Авторский анализ стихотворения «комната голоса»

  Название. Поэтический голос в данном произведении выступает одной из ключевых тем, именно поэтому «комната» принадлежит ему. Под самой «комнатой» здесь понимается пространство, которое оглашается стихами, та часть мира, которая освещается луной, та часть, где и происходит действие стихотворения. Также данное сочетание можно интерпретировать, как перифраз слово «рот», из которого текут звуки.

  Форма и ритмические особенности. Стихотворение написано дактилем, хотя в некоторых местах заметны логаэдические врезки, предстающие в смешении стоп того же трёхсложника и кретика. Непериодическая смена размера связана с тем фактом, что первая строка сама собой врезалась в голову автора, и он не посчитал нужным подгонять её под дактиль. Последующие строки, в которых наблюдается смещение звука, появлялись так же стихийно и не редактировались для придания музыки стиха разнообразия. Автору кажется, что некоторая «рваность» хорошо звучит среди монотонной мелодии.

 Какой-либо намеренной звукописи в «комнате голоса» нет.

 Стихотворение начинается традиционной перекрёстной рифмовкой с женскими и мужскими окончаниями, но уже во второй строфе автор отступает от заданного чередования рифм.

  Построчный анализ. «месяц во мне шумит» – действие разворачивается ночью. Лирический герой наблюдает явление луны и будто бы пропускает её свет сквозь себя. Многих поэтов вдохновляло данное явление природы, поэтому здесь речь идёт нисколько о самом свечении, которое поражает героя, сколько о вдохновении, которое начинает в нём «шуметь».

 «лунь пробуждается, словно / сломан теней магнит» – вдохновение просыпается в лирическом герое и готовится выйти наружу. «Теней магнит» – это нечто, притягивающее отрицательные эмоции и несчастья вообще. Он «словно сломан», потому как герой не может поверить, что его наполняет жажда творчества, ведь, видимо, недавно он был печален.

«что собирал мои слёзы» – «магнит» отовсюду тянул грусть и боль, чтобы вызвать переживания («слёзы») героя, которые в последующем и собирал для повторения процедуры. То есть страдание создавалось из страдания, представляя собой некий вечный двигатель, где всегда сохраняется частичка уныния, которая продолжит работу механизма меланхолии. Такая система кажется нерушимой, вечной, именно поэтому герой и говорит, что магнит только «словно» повреждён. Лирическое «я», как уже говорилось, не верит просыпающемуся вдохновению и освобождению от оков хандры.

«звонким серебряным словом» – но вот сменяется строфа и душевный подъём, прятавшийся в герое, выходит наружу. Слово – это стихи, это песня. Эта мелодия «звонка», поскольку исходит из победившей свою тьму, а значит окрепшей, души. Но в пробуждении творчества участвовала луна, её свет, и поэтому песня героя-поэта серебряная. Здесь также наблюдается аналогия с есенинским стихотворением «Пушкину», которое завершается следующими строками:

Чтоб и моё степное пенье

Сумело бронзой прозвенеть.

 И хотя здесь фигурирует бронза, но и героя Есенина вдохновляет памятник Александру Сергеевичу, сделанной из того же металла. А в «комнате голоса» поэта вдохновляет серебряный свет месяца, который и окрашивает «степное пенье» героя Каменского.

«голос в тумане бредёт» – слово, вырвавшееся из плена страха, из лап уставшего духа, теперь идёт в неизвестном направлении («в тумане»), оглашая собой округу. Также под «туманом» можно рассматривать свет самой луны, в котором теряется темнота, но обретает себя творчество героя. Если возвращаться к есенинскому мотиву, то можно понимать дымку, в которой «бредёт» поэзия, в качестве будущего, которое неизвестно, но в котором поэт надеется быть услышанным.

«между сомнений и боли, между явлений неловких» – теперь лирическое «я» со своей песней идёт уже «между», вскользь того, что притягивал «теней магнит». Вера в себя укрепляется, последние сомнения уходят, неуверенность пропадает.

«голос скитается мой» – удалённая анафора («голос в тумане бредёт» – «голос скитается мой») подчёркивает важность пробуждения, случившегося с героем. Творчество уже не просто бредёт в какую-то одну сторону, а бродит, будто ищет своего слушателя. А пока того нет, слово поэта, отталкиваясь от предыдущих строк, произносится в непосредственной близости к собранию боли, которая находится теперь не внутри героя. «Голос» намеренно проходит среди этого сонма, тем самым отвердевая сам и лишая сил клубок несчастий, выкинутый героем из души.

«окнами дальний дом / смотрит на бурю мою» – здесь грань между лирическим «я» и собственным «я» смывается. Под «дальним домом» здесь подразумевается место, где Каменский родился и провёл бо́льшую часть жизни, то есть домик в селе, а не комнатка в общаге, где на данный момент живёт автор. «Окна» – это, понятно, глаза (ведь они смотрят). Но глаза кого? Конечно же, тех, кто населяет этот дом – родных автора и героя. Они смотрят на движение поэтической сущности, на «бурю», то есть голос, который отвердел настолько, что обрёл право быть услышанным. Но, разумеется, так как дом «дальний», то он видит, скорее, не бурю, а ветер. Однако что такое ветер? Говоря о поэме Цветаевой «Новогоднее», Бродский охарактеризовал «Эолову пустую башню» (Эол – бог западного ветра в древнегреческой мифологии», место, где гуляет ветер, как место, «населённое ветром т. е. – обладающее голосом».

«то, как весне говорю, как декламиру-ю» – пожалуй, наиболее понятные строки стихотворения. Говорится в них только то, что и написано: герой читает стихи весной. Это отсылает нас ко времени написания (29 апреля 2019 года).

«сказки кленовым листам» – стихи, который лирическое «я» декламирует весной, называются сказками. То есть поэзия обозначается как нечто хоть и связанное с реальностью, но фантастическое. Сказки читаются чаще всего детям, а в контексте стихотворения ими выступают кленовые листья (незадолго до написания деревья как раз снова приобрели утраченную осенью зелень – на них будто бы родились листы, то есть «дети»). Почему именно кленовые? Клён ассоциируется у автора с малой родиной. Именно данный вид деревьев на каждом шагу можно встретить в селе, где жил Каменский.

 «шёпотом выдоха песен» – негромкая речь соотносится со сказкой, поскольку мамы в большинстве случаев рассказывают её на ночь, чтобы ребёнок заснул. Слова произносятся на выдохе, будто бы представляют собой ветер звуков, который превращается в творчество.

 «пыль превращается в пепел» – всё, что успел собрать «теней магнит» после того, как «голос» прошёл «между сомнений и боли», расщепилось до пылинок, стало несущественным, почти незначимым. Теперь же они сгорают и становятся «пеплом» – результатом горения, памятью о том, что огонь пылал. Сила отчаяния не умирает, а, как энергия, переходит в другой вид – в силу «слова». Строка стоит особняком от остальных, потому что здесь обозначается окончательный перелом: вдохновение, породившее творчество, полностью побеждает неверие лирического героя в себя.

 «он расплывается в сумраке, / ищет чего-то кругом» – «пепел» бродит во тьме, он ищет ответ на вопрос «Куда же теперь идти?». Былое влияние утеряно. Сам «сумрак» не принимает золы, поэтому она и «расплывается», а не растворяется. Тем не менее побеждённые терзания не теряют надежды найти способ вернуть былую власть или хотя бы обрести покой.

 «воздух бездонными сумками / ловит бесцельно его» – воздух занимает весь предоставленный объём, потому его «сумки» якобы бездонны (на деле же ограничены поверхностью земного шара). Пепел витает в газовом пространстве, воздух просто не может не ловить его, и делает это «бесцельно», не делая, по сути, ничего.

 «только неведомым чудом / этот гуляка ко мне / в брюк попадает карманы» – так как «сумки» воздуха условно не имеют границ, то и сам герой, и весь мир находятся в них. «Пепел» же «расплывался» рядом с героем, и при малейшем порыве ветра (например, при «шёпоте выдоха») он в качестве памяти о том, что подарило поэту уверенность в себе, залетает к нему в карманы.

 «взглядом невидимо чутким» – глаза лирического «я» не хотят выражать эмоций, которые герой получил при возвращении даже в другой форме мук, но всё же ему необходимо смотреть именно понимающе как на мир, так и на всё остальное. Ведь он духовно вырос, и какой-то «пепел» не может его уменьшить.

 «к бликам небесных камней / я прикасаюсь с коварной, / мне лишь понятной усмешкой» – первая строчка представляет собой перифраз свечения звёзд. Поэт глядит в небо, пытаясь подобраться душой к приделам космоса, чтобы и там прозвенел его «голос». Но это подсознательное желание, которое выявляется в факте того, что делает герой, но не как. Иными словами, лирический герой смотрит в высь, но мысли его заняты совсем не тем. Усмешка, действительно, коварна и понятна только автору. Дело в том, что в 2015 году Каменским был сочинён экспромт, который в переработанном виде в последующем вошёл в поэму «Безликое эго. Далеко от себя», который начинался строкой: «Я пепел собираю и в карман кладу». Своим нахождением в карманах призраки прошлой горечи, словно бы иронизируют над поэтом, отсылая к сюжету его же произведения.

 «вечером. ночью. между» – герой волнуется. Хотя и понял «шутку», он остаётся несколько растерянным. Это проявляется в путанице вечера и ночи, которые так незаметно сменяют друг друга. И далее действие разворачивается как раз в тот момент, когда два времени словно бы смешиваются («между»).

 «белой рубашки манжеты / режут весны темноту» – во-первых, обратим внимание на контраст. Белая рубашка и темнота. Всего лишь строку назад уверенность героя покачнулась, но теперь его образ явно диссонирует с окружающим миром. Свет лирического «я» «режет» тьму! Осколок «теней магнита» притянул в сердце героя новое сомнение, но тот не желал с этим мириться. Манжеты связаны с руками, а значит, здесь играют их роль. Руки служат творцу предметом записи своих мыслей. Следовательно, они – проводник «голоса». Тогда именно поэзия причиняет боль черноте. Но почему темнота весны? Это не только повторное указание на время года, но и аллегория пробуждения. Здесь обозначаются сомнения, которые вновь проснулись в герое. Именно их «голос» и ранит.

 «звёздам понятно тем, но ту / кто мне не снится пока» – чуть ранее лирическое «я» смотрело на звёзды. Но почему бы и «небесным камням» не поглядеть в ответ? С космической высоты, по мнению героя, звёзды понимают всё, что происходит с ним здесь, внизу. А вот поймёт ли его лирическая героиня? Герой ещё не любит, но уже влюблён и поэтому боится быть непринятым.

«не принесу ли загадкам я в жертву, / если дойдёт строка?..» – то есть поэт страшится не просто непонимания, но непонимания именно его поэзии («строка» – это синекдоха) или даже конкретного стихотворения. Преобладание контекста над текстом вызывает в герой внутреннюю борьбу. С одной стороны он передаёт свои чувства, как умеет, а с другой «загадки» «голоса» могут стать жертвенником для отношений, которые даже и не начали складываться.

 «шумная осень во мне, / хоть уже май на дворе» – мысли о непонимании вызывают в душе холод, который не поддаётся внешнему теплу. Эти строки образуют кольцевую и в то же время зеркальную композицию с началом стихотворения. Если там в герое шумело вдохновение, то тут – в нём уже звучит печаль. Но как? Казалось бы, она побеждена… Неужели из-за какой-то напускной мысли всё «пробуждение» прекратилось?

 Нет же, в следующих двух стихах герой говорит: «всё раствориться в воде – в мороси, в ливне, в дожде…» – дождь временной скорби смоет эфемерное настроение поэта, растворит печальные думы. Здесь мы снова встречаем алогичную градацию (первая была в строке «вечером. ночью. между»). Сначала изображается «морось» – слабые капли, падающие с неба. Они едва могут что-то смыть. Далее «ливень» – сильный поток водных стрел. Но не снесёт ли он и что-то нужное? Последним называется «дождь», который занимает промежуточное положение между двумя прошлыми. Силы «дождя» вполне хватит, чтобы очиститься от грязи, и при этом он не сможет забрать важное.

«но до зеркальной луны / будет скитаться мой голос» – луна не светится сама, она только отражает свет солнца. Первая строка может интерпретироваться через призму пространства и означать, что «голос» поднимется до высоты луны. Но здесь «зеркальная луна» – это «отражённая» луна, то есть солнце, которое ночью находится словно по ту сторону зеркала. В таком ключе выясняется, что герой продолжит оглашать округу своим творчеством до рассвета.

 «и серебром прозвенит» – лунная стихия, которая подарила поэтические крылья герою теперь стала символом его звона. Так как серебряный свет вернул веру в себя, то «голос» отныне и будет окрашен в соответствующий оттенок.

«не внешний, так внутренний город» – последний стих написан амфибрахием, что ритмически отделяет его от предыдущего. Таким образом заостряется внимание на том, что, даже если окружающий мир равнодушно отнесётся к «слову» поэта, его душа примет созданное ей и обретёт в этом силу.

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: