Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Расписание ставит новые вопросы. 3 страница




Всё по–настоящему. С наступлением ночи, с сигналом трубы «Отбой! » начинает нести службу караул. Караулу мы придавали большое значение, во–первых, потому, что этого требовала обстановка жизни в лесу, во–вторых, потому, что ночные караулы были хорошей школой воспитания ответственности. Не так–то просто нести ночную охрану лагеря. Непроглядная темень ночного леса. Затаив дыхание, вслушивается караул в ночь. И вдруг чьи–то осторожные, едва слышные шаги. Все ближе, ближе… Кто это? Человек? Зверь? Надо предупредить начальника караула. И вот спешит посыльный с тревожной вестью: «На посту № 3 подозрительное движение». Начальник караула с резервной группой прочесывает тревожный участок. Тревога ложная, это… ежик. Ритуал несения караульной службы был у нас тщательно разработан. Мы рассредоточивали посты–засады с таким расчетом, чтобы на территорию лагеря с любой его стороны не мог проникнуть посторонний. Инструктируя караул, дежурный по лагерю всякий раз говорил: — Помните, от вашей бдительности зависит покой товарищей… Игра? Не только. Ребята действительно охраняли лагерь. И их серьезное отношение к караульной службе помогло нам прожить в лесу без ЧП. Однажды заболел водитель нашего автобуса. Еще задолго до отбоя повез я его домой. Обратно к лагерю вернулся около 12 ночи. Не успел я выключить зажигание, как меня осветил яркий луч фонарика. Из темноты раздался тихий голос Гали Богатыревой: «Пароль? » Пароль я не знал… — Ты что, не узнаешь меня? Это я, Михаил Петрович, — попробовал отшутиться. — Пароль — тихо и так же твердо повторила невидимая Богатырева. — Ну хватит шутки шутить, Галя, — уже сердясь, сказал я. Но Галин голос спокойно и внятно проговорил: «С места не сходить до прихода начальника караула. Иначе… будет поднят по тревоге весь лагерь». Я понял, что это не шутка. Богатырева выполнит приказ начальника караула: «Без пароля никого в лагерь не пропускать! » Так и стояли мы молча на расстоянии нескольких метров друг от друга, пока не пришел начальник караула М. Г. Иванов. Через несколько дней я вновь вернулся в лагерь после отбоя. На этот раз прошел спокойно, без задержки первый пост. Только второй пост меня остановил и вызвал начальника караула, им был Н. М. Кобяков. Я рассказал ему о случившемся. Мы вернулись на участок первого поста. Молчание. «Уж не случилось ли что с ребятами? » — мелькнула тревожная мысль. Но оказалось, что часовые спокойно спали. Вот это новость! Часовые заснули на посту! Пришлось срочно отстранить их от несения караульной службы. Когда стали выяснять причины, обнаружили, что у начальника караула позывной «тех–тех», а у часовых «ку–ку». Все стало понятным. Сам пароль настраивал на безответственность. И для ребят, впервые заступивших в караул, охранительная служба с «ку–ку» показалась пустой забавой. Пароль дает начальник караула. Следовательно, в легкомыслии пароля — легкомысленное отношение начальника караула к охране лагеря. Оно проявилось и в том, что первый пост был сформирован только из новичков. Пришлось пойти на исключительные меры: отстранить от несения караульной службы начальника караула и немедленно заменить пароль. Каждый день жизни в лагере помогал нам, учителям, прийти к пониманию очень важной педагогической истины: что бы ни делал с ребятами, делай по–настоящему, всерьез!

СТУПЕНИ ВОСХОЖДЕНИЯ Единая позиция. Первого сентября 1975 года красивая, словно заново созданная и будто ставшая более просторной, школа встречала ребят. Особенно поражала она тех, кто не заглядывал в нее целое лето. «Ух ты! Вот это переделали! » — удивлялись многие, доставляя тем самым неописуемое удовольствие отважновцам. «А что, не зря все–таки старались, — сказал мне Толик Алымов и кивнул в сторону парней, не решающихся ступить на блестящий голубой пол. — Теперь наверняка «генералить» будем реже… Неужто кто посмеет опять тащить грязь… Смотрите, смотрите, как они оглядываются по сторонам». Желтые, розовые, голубые, светло–зеленые, оранжевые полы, светлые, матовых тонов стены создавали радостное, праздничное настроение. Необычны были и объявления о наборе учащихся в музыкальную, хореографическую, спортивную школы, клубы юных техников и натуралистов. Пройдет время, и мы все привыкнем к этому соцветию различных школ, кружков, всегда готовых открыть двери навстречу желающим, но в тот год мы еще не раз будем удивляться сонате Бетховена или, к примеру, концерту Кабалевского, звучащим рядом с кабинетом физики. Я сам иногда утрачивал ощущение реальности, когда заходил в зеркальный зал хореографии и видел, как наши сельские девчонки и мальчишки в настоящих балетных трико стоят у настоящего станка, учатся настоящей хореографии у настоящего балетмейстера. Помню, как билось радостно сердце, когда наблюдал первые тренировки борцов или рассматривал первые модели самолетов, созданные руками ребят. Потом у нас появятся и отличные столярные, слесарные мастерские, и цехи художественной керамики, и кабинет мягкой игрушки, в котором будут разыгрываться многосерийные самодеятельные спектакли с только что сотворенными «героями». У нас будет свой настоящий зал борьбы и отлично оборудованный зал общей физической подготовки. Будут чемпионы, лауреаты. Мы все станем лауреатами премии Ленинского комсомола. Но 1975/76 учебный год останется в памяти тех учеников и педагогов, кто своим умом, сердцем, руками создавал Яснозоренскую школу–комплекс, самым значительным и. пожалуй, самым ярким. В нем все было впервые. Он стал началом бесконечного педагогического поиска, началом поворота к Детству. Сегодня о педагогах Яснозоренской можно говорить как о коллективе единомышленников. Но взаимопонимание, общность позиции и взглядов на воспитание и обучение детей рождались постепенно, через споры, преодоление и отказ от того, что долгое время считалось общепризнанным. Это был сложный, порой мучительный процесс. Говорят, в споре рождается истина. Но для того, чтобы она родилась, спорящие должны открыто, честно высказать свое мнение. А последнее, в свою очередь, возможно при уважении и доверии друг к другу. Доверие, взаимопонимание, пожалуй, одно из важнейших достояний педагогического коллектива сегодняшней Яснозоренской. И еще право каждого на творчество, собственное мнение. Как директор я старался советоваться со всеми учителями по всем важным вопросам школьной жизни. Предпочитал подчиняться воле большинства даже в том случае, если был убежден, что принятое решение не принесет ожидаемого результата, нежели настаивать на принятии другого, на мой взгляд, более правильного. Принятое таким образом «неэффективное» решение эффективно уже потому, что оно выражает волю коллектива, который завтра увидит свою ошибку и непременно исправит ее. Есть, думаю, только один путь воспитания творческого коллектива—предоставление возможности высказывать и отстаивать свои мысли каждому, и ученику и учителю. И мы стремились к тому, чтобы решение было действительно коллективным—принятым в результате обсуждения всех точек зрения, всех «за» и «против». Мы учились строить взаимоотношения на основе уважения, бережного внимания друг к другу, боролись с грубостью, нервозностью. Пожалуй, самым трудным было становление единых педагогических требований. Не сразу утверждался взгляд на учителя как на старшего товарища ученика, призванного помочь ему и в учении, и о формировании его личности. Постепенно жизнь заставляла сторонников дисциплины страха и беспрекословного повиновения сдавать свои позиции. Сделать это помогла школа «Отважного», совместный, рука об руку, труд, по–новому раскрывший и воспитателей, и воспитуемых. Именно там был выработан единый педагогический стиль, в основе которого— уважение к человеку, учителю и ученику, признание ценности и неповторимости его личности. В сентябре 1975 года наш комплекс начал работу в таком составе: общеобразовательная, спортивная, хореографическая, музыкальная школы: клубы юных техников и натуралистов. Правда, различные учебно–воспитательные учреждения «связывала» пока лишь общая крыша. Хотя их руководители работали в контакте друг с другом, но постоянных и прочных деловых отношений между ними еще не было. Я написал «наш комплекс», но тогда мы не употребляли этого термина. Говорили, что теперь при общеобразовательной есть различные специальные школы и клубы, что у наших ребят, как и у городских, есть возможность в свободные часы, в зависимости, от желания, заниматься во внешкольных учреждениях. В специальные школы и клубы с первых дней хлынули потоки желающих, но, чем активнее работали эти учреждения, тем сильнее росла неразбериха: накладки в расписании, столкновения мероприятий, конфликтные ситуации. От этого страдали все школы, но больше всего общеобразовательная, привыкшая монопольно распоряжаться второй половиной дня. В среде ее педагогов возникла оппозиция. Ко мне приходили до предела возмущенные учителя и требовали «восстановить порядок»: «Они должны знать свое место. Пусть подстраиваются под нас! Главное—это общеобразовательная школа». Исходя из опыта Бессоновки, я ждал подобных заявлений. Но теперь не «идея сверху» была причиной конфликтов. Я был, как и все, в положении «потерпевшего». Поэтому в ответ на возмущения педагогов общеобразовательной говорил: «Каждая из школ имеет суверенные права… Мне они не подчиняются. У них свое руководство. Для нас главное—общеобразовательная школа, а для них главное—то, чем занимаются они. Порядок мы можем установить только у себя, вмешиваться же в их работу, указывать им мы не имеем права». — Но надо ведь как–то находить общий язык! — возражали мне. — С этим я целиком согласен… — Тогда почему же мы бездействуем? — А что вы предлагаете? Давайте свои предложения, и будем решать… Почему я занял пассивную позицию, зная с самого начала, что должен быть комплекс, единый союз школ, а не их набор? Нужно было, чтобы необходимость школы–комплекса осознали все педагоги. Когда это стало очевидным для всех, мы собрали наш первый общий педсовет. Он принял решение об объединении всех школ и клубов в единый союз, (его мы назвали с прицелом на будущее: школа–комплекс), о создании совета директоров, об объединении всех общественных организаций, о едином планировании учебно–воспитательной работы коллектива. Председателем совета директоров школы–комплекса назначили меня. Постепенно был выработан годовой план совместной работы, отрегулировано расписание занятий школ, клубов, кружков, выделены специальные дни и часы для общих собраний педагогов и учащихся. Совет директоров вскоре после введения в его состав секретаря партийной организации, председателя местного комитета, секретарей учительского и ученического комитетов комсомола, старшей вожатой, председателя совета дружины, председателя совета командиров[1] был преобразован в совет школы–комплекса. Он занимался вопросами планирования, осуществлял руководство текущей работой, регулярно заслушивал отчеты руководителей всех учебно–воспитательных подразделений, кружков, секций. Раз в неделю, в пятницу, в 7 часов утра в кабинете председателя совета, т. е. директора школы–комплекса, собирался совет для обсуждения плана работы на предстоящую неделю. Эти заседания помогали нам оперативно решать текущие проблемы, вносить коррективы в ранее намеченные планы. В центре внимания совета всегда стояло главное, узловое дело за прошедшую неделю, в котором принимали участие все учебно–воспитательные подразделения комплекса. Совет заседал один час. Времени этого вполне хватало и для анализа работы каждого звена и в целом школы–комплекса, и для того, чтобы обсудить и утвердить план предстоящей недели. Чтобы заседания проходили четко, с наибольшей пользой, мы разработали план–памятку отчета: 1. Что сделано руководимым вами коллективом за прошедшую неделю? 2. Что не сделано и почему? 3. Трудности, проблемы, с которыми столкнулись в работе; пути их преодоления. 4. Ваши предложения, замечания, просьбы, пожелания всему совету или отдельным его членам. 5. Расскажите о своих планах на предстоящую неделю. 6. Что в целом о работе комплекса вы можете сказать? (за прошедшую неделю, на будущую неделю)? На все выступления, включая решение спорных вопросов, давалось не более трех минут. На обсуждение плана предстоящей работы, включая и обсуждение «главного дела недели, отводилось 20 минут. Таким делом могли быть трудовая операция, вечер отдыха, диспут, спортивный праздник, поход, собрание, сбор, открытый урок, концерт, олимпиада и т. д. Его организатор с группой ответственных ребят или педагогов заранее готовили сценарий. Особое внимание уделялось тому, чтобы в планируемом деле участвовала большая часть коллектива школы. Еженедельный анализ деятельности каждого звена школы–комплекса помогал нам держать в поле зрения всю систему учебно–воспитательной работы, глубже вникать в проблемы, оперативно и эффективно решать их. Совет школы стал полномочным органом коллективного руководства комплексом, помогал более разумно и эффективно использовать возможности нашего союза. Так, уже со второй четверти 1975/76 учебного года по решению совета был введен между вторым и третьим уроками для учащихся IV—VI классов и между третьим и четвертым для VII—IX так называемый свободный час занятий по интересам. «Свободный час», несмотря на все трудности его организации, имел положительное значение для развития и становления нашего комплекса. В «свободный час» каждый ученик обязательно должен был, в зависимости от его наклонностей и желания, заниматься в специальной школе, секции или кружке. Тем, кто еще не определился, мы терпеливо помогали найти «свое дело». Но иногда ребята подсказывали его сами, предлагая создать новый кружок или новый класс в той или иной школе. Так, в клубе юных техников открылся кружок картингистов, в музыкальной школе—класс гитары и кружок эстрадного ансамбля, в хореографической—класс современного бального танца, в спортивной — секции баскетбола, волейбола и легкой атлетики[2]. Через совет школы мы смогли более рационально распределить обязанности директоров, избегать дублирования в руководстве комплексом. Специалисты, входящие в совет, отвечали за работу не только в своей школе, но и в других. Так, директор спортивной школы отвечал за спортивно–массовую работу, за качество преподавания на уроках физкультуры, всю постановку физического воспитания в комплексе. Директор музыкальной школы руководил всей системой музыкального воспитания и в музыкальной, и в общеобразовательной, и в хореографической, включая музыкальное оформление перемен, утренников, сборов, вечеров, спортивных состязаний, концертов. Директор клуба юных техников нес ответственность за исправное состояние технических средств в кабинетах, отвечал за работу радиоузла, техническое обеспечение всех мероприятий.

Колея. Трудно привыкали учителя к новым условиям работы. Сказывалась привычка к обособленности. Нелегко было педагогам общеобразовательной школы отвыкать от монопольного владения временем своих учеников. Новые условия требовали большей гибкости, мобильности и слаженности. Школа–комплекс учила серьезному, вдумчивому планированию, не прощала неорганизованности ни директору, ни учителю, ни ученику. Не меньше затруднений испытывали и педагоги специальных школ. Ориентированные прежде на работу с особо одаренными, с отобранными по конкурсу, они теперь вынуждены были работать со всеми желающими. Методика, рассчитанная на «готовый материал», нуждалась в решительном пересмотре. «Материал» надо было терпеливо и грамотно растить. Надо было становиться не просто преподавателем: можешь, — учись, не можешь—до свидания, а учителем в истинном смысле этого слова. А это требовало большего мастерства, глубоких знаний по педагогике, психология, физиологии. Один специалист–балетмейстер, опытный мастер, лауреат республиканского конкурса, привыкший работать с избранными, с теми, у которого природная грация, врожденное чувство ритма, выразительность и гибкость движений, с самого начала категорически заявил: — Я буду работать только с танцевальным ансамблем, в который, может быть, удастся набрать человек двенадцать из всей школы. А если не наберем, придется искать ребят по району, а может, и по области… — А остальные? Как же быть с теми, которые тоже хотят и должны быть красивыми, стройными?.. Балетмейстер пожал плечами и пренебрежительно бросил: «Кто? Дети доярок и трактористов, которые по земле–то ходить не умеют?! Хореография—предмет особый. Это вам не математика, которой учить можно всех. Хореография—искусство для избранных, для тех, у кого талант, понимаете, талант к танцу…» Мои доводы о том, что талант—дело наживное, если строить обучение, основываясь на объективных законах психофизиологического развития, не возымели действия. Балетмейстер вначале согласился поработать с нашими ребятами, но ровно через год ушел. Прощаясь, он горячо доказывал: «Ваш комплекс—это ваше личное заблуждение, которым вы заразили некомпетентных. Впереди у вас провал, катастрофа! Слезы разочарования тех, кого вы обнадежили, кому внушили предательскую мысль о всесилии его природы». Спор каш впоследствии разрешит хрупкая девушка, не имеющая специального хореографического образования, — Ольга Федоровна Коновалова. Под ее руководством расцветет народная хореография в Ясных Зорях. А ансамбль танца из «обычных» девчонок и парней, дочерей и сыновей «обычных» доярок и трактористов, станет одним из ведущих коллективов Белгородщины, завоевывая не раз на районных и областных смотрах и конкурсах высшее звание лауреата. Позже возникнут новые ансамбли — «Сударушка», «Капельки», а за ними еще… еще. В чем секрет? В таланте Коноваловой? Бесспорно. В огромном таланте этой молодой учительницы, не устававшей верить в силы своих учеников, в ее способности видеть их малейший успех, каждое движение к совершенству, в ее вдохновенном, добром сердце. А вернее всего, в том, что она — настоящий учитель. Стереотип представлений о том как «растить специалистов», оказался самым коварным врагом. Трудно было сдвинуть с накатанной колеи даже только начинающих педагогическую работу. Помню наши долгие споры с молодыми педагогами—баянистами и пианистами, которые, только что закончив музыкальное училище, прибыли к нам на работу. Причина спора — отсев учеников из музыкальной школы. В чем дело? Ведь они с таким восторгом «записывались в музыкальную». Ориентируясь на свой опыт работы в Кизляре, я предполагал причину, но для полной уверенности попросил раздумавших учиться музыке ребят принести свои дневники. И вот что увидел: «17/1Х. Полька—разобрать двумя руками, считать вслух. Играть верными пальцами. Этюд учить. 18/IХ. Полька—две строчки соединить вместе, играть двумя руками, остальное учить отдельно каждой рукой. Этюд—две строчки наизусть. 21/IX. Полька—половину наизусть. 4 такта двумя руками вместе, остальное отдельно каждой рукой. Этюд — учить внимательно. 25/IХ. Полька… Этюд… 2/Х. Полька… Этюд… 9/Х. Этюд… Полька… Сонатина—учить верными пальцами. 12/Х. Полька—работать над трудными местами. Этюд—сдать. Сонатина—8 тактов двумя руками, остальные отдельно каждой рукой». И так до 23 октября. Откуда же у ученика будут успехи, если он долбит одно и то же изо дня в день до одурения? Товарищи родители! Если ваш ребенок учится «музыке» подобным образом, и вы сознательно не преследуете цель воспитать у него беспредельное отвращение к этому величайшему искусству, немедленно переведите его к другому педагогу. А если и тот будет учить таким же образом, бросьте свою затею, пока не поздно. Лучше пусть он слушает соловья в лесу да кузнечика на лугу… Музыкальность растет прежде всего на богатстве и разнообразии впечатлений, и работать над пьесой можно до тех пор, пока она вызывает удовольствие. Очень важно именно при первом знакомстве с произведением, в период наиболее яркого восприятия, а значит, и наиболее эффективного запоминания, играть его сразу верно, чтобы не превращать обучение музыке в вечное переучивание, в нудную работу над ошибками. Но самое главное—нельзя катиться по колее, надо смелее искать активные формы работы, действенную методику. Думать и искать, искать и думать, как повысить эффективность педагогических усилий, — такой постепенно становилась позиция учителя независимо от его специальности. Единое руководство комплексом, единый педсовет, партийная, профсоюзная и комсомольская организации, единое планирование и режим работы помогли нам покончить с хаосом, неразберихой, путаницей в нашей деятельности. Образование союза школ открыло возможности для создания единой школы всестороннего гармоничного развития каждого ученика. И первым ее ростком стал экспериментальный I класс Клавдии Петровны Никиташевой.

Никиташева. Клавдия Петровна Никиташева была первой учительницей нашего I экспериментального класса. Клавдия Петровна не довела свой класс до четвертого… Заболела… — Я не хочу подводить школу. Мне надо подлечиться… отдохнуть, — говорила эта мудрая, с огромным жизненным и педагогическим опытом, бесспорно талантливая, а потому и предельно скромная учительница во время нашей последней встречи. К. П. Никиташева живет сейчас в своем разбросанном по холмам старинном русском селе Черемошное, воспитывает внуков, управляется по мере сил с хозяйством. Идут, закручиваются все глубже в старость года, постепенно слабеет память… Нет, неправда! Помнит Никиташеву школа. А вы, Клавдия Петровна, помните тот день? — Ой, Михаил Петрович, что–то боюсь я… не справлюсь… Может быть, кто помоложе… — робко возражала Клавдия Петровна, когда ей предложили взять экспериментальный класс. — Нам нужен ваш опыт, ваши знания. Кому, как не вам, начинать. И у вас, именно у вас, получится! — убеждал ее я. И получилось. Она, взвешивая каждый свой шаг, осторожно продвигалась вперед, держа под неослабным вниманием уровень усвоения учебного материала. Тогда у нас не было апробированной методики проведения коротких уроков ни по одному из предметов. Методику создавали те, кто работал в экспериментальном классе вместе с Никиташевой: Ольга Федоровна Коновалова, Владимир Васильевич Милешин, Татьяна Георгиевна Шангереева, Мария Алексеевна Алпазиева, Александра Тихоновна Алипова, т. е. все педагоги других школ комплекса, ведущие по своему профилю уроки у ребят. Предложение сократить длительность уроков в I классе, дать ребятам больше возможности быть детьми, дать им больше уроков физкультуры и музыки, ввести уроки хореографии не вызывало со стороны подавляющего большинства педагогического коллектива противодействий. Но от Никиташевой зависело, будет ли предложение началом целостного подхода к делу воспитания и развития человека… Ей надо было всякий раз, сталкиваясь с тысячами «не получается», преодолевать себя, привычное мышление. Для такой работы нужен был человек творческого ума, сильной воли, страстно желающий помочь детям. Таким человеком и была Никиташева. Класс ей достался не из легких, многие пришли без предварительной подготовки. Вначале контрольные замеры уровня знаний ее учеников вызвали серьезное беспокойство за судьбу эксперимента. Около 10% учащихся в конце октября с предложенными заданиями не справились, только треть выполнили работы на «4» и «5». Расстроенная учительница главную причину неудачи видела в себе. Она так и сказала: «Это моя вина, все никак не научусь рационально использовать каждую минуту… Размазываю время…» А ведь могла бы сказать и так: «Вот видите, нельзя работать по–новому…» В феврале с контрольными заданиями по всем трем предметам: математике, чтению и письму—ее класс справился. Половина ребят выполнили задания на «4» и «5». В мае таких было уже 58%, остальные за выполненные контрольные задания по всему курсу I класса получили отметки «4» и «З». Такой итог нельзя назвать триумфом. Но для нас он означал одно — можно. Можно избавить малышей от длинных и утомительных уроков, создать более естественные для детского организма условия развития. Этого было достаточно, чтобы с сентября 1976–го да по новому учебному режиму смело начала работать Валентина Григорьевна Рынзина, затем Клавдия Александровна Литвякова, Евгения Михайловна Наумова, Зоя Филипповна Юракова, Нина Тихоновна Картамьплева. «Ну, а как будем работать во II классе? » — спросил я в конце мая Клавдию Петровну. Она улыбнулась и ответила: «Я сама об этом все время думаю. Давайте продолжим… Обидно останавливаться на полдороге».

ОБЩАЯ ЗАБОТА — Ты, что, не веришь, что Ясные Зори стоят на верном пути? — спросил меня Н. А. Сурков, когда я пытался доказать ему преждевременность обсуждения нашего начинания на районной научно–практической конференции в 1976 году. — В то, что Ясные Зори на верном пути, сегодня верит большая часть коллектива, но рано: у нас еще нет школы–комплекса. У нас только союз школ, а не единая школа всестороннего развития каждого учащегося. — А разве школа–комплекс как союз различных учебно–воспитательных учреждений, направленный на взаимодействие в вопросах воспитания, не заслуживает того, чтобы говорить о ней уже сегодня? А пути взаимодействия школы и колхоза в деле воспитания новой смены, благодаря чему и возможна школа–комплекс на селе, не требуют обсуждения? Школа–комплекс даже в том виде, в каком она уже есть, может сыграть решающую роль в повышении культуры села. А в повышении культуры — наши высокие урожаи хлеба, наше большое молоко в недалеком завтра… Кстати, в Бессоновке продолжает жить школа–комплекс, несмотря ни на что. Значит, идея жизненная… В феврале 1976 года районная научно–практическая конференция состоялась. В ее работе приняли участие директора школ, руководители колхозов и совхозов района. Вел конференцию Н. А. Сурков. Она стала нашим первым серьезным экзаменом. Участники конференции ознакомились с опытом совместной работы нашей и Бессоновской школ, колхозов «Знамя» и им. М. В. Фрунзе по созданию условий для всестороннего развития учащихся. Большинство директоров школ, руководителей хозяйств высказались в поддержку начинания. Многие из них говорили о школе–комплексе как о прообразе школы будущего, а также о горячем желании организовать такие школы в своих селах. Вскоре состоялось бюро Белгородского РК КПСС, где было принято решение одобрить опыт совместной работы Бессоновской и Яснозоренской школ и колхозов «Знамя» и им. М. В. Фрунзе по созданию условий для всестороннего развития и гармоничного воспитания учащихся. Событием огромной важности, оказавшим решающее влияние на весь ход дальнейшего становления школы–комплекса, стал для нас XXV съезд КПСС. На съезде была выдвинута и обоснована идея комплексного подхода к воспитанию. Решения съезда помогли нам глубже осознать сущность решаемой нами проблемы. Школа–комплекс стала одним из реальных, практических шагов на пути реализации решений партии. Мы шли в ногу со временем. В конце учебного года состоялась на базе нашей и Бессоновской школ областная научно–практическая конференция. Тема ее дискуссии была та же, что и на районной, но теперь уже наша деятельность рассматривалась в свете решений XXV съезда КПСС. Участниками этой конференции были секретари райкомов партии, заведующие районных отделов народного образования Белгородщины, руководители ведущих школ и хозяйств области. Выступающие говорили о необходимости целенаправленной совместной работы всех, кто связан с проблемами воспитания. Большинство обосновывали такой вывод тем, что уровень развития современного общества предъявляет более высокие требования ко всей системе воспитательной работы и что практическое осуществление задач всестороннего развития и гармоничного воспитания подрастающего поколения не по плечу одной общеобразовательной школе. В частности. Герой Социалистического Труда председатель колхоза им. М. В. Фрунзе В. Я. Горин сказал: «В современную эпоху бурного расцвета крупного сельскохозяйственного производства, когда практика наглядно убеждает нас в прямой зависимости уровня развития производства от уровня развития и воспитания работающих в нем людей, уже невозможно смотреть на школу как на обособленное учреждение. Колхоз, его будущее, его урожаи, расцвет села начинаются в школе. Вот почему труженики нашего хозяйства видят в школе свой главный производственный участок…» Слушая выступления, я невольно вспомнил августовский день 1975 года, когда мы с Н. Е. Босовым обходили готовую к учебному году школу. Николай Егорович по–хозяйски заглядывал во все уголки, похлопывал по свежевыкрашенным стенам, недоверчиво улыбаясь, смотрел на светло–розовые и голубые полы. А потом, почему–то вздохнув, сказал: — Значит, хореографию на плечи колхоза? Ну что же, поговорю с правлением. Приходи послезавтра к шести вечера в контору. Я как раз собираю все руководство хозяйства. — Да! — словно вспомнил Н. Е. Босов, уже открывая дверцу своего «газика». — А выпускники той школы, о которой мы говорили, после хореографии пойдут пахать нашу землю? Мне бы таких, как твои отважновцы… — Николай Егорович улыбался, но глаза были серьезны. Видно, председатель коснулся давно мучившего его вопроса. — А это будет зависеть от нас с тобой, Николаи Егорович, от всех нас… Стремление к качеству, к совершенству, к работе по совести мы должны воспитывать в каждом нашем ученике с первого до последнего дня учебы в школе. И вот заседание правления… — Шел к вам на эту встречу и очень волновался, — начал я, — поймем ли друг друга. А сейчас, после того как услышал из ваших выступлений, что причина всех неурядиц, неполадок, срывов одна—человек, понял, что поймем. Все согласны, что кадры надо готовить с детства. Так в чем же дело? Давайте не будем проходить мимо детства, давайте вместе—и педагоги, и производственники—растить хлеборобов, доярок, агрономов и инженеров, чтобы не работать нам и вам на износ, не заниматься ни нам, ни вам бестолковыми авралами. Если мы объединим свои усилия, то на селе обязательно будут оставаться лучшие парни и девчата. Конечно, результат будет виден не сразу. Пройдут годы. Но он обязательно будет. А если бросить школу на произвол судьбы, то вечными будут на ваших правлениях и на наших педсоветах вопросы о дисциплине, о некачественной работе, о неорганизованности и беспорядках. У меня все. После некоторой паузы Николай Егорович сказал: — Ну что, товарищи члены правления? Поддержим предложение нашего директора о том, чтобы вместе воспитывать наших детей? Наблюдал я, как работают отважновцы: дисциплинированно, слаженно. Но больше всего поражает их ответственное, заинтересованное отношение к любому делу, которым заняты. Вот таких бы работников нам в колхоз! Сегодня без дальней перспективы жить нельзя. Вот почему я призываю вас •поддерживать предложения директора… —Товарищи! — обратился я ко всем членам правления. — Школа хочет улучшить свою работу, чтобы способности каждого ученика развивались глубже, полнее. Но без вас нам с этой задачей не справиться. А вам без нас не покончить с авралами и беспорядками. Воспитание человека идет в семье, детском саду, в школе, в Доме культуры и на производстве. Но мы действуем несогласованно, нужно объединять усилия. Я предлагаю создать совет по коммунистическому воспитанию. Думаю, что в его состав должны войти руководители производственных участков, председатель колхоза, председатель сельского Совета, директора–школ, заведующие детским садом и клубами, руководители общественных организаций, участковый милиционер, передовики производства. — Не много ли народу соберется? — спросил кто–то из присутствующих… — Нет, не много! — ответил вместо меня Н. Е. Босов. — Если мы хотим по всему фронту вести воспитательную работу с нашей сменой, у нас должен быть такой координационный центр, с мнением которого будет считаться народ. За организацию совета по коммунистическому воспитанию молодежи колхоза «Знамя» проголосовали единогласно. Председателем совета стал Н. Е. Босов. Совет оказал большую помощь в создании учебно–производственного комбината, при его содействии колхоз взял на себя финансирование хореографической школы, строительство и оборудование лагеря труда и отдыха. Особой заботой совета стала работа с родителями, особенно с теми, кто пытался отстраниться от воспитания детей. Мы старались убедить родителей в том, что воспитание детей не личное дело, но государственная обязанность, а руководителей производства в том, что они отвечают перед народом не только за производственные показатели, но и за то, как их коллектив участвует в воспитании подрастающего поколения.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...