14. Святитель Стефан Пермский.

14. Святитель Стефан Пермский.

Преп. Сергий и Герман Валаамские.

У друзей Божиих бывают и друзья святые. Таковы были друзья богоносного распространителя иноческой жизни чудотворца Сергия: преподобные Стефан Махрищский и Димитрий Прилуцкий, святители Дионисий Суздальский с учеником своим Евфимием и Стефан Пермский.

   Первое место между ними занимает преподобный Стефан Махрищский как ближайший собеседник Радонежского отшельника почти с самого водворения его в пустыни. Рожденный и воспитанный в Киеве Стефан постригся в Печорской обители и провел там несколько лет в подвигах послушания и молитвы. Притеснения папистов заставили его вместе с другими Печерскими иноками искать убежища в Москве, где благосклонно принял его великий князь Иоанн, сын Калиты и отец Донского. По грамоте его и благословению святителя Стефан поставил себе келью в уединенном месте на берегу речки Махрищи в 35 верстах от обители Сергиевой; своими руками рубил он лес и обрабатывал землю, чтоб иметь пропитание от трудов своих. Желая сохранить безмолвие, он сначала не хотел принимать приходивших к нему, но потом уступил просьбам усердия. Когда собралось к нему несколько ревнителей иноческой жизни, киевский подвижник поставил храм Святой Троицы, кельи и трапезу и ввел общежитие; святитель [1] посвятил его в сан иерея и игумена. Это было, вероятно, в 1358 году [2].

   Приняв настоятельство, Стефан был примером добродетелей для братии; он трудился более всех, носил убогое рубище, был кроток и молчалив. Особенные обстоятельства доставили подвижнику Махрищскому утешение видеть у себя в монастыре преподобного Сергия, который пришел туда, уклоняясь от неудовольствия, воздвигнутого родным его братом. Когда игумен Махрищский услышал о приходе игумена Радонежского, он велел ударить в било и вышел к нему навстречу со всею братией: оба они поклонились друг другу до земли, прося взаимно благословения, и долго не вставали, потому что ни один из них не хотел принять на себя первенства. Наконец, умоленный блаженным Стефаном, преподобный Сергий дал благословение ему и всей братии. Он пробыл несколько дней в монастыре Махрищском и выпросил себе одного из тамошних иноков, хорошо знающего окрестности, чтобы избрать себе место для безмолвного уединения [3]. Такое место нашлось в 15 верстах от Махры над рекою Киржач [4].

   Нечто подобное тому, что случилось с преподобным Сергием, суждено было испытать и преподобному Стефану: он также должен был удалиться из своей обители и основать монастырь в другом месте. Близ Махры жил один благочестивый человек, хранивший от юности чистоту телесную, смирение и любовь ко всем; он отдал обители Махрищской свою усадьбу с засеянными полями, а сам принял иночество с именем Григория и был любимым учеником блаженного Стефана. Это было не по сердцу соседним владельцам: они знали уважение великого князя Димитрия к Стефану и опасались, чтобы земли, которыми они владели, не перешли во владение монастыря. Четверо из них, братья Юрцовские, подняли гонение на игумена и грозили убить его, если он не уйдет из Махры. Тогда преподобный Стефан, уступая место злобе, удалился вместе с Григорием на север и в 60 верстах от Вологды на реке Авнеже основал в 1370 году [5] пустынную обитель с храмом Святой Троицы. Пустынножителям помогал богатый землевладелец Константин Дмитриевич, который и сам принял иночество с именем Кассиана.

   Великий князь Димитрий прислал книги и другие вклады в Авнежскую пустынь, а Стефана вызвал в Москву, принял его с любовию и велел остаться в Махрищской обители, которой тогда же пожертвовал земли и угодья [6].

   Всегда кроткий и покорный Стефан возвратился в Махру, продолжал подвизаться в подвигах духовной жизни и по временам, как уверяет предание, приходил для беседы к великому чудотворцу Сергию. Достигнув глубокой старости и предчувствуя приближение кончины, он облекся в великую схиму и предал дух свой Господу 14 июля 1406 года [7].

   Подвиги преподобного Димитрия Прилуцкого начались на родине его в Переяславле-Залесском. Сын богатого купца, обученный в юности чтению книг он не стремился к земному богатству, но искал Небесного. Приняв пострижение в Нагорном Борисоглебском [8] монастыре, он снискал себе чистою, равноангельною жизнию любовь и уважение братии. Спустя несколько лет Димитрий основал на берегу Переяславского озера Николаевский монастырь [9] с правилами строгого общежития для братии.

   Друзья Божии любят друг друга: блаженный Димитрий в первый раз познакомился с дивным пустынником Радонежским тогда, когда преподобный Сергий приходил в Переяславль и был посвящен в сан игумена [10]. Это было в 1354 году. С того времени преподобный Димитрий часто ходил к преподобному Сергию для духовных бесед и возвращался с одушевлением на новые подвиги. Он был весьма красив лицом, и красота его расцветала от поста; во избежание искушений в обители, посещаемой мирскими людьми, он закрывал лицо свое куколем и избегал женщин. Одна из именитых жен переяславских, слышавшая о необыкновенной красоте его, захотела непременно видеть лицо его, и ей удалось это тогда, когда преподобный готовился к священнослужению; но нецеломудренная внезапно поражена была расслаблением. Братия, увидев жалкое положение ее, сжалились над нею и просили настоятеля простить ее. Тронутый раскаянием и слезами ее, он сказал: “Зачем ты хотела видеть грешника, уже умершего миру? ” — и крестным знамением возвратил ей здравие.

   Слух о высокой жизни преподобного Димитрия дошел до соименного ему великого князя, который просил подвижника быть восприемником детей его. Преподобный исполнил желание доброго князя и получил от него щедрые дары для обители. Но, избегая славы человеческой, он решился удалиться в глухое место и отправился с любимым учеником своим Пахомием на север, тогда еще малолюдный, в непроходимые дубравы вологодские. При слиянии рек Лежи и Великой, недалеко от Авнежской волости, он поставил храм Воскресения Христова, существующий доныне; но окрестные жители, боясь потерять часть земли своей, не дозволили устроить монастырь. Смиренный отшельник рад был и тому, что успел построить церковь [11], и, не желая быть никому в тягость, ушел в Вологду, где еще не было до него обителей иноческих. За 3 версты от города полюбилось ему уединенное место “при луке” (излучине) реки Вологда. Здесь преподобный Димитрий решился основать монастырь. Владельцы места (Илья и Исидор) с радостию подарили землю и сами затоптали свои озими и нивы, чтобы немедленно приступить к постройке храма. Каждый из жителей Вологды спешил жертвовать, сколько кто мог. Многие из учеников преподобного Димитрия перешли из Переяславля к нему на Прилуки. Так составилась в 1371 году первая общежительная обитель с храмом Спасителя в окрестностях Вологды.

   Блаженный игумен нового монастыря подвизался в молитве и трудах. Он не искал ничего от людей и не прерывал молитвенного правила для богатых посетителей, но любил втайне помогать бедным. Пища его состояла из одной просфоры с теплою водою; одеждою в зимнее и летнее время служил ему ветхий овчинный тулуп. Для братии принимал он подаяние от мирян, но с разбором. Одному благотворителю, человеку скупому и немилостивому, он сказал: “Отнеси назад, что принес нам, и накорми слуг и сирот-крестьян, живущих у тебя, чтобы не страдали они от голода и наготы; когда останется от того что-нибудь, принеси нашей нищете. ”

   Другой опыт прозорливости показал преподобный Димитрий на родном своем брате, переяславском купце, который, торгуя неудачно и обремененный долгами, два раза приходил к Прилуцкому игумену за благословением на путь в Югру и Печору, к диким народам чуди и самояди. По благословению преподобного Димитрия он торговал счастливо: после первой поездки уплатил все долги свои, а после второй разбогател. Но в третий раз блаженный старец отказал ему в благословении, советуя довольствоваться тем, что уже нажил. Купец не послушался и пропал без вести в дикой стороне.

   Однажды, занимаясь работою вместе с братией, преподобный Димитрий вздохнул и сказал: “Мы, братия, строим земные, тленные дела, а благоверный великий князь Димитрий уже не печется о суетной жизни. ” Спустя несколько дней пришло известие, что великий князь скончался в тот самый день и час.

   Когда преподобный Димитрий достиг глубокой старости и приближался к блаженной кончине, братия спросила, где похоронить его. “Бросьте, — отвечал он — грешное тело мое в болото. ” Он мирно преставился 11 февраля 1392 года. Мощи его были погребены в построенном им храме [12] и прославлены многими чудесами [13].

   Святитель Дионисий, в миру Давид, с молодых лет посвятил себя на служение Богу; по примеру киевских подвижников он выкопал себе пещеру на берегу реки Волга, в 3 верстах от Нижнего Новгорода [14]. Сначала он жил здесь один отшельником, а потом, когда собрались к нему и другие искатели безмолвия (около 1335 года), основал монастырь в честь Вознесения Господня. Обширным знанием Правил Веры и строгою подвижническою жизнию Дионисий приобрел всеобщее уважение. Современники видели в нем “мужа кроткого, рассудительного, знающего Святое Писание, учительного, славного постничеством и исполненного любви ко всем” [15]. Под опытным его руководством воспитались в иноческой жизни великие подвижники: Евфимий Суздальский, Макарий Унженский и Павел Высокий [16].

   Князья Нижегородские, Борис и Андрей Константиновичи, уважали блаженного Дионисия; супруга последнего из них княгиня Анастасия основала в престольном своем городе на берегу реки Волги Зачатиевский девичий монастырь и приняла в нем по смерти мужа пострижение с именем Вассы. Она всегда пользовалась наставлениями преподобного Дионисия [17].

   Святитель Алексий, лично зная добродетели и образованность Дионисия, рукоположил его в сан епископа Суздальского в 1374 году. По кончине святого Алексия, когда великий князь Димитрий настоятельно хотел видеть митрополитом любимца своего Михаила (Митяя) и созвал епископов для посвящения его в Москве, только один из них, блаженный Дионисий, смело поддерживал убеждение, что по зависимости Русской Церкви от Цареградской поставление первосвятителя без воли Вселенского Патриарха будет незаконно. Великий князь должен был согласиться с мнением Дионисия, и Митяй отправился в Константинополь, угрожая, что по возвращении лишит Дионисия сана и своими руками спорет скрижали с его мантии.

   Вслед за Митяем поспешил туда и Дионисий по вызову Патриарха [18]. Он пробыл в Царьграде более года и объяснил Патриарху опасность, угрожающую Русской Церкви от ереси стригольников, усилившейся в Новгороде и Пскове [19]. Патриарх, лично узнав высокие достоинства Дионисия, почтил его саном архиепископа и дал ему фелонь многокрестную (полиставрий). “Мы нашли его, — писал Патриарх в грамоте, — достойным всякой похвалы; видели пощение и слезы его, молитву и милостыню — все, чем обозначается духовный Божий человек; он присутствовал и на святом Соборе, духовно беседовал с епископами о Священном Писании, причем показал ревность к вере и глубокое разумение священных правил. ”

   После несчастной смерти Митяя блаженный Дионисий мог бы, пользуясь расположением Патриарха, испросить себе сан митрополита, но он не искал земной чести. Между тем московское посольство, состоявшее из духовных и светских лиц, воспользовалось белыми листами с печатью великокняжескою, чтобы написать просьбу от имени Димитрия к Патриарху о поставлении в первосвятительский сан одного из членов посольства — Пимена, архимандрита Переяславского. Патриарх поспешил исполнить мнимое желание великого князя; но Димитрий не хотел видеть обманщика на кафедре чудотворцев Петра и Алексия, заточил Пимена в Чухлому и призвал на митрополию блаженного Киприана.

   Блаженный Дионисий в конце 1381 года возвратился из Греции с патриаршим поручением — заботиться об истреблении ереси стригольников в Новгороде и Пскове. “Смирение наше и великий Собор, — писал Патриарх псковичам, — послали к вам боголюбивого архиепископа Суздальского Дионисия, мужа честного, благочестивого, добродетельного, известного хранителя священных канонов; он от лица нашего посетит и благословит вас, научит и наставит устроить должное и соединит вас с соборною апостольскою Церковью Божиею. Вы должны знать, что отлучающиеся от Церкви отлучаются от самого Христа Бога; все, что услышите из уст его, примите, как наше собственное слово. ” Ревностный святитель успел почти искоренить ересь в двух вольных городах.

   Между тем смута церковная продолжалась. По-видимому, Димитрий полюбил Киприана; но после нашествия Тохтамыша великий князь, возвратившись в столицу, был разгневан тем, что митрополит искал убежища у враждебного ему князя Тверского [20]. Он вызвал блаженного Киприана из Твери, осыпал его укоризнами за оставление паствы во время опасности и изгнал из Москвы, назначив на место его Пимена, которого прежде не хотел видеть [21]. Впрочем, Димитрий не мог уважать этого хитрого честолюбца и, убедившись в достоинствах и заслугах святого Дионисия, пожелал видеть его на первосвятительской кафедре. Дионисий еще раз в 1383 году предпринял путешествие в Царьград, получил утверждение от Патриарха, но на обратном пути был задержан в Киеве князем Владимиром Ольгердовичем, который объявил, что если Московский князь по своей воле изгнал из Москвы Киприана, митрополита всея России, то он, князь Киевский, задерживает Дионисия. Подвижник-пастырь преставился в заточении 15 октября 1385 [22].

   Один из учеников святого Дионисия, преподобный Евфимий, называется “спостником и собеседником” [23] преподобного Сергия. Он родился в Нижнем Новгороде и в ранней юности пришел в пещерную обитель Дионисия. Здесь по воле настоятеля Евфимий носил воду и рубил дрова в пекарне; взгляд на огонь возбуждал в нем слезы сокрушения о грехах, ввергающих грешников в огонь вечный. Трудясь неутомимо, он проводил ночи в молитве и постился, употребляя пищу не досыта, а воду пил мерою. Когда князь Борис Константинович в 1352 году пожелал построить в Суздале монастырь и просил у блаженного Дионисия одного из учеников его для настоятельства в новой обители, Дионисий назначил Евфимия. “Не удаляй меня, отче, от пребывания с тобою: тяжело мне жить с чужими, ” — со слезами говорил Евфимий. “Господня земля, а непослушания бойся, ” — отвечал Дионисий. Евфимию тогда было 36 лет.

   В Суздале принял его святой епископ Иоанн, первопрестольник [24] Суздальский, ревностный архипастырь, сеявший семя слова Божия на новой ниве между дикою мордвою [25], бескорыстный и сердобольный, облегчивший повинности крестьян — жителей церковных земель и устроивший богадельни для больных и престарелых. Он сам указал место для обители вблизи города на берегу реки Каменки, рукоположил Евфимия в сан архимандрита и освятил новопостроенный храм в честь Преображения Господня [26]. При самом построении храма преподобный Евфимий приготовил в нем место для своего погребения и своими руками обтесал камни для гроба. К смиренному подвижнику собралось до трех сот человек. Он посещал иногда преподобного Сергия Радонежского и подражал равноангельной жизни его, раздавал пищу бедным, успокаивал больных, платил долги за должников и защищал угнетаемых. После 52-летнего настоятельства блаженный старец преставился 88 лет 1 апреля 1404 года [27]. Память преподобного Евфимия прославлена многими чудотворениями.

   К числу друзей великого чудотворца Сергия принадлежит также святой Стефан, богомудрый просветитель и апостол земли Пермской. Уроженец Великого Устюга, сын благочестивых родителей он еще в юных летах отличался необыкновенными дарованиями и любознательностию. В сердце его горело желание посвятить жизнь свою просвещению диких обитателей севера — зырян, которых он встречал на торгу в родном своем городе.

   Для приготовления себя к святому и великому делу он пошел в “Ростов и постригся в Григорьевском монастыре [28], где было много книг. Здесь он выучился по-гречески [29], занимался языком зырян (который знал еще на родине), составил зырянскую азбуку и перевел на этот язык несколько церковных книг. Решась на подвиг апостольский, он упражнялся в смирении, кротости, терпении и любви, чтобы переносить все неприятности и скорби для Господа без вреда великому делу и своей душе.

   В 1379 году блаженный Стефан явился в Москву к Герасиму, епископу Коломенскому, управлявшему делами митрополии [30]. “Благослови меня, владыко, — просил Стефан, — идти в страну языческую, великую Пермь; хочу учить вере людей неверных, привести их ко Христу или пострадать за Христа моего. ” Епископ увидел в Стефане особенное призвание Божие, удостоил его священства, снабдил антиминсами и святым миром; а великий князь дал ему охранную грамоту.

   Из Устюга блаженный Стефан спустился по Северной Двине до впадения в нее реки Вычегды. Здесь начинались тогда поселения зырян; здесь предстояло ему много борьбы, трудов, лишений и скорбей; здесь стало пред ним язычество лицом к лицу, с непримиримою злобою против истины. Главными идолами зырян были Воипель и Золотая Баба. Кроме того, зыряне поклонялись огню, камням и деревьям, верили в духов добрых и злых и слыхали о великом духе, будто бы недоступном для поклонения. У них были кудесники (волхвы), готовые на все для защиты дикого язычества.

   Первым зырянским поселением, которое встретил Стефан при устье Вычегды, был Котлас. Здесь радушно приняли московского проповедника; он крестил здесь многих жителей и основал храм [31]. Продолжая далее путь по правому берегу реки Вычегды, ставя по местам кресты и часовни, как самые понятные для простых людей указания новой веры, Стефан остановился при слиянии реки Вымь с Вычегдою, в главном поселении зырянского народа Усть-Выме. Простые сердцем люди с изумлением слушали нового проповедника и крестились; они часто приходили к благовестнику, беседовали с ним и полюбили его. Когда число уверовавших возросло значительно, блаженный Стефан построил здесь храм Благовещения Богородицы, имея в виду то, что, как Благовещение было началом спасения для всего мира, так и церковь эта послужит начатком спасения земли Пермской [32]. Новосозданная церковь привлекла к себе не только уверовавших, но и неверных зырян, которые часто приходили к ней, чтобы только полюбоваться ее красотою, и отходили с мыслию о величии Бога христианского. Но много было и таких между зырянами, кто по привязанности к старому зловерию оскорблял проповедника и покушался убить его. Предметом особого поклонения зырян-язычников была “прокудливая” береза, громадная по толщине и вышине. Святой Стефан срубил и сжег обожаемое неверными дерево и сильною речью обратил ко Христу многих озлобленных язычников. На этом месте он поставил храм в честь Архистратига Михаила, победителя духов тьмы [33].

   Упорнейшие из неверных, особенно волхвы, кудесники и старцы, неоднократно собирались к Стефану и вступали с ним в торжественные прения о вере в присутствии многочисленного народа; но каждый раз были побеждаемы и посрамляемы. Благодаря этому обратилось ко христианству еще великое множество мужей, жен и детей. Тогда Стефан начал учить их пермской грамоте, им же изобретенной, и книгам: Часослову, Осьмогласнику, Псалтири и другим, переведенным им на пермский язык книгам; а обучившихся, судя по их успехам, одних предназначал во священники, других — в диаконы, третьих — в чтецы. Учил их также церковному пению и письму, заставляя переписывать книги, а сам переводил другие с русского на пермский. Радуясь успеху предприятия и видя, как ежедневно умножается стадо Христово, святой благовестник построил еще несколько храмов в разных местах по рекам и погостам, где жили зыряне. Сооружение церквей сопровождалось повсюду сокрушением идолов. Святой Стефан сам с учениками своими днем и ночью, при народе и без народа обходил леса, погосты, распутия, входил в дома жителей и где только ни отыскивал кумиры и кумирницы, все это разрушал и предавал огню. Равным образом все приношения язычников, которые были повешены вокруг идолов или над ними и служили украшением их, как-то: шкуры соболей, куниц, горностаев, бобров, лисиц, белок и других зверей — собирал в кучи и сжигал, к немалому удивлению зырян, которые не могли понять, почему он не хочет воспользоваться сам этими ценными мехами.

   Против распространения христианства восстал старшина вымичей, престарелый кудесник и начальник волхвов, которого зыряне чтили более всех своих чародеев. Имя ему было Пам, или Пам-Сотник. “Не оставляйте, — говорил он, — богов отеческих, не слушайте московского бродягу. Может ли быть для нас из Москвы что-либо доброе? Не оттуда ли пришли на нас тяжкие дани и насильства, тиуны и приставники? Но меня слушайте, вашего одноземца, одноплеменника и давнего учителя, желающего вам добра — меня, старца, а не того, который по летам годился бы мне во внуки. ” Много раз святой Стефан вступал в открытые прения со злым кудесником, но Пам оставался непреклонен и, наконец, предложил в оправдание своей веры пройти невредимо сквозь огонь и воду. Он требовал того же и от Стефана. “Я не повелеваю стихиями, — отвечал смиренный проповедник Христов, — но Бог Христианский велик, и я иду с тобою. ” Стефан приказал собравшемуся народу зажечь избу, стоявшую особо, и, когда пламя охватило ее, он, призвав на помощь Бога, взял волхва за одежду и принуждал его идти в огонь вместе. Но Пам упал к ногам человека Божия и молил избавить его от верной смерти. Он отказался также и от испытания водою. Народ хотел убить обманщика, но блаженный Стефан сказал: “Христос послал меня учить, а не убивать людей. Если Пам не хочет спасительной веры Христовой, пусть Бог накажет его, а не я” [34]. Пам был выгнан из Пермской земли и удалился со своими сообщниками на берега реки Оби; там, между березовскими остяками, он основал селение Алтым [35].

   В 1383 году святой Стефан отправился в Москву, чтобы испросить для жителей Перми особого епископа из-за отдаленности этого края от Ростова и по нужде избирать священников, знающих народный язык. Великий князь Димитрий был в восторге от подвигов Стефана, а Собор епископов, вполне одобрив предлагаемую им меру, избрал на новую кафедру самого Стефана. Рукоположенный в сан епископа во Владимире и отпущенный с дарами великого князя новопоставленный святитель Пермский, прибыв к своей пастве, утвердил кафедру свою в Усть-Выме и с еще большею ревностию принялся за свое апостольское дело. “Он, — как выражается жизнеописатель его Епифаний, — повсюду изыскивал, где оставались некрещенные, — и, в каких бы пределах ни находил их, обращал от язычества и крестил; а всех крещенных утверждал в вере, учил их пермской грамоте, писал им книги, ставил и святил церкви, которые снабжал книгами и иконами, открывал монастыри [36], постригал в чернецы, устроял игуменов, поставлял священников, диаконов и причетников. И священники его служили обедни на пермском языке, пели вечерню и заутреню пермской речью, и канонархи его возглашали по пермским книгам, и певцы всякое пение совершали по-пермски. Вот прекрасная картина, напоминающая времена апостольские!

   Обходя свою паству, святитель вместе с догматами истинной веры преподавал правила семейной и гражданской жизни, миролюбиво решал споры, помогал бедным. Во многих местах с утешением видел он достойные плоды своей проповеди: мир и любовь между теми, которые прежде были дики и злы [37]. Но в большом селении Гам, в 30 верстах от Яренска, он нашел, что многие из новокрещенных увлечены кудесниками снова в язычество. “Слепой Гам! ” — сказал с горестию святитель [38].

   Святой Стефан был истинным отцом своих зырян во всех их нуждах и бедствиях. В 1358 году при нападении вогуличей на зырянские поселения ревностный святитель отправился сам в полном облачении, с духовенством и множеством зырян вверх по Вычегде навстречу врагам. Заметив издали ладью Стефана и приняв его за страшного волхва, вогуличи пустились бежать и оставили вес награбленное у зырян. В неурожайные годы, когда в Пермском крае начался страшный голод, добрый пастырь привозил на ладьях хлеб из Устюга и Вологды, был теплым заступником паствы своей против насилия тиунов и бояр, ходатайствовал пред великим князем о льготах для края, разоренного голодом, предпринимал путешествие в Новгород с просьбою и убеждениями, чтобы вече обуздало своеволия и наглость новгородской вольницы, которая производила грабежи в Перми, по Каме и Волге и опустошала поселения по Вычегде. Великий князь в то же время наказал за то же Новгород силою оружия. Святитель Перми был принят в Новгороде с честию; вече щедро заплатило за убытки, понесенные зырянами, и строго запретило ушкуйникам касаться Стефановой паствы [39].

   В 1390 году святой Стефан ходил в Москву по нуждам своей паствы. Не успев зайти в Троицкую обитель преподобного Сергия, он остановился в 9 верстах, сотворил молитву и сказал: “Мир тебе, духовный брат! ” Преподобный сидел в то время за трапезою; он встал, поклонился в ту сторону, где находился св. Стефан и сказал: “Радуйся и ты, Христов пастырь; мир Божий да пребывает с тобою” [40]. В Москве святитель Пермский нашел особенное внимание со стороны первосвятителя Киприана и нового великого князя Василия Димитриевича.

   Спустя шесть лет равноапостольный просветитель Перми снова посетил Москву, но уже не вернулся к детям своим: проведя 18 лет в трудах апостольских, он заболел и скончался в Москве 26 апреля 1396 года. Мощи его погребены в Спасской кремлевской обители [41].

   В церковной службе святителю Стефану выражаются чувства новокрещенных к просветителю их. “Сокровище премудрости, Стефан богомудрый, подражатель апостолов, ты проповедовал в дальних странах людям, не знающим Бога, привел их от тьмы к свету богоразумия и насадил в оледеневших сердцах живое семя веры. Приняв премудрость не от человеков, но от Вышнего Промысла, ты изложил на языке новом и неведомом [42] святые писания и ими привел к познанию Христа сидевших во мраке неверия. Приидите ныне новопросвещенные соборы, почтим достойно песнями и хвалами отца и благодетеля, породившего нас новою жизнию. Господи, молитвами угодника твоего Стефана, спаси и ущедри всех нас” [43].

   Почти в то же время, как святой Стефан обращал ко Христу жителей Перми, северные окраины Русской земли тоже имели своих просветителей.

   На Валаамском острове Ладожского озера преподобные Сергий и Герман были основателями иноческой жизни. Хотя опустошение этого края шведами лишило нас точных сведений о первоначальниках Валаамской обители, но подвиги их должно отнести к первой середине XIV столетия [44]. Известно, что Православное Христианство было распространено в Карелии пред самым нашествием татар (в 1227 году), а с 1249 года шведы, утвердясь на юго-западе этой страны, огнем и мечом принуждали карелов к папизму, возбудили в них ненависть к христианству и заставили их искать помощи у прежних ложных богов. Король Магнус, усердный слуга папы, в 1349 году насильно перекрещивал народ в окрестностях Орешка (нынешнего Шлиссельбурга); в то же время старцы Сергий и Герман, поселясь на пустынном острове, явились отрадными лучами во тьме для угнетенного края, оживили там учением и своею жизнию православную веру и основали иноческую обитель с полным общежитием. Блаженная кончина их последовала, вероятно, в половине XIV века [45]. Не только Финская Карелия, но и Олонецкий край, по древнему преданию, почитают преподобных Сергия и Германа своими просветителями [46].

   Спустя некоторое время по преставлении Валаамских святителей на другом острове Ладожского озера поселился преподобный Арсений, новгородец, постриженник Лисичьей обители близ Хутыня. Он подвизался три года в одном из Афонских монастырей и перед возвращением в отечество получил от игумена икону Божией Матери и устав общежития с заповедью основать обитель на дальнем севере. Прожив несколько времени на Валааме, он пустился по Ладожскому озеру на ладье искать себе уединенного места и был занесен бурею к острову Коневцу. Здесь преподобный Арсений поставил крест и часовню в каменной скале и решился при помощи Божией превратить остров, посвященный суеверию, в обитель истины и благочестия. По местному преданию, преподобный Арсений освободил окрестных жителей — карелов — от страха злых духов и обратил их к вере Христовой [47]. Мало-помалу собралась к нему братия; в 1398 году был построен храм в честь Рождества Богоматери, и в нем поставлена икона, принесенная преподобным Арсением со Святой горы [48]. Так основался Рождественский Коневский монастырь. Достигнув глубокой старости, преподобный Арсений Коневский преставился 12 июня 1446 года [49].

   Дикая чудь в стране Каргопольской имела благовестником своим преподобного Кирилла Челмогорского. Еще в XIII веке Белозерский князь Глеб Василькович, усмиряя “чудь белоглазую, ” основал город Каргополь [50]. Вскоре за тем блаженный старец Вассиан устроил здесь Спасскую обитель [51], а спустя около 30 лет после кончины Вассиана в 43 верстах от Каргополя на горе Челма, поселился преподобный Кирилл. Постриженник монастыря преподобного Антония Римлянина он шесть лет проходил подвиги послушания, три года странствовал по пустынным местам и, наконец, избрал себе место пребывания на уединенной горе Челма. Место было дикое, но прекрасное: при подошве горы с одной стороны — обширное озеро Лекшма, с другой — небольшое озеро Челма. Гора покрыта была лесом и в летнее время изобиловала ягодами: морошкою и голубицею. Первую зиму отшельник провел в тесной пещере, которую выкопал в горе; потом построил себе келью и при ней часовню. Здесь, не заботясь об удобствах жизни временной, отшельник проводил время в посте и молитве, обрабатывал землю заступом, садил овощи и не знал другой пищи, кроме овощей и диких ягод. Много искушений претерпел он от духов злобы, много скорбей — от чуди белоглазой. Однажды дикари зажгли лес, чтобы прогнать пустынника, но молитва его прекратила пожар; в другой раз они хотели ограбить преподобного Кирилла, но не нашли в келье его ничего, кроме иконы Богоматери. Мало-помалу неверные жители стали сближаться с отшельником и слушать его беседу; наконец, в течение долгой подвижнической жизни преподобного Кирилла почти вся окрестная чудь приняла от него святое крещение. Он поставил на горе храм Богоявления Господня и устроил общежитие для собравшихся к нему немногих ревнителей пустынной жизни. Прожив на Челме 52 года и достигнув глубокой старости, преподобный Кирилл почувствовал близость кончины и молил у Господа милости увидеться с духовником и получить напутствие Святых Тайн. По молитве блаженного старца посетил его игумен Вассиановой пустыни Иосиф. Причастившись Святых Тайн, преподобный Кирилл мирно преставился 8 декабря 1378 года 89 лет от роду [52].

   Почти в то же время дикие лопари слышали проповедь Евангельскую от аввы Лазаря. Он был постриженником Цареградской Высокогорской обители, прожил 9 лет в Кесарии у епископа Василия, по кончине его переселился в Новгород к блаженному архиепископу Василию (Калике) [53]. Спустя несколько лет, уже при архипастырстве святого Моисея Лазарь в 1352 году переселился по особенному внушению на необитаемый остров Мурму, или Муч, на Онежском озере. Он водрузил там крест, поставил часовню и хижину. Жившие на берегах озера лопари и мурманская чудь, переселившись на остров, беспрестанно оскорбляли старца, прогоняли его. Но он был утешен и укреплен видением от образа Богородицы, который сохранился невредимым при случившемсе пожаре хижины. Однажды старшина лопарей принес к преподобному Лазарю слепорожденное дитя: дивный старец окрестил младенца, приложил к чудотворному образу, и дитя прозрело. После того дикие язычники стали уважать отшельника, весьма многие из них крестились, а некоторые даже приняли иночество в обители, основанной преподобным Лазарем. Авва Лазарь предал дух свой Господу 8 марта 1391 года. Всех лет жизни его было 105, из которых почти 40 лет прожил он на Мурманском острове [54].

   Таким образом, по мере развития иночества в отдаленных пределах Русской земли насаждалась там и вера Христова. Крест, водруженный иноком в пустыни по соседству от грубого, суеверного племени, или часовня и хижина, им воздвигнутая, были семенем обители, которая скоро возросла, когда умножилось число новых искателей служения Господу. Благочестие иноков привлекало в недра обители иноверных соседей, которые здесь узнавали учение Церкви Христовой, здесь начинали любить Господа Иисуса, а нередко, облекаясь во Христа, принимали и сан иноческий. Других из неверных Господь привлекал к единению со Своей Церковью ревностью тех любителей безмолвия, которые оставляли прежние обители для обращения неверных и полагали начало новым иноческим общежитиям. Таким образом от одной обители произрастали другие, и тем пролагались новые пути для приведения язычников к единому Царству Божию; возникали понемногу в окрестностях монастырей и отдельные храмы, являлись священники — новые просветители неверных. В новопокоренных землях, основывая города и селения, государи русские также прежде всего размножали обители и церкви; архипастыри посылали священников и иноков, и уста, призывавшие дотоле ложных богов и демонов, начинали исповедовать имя Сына Божия Иисуса Христа [55].

   Нельзя не заметить, что христианство в конце XIV и начале XV века распространялось преимущественно в отдаленных краях, подвластных Великому Новгороду; а между тем в ближайших владениях “великого вольного города” чудь, обитавшая на Ижоре, около Иваньгорода, Яма, Копорья, Ладоги, Орешка и по берегу Варяжского (Балтийского) моря, еще не была утверждена в вере Христовой. Не только выборным гражданским правителям, но и архипастырям Новгородским не было возможности заняться просвещением чудских племен: они были преимущественно озабочены прекращением беспрестанных усобиц между своевольными гражданами и сохранением мира с великими князьями Московскими. По мере того, как в Москве возвышалось и укреплялось единодержавие, вольность новгородская стала клониться к упадку, ускоряя сама свое падение и буйною дерзостью, и междоусобиями [56].

   В конце XIV века жили в Новгороде двое угодников Божиих, подвизавшихся в юродстве: Феодор и Николай Кочанов. Первый из них, полюбив с детства благочестие и привыкнув к посту, не имел нигде постоянного жилья; в жестокие морозы он бегал босым и полунагим по улицам Торговой стороны; все, что получал от богатых, раздавал бедным и переносил насмешки и оскорбления от буйной молодежи. Господь наградил его даром прозорливости. Случалось, что блаженный Феодор говорил вслух: “Берегите хлеб, ” — и наступал голод. В другое время он говорил: “Тут чисто будет сеять репу, ” — и вслед за тем пожар опустошал улицы Торговой стороны.

   Блаженный Никола Кочанов был сыном почетных в Новгороде людей — супругов Максима и Иулиании — и подражал в благочестии родителям и особенно праведной матери [57], соблюдая пост и чистоту душевную и телесную. Уважаемый вельможами и народом и желая избегнуть славы человеческой, он посвятил себя на подвиг юродства Христа ради и скитался по улицам города, подобно безумному, терпеливо снося ругательства, а иногда и побои от людей безрассудных.

   Впрочем, блаженный Николай юродствовал всегда на Софийской стороне, не переходя через Волхов и Торговую сторону, откуда всегда гнал его блаженный Феодор, говоря: “Не ходи, юродивый, на мою сторону, а живи на своей. ” Оба блаженные рабы Божии вполне понимали друг друга, но показывали вид непримиримой вражды, обличая тем постоянную распрю двух частей, или сторон, древнего Новгорода. Однажды блаженный Николай, преследуемый блаженным Феодором, перебежал по волнам Волхова, как по суше, на свою сторону, кидая в мнимого врага своего капустными кочнами (по старинному новгородскому выражению “кочанми”), от чего и получил прозвание Кочанова.

   Однажды посадник Новгородский, пригласив к себе на пир всех именитых людей в городе, позвал и блаженного Николая, которого встретил на улице. Приидя в дом посадника до возвращения хозяина, юродивый был прогнан и побит слугами. Когда собрались гости и настало время угощения, в погребах не оказалось ни капли вина и меда в боч

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: