Анри Матисс. «Гармония в красном» или «Красная комната».

(Повествовательный экскурс в историю одного изображения)

А почему ребёнок со средними способностями так же не может нарисовать? Или фишка в том, что придумать композицию гораздо сложнее, чем её исполнить?

Любая концепция художественного упрощения должна быть оправданной именно с художественной точки зрения, иначе она перестаёт служить искусству, превращаясь в дешёвый суррогат для избыточно экзальтированной публики, которая готова принимать за чистую монету всё, что блестит.

Вот Малевич, например, выразил в своей самой известной и могущественной картине эстетику безусловного небытия (абсолютно чёрную тьму, символизирующую отсутствие чего бы то ни было – пустоту), поместив его в рамки нашего условного восприятия (квадрат), что породило необходимость внутреннего диалога зрителя, воспринимающего картину, с самим собой: «Оказывается, пустота (небытие) - это универсальное условие для любого существования, – с трудом начинаем понимать мы, пристально всматриваясь в «Черный квадрат», - Ведь чтобы распознать пустоту, необходимо заполнить её своим вниманием. Но как только мы начинаем это делать, она перестаёт быть пустой, а мы начинаем существовать!».

Оба-на, есть контакт! Мы существуем благодаря пустоте. Вот она сила искусства! И в целом мы остаёмся довольны, родившись на свет очередной раз, прям здесь и сейчас. То есть, по своей сути, чёрный квадрат олицетворяет момент мироздания в предтече всякого бытия, выраженный в антагонизме единства и борьбы двух диалектических противоположностей – нашего условного восприятия и безусловного ничто.

По-другому, это не работает. По-другому, подобная выставка начинает напоминать сказку Шарля Перо «Голый Король», когда все приглашённые на светский раут гости, боясь прослыть невеждами, не разбирающимися в высокой моде, и тем самым выразить плохой тон в отношении двора, льстили Королю в том, что его платье выше всяких похвал. А Король-то, на самом деле, - ГОЛЫЙ.

Если оно всё так, то не является ли эта выведенная нами иллюзия аллюзией к теории «Большого взрыва», в физическом смысле образования нашей вселенной, и к предтече бытия, как такового, в смысле метафизическом?...

Всё-таки я высмотрел у Матисса (до дыр смотрел и нафантазировал себе, наверное) атмосферный контраст между искусственностью красной комнаты, предназначенной для комфорта специфически человеческого существования, и естественностью уличного пасмурного цвета некогда оставленной человеком живой природы. Дом, который виден в окне, также обозначен красным.

Красный цвет залит в комнату каким-то неестественным образом, равномерно наполняя её согревающим специфически человеческим теплом, граничащим с жаром человеческих страстей. Красный – цвет доминирования, господства человека над природой. Утончённо-беззащитные изгибы дерев, виднеющихся из окна, и опалые их плоды, разбросанные по земле жёлтыми вкраплениями в зелёный, перекликаются с плодами, рассыпанными на обеденном столе, и со зловещими узорами, украшающими комнату и словно прорастающими своими грубыми глубокими изгибами в плацентарно-красный, соединяющий кровоток человеческого существа с лоном некогда оставленной им природы, отделённой от него теперь толщей красной стены (которую художник сознательно изобразил без оконной рамы, желая подчеркнуть перспективу разделяющей человека и природу толщи и, одновременно с этим и в противоположность этому, единое пространство человека с природой, не нарушенное герметичностью стеклянной перегородки).

Короче, есть повествовательная изобразительность, когда изображение служит повести, как в случае с красной комнатой, являясь, по сути, пассивной иллюстрацией для оригинального повествования, а есть, наоборот, изобразительная повествовательность, когда повесть, не являясь оригинальной, служит лишь пассивным предисловием к активному эстетизму изображения, как в случае с любой другой картиной, в которой техника письма предвосхищает образ. Отделять одно от другого с мясом конечно же не следует, оно, как бы, одно в другом изначально сидит по взаимному с ним согласию, но чувствовать общую тенденцию было-бы не лишним.

М-а-м-а, а окно ли это, вообще??)))

Впрочем, никакой принципиальной разницы тут нет: если окно, то разделяющая толща будет не герметичной (потому что нет стекла); ну а коль это картина в раме, а не окно, то появление герметичности сопровождается сокрытием толщи стены, разделяющей два разных мира. Как-то так… (Матисс хитёр, но мы ещё хитрее).

Лёгкая и изящно утончённая естественность уличной природы и грубая искусственная меблированность человеческого бытия примеряются в условиях неопределённости иллюстрированной для нас перспективы – картина это или всё же оконный проём? Что есть естественность в нашем мире, а что искусственность, и где граница между этими полюсами? Ведь полюса могут в одночасье развернуться, и кажущаяся нам естественность вида из окна собственного дома, в противовес искусственности внутридомового дизайна, может вмиг обернуться настенной репродукцией не постижимой для нас красной комнаты.  Вот в чём вопрос.