газете, а в 1978 году издал свой первый роман «Angel Dust Blues» и основал собственную компанию.
|
|
|
Тод Штрассер (иногда писавший под псевдонимами Мортон Ру и Т. С. Ру) — автор более 120 произведений для детей и подростков, в том числе серии-бестселлера «Помогите! Я в ловушке» («Help! I'm trapped in») и таких получивших многочисленные премии книг, как «Волна», «Дайте мальчику ружье» («Give boy a gun»), «Происшествие» («Accident»), «Если я вырасту» («If I grow up»). Его книги переведены на дюжину языков. Тод часто выступает как автор статей для The New Yorker, Esquire и The New Times.
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
В огромном море литературы есть редкие тексты, которые оставляют след в истории и памяти людей. «Волна» Тода Штрассера - одна из таких книг.
В основе этой книги - эксперимент, проведенный американским учителем Роном Джонсом в одной из школ Пало-Альто в 1967 году.
Начавшийся с вопроса о том, как простые жители Германии могли не замечать концентрационных лагерей, массовых репрессий и других бесчеловечных проявлений фашизма, этот эксперимент закончился созданием организованной группы, живущей по законам тоталитарного общества, со своими репрессивными органами, диктатом дисциплины, искренней верой в идеалы нового общества и ненавистью к людям, не принимающим этих идеалов.
Пятидневный эксперимент, каждый день которого проходил под знаком новой формулы, заимствованной из уклада гитлеровской Германии, превратил учеников средней школы в образцовых граждан тоталитарного государства…
ТОД ШТРАССЕР
ВОЛНА
ГЛАВА 1
Лори Сондерс, ученица выпускного класса школы «Гордон Хай», сидела в редакции школьной газеты «Листок Гордон Хай» и в задумчивости грызла шариковую ручку. Красивая, с короткими светло-каштановыми волосами, Лори почти всегда улыбалась, кроме тех случаев, когда была вконец расстроена или грызла ручки. За последнее время она съела их порядочно. В сущности, в портфеле у нее не осталось ни одной нетронутой ручки, ни одного целого карандаша. Зато так ей совсем не хотелось курить.
Лори окинула взглядом небольшой кабинет, тесно уставленный столами с пишущими машинками. Сейчас тут должно было быть полно народу: корреспонденты, в поте лица строчащие статьи, художники и верстальщики, доделывающие макет. Но кроме Лори никого не было. Просто потому, что на дворе стояла прекрасная погода.
|
|
|
Лори почувствовала, как пластмассовый корпус ручки треснул у нее во рту. Мама уже предупреждала ее, что однажды такой осколок застрянет у нее в горле и она задохнется. Вспомнив об этом, Лори вздохнула. Только маме может прийти такое в голову.
Она взглянула на настенные часы. Через пару минут свободный урок кончится. Никто, конечно, не обязан в свое свободное время торчать в редакции, но ведь всем известно, что «Листок» должен выйти на следующей неделе! Неужели так трудно на несколько дней отложить летающие тарелки, сигареты и попытки загореть - и сделать так, чтобы газета была готова в срок?!
Лори вложила ручку в блокнот и принялась складывать тетрадки к уроку. Нет, это безнадежно. За три года, что она занималась «Листком», он ни разу не вышел вовремя. Даже когда она стала главным редактором, ничего не изменилось. Вечно приходилось ждать, пока у всех руки дойдут.
Закрыв дверь кабинета, Лори вышла в коридор. Там почти никого не было: звонок еще не прозвенел. Лори подошла к одному из классов и заглянула в окошко.
В классе ее лучшая подруга Эми Смит, миниатюрная, с копной золотистых кудряшек, изо всех сил старалась дотерпеть до конца урока французского с мистером Габонди. Лори учила французский у Габонди в прошлом году, и это было сплошное мучение. Мистер Габонди был приземистый, плотно сбитый смуглый человечек, который как будто все время потел, даже в лютую зиму. На уроках он говорил таким монотонным, невыразительным голосом, что засыпали самые лучшие ученики. Курс, который он преподавал, был совсем не сложным, но Лори хорошо помнила, как трудно было получить пятерку по этому предмету: сосредоточиться на нем было решительно невозможно.
Наблюдая за страданиями Эми, Лори решила, что пора немного ее повеселить.
Расположившись за дверью так, чтоб Эми ее видела, а мистер Габонди нет, Лори скосила глаза к носу и состроила идиотскую физиономию. Эми закрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться. Лори скорчила еще одну рожу - Эми старалась не смотреть на нее, но не смогла удержаться. И тогда Лори проделала свой знаменитый трюк: показала «рыбу». Она растянула пальцами уши, скосила глаза и выпятила губы. Эми так старалась не рассмеяться, что из глаз у нее брызнули слезы.
|
|
|
Лори понимала, что пора остановиться. На Эми было ужасно забавно смотреть: ее могло рассмешить все что угодно. Если продолжать в том же духе, Эми, скорее всего, рухнет со стула в проход между партами. Но Лори ничего не могла с собой поделать. Она стала спиной к двери, чтобы заинтриговать Эми, сощурилась, скривила рот — и резко развернулась…
Перед ней стоял разъяренный мистер Габонди. А за его спиной уже не только Эми — весь класс бился в истерике. Лори замерла на месте… Но не успел Габонди отчитать ее, как прозвенел звонок и ученики высыпали в коридор. Эми согнулась от хохота пополам и схватилась за живот. Под ледяным взглядом мистера Габонди девочки, уже не в силах больше смеяться, взялись за руки и отправились на следующий урок.
Учитель истории Бен Росс сидел на корточках перед кинопроектором, пытаясь загнать пленку в сложный лабиринт колесиков и линз. С четвертой попытки у него опять ничего не получилось. В отчаянии Бен взъерошил свои вьющиеся темные волосы. Общение с техникой было для него сплошным мучением - кинопроекторы, машины, автозаправки сводили Бена с ума.
Не в силах разобраться сам, он во всем, что касалось механики, доверялся своей жене Кристи. Она преподавала музыку в школе «Гордон Хай», а дома отвечала за все, что требовало ловкости рук. Кристи утверждала, что Бен не может и лампочки поменять, но тут она, конечно, преувеличивала. За свою жизнь он поменял множество лампочек, разбив при этом всего пару-тройку.
Впрочем, за время преподавания в школе «Гордон Хай» - а Бен и Кристи работали там уже два года - Бену удалось ничем не выдать свое неумение обращаться с техникой. Вернее, столь велика была слава о его педагогическом таланте, что такие мелочи на ее фоне не были заметны. Ученики Бена с восторгом рассказывали о его энтузиазме: его так захватывала каждая новая тема, что этот интерес передавался и им. Это было «заразно», говорили они. Он знал, как растормошить их.
Коллеги Росса не были столь единодушны. Некоторым нравился его творческий подход. Они признавали, что его уроки открывают новую перспективу: это была история на практике, история реальная. Когда изучали политическую систему, Росс делил класс на партии. Если разбирали знаменитый судебный процесс, он назначал одного ученика адвокатом, другого прокурором, а остальных - присяжными.
Но многие учителя относились к Бену скептически. Кто-то говорил, что причина чрезмерного усердия Бена в том, что он молод и наивен. Через несколько лет он успокоится и начнет вести уроки «как следует»: с длинными списками литературы, еженедельными контрольными и лекциями. Некоторым не нравилось, что он не ходит на работу в костюме и галстуке. А кое-кто откровенно завидовал ему.
|
|
|
Но чему определенно не стоило завидовать, так это тому, как Бен обращался с кинопроекторами. В чем-то ему, конечно, не было равных, но сейчас, растерянно глядя на спутанный ком целлулоидной пленки в зловредной машине, он только чесал в затылке. Через несколько минут придут его старшеклассники, он так давно мечтал показать им этот фильм! Жаль, что в колледже будущих учителей не учат обращаться с проекторами.
Росс намотал пленку обратно на катушку, так ее и не вставив. Наверняка в классе найдется какой-нибудь вундеркинд, который запустит все это в минуту. Бен вернулся к своему столу и взял стопку домашних работ, чтобы раздать их перед началом просмотра.
Что ж, этого следовало ожидать, думал Бен, пролистывая работы. Как обычно, две пятерки — у Лори Сондерс и Эми Смит. Еще одна пятерка с минусом, сколько-то троек и четверок. И всего две двойки. Одна — у Брайана Эммона, квотербека школьной футбольной команды. Ему как будто нравилось получать плохие оценки, хотя Бену было ясно, что Брайан может учиться гораздо лучше, если постарается. Вторая двойка — у Роберта Биллингса, вечного неудачника. Росс покачал головой. Беда с этим мальчишкой.
Прозвенел звонок, двери классов распахнулись, и в коридор хлынула толпа учеников. С урока ребята вылетали как пробка из бутылки, зато на урок еле ползли. Бен считал, что в целом старшая школа стала заметно лучше с тех пор, как он сам ее закончил. Но некоторые вещи страшно раздражали его. Например, теперь ученики почти никогда не приходили на урок вовремя. Пять, а то и десять минут драгоценного времени пропадали, пока все собирались. Когда Бен был старшеклассником, прийти на урок после второго звонка считалось серьезным нарушением.
Еще домашние задания. Ребята просто не считали, что их нужно делать. Можно было кричать, угрожать поставить кол или оставить после уроков — все было бесполезно. Домашняя работа стала фактически необязательной. Как сказал Бену недавно один девятиклассник: «Это, конечно, очень важно, мистер Росс, но моя личная жизнь важнее».
Бен усмехнулся. Личная жизнь.
В класс потянулись ученики. Росс заметил Дэвида Коллинза, высокого красивого мальчика, раннингбека школьной футбольной команды, а кроме того — бойфренда Лори.
— Дэвид, — позвал Росс, — может, у тебя получится зарядить проектор?
— Не вопрос, — отвечал Дэвид.
Мальчик тут же сел на колени возле проектора и взялся за работу. Всего за несколько секунд он заправил пленку. У Бена отлегло от сердца.
В класс, еле передвигая ноги, вошел Роберт Биллингс. Тучноватый, с вечно пузырящейся рубашкой, он всегда был так растрепан, словно с утра никогда не причесывался.
— Кино будем смотреть? — поинтересовался он, увидев проектор.
— Нет, придурок, — отвечал ему Брэд, один из главных мучителей Роберта. — Просто мистер Росс любит проекторы, ставит их везде для собственного удовольствия.
— Прекрати, Брэд, — резко сказал Бен. — Хватит.
В классе наконец собралось достаточно учеников, чтобы приступить к раздаче домашних работ.
— Итак, — громко произнес Бен, чтобы привлечь внимание. — У меня в руках работы, которые вы писали на прошлой неделе. В целом ничего. — Он ходил между парт и раздавал проверенные задания. — Но я должен вас предупредить. Вы совершенно распустились.
Он остановился и показал всему классу одну из работ.
— Взгляните. Что, так уж необходимо калякать на полях?
Класс захихикал.
— Чье это? — спросил кто-то.
— Это вас не касается. — Бен перетасовал листки бумаги и продолжил их раздавать. — С сегодняшнего дня я начинаю снижать оценки за грязь. Если у вас много исправлений, перепишите все начисто, прежде чем сдать. Все ясно?
Кое-кто закивал. Остальные не обратили внимания на его слова. Бен развернул экран. Уже третий раз в этом полугодии он ругал их за небрежность.
ГЛАВА 2
Они изучали Вторую мировую войну, и документальный фильм, который Бен показывал им сегодня, был про зверства нацистов в концентрационных лагерях. Класс замер в темноте, не сводя глаз с экрана. Там мелькали истощенные люди, обтянутые кожей скелеты с распухшими коленными суставами.
Бен, конечно, уже видел этот фильм и ему подобные. Но зрелище дикой необъяснимой жестокости нацистов по-прежнему вызывало в нем ужас и негодование. Пока крутилась пленка, Бен взволнованно рассказывал:
— То, что вы сейчас видите, происходило в Германии между 1934 и 1945 годами. Все это дело рук одного человека, которого звали Адольф Гитлер. Он успел поработать чернорабочим, портье, маляром, а после Первой мировой войны занялся политикой. В той войне Германия потерпела поражение, правительство было беспомощным, а инфляция — высокой, тысячи людей остались без крова, еды и работы.
Благодаря этому Гитлер сделал стремительную карьеру в нацистской партии. Он разработал теорию о том, что евреи разрушают цивилизацию, а немцы принадлежат к высшей расе. Сегодня мы понимаем, что Гитлер был параноиком и психопатом — то есть в буквальном смысле безумцем. В 1923-м году за свою политическую деятельность он угодил в тюрьму, но к 1934-му он и его партия получили контроль над германским правительством.
Бен замолчал, чтобы ученики сосредоточились на том, что видели. На экране были газовые камеры и тела, уложенные штабелями, как дрова. Те, кто был еще жив, должны были под бдительным оком нацистских солдат перетаскивать и складывать мертвых. Как один человек может заставить другого человека делать такое, спрашивал себя Бен.
Затем он снова начал говорить:
— Гитлер называл лагеря смерти окончательным решением еврейского вопроса. Но попадали туда не только евреи, а все, кого нацисты считали недостойными называться высшей расой. По всей Восточной Европе людей сгоняли в лагеря, где их пытали, морили голодом и непосильной работой, а когда они уже больше не могли работать, отправляли в газовые камеры. Их останки сжигали в огромных печах.
Бен помолчал и добавил:
— Считалось, что заключенный может прожить в лагере 270 дней. Но многие не выдерживали и недели.
На экране появились крематории. Бен хотел было сказать, что дым из труб был от горящей человеческой плоти. Но не сказал. Смотреть и без того было тяжело. Слава богу, люди еще не придумали, как записывать на пленку запах. Хуже этого запаха нельзя было себе представить. Вонь от самого омерзительного из человеческих деяний была невыносимой.
Фильм заканчивался, и Бен сказал:
— В концентрационных лагерях погибли более десяти миллионов мужчин, женщин и детей.
Конец фильма. Ученик, сидевший возле двери, включил свет. Бен обвел глазами класс — почти все были глубоко потрясены увиденным. Бен не хотел нарочно шокировать их, но иначе быть не могло. Почти все они выросли в маленьких пригородах, раскинувшихся вокруг школы «Гордон Хай». Их семьи принадлежали к стабильному среднему классу, и несмотря на то что насилие через средства массовой информации проникало повсюду, эти дети оставались на удивление наивными и защищенными. И все-таки несколько человек уже начали дурачиться. Должно быть, все это показалось им попросту еще одной телепрограммой. Роберт Биллингс, сидевший у окна, спал, уронив голову на парту. Но в первых рядах Эми Смит, кажется, утирала слезу. На Лори Сондерс тоже лица не было.
— Я знаю, что многие из вас сейчас испытывают глубокое потрясение, — сказал Бен. — Но я показал вам этот фильм не только для того, чтобы получить эмоциональную реакцию. Я хочу, чтобы вы подумали о том, что увидели, и о том, что я вам в связи с этим рассказал.
Эми Смит поспешно подняла руку.
— Я слушаю, Эми.
— Все немцы были нацистами? — спросила она.
Бен покачал головой.
— Нет, на самом деле, менее десяти процентов населения Германии были членами Национал-социалистической партии.
— Почему же никто не пытался их остановить? — воскликнула Эми.
— Не могу тебе точно сказать, Эми, — отвечал Росс. — Я могу только предположить, что они боялись. Нацисты были меньшинством, но меньшинством высокоорганизованным, вооруженным и опасным. Не стоит забывать, что остальное население Германии было разрозненным, невооруженным и запуганным. Кроме того, страна только что прошла период чудовищной инфляции, которая ее совершенно разорила. Возможно, кто-то надеялся, что нацисты помогут возродить Германию. Как бы там ни было, после войны большинство немцев говорили, что ничего не знали о зверствах.
Темнокожий мальчик по имени Эрик нетерпеливо поднял руку.
— Это чушь! — выпалил он. — Как можно незаметно уничтожить десять миллионов человек?!
— Точно, — согласился Брэд, тот, что цеплялся к Роберту Биллингсу перед началом урока. — Это неправда.
Бен ясно видел, что фильм задел большую часть класса, и был доволен. Оказывается, что-то могло их взволновать.
— Что ж, — сказал он Эрику и Брэду, — наверняка я могу сказать только, что после войны немцы утверждали, что ничего не знали о массовых убийствах и концлагерях.
Теперь руку тянула Лори Сондерс.
— Но Эрик прав. Как немцы могли ничего не замечать, если вокруг убивали людей? И еще говорить, что ничего не знали! Как можно так поступать? Как можно говорить такое?
— Все, что я могу сказать вам по этому поводу, — это что нацисты были отлично организованы и их боялись. Поведение остальных жителей Германии — загадка: почему они не пытались их остановить, почему говорили, что ничего не знали? Ответа нет.
Эрик снова поднял руку.
— А я бы в любом случае никогда не позволил такому незначительному меньшинству управлять большинством.
— Точно, — вторил ему Брэд. — Я не дал бы кучке нацистов так меня запугать, что я стал бы притворяться, будто ничего не вижу и не слышу.
Другие ученики тоже тянули руки, но Бен не успел дать слово всем желающим — прозвенел звонок, и класс хлынул в коридор.
Дэвид Коллинз поднялся с места. В животе у него страшно урчало. Сегодня он проспал и пропустил свой обычный завтрак из трех блюд, чтобы успеть в школу. Хотя фильм, показанный мистером Россом, впечатлил его, он думал только о том, что на следующей перемене ланч.
Он оглянулся на свою подружку Лори, но та продолжала неподвижно сидеть за партой.
— Скорей, Лори, — позвал он, — Бежим в столовую. А то будем в очереди торчать.
Но Лори помахала ему, чтобы шел без нее.
— Я догоню!
Дэвид нахмурился. Он разрывался между желанием дождаться Лори и наполнить пустой желудок. Желудок победил, и Дэвид выбежал прочь.
Когда он ушел, Лори встала и внимательно посмотрела на мистера Росса. В классе осталось всего несколько человек. Не считая Роберта Биллингса, который только-только очнулся ото сна. Это были те, кого особенно потрясло увиденное.
— Я не могу поверить даже в то, что все нацисты были жестокими, — сказала Лори. — Я не верю, что хоть один человек может быть таким.
Бен кивнул.
— После войны многие нацисты пытались оправдать свое поведение тем, что они только выполняли приказ и что в противном случае их бы убили.
Лори покачала головой.
— Нет, это не оправдание. Могли убежать. Могли бороться. У каждого своя голова на плечах. Нужно было думать своей головой. Никто не стал бы просто выполнять такой приказ.
— Но они утверждали, что это было именно так, — заметил Бен.
Лори снова покачала головой.
— Это ненормально, — в ее голосе звучало отвращение. — Это абсолютно ненормальное поведение.
С этим трудно было поспорить, и Бен кивнул.
Роберт Биллингс пытался проскользнуть мимо учительского стола как можно незаметнее.
— Роберт, — окликнул его Бен, — постой.
Мальчик замер на месте, не решаясь посмотреть учителю в глаза.
— Ты высыпаешься дома? — спросил Бен.
Роберт молча кивнул.
Бен вздохнул. С начала полугодия он безуспешно пытался наладить контакт с мальчиком. Ему было больно видеть, что ребята дразнят его, что он даже не пытается работать на уроке.
— Роберт, — строго сказал он, — если ты не начнешь работать на уроке, я не смогу тебя аттестовать.
Роберт скользнул по нему взглядом и снова отвернулся.
— Неужели тебе нечего сказать? — продолжал Бен.
Роберт пожал плечами.
— Мне все равно.
— Что значит все равно? — не успокаивался Бен.
Роберт сделал несколько шагов к двери. Бен чувствовал, как неприятны ему эти вопросы.
— Роберт!
Мальчик остановился, но опять не смог заставить себя посмотреть на учителя.
— У меня все равно ничего не получится, — пробурчал он.
Бен не знал, что сказать. Случай был непростой: младший брат, едва заметный в тени старшего, образцового ученика, которого все знали и уважали. Джефф Биллингс, лучший питчер среди старшеклассников, входивший в младшую лигу команды Балтимор Ориолс, в свободное время изучал медицину. Он добивался блестящих результатов во всем, за что брался, и в школе был круглым отличником. Таких даже Бен терпеть не мог, когда сам учился в школе.
Роберт быстро понял, что никогда не сможет поравняться с братом, и перестал даже пытаться соревноваться с ним.
— Послушай, Роберт, — сказал Бен, помолчав. — Никто не ждет, что ты будешь как Джефф.
Роберт быстро взглянул на Бена и принялся грызть ноготь на большом пальце.
— Просто попытайся — я прошу только об этом.
— Мне пора идти, — пробормотал Роберт, глядя в пол.
— На спорт мне вообще наплевать, слышишь?
Но мальчик уже медленно пятился к выходу.
ГЛАВА 3
Дэвид Коллинз обедал во дворе школьной столовой. Когда наконец пришла Лори, он уже проглотил пол-ланча и понемногу начинал чувствовать себя человеком. Лори поставила свой поднос на его стол, и тут на пороге столовой появился Роберт Биллингс.
— Гляди-ка, — прошептал Дэвид на ухо Лори.
Они внимательно следили за Робертом, который застыл в дверях с подносом в руках и искал, где сесть. Он начал жевать на ходу: изо рта у него торчала половина хот-дога.
За столиком, который он выбрал, уже сидели две девочки — как только он поставил свой поднос, они немедленно пересели. Роберт сделал вид, что ничего не заметил.
Дэвид покачал головой.
— Неприкасаемый из «Гордон Хай», — пробормотал он.
— Ты думаешь, с ним действительно что-то не так? — спросила Лори.
Дэвид пожал плечами.
— Не знаю. Сколько помню его, он всегда был довольно странный. Хотя, если бы ко мне так относились, я бы тоже стал странным. Даже удивительно, что они с братом в одной семье выросли.
— Я тебе говорила, что наши мамы знакомы?
— Его мама когда-нибудь о нем говорит? — поинтересовался Дэвид.
— Нет. Только один раз она сказала, что они его тестировали и у него нормальный интеллект. Ну, он не тупой и не больной…
— …а просто странный, — закончил Дэвид и снова принялся поглощать ланч. А вот Лори совсем не хотелось есть — она была чем-то озабочена.
— Что с тобой? — спросил Дэвид.
— Этот фильм, — отвечала она. — Он не дает мне покоя. А тебе?
Дэвид задумался на мгновение.
— Ну да, как любое ужасное событие, он заставляет переживать. Но это же было очень давно, Лори. Для меня это как часть истории, что ли. Ты же не можешь изменить то, что уже произошло.
— Но и забыть не можешь, — сказала Лори. Она попробовала гамбургер, поморщилась и отложила его.
— Но не страдать же от этого всю жизнь, — возразил Дэвид и посмотрел на гамбургер. — Ты будешь доедать?
Лори покачала головой. После фильма ей расхотелось есть.
— Угощайся.
Дэвид угостился и гамбургером, и картошкой, и мороженым. Лори отстраненно смотрела на него.
— М-м-м, — Дэвид, крайне довольный, вытер рот салфеткой.
— Еще чего-нибудь хочешь?
— Если честно…
— Эй, у вас свободно? — спросил кто-то за их спиной.
— Я пришла раньше! — ответил другой голос.
Дэвид и Лори оглянулись и увидели Эми Смит и Брайана Эммона, квотербека школьной футбольной команды, — они с разных сторон направлялись к их столику.
— Что значит, ты раньше пришла? — спросил Брайан.
— Ну, хотела прийти раньше, — отвечала Эми.
— Хотеть не значит прийти, — заявил Брайан. — К тому же нам с Дэвидом надо обсудить футбольные дела.
— А мне нужно поговорить с Лори.
— О чем это?
— Какая разница, ей нужна компания, пока вы будете болтать о футболе.
— Перестаньте, — прервала их Лори, — тут хватит места для двоих.
— С ними нужно место для троих, — Эми кивнула на Брайана и Дэвида.
— Ой, какие мы строгие, — пробурчал Брайан.
Дэвид и Лори подвинулись, и Эми с Брайаном втиснулись рядом с ними. Насчет места для троих Эми была права — Брайан притащил два переполненных подноса.
— Эй, куда ты все это денешь? — спросил Дэвид, хлопнув приятеля по спине.
Брайан был небольшого роста, даром что квотербек. Дэвид был выше его на целую голову.
— Мне нужно набрать вес, — объяснил Брайан и набросился на еду. — И каждый свой фунт в эту субботу я обращу против парней из Кларкстона. Они такие здоровенные. Просто гиганты. Говорят, у них есть один лайнбекер — шесть футов тридцать дюймов ростом, и весит двести двадцать фунтов.
— Не понимаю, почему ты так волнуешься, — сказала Эми. — С таким весом нельзя быстро бегать.
Брайан закатил глаза.
— Да ему и не нужно бегать, милая. Его задача — мочить квотербеков.
— Какие прогнозы на субботу? — спросила Лори. Нужно будет сделать статью для «Листка», подумала она.
Дэвид пожал плечами.
— Не знаю. Команда в полном раздрае. Игры не разбираем. Половина народу вообще на тренировки не ходит.
— Да уж, — согласился Брайан. — Тренер Шиллер обещал выгнать всех, кто не ходит. Но если он это сделает, некому будет играть.
На этом тема футбола была исчерпана, и Брайан вплотную занялся вторым гамбургером.
Дэвид задумался о других насущных вопросах.
— Кто-нибудь разбирается в алгебре?
— Зачем ты выбрал этот курс? — удивилась Эми.
— Инженерам это нужно, — объяснил Дэвид.
— Почему бы не подождать до колледжа? — спросил Брайан.
— Говорят, что это очень трудно и надо пройти все два раза, чтобы разобраться. Я решил, первый раз — сейчас, а второй попозже.
Эми ткнула подругу локтем.
— Странный у тебя парень.
Вот кто странный — прошептал Брайан, кивая на Роберта Биллингса.
Все четверо повернулись в сторону Роберта. Он сидел в полном одиночестве, уткнувшись в комикс про Человека-Паука. Он беззвучно шевелил губами; по подбородку стекала струйка кетчупа.
— Он все кино проспал, видели? — сказал Брайан.
— Не напоминай про это Лори, — попросил Дэвид. — Она прямо испереживалась.
— Из-за фильма этого? — спросил Брайан.
Лори бросила недобрый взгляд на Дэвида.
— Необязательно всем рассказывать.
— Но это же правда, разве не так? — возразил Дэвид.
— Да оставьте вы меня в покое! — воскликнула Лори.
— Я тебя понимаю, — сказала Эми. — Я сама была в ужасе.
Лори повернулась к Дэвиду.
— Видишь? Меня не одну задело за живое.
— Эй, я же не сказал, что меня не задело, — попытался защититься Дэвид. — Я просто сказал, что это было и прошло. Забудьте. Это случилось один раз, и мир извлек из этого урок. Больше такого никогда не случится.
— Надеюсь, — сказала Лори, забирая со стола свой поднос.
— Ты куда? — спросил Дэвид.
— Мне нужно заняться газетой, — ответила Лори.
— Погоди, я с тобой, — вскочила Эми.
Дэвид и Брайан посмотрели вслед уходящим подружкам.
— Ни фига себе, как она загрузилась этим фильмом, — сказал Брайан.
— Ну да, — кивнул Дэвид. — Знаешь, она все слишком серьезно воспринимает.
Эми Смит и Лори Сондерс сидели в редакции и болтали. Эми не была в штате, но она частенько зависала в «Листке» вместе с Лори. Дверь в кабинет запиралась, и Эми могла преспокойно курить в открытое окно. Весь дым шел наружу, так что если заходил учитель, она быстро выбрасывала во двор сигарету — и все, никаких следов.
— Ужасный был фильм, — сказала Эми.
Лори задумчиво кивнула.
— Вы что, поссорились с Дэвидом? — спросила Эми.
— Да не то чтобы, — Лори чуть улыбнулась. — Мне просто хочется, чтобы он научился воспринимать всерьез что-нибудь кроме футбола.
— Но он хорошо учится, — заметила Эми. — Он не такой тупой спортсмен, как Брайан.
Девочки похихикали, и Эми спросила:
— С чего он решил стать инженером? Это так скучно.
— Он хочет быть компьютерщиком, — ответила Лори. — Видела комп у него дома? Он сам его собрал.
— Как-то не довелось, — игриво произнесла Эми. — Кстати, вы решили, что будете делать в следующем году?
Лори покачала головой.
— Может, поедем куда-нибудь вместе. Зависит от того, куда мы поступим.
— Твои родители будут в восторге, — съязвила Эми.
— Ну, думаю, они не будут возражать, — сказала Лори.
— Почему бы вам просто не пожениться? — вдруг спросила Эми.
Лори поморщилась:
— Да ну, Эми. То есть я, наверное, люблю Дэвида, но кто в таком возрасте женится.
Эми улыбнулась.
— Не знаю, если бы он сделал предложение мне, я бы, пожалуй, задумалась.
— Хочешь, я намекну? — засмеялась Лори.
— Прекрати, ты же знаешь, как ты ему нравишься. Он больше ни на кого не смотрит.
— Пусть только попробует, — сказала Лори. Она уловила нотку сожаления в голосе подруги. Как только Лори стала встречаться с Дэвидом, Эми тоже решила завести роман с футболистом. Лори порой раздражало, что обратной стороной их дружбы было постоянное соперничество — за мальчиков, оценки, популярность — одним словом, за все, за что можно бороться. Они, конечно, были лучшими подругами, но это соперничество мешало им быть по-настоящему откровенными друг с другом.
В дверь неожиданно постучали и кто-то резко дернул дверную ручку. Девочки подскочили.
— Кто там? — спросила Лори.
— Директор Оуэнс, — ответил низкий голос. — Почему заперта дверь?
У Эми от страха расширились зрачки. Она выкинула сигарету и стала шарить в кармане в поисках жвачки или холодка.
— Мы, наверное, случайно закрылись, — нервно затараторила Лори, отпирая дверь.
— Так немедленно откройте!
Эми была в панике.
Лори бросила ей беспомощный взгляд и распахнула дверь.
В коридоре стояли ребята из ее газеты — Карл Блок, специалист по журналистским расследованиям, и Алекс Купер, музыкальный обозреватель. Оба широко улыбались.
— Так это вы! — Лори была вне себя. Эми, выглядывавшая из-за ее плеча, казалось, вот-вот упадет в обморок. В кабинет вошли два известных на всю школу шутника.
Карл был тощим и длинным блондином, темноволосый, плотно сбитый Алекс не расставался с плейером и наушниками.
— Порядок нарушаете? — с хитрым видом спросил Карл, то поднимая, то опуская брови.
— Из-за тебя пропала роскошная сигарета, — упрекнула его Эми.
— Тээк, — неодобрительно протянул Алекс.
— Как продвигается газета? — спросил Карл.
— А ты как думаешь? — с укором воскликнула Лори. — Никто из вас еще ни одного материала не сдал в этот номер.
— О-о, — Алекс озабоченно посмотрел на часы и попятился к двери. — Я чуть не забыл, мне пора на самолет в Аргентину.
— Я подброшу тебя в аэропорт, — поддержал приятеля Карл, и друзья зашагали прочь.
Лори посмотрела на Эми и сокрушенно покачала головой.
— Ох уж эти двое, — сказала она, погрозив им вслед кулаком.
ГЛАВА 4
Что-то не давало покоя Бену Россу. Он не мог в точности объяснить, что именно, но это было связано с вопросами, которые ему задавали ученики после фильма. Он гадал, почему у него не получалось внятно им ответить. Неужели поведение немцев при нацизме и впрямь было необъяснимым?
В тот день после уроков Бен зашел в библиотеку и взял оттуда целую стопку книг. Жена вечером собиралась пойти играть в теннис с друзьями, так что у него будет много времени для раздумий. Пролистав несколько книг, Росс пришел к выводу, что готового ответа нигде не найдет. И снова задумался. В чем же причина? Это было нечто, что нельзя описать словами, — и историки с этим смирились? Или это можно было понять, только находясь там? Или если в точности воссоздать подобную ситуацию?
Эта идея показалась Россу любопытной. Что если посвятить урок или два такому эксперименту? Попытаться заставить учеников почувствовать, какой была жизнь при нацизме. Только бы придумать, как это сделать, — и тогда, Бен был уверен, это будет гораздо понятней любого объяснения из книжки. Попробовать определенно стоило.
Кристи Росс вернулась домой только после одиннадцати. Она играла в теннис, а потом ужинала с подругой. Дома она увидела своего мужа за заваленным книгами кухонным столом.
— Домашнюю работу делаешь?
— В некотором роде, — отвечал Бен, не отрываясь от книги.
На вершине книжной пирамиды Кристи заметила пустой стакан и тарелку с крошками от сэндвича.
— Что ж, хорошо, что хотя бы поесть не забыл, — сказала она, собирая посуду и сгружая ее в раковину.
Муж ничего не ответил. Он был полностью поглощен чтением.
— А я-то думала, ты умираешь от нетерпения узнать, как я сегодня разгромила Бетти Льюис! — поддела его Кристи.
Бен впервые поднял взгляд от книги.
— Что?
— Я говорю, что разгромила Бетти Льюис сего
|
|
|
