 |
Психотерапия и религии откровения
|
|
|
|
Взглянув теперь столь же непредвзято на психотерапию, мы увидим, что некоторые психотерапевтические школы сами стали похожи на религию, которую стремились преодолеть, в частности, на религии откровения. Здесь тоже есть свой получивший откровение и основатель, есть и свои апостолы, которые объявляют себя их сторонниками и приверженцами их учения. Многое в этом учении может быть правильно, но когда я объявляю себя его сторонником, я сужаю свой кругозор и оставляю без внимания другое, то, что с этим учением не совпадает, или даже борюсь с ним. Так возникают психотерапевтические школы, которые иногда относятся друг к другу так же, как относятся друг к другу религии. Внутри этих школ есть своя ортодоксальность, своя правая вера и правая практика, есть в них и институты, надзирающие за истинным учением и практикой и исключающие ренегатов.
Другие аналогии с религиями общеизвестны: например, вводное обучение, проверка надежности и соответствия обязательной для этой школы морали, ритуал приема, посвящение в сан, сознание своей избранности и стремление к влиянию и власти.
Но, как и внутри религий, мы найдем в этих школах таких сторонников, которые, опираясь на собственное понимание, отходят от предписанного учения и практики, но, боясь осуждения и исключения, не решаются даже признаться в этом в кругу своих коллег.
Умение
По существу, психотерапия базируется на техниках, возникших из внимательного наблюдения и опыта, которые на основе нового понимания и опыта постоянно совершенствуются и разрабатываются дальше. Следовательно, здесь есть также движение от убеждений и теорий в сторону ремесла, которое должно быть изучено, осознано, отработано и освоено. Но при существующим многообразии познаний и потребностей владеть только одним методом уже недостаточно. Так начинается обмен и сближение между школами, создается своего рода ойкумена, где границы становятся все более и более проницаемыми. Многие терапевты работают чисто ремесленнически. Они изучают методы многих школ и, не привязываясь ни к одной из них, по потребности комбинируют их в своей практике.
|
|
|
Душа и тело
Но кроме ремесла, психотерапии нужна также забота о душе. В первую очередь это относится к сфере психосоматики, то есть к той области психотерапии, которая во взаимодействии с медициной стремится через душу смягчать и исцелять болезни тела.
Дело в том, что определенные события, например, ранняя разлука с матерью, угрожавший жизни несчастный случай или другие события такого рода, позже сказываются не только на душе, но и на теле. В этом случае можно попытаться еще раз «вытащить» то, что в свое время причинило душевную боль, а, впоследствии сказалось на теле, посмотреть на произошедшее, примириться с ним, принимая все так, как было, и тогда, находясь в согласии с этой своей судьбой, найти облегчение и исцеление и для тела тоже..
Приведу пример. Во время курса в Лондоне одна женщина в Инвалидной коляске рассказала, что в возрасте двух лет у нее
был полиомиелит. От болезни она оправилась, но в последние годы чувствует себя нездоровой и потому передвигается в инвалидной коляске. Я спросил ее: «А за твое спасение вы тогда поблагодарили?» Как и во многих подобных случаях, этого не произошло.
Если кто-то в опасной для жизни ситуации оказывается спасен, он часто говорит, что сам ее преодолел, или, еще более резко, что он ее победил. Тогда «Я» чувствует себя героем, у которого все под контролем. Однако в этом случае то, что действует на самом деле, а именно душа, снова отступает назад, оставляя «Я» его судьбу, и, как следствие, нечто Большее зачастую болезненно наше «Я» вразумляет.
|
|
|
Я предложил этой женщине закрыть глаза и сказать в душе: «Если моя инвалидность — цена моего выживания, я рада ее заплатить». Она не захотела, и я рассказал ей об одном молодом человеке, который вследствие детского паралича мог лишь чуть-чуть шевелить головой и одной рукой. На мой вопрос, какая история глубже всего трогает его душу, он рассказал мне одну историю дзен.
Альпинист срывается со скалы и, держась за канат, висит над пропастью. Сверху канат грызут мыши. И тут он видит две ягоды дикой земляники, растущие на расстоянии вытянутой руки. Он срывает их, кладет в рот и говорит: «Как сладко»
Затем я спросил эту женщину: «Если ты представишь себе две ситуации: с одной стороны, твою жизнь, в которой нет болезни, и с другой твою жизнь такой, какой она была на самом деле, — какая жизнь драгоценнее?» Она долго отговаривалась и не хотела отвечать.. Потом заплакала и сказала: «Вот эта драгоценнее».
Это было религиозное свершение, движение прочь от «Я» с его контролем к самоотверженности и согласию. Но именно из этого свершения приходит успокаивающая и целительная сила.
Иногда, из согласия с чем-то Большим, то есть с той религиозной позиции, которая отказалась от желания на что-либо влиять, душа даже хочет болезни и смерти. Потому что иногда
болезнь нужна душе для ее очищения или она хочет умереть, поскольку чувствует, что ее время прошло.
Недавно у нас в гостях была подруга моей жены, больная раком. Ей приснился странный сон: глядя в зеркало, она увидела себя без головы. Я объяснил ей: «Это сон о смерти». Она сказала мне: «Я не испытывала при этом ни малейшего страха». Я ответил: «Именно. В глубине своей душа не боится смерти».
В душе есть некое движение от тоски обратно к первооснове. Когда приходит время, душа начинает клониться к первооснове, и она умиротворена. В этом движении есть какая-то невероятная красота, невероятная глубина. Это вообще самое глубокое движение.
Но некоторые совершают это движение слишком рано, они вмешиваются в естественное движение. Тогда они вредят своей душе. Таким людям нужно помогать, чтобы они остановились. Поскольку тот, кто отправляется в такой путь до времени, грешит против этого движения, ибо оно очень тихое и покойное. Но тот, кто тихо отдается этому естественному движению, иногда обнаруживает, что оно останавливается само по себе.
|
|
|
Приведу пример. Недавно я смотрел телепередачу об одной клинике в Нюрнберге, которая была посвящена подоплекам спонтанных исцелений при заболеваниях раком. В передаче рассказывалось о пациенте, которого прооперировали в этой клинике по поводу рака, но когда врачи увидели, что болезнь зашла так далеко, что поделать уже ничего нельзя, его снова зашили и выписали домой. Мужчине было ясно, что жизнь его подходит к концу, поэтому дома он сел вместе с женой и написал завещание. Закончив, он ощутил в своем теле что-то вроде рывка, и с этого момента раковые клетки отмерли. Как твердили врачи, он снова был совершенно здоров.
Что здесь произошло? Мужчина пришел к согласию со смертью, своей судьбой и концом, так сказать, с той первоос- \ новой, из которой жизнь поднимается и в которую она сное опускается, и это согласие привело к тому, что движение к смерти изменило для него направление и привело его обрат- но в жизнь.
Роковое единство
Однако в родных семьях пациентов бывают такие события и судьбы, которые, не будучи пережиты ими лично, тем не менее приводят к тяжелым заболеваниям. Здесь тоже замешано «Я», но особым образом. Например, пациенты часто пытаются сделать смерть любимого человека обратимой, говоря им в глубине души; «Я последую за тобой». И часто претворяют эту фразу в жизнь, например, тем, что неизлечимо заболевают, становятся жертвой несчастного случая или совершают самоубийство.
Или человек пытается при помощи магических средств изменить злую судьбу любимого человека, часто даже задним числом, говоря этому человеку в душе: «Лучше умру я, чем ты». Иногда эта фраза тоже приводится в исполнение либо через заболевание, либо через несчастный случай, либо через самоубийство.
Или же человек пытается своей болезнью и смертью искупить собственную и чужую вину, как будто одно зло можно компенсировать другим, упразднить его или сделать не произошедшим.
|
|
|
Здесь нам тоже одним ремеслом не обойтись. Здесь тоже нужна психосоматическая психотерапия, сознающая и видящая религиозные подоплеки болезни и исцеления. Психосоматическая психотерапия, которая осторожно ведет прочь от той религиозной позиции, которая магическим образом стремится преодолеть реальность смерти, вины и судьбы, к такой религиозной позиции, которая смиряется с этими реальностямии именно благодаря этому находит дорогу обратно к своему собственному: к собственному величию и силе, к собственной жизни, здоровью и счастью. И лишь с такой позиции может проявить всю свою примиряющую и целительную силу семейная расстановка.
Пустая середина
Тут у психотерапевтов возникает вопрос: как им обрести такую позицию, как вызывать подобные действия и их выдерживать? Я над этим особенно не задумываюсь, поскольку солида-
рен с одним моим другом, неким Лао-цзы, уже очень давно умершим. В «Дао дэ дзин» он говорит о том, какое действие оказывает умение Сдерживаться и Удаляться в пустую середину.
У отступающего в пустую середину нет ни намерений, ни страха. Многое вокруг него приходит в порядок словно само по себе, без малейшего движения с его стороны. Это та позиция, которую терапевт может занять перед лицом тяжелых судеб и заболеваний: он отступает в пустую середину. Ему не обязательно закрывать при этом глаза, ибо пустая середина вовсе не заключена в какую-то капсулу. Она связана со всем, что происходит. Ведь в это самое время терапевт как бы максимумом своей поверхности, без страха «подставляет» себя судьбе и болезни. Отсутствие страха особенно важно, поскольку тот, кто боится того, что может случиться, уже потерял свою силу и способность действовать. В пустой середине человек связан с силами, намного превосходящими «Я» и его планы. Если человек на это идет, у него внезапно возникают образы-решения, «разрешающие» фразы или указания к действиям. И он им следует. Случаются при этом и ошибки, это ясно. Но ошибка регулируется идущим следом эхом. Так что придерживающемуся подобной позиции терапевту не обязательно быть совершенным. В нем нет никакой самонадеянности. Он просто тих в этой середине. Тогда этот род терапии удается.
Эту не имеющую намерений позицию, которая соглашается с больным человеком, какой он есть, соглашается с его болезнью, какая она есть, соглашается с его судьбой, какая она есть, я называю смирением. Она рождается из гармонии души и «Я» и является подлинно религиозным исполнением.
В заключение расскажу еще одну историю. Это философская история, а может быть, религиозная или терапевтическая — в ней эти различия сняты. История называется
|
|
|
Круг
Путник один спросил другого, который часть пути
с ним рядом шел:
«Скажи мне, что для нас значение имеет».
Другой ему в ответ:
«Во-первых, важно то, что в жизни мы на время,
что у нее начало есть, и до него уже многое было,
и что она, кончаясь, в то многое, что было до него, впадает.
Поскольку как у круга, когда он смыкается, начало и конец становятся одним и тем же, так До и После нашей жизни срастаются без швов, как будто не было меж ними времени, поэтому у нас сейчас лишь время есть.
Еще здесь важно, чтобы то, чего во времени мы достигаем,
со временем от нас освобождалось,
как если бы оно другому времени принадлежало,
а мы, где полагаем себя творцами,
орудием лишь были,
использованным для чего-то, что больше нас,
и снова отложенным.
Когда нас отпускают, мы умираем».
Путник спросил:
«Раз мы и совершаемое нами — все в свое время существует
ц кончается,
то что значение имеет, когда отпущенное нам время
смыкается?»
Другой сказал:
«Тогда и До и После
как одно и то же важны».
Затем пути их разошлись, и время их, и они беседу прекратили.
Хеллингер Берт
|
|
|
