Глава 9. Батуринский позор мазепинцев

Из исторического события Батурин давно превратился в миф, на котором можно цинично зарабатывать. Ежегодно 13 ноября от нации требуется, чтобы она не думала, почему и по чьей вине случилась батуринская катастрофа, а отдавала свою энергию в виде слез и соплей на алтарь официальной идеологии, которую впаривают нам вчерашние члены КПСС, вот уже два десятилетия выдающие себя за «украинских буржуазных националистов».

А что же случилось на самом деле в Батурине в ноябре 1708 года? Почему пала всего после нескольких дней осады «першокласна фортеця», вооруженная але 315 орудиями и защищенная «высокоидейным» гарнизоном из мазепинских гвардейцев-сер-дюков? Как могло случиться такое при их высочайшей дисциплине и безупречно организованной караульной службе? Тем более что батурин-ский гарнизон сидел в месте своей постоянной дислокации годами. Он до мелочей должен был изучить подходы к крепости — все ее сильные и слабые места.

А генерал Меньшиков оказался в этих местах впервые в жизни у него совсем не было пушек. Не то, что осадных, а вообще никаких! Потому что командовал он кавалерийским корпусом, состоявшим из одних драгун — солдат, которые могли при необходимости спешиваться, но преимущественно действовали в конном строю. Да и вообще 36-летний фаворит Петра I не умел читать и писать! Как же мог этот темный «московит» победить передовых «европейцев» — элитные части, собранные Мазепой отовсюду в свою неприступную столицу? просто диво какое-то!

Мне приходилось бывать в Батурине. Сейчас это тихое заштатное местечко — поселок городского типа, в котором проживает чуть больше 3 тысяч человек. Он стоит на высоком берегу Сейма в необыкновенно живописном месте и со стороны реки, огибающей городок крутым изгибом, защищен болотистой заплавой.

Идти тут в атаку невозможно ни в конном, ни в пешем строю — увязнешь в грязи по уши. Особенно в ноябре после осенних дождей. Более-менее пригодной для штурма была только противоположная от реки сторона. Но ее должны были защищать валы, дубовые стены и сторожевые башни — для кавалерии явно непреодолимое препятствие. Разве что число пушек, которые обычно приводят историки — 315 — показалось мне преувеличенным. Обойдя место, где некогда стоял замок, а теперь его построенная при президенте Ющенко приблизительная копия, я пришел к выводу, что такую уйму артиллерии тут было просто негде расположить. Цифра эта появилась впервые іво второй половине XVIII столетия, то есть больше, чем через полвека после описываемых событий — в анонимной книге, которую называют «Историей русов» и обычно приписывают малороссийскому дворянину Григорию Полетике, тратившему свой помещичий досуг на литературные упражнения.

Перечитав тексты различных современных историков, живописующих Батуринскую резню в научных трудах и школьных учебниках, я понял, что все они черпают в основном из одного источника — все из той же «Истории русов». Григорий Полетика писал о времени своих дедов. Он многое мог слышать из фамильных преданий, ходивших в кругу украинской казачьей старшины, к которой принадлежали и его предки. Но как всякий устный рассказ, эти байки тоже обрастали фантастическими подробностями, хотя в них и мож; но вычленить фактическое ядро.

«Из Белоруссии, — пишет автор «Истории русов», — командирован Меньшиков с корпусом его и казаками в Малороссию для предупреждения армии короля шведского и истребления резиденции гетманской города Батурина, яко хранилища многих запасов и арсеналов национальных. Он поспешил туда в последних числах октября и принял отважное намерение взять его приступом, и для того повел зараз войска свои на городские укрепления. Войска Мазепины, называемые сердюки, составленные из вольницы, а больше из украинских поляков и ВОЛОХОВ, и содержавшие гарнизон в городе, знав также, чего им ожидать должно от войск царских, защищали город и его укрепления с примерною храбро-стию и отвагою. Осаждающие отбиваемы были несколько раз от городских валов, рвы городские наполнялись трупами убитых с обеих сторон, но битва еще продолжалась около города во всех местах. Наконец наступившая ночь и темнота развели бьющихся, и россияне отступили от города и перешли реку Сейм для обратного похода».

Но, как показывают архивы царской ставки и служебная переписка самого Меньшикова (писать он не умел, но секретарю диктовал весьма толково), никакого штурма не было вообще. Решение взять Батурин было принято 30 октября, по старому стилю, после того, как Петр I узнал о переходе Мазепы к шведам. На следующий день Меньшиков был уже под стенами гетманской столицы.

Сначала он вступил в переговоры с оставленными Мазепой в городе сердюками. Те тянули время, прикидывались дураками, заявляли, что ничего об измене не знают, и что гетмана нет в Батурине, а открывать без него ворота не велено. «Ни малейшей склонности к добру у них не является », — сообщал Меньшиков в донесении царю вечером 31 октября.

Единственной стычкой этого дня стала перебранка между защитниками Батурина и царскими солдатами. Из замка выдвинули к реке шесть пушек, чтобы помешать Меньшикову переправляться. Человек пять мазепинцев кричали через реку: «Не ходите, а если пойдете силою, то станем вас бить». В ответ на это Меньшиков приказал высадить на двух лодках полсотни солдат. Увидев этот десант, батуринские герои бросились наутек, а царская армия навела мосты и спокойно переправилась на городской берег.

Меньшиков был, что бы о нем ни говорили недоброжелатели, опытным способным генералом, только что одержавшим победу над шведами при Лесной, неоднократно громившим их в Польше и не собиравшимся попусту тратить своих солдат. Раскопки в Батурине не показывают никаких следов яростного штурма и больших потерь осаждавших, о которых так живописно рассказывал сочинитель «Истории русов ». Если бы они были, в Батурине осталось бы много трупов, которые легко опознаются по остаткам форменной обуви, прекрасно сохраняющейся в болотистом грунте, медным пуговицам, русским нательным крестам и оружейному лому. Но никаких братских могил солдат Меньшикова под крепостью не обнаружено до сих пор. Ничего не писал о штурме Петру I и сам генерал.

На следующий день утром гарнизон поджег дома вокруг крепостной стены. Отметим эту деталь: получается, ЧТО добрую ПОЛОВИНУ Батурина спалили сами сторонники Мазепы. Как писал историк Костомаров: «Это показывало, что, собираясь защищаться и согнавши жителей в замок, мазепинцы готовы стоять до последней капли крови и истребляют жилища около замка, чтобы не дать своим неприятелям там пристанища». Посланного в Батурин парламентера возбужденные поджигатели едва не разорвали на куски.

Но единодушия среди защитников не было. «Истории русов» можно верить в одном — большинство солдат батуринского гарнизона составляли не украинцы, а поляки и молдаване (их называли валахами). А командовал ими немец из Саксонии Кенигсек. Эти солдаты удачи на службе у Мазепы согнали жителей в крепость насильно. Там же оказались и казаки Прилуцкого полка. Но их полковник Иван Нос, по словам «Истории русов», «гнушался вероломством Мазепы». Наемники-сердюки удержали его людей в крепости, когда те хотели уйти. В отличие от Сердюков, связанных с Мазепой чисто денежным интересом, казаки были свободными людьми. Они понимали, что гетман нарушил присягу. А, кроме того, владели в Украине недвижимым имуществом — своими домами и землями — и не хотели терять их из-за эгоистического гетманского «выбрыка».

Ночью Иван Нос связался с Меньшиковым и указал ему калитку в крепостном частоколе. Через нее русские солдаты проникли в крепость. Теперь запылала та половина города, которую не подожгли батуринцы. «Меньшиков, — пишет «История русов», — приступил к городу и вошел в него на рассвете со всею тихостью и когда сердюки, поводом вчерашней их, виктории, напились до пьяна и были в глубоком сне».

Сложно сказать, что можно считать их «викторией» (победой), ведь боя-то не было! Героическое бегство от драгун Меньшикова, переправившихся через реку? А вот в то, что повод напиться нашелся, лично я охотно верю. Отсутствие дисциплины и элементарной караульной службы сделали Батурин легкой добычей. Вывод: не пей на посту!

В отличие от поздней «Истории русов », написанной в куда более гуманные времена Екатерины II, современники батуринских событий не видели в них ничего исключительного. Конечно, во время утреннего штурма были убитые, а сама деревянная крепость сгорела. Но часть ее гарнизона оказалась на стороне русской армии и, естественно, не пострадала.

А неоднократно упоминаемая историками опись Батурина 1726 года показывает, что через восемнадцать лет после «полного уничтожения» батуринцев многие горожане по-прежнему жили в нем еще со времен Мазепы. Если кто и подвергся полному уничтожению, так это сердюки. Но они были так ненавистны украинскому народу и так чужды ему по этническому происхождению, что о них никто не жалел.

Вот как писал о сердюках автор «Истории русов»: «Все сии войска вызвал... из всякой сволочи и содержал их на жалованье в городе Батурине в околичных селениях, окружающих его резиденцию. Они были у Мазепы его ангела-ми-хранителями и духами, исполняющими самые мановения гетманские, и горе человеку, впадшему в их руки! Лучшие чиновники содрогались, увидя у себя в доме кого-либо из сих гвардейцев, за ними присланного, а чернию играли они, как мячом, почему и ненавидел их народ».

Сердюки были, попросту говоря, мазепиными опричниками! Чего их было жалеть?

А чтобы читатель имел представление, как тогда вели себя любые «защитники отечества», приведу пример из книги Костомарова «Мазепа». Для живописания «подвигов» украинских казаков из экепедиционного корпуса, посланного по приказу Петра гетманом Мазепой в Польшу за несколько лет до батуринских событий, историк нашел такие слова:

Эти люди не встречали неприятеля, зато всякого мирного жителя обдирали, не разбирая звания. Они забирали пивные и горельчаные котлы, выдирали пчел в пасеках и обваривали их кипятком, зажигали хаты без всякого повода, истребляли скот поголовно. Везде, где эти казаки стояли обозом, там невозможно было стоять от нестерпимого смрада. Они умышленно, без всякой нужды, истребляли копны хлеба в полях. Невозможно было от них ни отпроситься, ни откупиться, и, многих поселян обобравши, они уродовали ударами плетей по голому телу, а тех, которые показывали намерение сопротивляться или убегать от них, забивали до смерти; если бы при этих казаках не находилось 600 великороссиян, то, кажется, в краковском воеводстве не осталось бы в живых ни человека, ни скотины».

Главная вина за батуринский погром лежит на Мазепе. Вместо того, чтобы лично возглавить оборону крепости, гетман предательски бежал из города к Карлу ХП.

Он оказался дважды предателем — и Петра I, которому присягал на верность, и батуринцев, которых бросил, переметнувшись на сторону шведов. В очередной раз руководство Украины проявило не только вероломство, но и трусость, присутствие Мазепы в своей столице показывало бы горожанам, что гетман считает свое дело правым й готов стоять за него до смерти. Но он поступил, как старый шкодливый кот — напакостил и отбежал в сторонку. мол, выстоят — хорошо. А пропадут — тоже не велика потеря.

И, наконец, о последнем мифе. Якобы Меньшиков, взяв Батурин, приказал установить на плотах виселицы и пустить их по течению Сейма с болтающимися пленными, Дабы устрашать украинский народ. Сочинители этой байки забывают, что Сейм течет по довольно глухим местам, где пугать в общем-то некого, а потом впадает в Десну. Ближайшей от Батурина крепостью на Десне был Чернигов. В нем стоял русский гарнизон. Какая надобность была Меньшикову его «устрашать»?