Глава восьмая

Пираты бродят вокруг кораля. — Временное жилище. — Дальнейшее лечение Герберта. — Первые восторги Пенкрофа. — Разговоры о прошлом. — Что сулит будущее. — Мысли Сайреса Смита на этот счёт.

Итак, беглые каторжники по-прежнему были здесь, они наблюдали за поселенцами и, очевидно, собирались перестрелять их одного за другим. Незваные пришельцы действительно были дикими зверями и не заслуживали снисхождения. Но прежде всего следовало соблюдать величайшую осторожность, так как все преимущества были на стороне пиратов, — они могли видеть, оставаясь невидимыми, могли напасть из-за угла, а их самих нельзя, было застать врасплох.

Сайрес Смит решил поэтому обосноваться в корале, где, к счастью, нашёлся запас провизии на несколько недель. В доме Айртона было всё, что необходимо человеку для жизни, поселенцы появились здесь столь внезапно, что пираты ничего не успели разграбить. Очевидно, события разыгрались именно так, как и предполагал Гедеон Спилет: шестеро каторжников, высадившись на остров Линкольна, направились вдоль южного побережья, обогнули полуостров Извилистый и, не желая углубляться в леса Дальнего Запада, добрались до устья Водопадной речки. Отсюда, следуя по правому её берегу, они достигли отрогов горы Франклина и, здраво рассудив, что в гористой местности нетрудно будет найти убежище, пустились на поиски такового и почти тут же обнаружили кораль, где в ту пору никого из колонистов не было. Здесь они, по всей вероятности, и решили устроить себе притон, выжидая благоприятной минуты для осуществления своих злодейских замыслов. Неожиданное появление Айртона расстроило их планы, но им удалось захватить несчастного… и не трудно себе представить, что произошло вслед за этим.

Теперь пираты — правда их осталось пятеро, но все пятеро вооружены до зубов — бродят по окрестностям, и всякая попытка пробраться через лес связана с огромным риском — любой колонист явился бы прекрасной мишенью для разбойничьей пули, а сам не мог ни предотвратить нападения, ни приготовиться к нему.

— Ждать и только ждать! — повторял Сайрес Смит. — Иного выхода у нас нет. Когда Герберт поправится, мы устроим настоящую облаву и расправимся с бандитами. Вот ещё одна цель нашей экспедиции, кроме…

— Кроме поисков нашего таинственного покровителя, — договорил за него Гедеон Спилет. — Надо признаться, дорогой Сайрес, что он не оказал нам помощи именно тогда, когда мы в ней особенно нуждались.

— Как знать! — отозвался инженер.

— Что вы имеете в виду? — удивлённо спросил журналист.

— А то, дорогой Спилет, что наши испытания ещё не кончились и, возможно, наш всемогущий покровитель найдёт ещё случай помочь нам. Но сейчас не это важно. Главное — чтобы Герберт остался жив.

Здоровье Герберта было предметом огорчений и забот колонистов. Прошло несколько дней, и, к счастью, состояние бедного юноши не ухудшилось. А вырвать у болезни несколько дней — это уже немало. Беспрерывно сменяемые холодные компрессы не дали ранам воспалиться. Журналист считал даже, что эта вода, содержащая небольшое количество серы вследствие близости вулкана, оказала на рану заживляющее действие. Выделение гноя почти прекратилось, и благодаря неусыпным заботам Герберт медленно возвращался к жизни; температура у него постепенно снижалась. Так как больного держали на строжайшей диете, он очень ослабел; всё же целебные настойки, а главное, полный покой оказывали своё благотворное действие.

Сайрес Смит, Гедеон Спилет и Пенкроф — все трое достигли большого мастерства в искусстве перевязки ран. Всё бельё, обнаруженное в домике Айртона, пошло в дело. Раны Герберта, на которых лежали компрессы и корпия, были перевязаны не слишком туго и не слишком свободно, а это ускоряло рубцевание, не вызывая воспалительного процесса. Журналист с особой тщательностью делал перевязку, зная, насколько это важно, — он не раз напоминал своим друзьям, что такого же мнения придерживаются и врачи; недаром же говорится — легче сделать удачную операцию, чем удачную перевязку.

Через десять дней, 22 ноября, Герберту стало значительно лучше. Он уже мог проглотить несколько ложек супа. На щеках его заиграл румянец, глаза с ласковой улыбкой следили за хлопотавшими вокруг него добровольными сиделками. Он даже пытался разговаривать вопреки стараниям Пенкрофа, который болтал с утра до вечера, чтобы заставить больного молчать, и рассказывал ему множество самых невероятных историй. Как-то Герберт осведомился об Айртоне; не видя его у своей постели, он очень удивился, так как считал, что Айртон должен находиться здесь, вместе со всеми. Не желая огорчать больного, моряк коротко пояснил ему, что Айртон вернулся в Гранитный дворец, который они с Набом должны защищать в случае нападения пиратов.

— Вот проклятые пираты! — добавил он. — С такими, джентльменами церемониться нечего! А мистер Смит ещё хотел воздействовать на их чувства. Нет, на них можно воздействовать только с помощью пуль крупного калибра.

— А они ещё здесь не показывались? — спросил Герберт.

— Нет, сынок, — ответил моряк, — но мы их отыщем, не бойся; а когда ты выздоровеешь, посмотрим, осмелятся ли эти трусы, стреляющие из-за угла, встретиться с нами лицом к лицу!

— Но я ещё очень слаб, мой бедный Пенкроф!

— Ерунда! Силы постепенно восстановятся! Подумаешь, пуля пробила грудь! Да это сущие пустяки! Я ещё не такие раны получал и, как видишь, жив, здоров!

Дело явно шло на поправку, и если болезнь обойдётся без осложнений, можно считать, что опасность миновала. Но в каком поистине ужасном положении очутились бы колонисты, если бы, скажем, пуля застряла в кости или пришлось бы ампутировать Герберту руку или ногу!

— Нет, — признавался Гедеон Спилет, — я не раз с содроганием думал, что бы мы стали делать в таком случае!

— И если бы всё же пришлось, вы бы не колебались? — как-то спросил его в упор инженер.

— Нет, не колебался бы, — ответил Гедеон Спилет, — но, благодарение богу, нас миновало это испытание.

На этот раз, как и в ряде других случаев, поселенцы призвали на помощь здравый смысл, который часто вызволял их из затруднительного положения, и снова благодаря своим знаниям они одержали новую победу! Но вдруг наступит такая минута, когда все их знания, вся их логика будут бессильны? Ведь они одни на этом острове! А в обществе один человек дополняет другого, люди не могут обходиться друг без друга. Сайрес Смит прекрасно знал это и подчас с тревогой думал о том, что могут возникнуть такие обстоятельства, против которых колонисты окажутся бессильны.

Ему казалось даже, что его товарищи, да и он сам, жившие до сего дня так счастливо, вступили в роковую полосу. В течение двух с половиной лет, с того самого дня, как им удалось вырваться из Ричмонда, всё шло удачно, всё складывалось так хорошо. Недра острова были богаты металлами и минералами, леса и равнины — полезными растениями и животными, и если природа неизменно предлагала им свои дары, то люди благодаря знаниям и труду умели пользоваться её щедростью. Материальное благосостояние колонии не оставляло желать ничего лучшего. К тому же какая-то непонятная сила в тяжёлые минуты приходила им на помощь! Но не могло же всё это длиться вечно!

Словом, Сайрес Смит смутно чувствовал, что удача отвернулась от них.

И в самом деле, в водах, омывающих остров, появился разбойничий бриг, и пусть пираты погибли при помощи некоего таинственного вмешательства, шестеро из них всё же спаслись от катастрофы. Мало того, они высадились на берег, и пятеро, оставшиеся в живых, практически неуловимы. Айртон, без сомнения, пал от руки этих негодяев, вооружённых до зубов и испробовавших на несчастном меткость своих карабинов. Герберта настигла вражеская пуля, еле удалось вырвать его из когтей смерти. И не обрушит ли судьба на поселенцев новые беспощадные удары? Вот какие мысли волновали Сайреса Смита. Вот о чём он не раз говорил с журналистом, и обоим подчас казалось, что они лишились необъяснимого, но могущественного покровительства. Может быть, этот таинственный человек, в существовании которого они не могли более сомневаться, покинул остров? Или, может быть, его тоже сразила разбойничья пуля?

Все эти вопросы оставались без ответа. Но было бы неверно думать, что Сайрес Смит и Гедеон Спилет, нередко беседовавшие на эту тему, отчаялись и сложили руки. Не такие они были люди! Они смело шли навстречу любым испытаниям, они старались найти из всякого положения наиболее разумный выход, они во всеоружии ждали любой неожиданности, которую судьбе заблагорассудится им поднести, они уверенно смотрели в лицо будущего, и если вновь суждено было обрушиться на них бедствию, они встретили бы его как мужественные борцы.