Храм артемиды эфесской

«Богат и славен» был Эфес. На всю Ионию, пожалуй самую передовую область греческого мира, были известны его мореплаватели и творцы. Много красивейших зданий они возвели – гордо сияли дворцы и храмы под солнцем юга, делая честь своим создателям. Только одно сооружение никак не желало приживаться на землях древнего Эфеса. Храм Артемиды, девы, чьи лук и стрелы были для жителей города священны.

Его, конечно, строили – и не раз. Но деревянные здания быстро ветшали или гибли от нередких в этих краях землетрясений. Знать, гневалась на горожан великая богиня! И, чтобы тронуть ее сердце, в середине VI века до н. э. решили построить для нее жилище, которое простоит века. Вдохновленные идеей соседи обещали помощь. Плиний пишет: «…Храм окружают 127 колонн, подаренных таким же количеством царей». Возможно, царей столько и не было в округе, но доля истины в его словах есть. Известно, что богатейший из деспотов, царь Лидии Крез – и это имя известно поныне! – сделал немалый взнос. Колонн вокруг здания тоже было множество – знаменитый Херсифрон предложил окружить мраморный храм двумя рядами стройных мраморных стволов…

Храм обещал быть красивым. Но красота – то, что было всегда подвластно грекам. А вот как обеспечить сооружению долгую жизнь? Херсифрон решил ставить храм на болоте у реки. Над ним сперва посмеялись – но, послушав его доводы, рассудили», что мастер, пожалуй, прав. Мягкая болотистая почва будет служить вечным амортизатором при землетрясениях. И тут еще один голос раздался – что, если мраморный колосс увязнет в трясине? А чтобы под своей тяжестью он не погрузился в землю, ответил Херсифрон, надо вырыть глубокий котлован. Заполним его смесью древесного угля и шерсти – и выйдет подушка толщиною в несколько метров, которая прослужит вечность.

Воплощение столь оригинальной идеи требовало нестандартных решений. Надо было доставить через болото многотонные колонны. Какие только повозки ни конструировали строители – они все вязли и вязли… Тогда Херсифрон превратил сами колонны в колеса – в торцы стволов вбили металлические стержни, а на них надели деревянные втулки, от которых шли оглобли. И колонны послушно покатились за десятками пар быков…

Поистине гениален был великий Херсифрон. Когда же и он оказывался бессильным! – на помощь спешила сама Артемида. Ну никак не удавалось уложить на место каменную балку порога! Отчаявшись, архитектор решил покончить с жизнью. Артемиде пришлось вмешаться: к утру балка сама опустилась в нужные углубления.

И все же, несмотря на усилия охотницы с Олимпа, Херсифрон не успел достроить храм. Дело продолжил его сын Метаген, а когда и тот скончался, за дело взялись Пеонит и Деметрий.

Как выглядел тот храм – мы уже никогда не узнаем. Потому что в 365 году до н. э. жил в Эфесе человек по имени Герострат. Давно уже стала притчей история маленького человека, который решил себя обессмертить, совершив преступление века… Движимый странным тщеславием, он поджег храм Артемиды. Подобно гигантскому факелу вспыхнуло прекрасное строение! Выше неба взметались искры, с треском падали балки, раскалывались колонны, навек исчезали в огне разноцветные фрески…

Герострата, конечно, схватили. И, скорее всего, казнили бы, навеки вычеркнув его имя их скрижалей истории. Но кто‑ то предложил – а давайте лучше забудем Герострата. Пусть пелена навсегда покроет его имя. Только так можно по‑ настоящему наказать того, кого обуяла гордыня. Тому, кто мечтал о бессмертной славе, даруем забвение.

С той поры повсюду люди рассказывали друг другу: «А знаете, что за казнь придумали в Эфесе этому поджигателю? Его теперь навсегда забудут! Его имени не узнают потомки. А кстати, как его звали? Ах да, Герострат…»

Забыть Герострата не удалось еще и потому, что, благодаря его преступлению, в Эфесе появилось настоящее чудо света. Второй храм строил архитектор и неутомимый выдумщик Хейрократ, мечтавший превратить гору Афон в статую Александра Македонского с сосудом в руке, из которого струится река. Все завершили в считанные годы – ведь путь по болоту был уже проторен. На новую подушку положили новое здание, еще больше прежнего – 109 м в длину, 50 – в ширину.

«После того, как некий Герострат сжег храм, граждане воздвигли другой, более красивый, собрав для этого женские украшения, пожертвовав свое собственное имущество и продав колонны прежнего храма», – писал Страбон. Ничего не пожалели эфесцы для богини‑ покровительницы! Внутри храм был украшен замечательными статуями работы Праксителя и Скопаса. Все как один любовались дивными картинами – вот Одиссей в припадке безумия запрягает вола с лошадью, вот воин, вкладывающий свой меч в ножны… А вот и он – великий Александр Македонский, родившийся, по странному стечению обстоятельств, в тот день и час, когда Герострат вершил свое черное дело. Римский историк Плутарх позже напишет об этом: «Богиня была слишком занята заботой о рождении Александра, чтобы спасти храм…»

А потом он вырос и стал великим полководцем. И подошел к Эфесу в разгар строительства. Пораженный его размахом, он тут же предложил отнести все затраты – прошлые и будущие – на его счет. При одном условии: чтобы в посвятительной надписи стояло его имя. Как отказаться от благодеяния? Искушение велико – в единый миг любимые женщины могут получить назад свои украшения, да и город в долгах… Но честь эфесцам была дороже золота. «Негоже богу воздвигать храмы другим богам», – сказали они Александру. И храм так и остался – просто храмом Артемиды в Эфесе…

Но, чтобы Александр не затаил обиды, эфесцы заказали художнику Апеллесу его портрет. На нем полководец стоит с молнией в руке, подобно Зевсу… Рука словно выступает из полотна, так велико было мастерство художника. Горожане испытали священный трепет – и заплатили автору 25 золотых талантов. Ни одному из художников не довелось с тех пор получить такого гонорара за одну работу…

Давно почивший Херсифрон не ошибся в расчетах. Храм‑ на‑ болоте простоял еще половину тысячелетия. Берегли его и римляне – сам Вибий Салютарий подарил храму Дианы, как стал он называться, много золотых и серебряных статуй…

Говорят, что во времена раннего христианства богиня долго не желала уступать свою славу тому, кто шел ей на смену. Эфесцы бесцеремонно изгнали апостола Павла и тех, кто пошел за ним… А вскоре на город обрушились готы, разграбившие святилище. Но и опустев, оно продолжало стоять – как последний оплот уходящей эпохи… И лишь когда мраморную облицовку стали растаскивать на постройки, разобрали крышу – храм обрушился в болотную топь… Обломки того, что веками восхищало и вселяло трепет, безжалостно поглотила трясина, которую удалось обмануть хитроумному Херсифрону.

Она цепко держала свою добычу. Английскому археологу Вуду потребовался не один месяц, чтобы отыскать следы храма. 31 октября 1869 года ему наконец повезло. Что же обнаружилось под древним фундаментом? Правильно – следы сгоревшего храма. И человечество вновь вспомнило полузабытое имя Герострата.