Не те книжки он в детстве читал

Егор Гайдар — внук двух хрестоматийных советских писателей. Первый из них, давший фамилию будущему реформатору, — Аркадий Голиков-Гайдар, автор знаменитой повести «Тимур и его команда», рассказывающей о пионерском детстве отца Егора по имени Тимур. По маминой же линии он — внук писателя Павла Бажова, автора знаменитого «Каменного цветка» и «Хозяйки медной горы».

Тимур Аркадьевич был одним из тех, кто, целиком встроившись в советскую систему, получил от нее все коврижки. После босоногого детства, описанного в повести отца, Тимур окончил военно-морское училище и факультет журналистики военно-политической академии, став военным корреспондентом. Он работал в газетах «Советский флот» и «Красная Звезда», а с 1957 года, через год после рождения Егора, перешел на работу в «главное» издание всего СССР — газету «Правда». Там Тимур Гайдар трудился в военном отделе, а с 1972 года стал его заведующим. Работа была связана с постоянными зарубежными командировками — Гайдар был собственным корреспондентом «Правды» на Кубе, в Югославии и Афганистане. Семья Гайдаров брала маленького Егора с собой. В детстве Гайдар два года прожил с родителями на Кубе (с начала 1962 по конец 1964 года). В доме Гайдаров на Острове свободы бывали Рауль Кастро и Эрнесто Че Гевара. А с 1966 года Егор часть времени проводил с родителями в Югославии, где впервые, якобы еще в десятилетнем возрасте, начал «интересоваться» проблемами экономических реформ.

Трудно сказать, насколько адекватное представление может возникнуть о столь сложных категориях у пятиклассника, но факт остается фактом: большую часть начальных экономических познаний Гайдар получил путем самостоятельного изучения работ ученых-экономистов. Причем те у него причудливым образом переплетались с идеями, изложенными в произведениях писателей-фантастов, в частности братьев Стругацких.

Об особенностях своего самообразования Гайдар написал впоследствии в автобиографической книге «Дни поражений и побед». В ней он рассказал, что к детальному изучению общественных наук его побудил ввода советских войск в Чехословакию в 1968 году. Тогда Гайдар «ознакомился» с сочинениям классиков марксизма, сделав своеобразный для подростка вывод: в СССР бюрократия стала-де новым классом, корни могущества которого лежат «в присвоении государственной собственности».

По словам Гайдара, первые сомнения в правильности экономической части марксизма появились у него после прочтения сочинений Адама Смита, по сравнению с которым теории Маркса выглядели «архаично». Насколько «архаичным» был сам Смит, творивший целым веком ранее, нежели Маркс, Гайдар скромно умалчивает.

Еще в школе Гайдар ознакомился с учебником Пола Самуэльсона и Уильяма Нордхауса «Экономикс», изданным в СССР в 1964 году незначительным тиражом. Позже эта спорная книга, пропитанная крайне либеральными идеями, станет для Гайдара «экономической Библией», а с одним из ее авторов, Нордхаусом, он даже встретится лично в 1990 году, за два года до начала своих реформ.

Позднее, во время учебы в Московском университете, ульт-ралиберальные взгляды Гайдара на экономику только окрепнут. Там он получит доступ к чтению оригинальных сочинений других классиков западной экономической теории — от Рикардо до Фридмана. Еще одним фактором формирования экономического мировоззрения Гайдара станет его учебная специализация — зарубежная экономика.

Казалось бы, погрузившись в первоисточники, Егор Тимурович должен был составить полное впечатление о западных экономических моделях. Но нет — сказалась его странная зашоренность и прямо-таки болезненная склонность к латиноамериканским сценариям.

«Он (Гайдар) учился на отделении зарубежной экономики и специализировался по Чили. Мы освобождали время в учебной программе для зарубежников для изучения ими языка страны, — вспоминал известный либерал начала 1990-х годов Гавриил Попов, который был в то время деканом экономического факультета МГУ. — И сокращали курсы по политэкономии, по истории экономических учений. В итоге те, кто изучал Швецию, знали «шведскую модель», а те, кто Чили, — только шоковую модель Пиночета. Потом западные специалисты рекомендовали «шок» для выхода из социализма. Отсюда и приверженность Гайдара к монетаристской концепции и к идее «шокового» перехода к рынку, который осуществит «силовик».

Вот так, с мечтой о чилийской хунте в стиле проклятого на родине диктатора Пиночета, складывалось мировоззрение будущего отца российской «шоковой терапии», которая сломала десятки миллионов судеб наших соотечественников.