Восточноевропейская цивилизация

Цивилизационный код. Восточнославянский менталитетточно подметил русский философ Е.Н.Трубецкой: «Равнинный, степной характер нашей страны наложил свою печать на нашу историю. В природе нашей равнины есть какая-то ненависть ко всему, что прирастает плоскостью, ко всему, что слишком возвышается над окружающим. Эта ненависть составляет злой рок нашей жизни. Она периодически сравнивала с землей все то, что над ней вырастало». Думающий человек всегда был (за редким исключением) смертельным врагом авторитарной власти и остается таковым для «последних оплотов демократии», разгуливающих на восточноевропейской равнине в поисках добычи.
Единые корни восточнославянских народовберут начало в Древней Руси. Однако мифологизация древнего периода русской истории (9 – 13 вв) затруднят исследование интеграционных процессов в Восточной Европе. Формирования древнерусского государства интерпретируется биполярной, киевоцентристской и полицентрической геополитическими моделями. Выделяется новгородский Север и киевский Юг Древней Руси. Необходимость установления торговых связей Европейского Севера с Византией и Востоком способствовала формированию транзитных путей из варяг в греки и Великого Волжского пути. Вокруг этих торговых магистралей произошла консолидация славянских и тюркских племен. Сложились государственные образования Древней Руси (при участии варягов) и Волжской Болгарии.
В традиционной геополитике Восточная Европа рассматривается как срединный или осевой регион (Хартленд), контроль над которым ведет к мировому могуществу. В Холодной войне Запад стремился победить Хартленд (Советский Союз). В реальной действительности Хартленд был расколот изнутри в результате тактической борьбы за власть местной бездумной элитой. Интегрированная Восточная Европа являлась щитом Западной Европы от Востока, проникновения незаконных мигрантов и наркотиков. Теперь эта преграда разрушена.
По оценкам американского политолога Бжезинского (1999, с. 59) Россия остается региональной державой, «несмотря на ослабленную государственность и, возможно, затяжное нездоровье... она лелеет амбициозные геополитические цели, которые все более и более открыто провозглашает. Как только она восстановит свою мощь, то начнет также оказывать значительное влияние на своих восточных и западных соседей...». Россия еще не сделала окончательный выбор демократического пути или — опять — евразийской империи. Россия не определилась во взаимоотношениях с Америкой: друг это или враг? Поэтому в Восточной Европе главная геостратегическая задача США заключается в недопущении тесного сотрудничества России и Украины, сохранения в Восточной Европе расколотого геопространства и элементов конфронтации между «братьями славянами» или «варварами» (согласно древнекитайской терминологии).
После распада Советского Союза левые партии в Восточной Европе выступают за братский славянский союз по любви. Но по иронии судьбы немощная и коррумпированная «демократическая» власть реально создала условия для «брака» по несчастью. Стратегия «Запад нам поможет» трансформировалась в культурно-политическое дистанцирование восточноевропейских стран от Запада.
Интегрированная Восточная Европа обладала эффективным геопространством, имела возможность получать высокую геоэкономическую ренту (сверхприбыль) за счет единого коммуникационного каркаса «от моря до моря» (Балтика, Черноморье, Каспий, и северные моря). После распада Советского Союза не одна из восточноевропейских стран не смогла успешно реализовать транзитные функции территории.
В прошлом противостояние Запада и Востока Европы привело не только к этноконфессиональным конфликтам на суперэтническом уровне, но и к расколу в восточнославянских землях, где наряду с католической и православной образовалась маргинальная униатская или греко-католическая церковь. Православно-католическая конфронтация послужила углублению культурно-исторических различий между восточными и западными украинцами, что дает о себе знать через триста лет. Ныне в Украине, насчитывающей более 60 конфессий, произошел раскол в Украинской православной церкви. Этноконфессиональные конфликты используются в борьбе за светскую власть. Православная церковь неспособна выступить в качестве консолидирующей силы возрождения из-за внутреннего раскола и борьбы за право «приватизации» души.
Конфликтную структуру конфессионального пространства возможно преодолеть путем возрождения Киева как духовного центра восточных славян, правопреемника греко-византийской православной традиции. Необходимо перенести акцент славянской консолидации из плоскости российской “великодержавности” к разделению духовной и политической власти.

Вызывает тревогу будущее Восточной Европы, где двухсотмиллионное население стремительно нищает, а власть демонстрирует неспособность принимать профессиональные решения. После эйфории победы в «холодной войне» перед Западом стал вопрос «что делать» с проигравшими? Существуют многочисленные сценарии развития событий в восточноевропейских странах. Больше пессимистических, когда ситуация может полностью выйти из под контроля мирового сообщества. Выделяется геополитический прогноз американских экспертов о возвращении восточноевропейских стран за «железный занавес». В мире капитала всегда торжествует прагматических подход, основанный на цене того или иного варианта развития событий. Из двух зол выбирают наименьшее. Во сколько обойдутся для западным налогоплательщиков бесконечные кредитные вливания в немощную и коррумпированную власть, ведущую к распаду национальной экономики? Может быть, дешевле обойдется вариант виртуальной экономики за вновь отстроенным «железным занавесом»?
Конечно, обидно, когда власть, живущая по сантехническим европейским стандартам, с бедным народом и пустой казной всей душой стремится на Запад, а он шлет такие приветы. Западные политологи и финансисты уже не сегодня забили тревогу, что иностранные кредиты используются для поддержания имитирующей реформы власти и пришли к выводу, что Восточной Европе нельзя помочь, если они сами себе не помогут.
Запад опасается анархии и хаоса в восточноевропейских и других странах. Мировое сообщество оказалось не способным позитивно влиять на события в разных частях света, где местные корпоративные группы или племена ведут борьбу за власть. Особую озабоченность вызывает последствия столкновения рыночного и религиозного фундаментализма в России, способного перерасти в столкновение цивилизаций.

Геополитический код. В традиционной геополитике Восточная Европа рассматривается как срединный или осевой регион (Хартленд), контроль над которым ведет к мировому могуществу. В Холодной войне Запад стремился победить Хартленд (Советский Союз). В реальной действительности Хартленд был расколот изнутри в результате тактической борьбы за власть местной бездумной элитой. Интегрированная Восточная Европа являлась щитом Западной Европы от Востока, проникновения незаконных мигрантов и наркотиков. Теперь эта преграда разрушена.
По оценкам американского политолога Бжезинского, Россия остается региональной державой, «несмотря на ослабленную государственность и, возможно, затяжное нездоровье... она лелеет амбициозные геополитические цели, которые все более и более открыто провозглашает. Как только она восстановит свою мощь, то начнет также оказывать значительное влияние на своих восточных и западных соседей...». Россия еще не сделала окончательный выбор демократического пути или — опять — евразийской империи. Россия не определилась во взаимоотношениях с Америкой: друг это или враг? Поэтому в Восточной Европе главная геостратегическая задача США заключается в недопущении тесного сотрудничества России и Украины, сохранения в Восточной Европе расколотого геопространства и элементов конфронтации между «братьями славянами» или «варварами» (согласно древнекитайской терминологии).
После распада Советского Союза левые партии в Восточной Европе выступают за братский славянский союз по любви. Но по иронии судьбы немощная и коррумпированная «демократическая» власть реально создала условия для «брака» по несчастью. Стратегия «Запад нам поможет» трансформировалась в культурно-политическое дистанцирование восточноевропейских стран от Запада.
Геоэкономический код. Интегрированная в прошлом Восточная Европа имела возможность получать высокую геоэкономическую ренту (сверхприбыль) за счет единого коммуникационного каркаса «от моря до моря» (Балтика, Черноморье, Каспий, и северные моря). После распада Советского Союза не одна из восточноевропейских стран не смогла эффективно реализовать транзитные функции территории.
В Восточной Европе Россия рассматривалась как «буревестник» рыночных реформ. Для этого имелись объективные предпосылки. Россия стала правопреемником не только Советского Союза, но и профессионального государственного аппарата, сформировавшейся политической, деловой и научной элиты. Однако 17 августа 1998 года развеяло мифы об успешной либерализации экономики и финансовой стабилизации. Вместе с тем Россия остается самым могущественным соседом и главным экономическим партнером Украины и Белоруссии.
В недалеком прошлом Украина была первой среди равных советских республик, так как в Российской Федерации отсутствовало политическое руководство, а «днепропетровский клан» управлял Советским Союзом. Украина была не только хлебной житницей страны и всесоюзной здравницей, но одним из важнейших форпостов индустриализации и модернизации. Белоруссия в отличие от Украины остается наиболее советизированной республикой. Как это не парадоксально, но современная украинская власть при реализации лозунга «Запад нам поможет» уже выполнила задачу со знаком наоборот. Еще никогда за последнее десятилетие Украина не была так далека от намеченной цели европейской интеграции как сегодня и наоборот, так близко к своим восточнославянским братьям. Даже Россия, казалось бы, вырвавшаяся вперед, «нажала» на тормоза и вплотную приблизилась к Украине и Белоруссии. Сегодня, можно говорить не о старшем и младших братьях, а о «сиамских близнецах», рожденных в муках крупномасштабной имитации реформ и модернизации общества.
Конфликтная конфессиональная структура. В прошлом противостояние Запада и Востока Европы привело не только к этноконфессиональным конфликтам на суперэтническом уровне, но и к расколу в восточнославянских землях, где наряду с католической и православной образовалась маргинальная униатская или греко-католическая церковь. Православно-католическая конфронтация послужила углублению культурно-исторических различий между восточными и западными украинцами, что дает о себе знать через триста лет. Ныне в Украине, насчитывающей более 60 конфессий, произошел раскол в Украинской православной церкви. Этноконфессиональные конфликты используются в борьбе за светскую власть. Православная церковь неспособна выступить в качестве консолидирующей силы возрождения из-за внутреннего раскола и борьбы за право «приватизации» души.
Конфликтную структуру конфессионального пространства возможно преодолеть путем возрождения Киева как духовного центра восточных славян, правопреемника греко-византийской православной традиции. Необходимо перенести акцент славянской консолидации из плоскости российской “великодержавности” к разделению духовной и политической власти.

Падение Хартленда

Никто не смог предвидеть, что евразийский хартленд (сердце земли) будет разрушен не внешними врагами, а изнутри «беспочвенными» политиками, ослепленными тактической борьбой за власть и отсутствием стратегического видения. Именно они, а не Запад, победил в холодной войне. Разрушительный «цунами» политиков-маргиналов позволил отбросить восточнославянские страны на мировую периферию. По иронии судьбы, геополитику вспомнили тогда, когда хартленд оказался расколотым. Геополитический вакуум, образовавшийся в «срединной земле», пытаются заполнить привлекательной доктриной евразийства и другими концепциями. В первой части главы было предоставлено слово преимущественно голосу Моря, теперь выслушаем тех, чья судьба связана с Континентом.

Распад СССР был обусловлен наряду с крахом идей коммунизма утратой «генетической» коммуникационной функции рубежного государства-суперэтноса. Падение «железного занавеса» обернулось ослаблением центростремительных и усилением центробежных тенденций, дезинтеграцией страны «дружбы народов». Образовавшийся геополитический разлом Хартленда от Балтики до Тихого океана привел в движение «сейсмически» активную зону, где вскрылись исторические «швы». Начался «дрейф» новых независимых и бывших государств «социалистического лагеря» в неустойчивом и неоднородном многомерном пространстве.

Вспомним геополитическую формулу «кто владеет Восточной Европой, тот владеет Хартлендом». Сегодня Восточная Европа и Хартленд расколоты изнутри. Дезинтеграция славян, 70% которых проживало в Советском Союзе, утрата геополитических позиций на Балканах, Кавказе и Центральной Азии усилили западную и исламскую экспансию. Неоднозначны оценки культурной миссии России на Востоке, где Кавказ и Туркестан никогда не были замирены окончательно. Проявляются последствия советской депортации чеченцев, ингушей, калмыков, корейцев, крымских татар, греков, литовцев, латышей, эстонцев, западноукраинцев и других народов. На этнополитических рубежах постсоветского пространства возникли очаги этнонациональных и этноконфессиональных конфликтов в Чечне, Абхазии, Осетии, Карабахе, Таджикистане, Приднестровье и Крыму. Вскрылись социокультурные рубежи украинского и белорусского народов, становление которых шло под влиянием Запада и Востока. Украина декларирует приоритет становления государственности и европейской интеграции, а Белоруссия выступает лидером восточнославянского союза. В Молдавии установились наиболее тесные связи с этнически близкой Румынией. Социокультурные антиподы постсоветского пространства — Балтия и Центральная Азия — проявляют диаметрально противоположные тенденции «дрейфа», соответственно, на Запад и Восток. В Закавказье доминирует многовекторная ориентация с конфессиональными особенностями. Тюркский Азербайджан тяготеет к мусульманской Турции, а христианская Армения, наоборот, оказалась в изоляции между ними, ориентируясь на поддержку России и Ирана. В Грузии проявляются намерения дрейфа к «общеевропейскому дому». В связи с экономическим ослаблением России, усиливается присутствие Запада в Закавказье. Казахстан выступает за создание евразийской конфедерации.
Евразийская Россия православных славян, мусульманских тюркских и горских народов традиционно противостояла западноевропейской и китайской цивилизациям и одновременно являлась коммуникационным мостом между Западом и Востоком. В начале ХХ века со строительством Транссиба, портов и торгового флота режим свободной торговли функционировал от Атлантики до Тихого океана, однако после 1917 года на месте евразийского моста был возведен «железный занавес». В конце века завершились многочисленные броски России на Юг. Кроме тысячелетней мечты о вратах Царьграда, предпринимались попытки прорубить геополитические «окна» на Юг через Кавказ, Иран, Афганистан и Синьцзян. В 1919 году в меморандуме Троцкого содержалась геополитическая стратегия мировой революции, согласно которой путь на Париж и Лондон лежал через Афганистан и Индию. После Второй мировой войны Советский Союз выдвинул территориальные претензии на бывшие грузинские и армянские земли в составе Турции. В 1945-1946 гг. провозглашались советские республики в Иранском Курдистане и Азербайджане, Восточном Туркестане (Синьцзяне).
После распада СССР в постсоветском пространстве доминировали европейско-атлантическая, пантюркская, евразийская, восточнославянская и великорусская-имперская геополитические концепции. В отличии от новых независимых стран Балтии, относительно успешно осуществляющих вестернизацию, не оправдались прогнозы ускоренного «дрейфа» восточнославянских стран к Западу. Здесь не увенчались успехом намерения прорубить «персональные форточки» в Европу для создания «мостов» между Западом и Востоком. Политико-экономическая и военная немощность России делают невозможным реализацию великодержавной концепции, предусматривающей возвращение утраченного статуса мировой державы, и проектов создания федерации или конфедерации «Евразийского союза». Однако отмечаются крайне националистические проявления геополитических амбиций коммуно-национализма. Остаются малоэффективными попытки создания на развалинах СССР нового Содружества независимых государств. Будущее России будет зависеть от сохранения роли транслятора цивилизационного диалога в постсоветском пространстве и коммуникационных функций рубежного государства между Западом и Востоком. Западные аналитики не исключают возможность возвращения восточнославянских стран за «железный занавес». Популярная идея мусульманской интеграции и создания «Великого Турана» от Адриатики до Великой китайской стены потеряла привлекательность из-за существующих социокультурных различий и более умеренной политики Турции в тюркском мире.

Выделяются следующие тенденции трансформации многомерного коммуникационного пространства Хартленда:

• успешный «дрейф» бывших советских прибалтийских республик в геополитическое и гоеэкономическое пространств Западной Европы,
• утрата Россией военно-морских форпостов и коммуникационных узлов на востоке и западе (Порт-Артур и частично Севастополь), торгово-экономических центров (Харбин и Одесса); вытеснение России, несмотря на военное присутствие, из Закавказья и Центральной Азии;
• утрата восточнославянским миром военного и экономического приоритета на Балтике и Черноморье;
• из-за падения уровня и качества жизни в новых независимых государствах усиление экономической экспансии Китая (от Карпат до Владивостока) и Турции (от Балкан до Центральной Азии), возрастание роли возрождающихся коммуникационных узлов Востока на рубежах евразийских цивилизаций (Харбин, Стамбул и Урумчи);
• образование «серой» зоны в Юго-Восточной Европы из-за событий на Балканах и Приднестровского конфликта.

Новые независимые страны Балтии (Литва, Латвия, Эстония) относительно успешно «дрейфуют» в сторону Западной Европы. Образуемый геополитический и геоэкономический Балто-Адриатический форпост НАТО и Европейского Союза в недалеком будущем может реально превратиться в новый «железный занавес» между западнохристианским и православным мирами.После вхождения прибалтийских государств в НАТО и ЕС снизится экономический фактор воздействия России на страны Балтии, и резко обострятся проблемы Калининградской области. Балтфлот практически заперт в Калининградском и Финском заливах.
В период Северной войны 1700-1721 гг. Лифляндия и Эстляндия были включены в Российскую империю, а после трех разделов Речи Посполитой — Литва, Латгалия и Курляндия. Приморское положение Прибалтики, широкие возможности заграничного сбыта товаров и ранняя отмена крепостного права (1816-1819) способствовали ускоренному по сравнению с российской провинцией развитию хозяйства. В конце 19 в. в Российской империи образовались социокультурные полюса, отождествляемые с «собственным» Западом и Востоком — Прибалтика и Средняя Азия. В 20 в. после распада империи дважды провозглашаются независимые государства Балтии, которые ныне сравнительно успешно возвращаются в западноевропейское пространство, используя при этом традиционные связи с Россией и ориентацию экономики на восточноевропейский рынок.
Страны Балтии в 20 в. неоднократно теряли наиболее предприимчивых и наиболее трудолюбивых граждан. До и после Отечественной войны «кулаки» и многие другие латыши подверглись репрессиям и были выселены в Сибирь или сосланы в ГУЛАГ. Но еще большие потери Балтия понесла за счет утраты местных диаспор, традиционно отличающихся высокой деловой активностью. Полиэтничность является важным фактором формирования геоэкономического кода государств, расположенных на рубежах цивилизаций. Например, в1939 г. Латвию покинули 50 тысяч немцев, в годы войны в концлагерях погибла значительная часть местных евреев. В результате был утрачен генофонд этих двух народов, которым в буржуазной Латвии принадлежало более 70% собственности.
В 90-е годы Латвию покинуло 150 тысяч, а Эстонию — 80 тысяч русских. Однако, несмотря на миграцию, в настоящее время в Балтии велика доля некоренного населения, что обусловило жесткую этническую политику и введения правового статуса «неграждан». В Литве они составляют около 20% населения (9,4 % русских, 7,3% поляков, 1,7% белорусов и др.), в Латвии — более 48% (33% русских, 4,5% белорусов, 3,5% украинце, 2,3 % поляков, 1,3% литовцев и др.), а в Эстонии — около 40% (31% русских, 3,3% украинцев, 1,8% белорусов, 1,1% финнов и др.). В самом крупном прибалтийском городе и столице Латвии — Риге доминируют жители некоренной национальности — 62% (47% русских, 9% белорусов и украинцев и др.). Вместе с тем, наибольшую деловую активность проявляют представители русскоязычной субкультуры, которым принадлежит свыше 80% частных капиталов. Местные предприниматели, общающиеся на русском, предпочитают нестабильный, но знакомый и потенциально богатый российский рынок. Заметна активность латвийских банков в России, Украине и других бывших союзных республиках. Поэтому, несмотря на жесткую этническую политику, страны Балтии заинтересованы в мощной и эффективной российской экономике.
Социокультурные особенности Литвы, Латвии и Эстонии, где доминирует западное христианство, наглядно проявляются в относительно успешном переходе к рыночным отношениям. Например, в странах Балтии в отличие от Калининградского анклава России, удалось создать модель свободных экономических зон в портовых городах, где основным субъектом деятельности является частный предприниматель, а не чиновник. Почти половина грузооборота портов Балтии приходится на Вентспилс (30 млн. т.), основу которого составляют транзит с Востока. В свободном порту работают крупнейшие в Балтии терминалы для нефти, нефтепродуктов и жидких химикатов и крупнейший в мире терминал для калийных минеральных удобрений. В 90-е годы в развитие инфраструктуры порта инвестировано свыше 300 млн. долларов. Однако Россия строит Балтийскую трубопроводную систему (БТС), включая терминалы в Усть-Луге, бухте Батарейной и Высоцке. Экспорт нефти через БТС должен увеличится к 2005 г. до 30-40 млн. тонн. В результате объем перевозок российской нефти через литовский порт Вентспилс сократится на 40 %. Участие американских компаний в энергетическом бизнесе в прибалтийских государствах мало, что значит без российской нефти.

Ускоренная и относительно успешная европейская интеграция Эстонии, Литвы и Латвии привели к негативным социо-психологическим последствиям. Страны Балтии лидируют в Европе по числу самоубийств на душу населения, расплачиваясь за высокие темпы рыночных реформ человеческими жизнями.

В Юго-Восточной Европе остается неразрешенным Приднестровский конфликт. Становление государственности в Молдавии осложняется социокультурными рубежами славянского, тюркского и романского народов, где молдаване тяготеют к румынам, тюрки-гагаузы — к светской Турции, а русские и украинцы — к восточным славянам. Игнорирование исторических этнических рубежей сторонниками объединения с этнически близкой Румынией привели к расколу Молдавии и провозглашению непризнанной Приднестровской республики, которая рассматривалась местной властью как геополитический форпост России на Балканах. В свою очередь, Молдавия интересует Запад как возможный плацдарм НАТО в Юго-Восточной Европе. В результате вооруженного конфликта в 1992 г. погибли тысячи людей.