Подход к формированию социалистической экономики Е. А. Преображенского.

ДИСКУССИЯ О МОДЕЛЯХ СОЦИАЛИЗМА В ПОСЛЕОКТЯБРЬСКИЙ ПЕРИОД.

К середине 20-ых годов социалистическая мысль была знакома с двумя основными моделями, апробированными в практике хозяйственного строительства. Это – «военный коммунизм» и «НЭП» И поскольку многие принципиальные особенности этих моделей попеременно становились ведущими элементами всех последующих теоретических концепций социализма, коротко их охарактеризуем.

 

«ВОЕННЫЙ КОММУНИЗМ».

Рассматривая основополагающие идеи «военно-коммунистической» организации нашего общества 1918-1920 гг. можно сделать вывод, что они во многом созвучны классической модели «бестоварного социализма», сформулированной, в частности, ещё Ф.Энгельсом в его «Анти-Дюринге». Эта модель предполагала переход к общественной собственности и общественному хозяйствованию, отмиранию ТДО, введение принципов натурального обмена.

«Военный коммунизм» и был первым отечественным опытом организации безрыночного способа производства и обмена со свойственной такому способу административной системой, основанной на огосударствлении собственности, жёсткой централизации и внеэкономических методах принуждения к труду.

Однако административная система оказалась неспособна к проведению эффективных экономических преобразований. Экономика разваливалась на глазах, катастрофически падала производительность принудительного труда. Продразвёрстка изнуряла крестьянство, насильственное изъятие сельскохозяйственной продукции всё более ослабляло, сводило на нет, его союз с пролетариатом, провоцировало политический кризис.

Следует выделить такой момент, что главным стремлением административной системы (в отличии от экономической) всегда был и остаётся до сих пор помысел о том, где взять средства. Она не способна к самозарабатыванию, ибо лишена импульсов для внутреннего саморазвития. В поиске высших источников она использует новые методы, вплоть до насилия, но жизнь показала уже, что едва «добыв» необходимые средства, она быстро и нерационально их расходует, омертвляя в виде огромных капиталовложений.

Экономика, функционирующая при посредстве административного механизма, неизбежно становится затратой, не щадящей ни материальные, ни природные, ни даже человеческие ресурсы.

Не потребовалось много лет, чтобы бестоварная организация производства подверглась переосмыслению. Вот что писал уже в 1921 году В.И.Ленин по поводу «военного коммунизма»: «Мы рассчитывали – или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчёта – непосредственными влияниями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку».

Проанализировав опыт «военно-коммунистического» хозяйства с присущей ему административно-командной системой, В.И.Ленин в статье «О кооперации» приходит к выводу о необходимости «коренной перемены всей точки зрения нашей страны на социализм», делавшей упор на политическую борьбу, насильственные, внеэкономические методы.

 

НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА (НЭП).

На смену «военно-коммунистической» схеме развития выдвигается иная модель строительства социализма – НЭП. Эта модель, прежде всего, отличается тем, что предполагает многообразие конкурирующих форм собственности, что предполагает развитие разнообразных экономических форм и методов управления, опирающихся на широкую самостоятельность предприятий, использование рынка, ТДО в сочетании с планово-регулирующими мероприятиями центра.

Демократизация базиса сопровождается и определённой демократизацией надстройки. Это проявилось в появлении большого разнообразия мнений в экономических исследованиях.

 

Стержневой проблемой в то время была проблема перехода к социализму, проблема переходного периода в специфических условиях мелкокрестьянской экономики России.

Два противоположных подхода к тому, как сформировать социалистическую экономику, представлены в творчестве Е.А.Преображенского и Н.И.Бухарина. Рассмотрим эти подходы.

 

ПОДХОД К ФОРМИРОВАНИЮ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИКИ Е.А. ПРЕОБРАЖЕНСКОГО.

Стержнем всей теоретической системы Преображенского стала концепция «первоначального социалистического накопления». Это понятие он ввёл по аналогии с понятием «первоначальное капиталистическое накопление», но если последнее возможно на базе феодализма, то первое реализуется только после захвата власти пролетариатом и национализацией.

Первоначальное социалистическое накопление рассматривается Преображенским как период создания материальных предпосылок для социалистического производства в собственном смысле слова.

Преображенский считает, что для радикальной реконструкции их не хватит накоплений, образуемых только в пределах государственного сектора, одних внутрипромышленных прибылей. Понадобятся средства, лежащие и «вне комплекса государственного социалистического хозяйства». Их источники сосредоточены прежде всего в «досоциалистических формах», к которым, в первую очередь, Преображенский относит индивидуальные крестьянские хозяйства. «Перекачка» средств должна осуществляться с помощью цен, налогов, то есть через механизм неэквивалентного обмена. Таким образом «досоциалистические формы» вносят свой вклад в индустриализацию, а затем, когда победивший социализм сумеет обеспечить своё дальнейшее поступательное развитие собственными накоплениями, уходят с исторической сцены.

Причём, Преображенский был сторонником решительных действий в области индустриализации, выступал за максимизацию темпов роста производства СП, отвергая все иные подходы, центр тяжести которых приходился лишь на лёгкую производительность, лишь на аграрный сектор.

Закон «первоначального социалистического накопления» есть, прежде всего, закон борьбы за существование государственного хозяйства, который он считал единственно социалистическим. Преображенский считал, что либо социалистическое начало будет подчинять себе досоциалистические формы, либо оно само будет «рассосано» стихией товарного хозяйства.

Большое значение для победы социалистической формы в этом противостоянии имеет население. Преображенский объяснял, что капитализм вытеснял более примитивные, докапиталистические формы хозяйствования преимущественно экономическими способами, в процессе свободной конкурентной борьбы. Население играло вспомогательную роль. Исход боя в конечном счёте решал потребитель, который, покупая более дешёвый продукт, тем самым голосовал за капиталистическое производство.

Иное положение при переходе к социализму. В период первоначального накопления социалистический сектор, ещё не развив своих преимуществ, утрачивает некоторые преимущества капиталистического хозяйства. Это обстоятельство «делает для социалистической формы невозможной конкурентную борьбу с капитализмом на основе равенства».

Эта меньшая конкурентная способность советского хозяйства будет, как полагал Преображенский, продолжаться в течении всего периода первоначального социалистического накопления, то есть до тех пор, пока социалистическая форма не развернёт передового технического базиса и не подготовит достаточные кадры социалистически воспитанных работников, необходимых для организации подлинно социалистического общества. Этот период займёт несколько десятилетий.

Что же должно обеспечить победу социалистической форме, если экономически конкурировать с капитализмом она не в состоянии?

Во-первых, это то, что она вступает в борьбу как единое целое, как единый комплекс государственного хозяйства, представляющего нечто большее, чем арифметическая сумма всех входящих в него предприятий и трестов.

Во-вторых, она победит благодаря сращиванию с государственной властью. Пролетарское государство и государственное пролетарское хозяйство представляют собой единое целое. Вследствие этого в огромнейшей степени увеличивается и политическая сила государства, и экономическая мощь государственного хозяйства, вследствие этого же колоссальную роль начинают играть внеэкономические методы социалистического накопления.

К товарно-денежным связям Преображенский относится как к вынужденному злу. В его понимании такие хозяйственные рычаги, как прибыль, цена, деньги и т.д. – всего лишь «задержанные рефлексы закона стоимости», которые вместе с законом первоначального накопления являются регуляторами переходной экономики. Но если последний воплощает в себе прогрессивные тенденции будущего нашей экономики, то закон стоимости олицетворяет собой всё зло, которое на нас давит наше прошлое, упорно стремящееся задержаться в настоящем и повернуть назад колесо истории.

Существование двух законов определяет товарно-социалистическую природу общества.

Итак, путь перехода к социализму в изображении Преображенского обнаруживает элементы преемственности в политике «военного коммунизма» и делает ставку на административную систему.

 

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ НОВОГО ОБЩЕСТВА Н.И.БУХАРИНА.

Другой вариант строительства социализма был основан Н.И.Бухариным. Это - экономическая модель, продолжающая и развивающая ленинские представления о НЭПе.

Следует отметить, что подобно Преображенскому, Бухарин в начале своей деятельности был убеждённым «левым коммунистом». Он отвергал деньги, прибыль, цены, торговлю, банки и другие атрибуты рыночной экономики, которую он всецело отождествлял с капиталистической.

«Военно-коммунистические» убеждения и Бухарина и Преображенского получили отражение в написанной ими совместно «Азбуке коммунизма». Но поистине теоретическим памятником «военному коммунизму» явилась работа «Экономика переходного периода» (1920 год). Здесь в абсолют вводится неприятие рынка, прославляется революционное насилие, внеэкономическое пролетарское принуждение к труду и т.п.

Но вслед за Лениным Бухарин глубоко переосмысливает проблему путей строительства социалистической экономики, и становится одним из самых непримиримых противников полемики «военного коммунизма». В 1921 году в работе «Новый курс экономической политики» Бухарин даёт развёрнутый анализ её недостатков, а так же обосновывает подъём производительных сил города и деревни с помощью экономических рычагов.

Бухарин сходился с Преображенским в вопросе о необходимости индустриализации, но был противником «сверхиндустриализации». Он считал, что социалистическая индустриализация – это не паразитарный по отношению к деревни процесс, а средство её величайшего преобразования и подъёма. Индустриализация должна не подрывать союз пролетариата и крестьянства, а напротив цементировать его.

Бухарин был против «перекачки» средств за счёт высоких промышленных цен. Он считал, что высокие промышленные цены приводят к разорению крестьянства, к сокращению спроса, закупок и, следовательно, к уменьшению общей прибыли. Далее она ведёт к кризису сбыта, упадку самой промышленности, подрыву их в целом.

Кроме того, считал Бухарин, высокая цена, гарантирующая получение сверхприбыли без дополнительных усилий по снижению себестоимости, «успокаивает» производителя, парализует стремление к поискам более рациональных систем хозяйствования, к внедрению технических новаций. Только низкие цены, по Бухарину, являются «рыночным выражением роста производительных сил», только они исключают экономический застой, стимулируют постоянные поиски к улучшению и расширению производства, выражают движение вперёд с «максимально быстрым темпом накопления».

Итак, Бухарин считает, что в процессе индустриализации нельзя игнорировать крестьянский спрос – ведь производительность зависит от крестьянского рынка. И в связи с этим, пожалуй центральное место в работах и выступлениях Бухарина занимают вопросы крестьянского хозяйства, кооперирование мелких товаропроизводителей, рабоче-крестьянского блока. Проблему рабоче-крестьянского блока Бухарин называет той осью, вокруг которой вертятся все крупнейшие вопросы.

Пролетариат должен всемерно помогать крестьянину, как класс руководящий, он должен поощрять накопление в крестьянском частном хозяйстве, способствуя тем самым расширению деревенского спроса на продукцию промышленности. Бухарин провозглашает лозунг «обогащайтесь!». «Только идиоты могут говорить, что у нас всегда должна быть беднота; мы должны теперь вести такую политику, в результате которой у нас беднота исчезла бы» - пишет Бухарин.

Социализм, остающийся обществом бедняков, - «паршивый социализм». Эти слова Бухарина звучат удивительно современно.

Бухарин отмечал в 1925 году, что крестьянин, прежде всего, зажиточная верхушка и середняк, всё ещё боятся накопления. Крестьянин, например, боится поставить себе железную крышу, опасаясь, что его объявят кулаком. Если он покупает машину, то часть делает это тайком, чтобы коммунисты не узнали. Техника становится просто конспиративной. Всё это питает недовольство зажиточных крестьян, а также и бедноты, для которой создаются искусственные препятствия для найма на работу к «крепкому крестьянину».

В боязни наёмного труда и накоплений, то есть возникновения капиталистического крестьянства, Бухарин видит серьёзную опасность, которая как гиря на ногах мешает идти более быстрым темпом вперёд.

Бухарин выступал за активизацию НЭПа в деревне, решительное устранение административных пережитков «военного коммунизма», расширение товарооборота, развитие арендных начал, оживление частнохозяйственной инициативы и материальных стимулов к труду, распространение экономических методов управления.

Главный путь перехода крестьянства к социализму Бухарин видел в их добровольной кооперации, которая будет формироваться, прежде всего, в процессе обращения и которая постепенно приведёт крестьян к кооперации производственной.

Только заинтересованность в выгодах кооперации должна быть той основой, на которой будет происходить объединение крестьян.

Следует отметить, что к концу 1927 года Бухарин переосмысливает некоторые положения своей аграрной программы (призывает к ограничению кулака, становится сторонником коллективизации). Однако и теперь он остаётся сторонником многообразия хозяйственных форм, не отвергая существования частного крестьянского хозяйства, которое, по его оценке, ещё ряд десятилетий будет оставаться «становым хребтом» сельскохозяйственного производства в нашей стране.

Бухарин выдвинул идею «врастания в социализм» посредством кооперации. Рост кооперации в условиях ДП тождественен, по мнению Бухарина, росту социализма.

Бухарин разошёлся с Преображенским и в вопросах использования насилия для достижения цели. Не отрицая классовой борьбы, он трактовал её как идею «гражданского мира», под которым понимал переход от военно-политических форм классовой борьбы к преимущественно экономическим, «мирным», «бескровным» формам типа конкуренции укладов, налоговых ограничений и т.д.

Рассматривая вопрос регулятора советской экономики, Бухарин отстаивает «закон пропорциональных трудовых затрат», который объективно определяет необходимость существования во всяком общественном хозяйстве экономического равновесия, то есть определённой пропорциональности в распределении труда и производства продукции между различными частями и сферами народного хозяйства.

Сущность этого закона (всеобщего) по-разному проявляется. При капитализме – как закон цен, при социализме - освобождаясь от ценовой оболочки как «закон трудовых затрат».

«Ценностная оболочка» закона трудовых затрат окончательно уничтожается присущим социализму плановым началом.

Но чем же тогда будет заменён такой мощный частнохозяйственный стимул, как прибыль? Бухарин считает, что место прибыли в социалистическом обществе займут потребности широких масс, «покрытие которых становится чем дальше, тем больше основной задачей». Давление этих всё растущих потребностей будет вынуждать постоянно совершенствовать и удешевлять производство, и именно здесь, считает Бухарин, лежит основной рычаг нашего хозяйственного прогресса.

Большое значение в развитии социалистического хозяйства Бухарин уделяет планированию. Центральной идеей плана он считал установление строгих, чётких пропорций между различными отраслями народного хозяйства: между промышленностью и сельским хозяйством, между тяжёлой и лёгкой промышленностью и т.д. Но Бухарин подчёркивал, что сила плана не беспредельна, и что поэтому нельзя переоценивать значение планового начала.

Бухарин подчёркивал, что путь к социализму лежит через рынок. Для успешного продвижения вперёд нужны не команды сверху, нажим и т.п., для этого нужны экономические методы, предполагающие «сложнейшую комбинацию личной, групповой, массовой, общественной и государственной инициативы», мобилизующие все факторы, работающие на социализм. Существующую систему управления характеризовал как чрезмерно централизованную, бюрократическую, с низким уровнем культуры. Он писал, что «гиперцентрализация в ряде областей приводит к тому, что мы сами лишаем себя добавочных сил, средств, ресурсов и возможностей, благодаря ряду бюрократических преград».

Фундамент бюрократизма Бухарин усматривал в культурной отсталости масс. Поэтому одним декретом его не преодолеть, его нужно преодолевать систематической, годами ведущей борьбой.

Рациональное хозяйствование отвергает административный произвол, оно требует резкого роста активности общественных организаций, более широкого участия трудящихся масс в управлении, сочетаемого, однако, с повышением культурного уровня руководителей.

Залог успешного развития и упрочнения советской системы Бухарин видел в изживании методов команды и приказа, в переходе к методам убеждения и воспитания, сочетающиеся с методами конкуренции на экономической арене.

Являясь сторонником демократических преобразований в обществе, Бухарин по-иному в годы «военного коммунизма» смотрел на государство, которое, по его мнению, не должно более оставаться репрессивным аппаратом, поскольку время террора, конфискаций и реквизиций прошло.

 

ИЗ ИСТОРИИ ДИСКУССИИ О ЛОГИЧЕСКОЙ И ПРАКТИЧЕСКОЙ ОСУЩЕСТВИМОСТИ СОЦИАЛИЗМА. ВЗГЛЯДЫ Б.Д.БРУЦКУСА.

Борис Давидович Бруцкус (1874-1938 гг.) – крупный русский экономист, преподававший в петербургском сельскохозяйственном институте, после февральской революции стал членом высшего совета по земельным вопросам. В 1922 году он был выслан за границу. Эта мера была применена к нему в силу того, что в 1922 году в журнале «Экономист» он опубликовал ряд статей, основным содержанием которых была, по его собственному выражению, «протест против эксперимента, произведённого над живым телом многомиллионного народа».

Наш интерес к творчеству этого человека вызван тем, что он в отличии от многих других, писавших о социализме, оставил нам не проект или модель будущего устройства социализма, а глубокий анализ современного ему состояния социалистического хозяйства и социалистической идеи в целом.

Творчество Бруцкуса сегодня высоко оценено на Западе. Показателен хотя бы тот факт, что его статья «Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта», написанная в 1921-1922 гг. снова увидела свет в Париже уже в 1988 году.

Доктор экономических наук из США Д.Вильхельм даже считает, что эта статья – «самое важное исследование по экономике на русском языке в этом столетии». Парадокс в том, что с этим «великим исследованием» мы в нашей стране смогли хорошо познакомиться только в 1990 году, когда сразу два журнала опубликовали эту статью – «Новый мир» в №8 и «Вопросы экономики» в №№8,9,10.

Интерес к имени Бруцкуса связан и с тем, что он, пожалуй, последний из экономистов в нашей стране позволил себе усомниться в осуществимости социализма. После него советские экономисты на это не решались и эта проблема обсуждалась западными экономистами. В нашей же литературе присутствовал только один ответ на этот вопрос. Различия авторов сводились только к разному обоснованию путей строительства социализма (об этом мы говорили в прошлой лекции; пример – пути строительства социализма Преображенского и Бухарина).

Для восполнения представления о развитии экономической концепции социализма ознакомимся с рассуждениями и выводами Бруцкуса – нашего соотечественника, своевременно услышанные предостережения которого могли бы определить во многом другое развитие нашей страны в 20 веке.

В начале своего исследования Бруцкус констатирует, что марксизм не разработал теории социалистического хозяйства, определивший только его основные принципы. К ним, в частности, относится отрицание рынка и рыночных цен как регуляторов производства. Как же в таких условиях может реализоваться основной принцип хозяйственной деятельности – соответствие между затратами и результатами. Социалистическое общество в отличие от капиталистического, не обладает армией предпринимателей, которые всем своим имущественным положением заинтересованы в успехе производства. Лица, возглавляющие социалистические предприятия, материально не выигрывают от их успешной работы и не проигрывают от их неуспешной работы. Не они платят за использованный в производстве труд, капитал, естественные силы, и они ничего не получают за отданные обществу продукты производства. Риск каждого данного производства всеми участниками его перекладывается на всё общество в целом.

В наших условиях важнейшим инструментом хозяйствования становится учёт. Но как с отмиранием рынка и денежной системы вести такой учёт? Бруцкус пишет, что «мы получаем молоко, выпекаем хлеб, чиним вагоны, перевозим уголь, но никто не может сказать, во что это всё обходится». Такое положение неминуемо должно было привести народное хозяйство к катастрофе, и оно его к ней привело.

Государство, лишённое прежнего ценностного учёта не могло, конечно, отказаться от контроля за своими предприятиями, но ему представлялась возможность контролировать лишь отдельные элементы производства. И в этом отношении оно вынуждено было пойти очень далеко, гораздо дальше, чем это делали капиталисты. Организовался мелочный контроль за формальной аккуратностью служащих, за использованием материала, машин, инвентаря. Нагромождались ревизии, и устанавливалось уродливое несоответствие между рабочим и контролирующим аппаратом. А между тем этот контроль за элементами производства нисколько не гарантирует хозяйственной рациональности предприятия и совершенно не имеет того решающего значения, которое имел ценностный учёт. Такой учёт в лучшем случае может обеспечить честность руководителей, что ещё не гарантирует народное хозяйство от убытков, а бесчестность их может сочетаться с народнохозяйственной пользой. Всё зависит от удачной или неудачной организации производства, о чём указанный контроль ничего не может сказать.

В настоящее время, - пишет Бруцкус в 1922 году, - мы видим, как государство пришло к убеждению, что так дальше вести хозяйство нельзя. Оно нашло выход в восстановлении свободного рынка и ценностном учёте отдельных предприятий государства, построенном на директивах, исходящих от рынка. Но этот выход из создавшегося тяжёлого положения, очевидно, - отмечает Бруцкус, - лежит уже не в плоскости социалистического хозяйства как таковое понимается в марксизме. Интерес же представляет разрешение проблемы хозяйственного учёта именно в пределах марксистского социализма. Тут есть подход, отстаиваемый марксистскими экономистами С.Струмилиным и Е.Варгой. Они пришли к заключению, что подобно тому, как капиталистическое хозяйство имеет в рубле единицу для измерения всех ценностей, вращающихся в нём, так и социалистическое хозяйство должно обладать подобной единицей. В согласии с принципами марксизма Варга и Струмилин признали, что труд должен явиться мерилом ценности. Если и в капиталистическом обществе, по Марксу, труд является, хотя и в скрытой форме, основой общественной оценки хозяйственных благ, основой их меновой ценности, то в социалистическом обществе труд должен быть сознательно положен как мерило ценности.

Бруцкус подробно исследует проблему трудового учёта в социалистическом хозяйстве и приходит к выводу о невозможности его реализации. У него возникает целый ряд вопросов в связи с редукцией труда (как обеспечить сведение сложного труда к простому?). А также, в связи с необходимостью подсчёта трудозатрат по всей цепочке изготовления продукции (от добычи сырья до реализации). Кроме того, трудовой учёт теряет какое бы то ни было значение, когда отдельные предприятия, поставлены в разные естественные условия, или если они в различных соотношениях используют капитал, - то есть тот факт, что производство представляет собою всегда взаимодействие трёх факторов: труда, капитала и природы, - имеет своё значение и при социалистическом строе и игнорировать себя не позволяет.

Итак, трудовой учёт не мог нам дать даже сколько-нибудь ценных указаний и сравнительной выгодности наших предприятий. Кроме того, независимо от трудовых затрат могут меняться общественные потребности.

Откуда же социалистическое хозяйство получит свои директивы для организации производства, каким образом его руководители измерят степень напряжённости общественных потребностей? – задаёт вопрос Бруцкус и отвечает: «если социалистическое хозяйство не удаётся наладить снизу путём рациональной организации его учёта, то его налаживают сверху созданием единого хозяйственного плана.».

Единый план социалистического хозяйства есть центральная идея марксизма. Благодаря наличию такого плана социализм не только обещает унаследовать высокую технику капиталистического хозяйства, он надеется дальнейшей концентрацией производства и подбором наиболее совершенных типов предприятий поднять её на высшую ступень и установить такую гармонию между производственной организацией и общественными потребностями, которая в капиталистическом хозяйстве недостижима. Марксизм говорит об «анархии капиталистического производства», и он берётся её преодолеть.

Как же происходит социалистическое планирование. Центральный орган социалистического хозяйства, скажем, ВСНХ, чтобы привести производство в соответствие с общественными потребностями, не имея перед собой барометра рыночных цен, очевидно, вынужден будет прежде всего собрать какие-то данные, чтобы на их основании определить характер и количество предметов, нужных для удовлетворения общественных потребностей. Затем ему придётся учесть наличные средства производства, после этого ВСНХ должен будет распределить наличные средства производства между основными отраслями народного хозяйства и через главки - между отдельными предприятиями.

Не располагая механизмом рыночных цен, социалистическое государство должно обладать громадным и необыкновенно совершенным статистическим аппаратом, охватывающем все стороны общественной жизни, - аппаратом очень гибким и действующим непрерывно, чтобы улавливать все изменения, происходящие в этой жизни. Бруцкус отмечает, что таким статистическим аппаратом не обладают и самые культурные государства Запада.

Понятно, что никакой громадный статистический аппарат не в силах измерить, взвесить потребностей своих граждан в силу их бесконечного разнообразия. Бруцкус предполагает вариант стандартизации жизни, но она, - делает он вывод, - в лучшем случае создала бы счастье «сытой казармы».

В силу невозможности учёта всех потребностей граждан социалистическое государство не может дать надлежащих директив производству.

Но всё же не в этом заключается самая слабая сторона социалистического хозяйства – она заключается в его стремлении централизовать в руках своей бюрократии все распределительные функции.

В условиях свободного менового хозяйства каждое предприятие непрерывно отстаивает себя в борьбе за существование. Необходимые для функционирования средства оно добывает себе само от народного хозяйства, вынося свои продукты на рынок. Если эти продукты имеют ценность в народном хозяйстве, если производительность предприятия высока, то рынок даст предпринимателю достаточно средств в форме всеобщего эквивалента, то есть развитие каждого капиталистического предприятия стоит в точном соответствии с его производительностью.

В социалистическом хозяйстве мы имеем принципиально отличное положение: между производительностью предприятия и его питанием прямой связи здесь нет. Мы имеем здесь два акта: первый – продукт предприятия поступает в «общий котёл», и второй – из «общего котла» предприятие получает необходимые ему средства для дальнейшего производства. Круговорот хозяйственных благ не совершается в социалистическом обществе на основании закономерных актов купли-продажи, не зависимых от взглядов отдельных участвующих в них лиц, а определяемых рыночными конъюнктурами. Бруцкус пишет, что в головах некоторых служащих ВСНХ акт поступления продуктов в «общий котёл» и акт поступления оттуда средств производства для продолжения предприятия могут быть приведены в связь, но связь эта весьма неопределённая.

Даже если бы служащие ВСНХ – продолжает мысль Бруцкус – стояли твёрдо на принципе, что питание предприятия должно соответствовать его производительности, если бы даже они имели возможность взять на себя гигантский труд каждого из бесчисленных предприятий, с которыми они имеют дело, то в конце концов мы не могли бы им дать объективного критерия для оценки этих предприятий. Всё будет зависеть, и не может не зависеть, от их усмотрения. А вместе с тем большой простор открывается для различных политических влияний на экономическую жизнь, которые в социалистическом государстве, где политическая власть окончательно слита с экономической, должны и без того проявляться сильнее, чем в каком бы то ни было другом обществе. Поэтому даже в социалистическом государстве, находящемся в очень трудном экономическом положении, остатки средств могут растрачиваться на такие предприятия, которые совсем не являются целесообразными, а вызываются иными соображениями власти.

А между тем и положительная оценка ВСНХ того или другого экономически здорового предприятия далеко не обеспечивает его нормального развития. Бруцкус объясняет это тем, что заведование распределением отдельных продуктов и средств производства в порядке разделения труда необходимо поручить отдельным учреждениям – главкам. Для нормального функционирования предприятия необходимо, чтобы во всех главках по данному предприятию состоялись одинаковые заключения и с соответственным численным выражением (иначе будет оборудование, но не будет сырья, например). Неудивительно поэтому, что стройное функционирование предприятия в социалистическом государстве есть не правило, а исключение. Как пишет Бруцкус – «у семи нянек дитя без глазу…», и приводит пример, когда единогласно признано, что Грозненский нефтяной район функционирует лучше других, однако наличие такого убеждения не помешало району остаться без продовольствия. Могут возразить, что это неналаженность, но может ли что-нибудь подобное случиться в совершенно неналаженном анархическом капиталистическом обществе? – задаёт вопрос Бруцкус и отвечает: «Конечно, нет». Имея такой драгоценный продукт, как нефть, предприниматель, конечно, всегда найдёт хлеб для тех, кто её добывает.

Разница эта обусловлена, конечно, не тем, что в капиталистическом обществе хозяйством руководят более интеллигентные и более добросовестные люди, чем служащие ВСНХ, а тем, что формы экономической организации здесь принципиально различные. Оказывается, - делает вывод Бруцкус, что у социалистического хозяйства в действительности нет никакого механизма для координирования каждого отдельного производства с народным хозяйством.

Следующий блок проблем, который выделил в своём исследовании Бруцкус – вопросы совместимости социализма с принципом хозяйственной свободы. Бруцкус выделяет три её элемента: свобода хозяйственной инициативы, свобода организации потребления и свобода труда.

Свобода хозяйственной инициативы имеет ценность для личности, но едва ли не большую ценность она имеет для общества. Исключительно широкое развитие производительных сил капиталистического общества стоит в теснейшей связи с принципом свободной конкуренции. В условиях свободного менового хозяйства никакая производственная организация не имеет монополии на исполнение в пользу общества тех или других хозяйственных функций. Каждая организация может быть вытеснена другой, исполняющей соответствующие функции, совершеннее, дешевле. И на этом строится процесс народного хозяйства.

Нетрудно видеть, - пишет Бруцкус, - что условия для проявления свободной инициативы в социалистическом обществе гораздо менее благоприятны. Прежде всего, при более или менее уравнительном вознаграждении за труд отпадает значительная часть тех стимулов, которые возбуждают в капиталистическом мире дух предприимчивости.

Но, если бы даже предприимчивость в социалистическом обществе всё-таки не заглохла, ей всё же трудно было бы добиться каких-нибудь результатов ввиду полной бюрократизации хозяйственной жизни. При отсутствии ценностного учёта до крайности затрудняет оценку делаемых предложений высшими должностными лицами. Но даже при самом удачном замещении высших постов большую опасность представляет то, что каждое новшество должно быть оценено только в определённом месте. Преимущество капитализма в такой ситуации в том, что капиталисты конкурируют друг с другом, и их взаимная конкуренция заставляет их с жадностью хвататься за каждую удачную новинку. Кроме того, новатор может сам обладать капиталом или может достать кредит для осуществления своей цели.

И Бруцкус пишет, что социалистическая организация хозяйства, если бы ей, наконец, удалось отлиться в устойчивые формы, отличалась бы громадным консерватизмом и инерцией. Ничего подобного вечно изменчивой хозяйственной жизни капиталистического общества социалистическое общество не представляло бы.

Если социализм не даёт простора для проявления инициативы в сфере производства, то в ещё меньшей степени он в состоянии обеспечить свободу в сфере потребления. Уже из того, что социализм организует производство, не руководствуясь проявлением воли потребителей на рынке, вытекает его тенденция к авторитарному распределению хозяйственных благ.

Без механизма цен невозможно обеспечить равновесие спроса и предложения на рынке помимо нормирования потребления.

В Советской России имелась ещё и другая добавочная причина, вынуждавшая скрупулёзное распределение хозяйственных благ, - это крайнее истощение страны, в которой средства существования имелись в обрез. Но при сохранении социалистического строя этот порядок распределения пришлось бы сохранить и в том случае, если бы стране удалось выйти из состояния крайнего истощения, только пайки стали бы тогда не столь скудными.

Авторитарное распределение хозяйственных благ отрицает свободное удовлетворение не только наших материальных потребностей, но и наших высших духовных потребностей, ибо и они нуждаются в материальном субстрате. Если всё печатное дело находится в руках государства, то довольно трудно себе представить, чтобы оно стало печатать интересующие гражданина произведения метафизической философии, когда оно их в лучшем случае считает бесполезными, или чтобы оно стало строить церкви, когда государственная власть относится к религии отрицательно.

К этому остаётся добавить, что наш русский опыт с достаточной ясностью показал, что авторитарное распределение хозяйственных благ – это самая громоздкая, самая дорогая система распределения, какую можно себе представить.

Ещё один ас

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: