 |
Заговор от детской бессоницы. От болезни ребенка. При отнятии ребенка от груди
|
|
|
|
Заговор от детской бессоницы
Знахарка, надев верхнее платье задом наперед, берет больного младенца на руки (или же взрослого за руку) и идет в поле, где, обратись к заре, произносит следующие слова трижды, при каждом разе отступая шаг назад и плюя через левое плечо на зарю:
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! Заря‑ заряница, заря, красная девица, возьми крыксы и плаксы, денны и полуденны, нощны и полунощны, часовы, получасовы, минутны и полуминутны от раба божия (имя рек)!
Затем, при троекратном поясном поклоне заре, знахарка говорит:
Заря‑ заряница, заря, красная девица!
Твое дитя плачет, пить, есть хочет, а мое дитя плачет, спать хочет; возьми свое бессонье, отдай нам свой сон по сей день, по сей час, по мой наговор, во веки веков! Аминь!
Могла я свое чадо сносить и спородить, могу я крыксы и плаксы отговорить! Аминь!
От бессонницы (полуночницы) младенца:
Встану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь из избы в избу, из дверей в двери, из ворот в ворота, под восток, под восточну сторону.
Под восточной стороной ходит матушка утренняя заря Мария, вечерняя заря Маремьяна, мать сыра земля Пелагея и сине море Елена.
Я к ним приду поближе, поклонюсь им пониже:
«Вояси ты, матушка заря утренняя Мария,
и вечерняя Маремьяна,
приди к нему, к рабу божию, ко младенцу,
возьми ты у него полунощника и щекотуна
из ретивого сердца, изо всей плоти,
из ясных очей, из черных бровей, изо всего
человеческого составу,
из каждой жилочки, из каждой косточки, из
семидесяти семи жилочек,
из семидесяти семи суставчиков;
понеси их за горы высоки,
за леса дремучи, за моря широки, за реки глубоки,
|
|
|
за болоты зыбучи, за грязи топучи,
к щуке‑ белуге в зубы; понеси ее в сине море! »
Щука в море, язык в роте, замок в небе, а ключ в море;
заткнул и ключ в воду бросил!
* * *
Снести ребенка на погребицу и, став над ямой, трижды сказать, отплевываясь:
Кочеток серый, кочеток пестрый,
кочеток красный,
возьми крик рабы божией (имя рек)!
От болезни ребенка
Занемогшего младенца мыть в бане, произнося: Стану я, раб божий (имя рек), благословясь, выйду перекрестясь из избы дверьми, из двора воротми; выйду я в чистое поле; помолюсь и поклонюсь на восточную сторону; под восточной стороной есть окиян‑ море; на окияне‑ море ходит щука бела, зубы укладны, хвост булатный, поедат и пожират у раба божия (имя рек) уроки, и прикосы, и грыжи, и баенны нечисти, чтобы ни в вечерню, ни на нову, ни на ветху и ни на перекрою месяцу Во веки веков!
Аминь!
Будьте, мои слова, замком замкнуты, ключом заперты!
Примечание: этот заговор должен был сработать в любое время месяца: то есть ни тогда, когда месяц молодой, или старый, или на ущербе, ни тогда, когда его нет на небе.
При отнятии ребенка от груди
Накрывается стол, на столе ставятся разные яства и при них кладется березовый прутик, ребенка садят к столу и, смотря в окно через его голову, тихо говорят:
Как лес не тоскует по дереве,
так ребенок не тосковал бы о грудях!
После этих слов замечают, что ребенок станет хватать из поставленного на столе, тем и надо его больше кормить; если схватит прутик, значит, должно этим средством принуждать ребенка, когдаон не ест чего‑ нибудь по капризу.
Заговор от порчи:
Господи, благослови, истинный Христос!
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа аминь! Портевщику, колдовщику, портевщице и колдовщице на синем море белой пены не прихлебать, морской глубины не измерить, небесной высоты не опознать, меня, раба божня (имя рек), ввек живучи, не испортить и никакой порчи не пустить: ни в буйную голову, ни в ретиво сердце горячее, ни в легкие, ни в печень, ни в грудь белую, ни в поясницу поперешную, ни в крыльца!
|
|
|
Запрусь же я, раб божий (имя рек), от портевщика и от колдовщика, от портевщицы и от колдовщицы и от всякого лихого человека крепким замком, железным ключом, и отпущу я, раб божий (имя рек), ключ этот в окиян‑ море; когда портевщик или колдовщик, портевщица или колдовщица на синем море белу пену прихлебают, морскую глубину опознают, всю небесну высоту измеряют – и тогда меня, раба божия (имя рек), не испортить во веки вечные! Аминь!
* * *
Встану благословясь, пойду перекрестясь из избы дверями, из сеней воротами в чистое поле, к синему морю; в окиян‑ море пуп морской; на том морском пупе – белый камень Олатырь; на белом камне Олатыре сидит белая птица; летала та белая птица по городам и пригородам, по селам и приселкам, по деревням и придеревням; залетела тая белая птица к рабу божиему (или рабе божией, имя рек) и садилась на буйную голову, на самое тимя; железным носом выклевывала, булатными когтями выцарапывала, белыми крыльями отмахивала призоры и наговоры, и тяжкую немочь – из мозгу, с костей, из ясных очей, с буйной головы, с белого лица, с черных бровей, с ретива сердца, с белых рук, с резвых ног, из тридевяти жил становых, из всего стану человеческого; уносила та белая птица призоры и наговоры, и всякую немочь за синее море, под белый камень, под морской пуп!
Будьте вы, мои слова, крепки и тверды!
Ключ и замок во веки веков!
Аминь!
|
|
|
