 |
У Джеймса каждый раз сердце болезненно сжималось при взгляде на его безжизненное лицо, на котором вот уже целый месяц ни разу не появилась улыбка.
|
|
|
|
У Джеймса каждый раз сердце болезненно сжималось при взгляде на его безжизненное лицо, на котором вот уже целый месяц ни разу не появилась улыбка.
Конечно же, добром все это не могло закончиться.
Во время очередной ожесточенной схватки с Пожирателями, словно в замедленной съемке, Джеймс увидел, как в Сириуса попало какое-то заклятие и он упал на землю. Он сам не понял, как в следующую секунду оказался рядом с другом.
— Нет! Сириус! Только не ты!..
Мертвенно-бледное лицо, кровь на мантии. Душу охватил ужас. Вокруг еще сверкали вспышки заклинаний, но Джеймс уже ничего не видел. Он дрожащей рукой прикоснулся к шее Сириуса и, почувствовав слабое биение пульса, облегченно вздохнул. Живой. Как только уцелел?
Оставшихся Пожирателей тем временем обезвредили, и к Джеймсу и Сириусу уже спешили товарищи.
— Надо его в Мунго, — предложил Фрэнк.
— Нет, — твердо возразил Джеймс. – Перенесем его в мой дом. Лили – неплохой целитель, сможет о нем позаботиться, — и тихонько добавил: – Его сейчас нельзя оставлять одного.
* * *
Очнувшись, Сириус обнаружил себя лежащим на кровати в смутно знакомой комнате. Он попытался подняться, но чья-то рука помешала ему это сделать, и мягкий голос Лили произнес:
— Лежи-лежи, тебе надо отдыхать. Вот, выпей.
Она поднесла к его губам чашку с чем-то приятно пахнущим, и Сириус послушно выпил. Голову заполнил туман, глаза закрылись сами собой. Он успел услышать только встревоженный голос Джеймса:
— Как он?
Ответа Лили он уже не разобрал, снова погрузившись в беспамятство.
Когда Сириус очнулся во второй раз, рядом никого не было. Оглядевшись, он узнал комнату для гостей поттеровского дома. Казалось, что за все прошедшие годы здесь ничего не изменилось: все те же бежевые портьеры на окнах, пушистый мягкий ковер на полу, небольшой столик рядом с кроватью. На мгновение Сириусу показалось, что он приехал в гости к Джеймсу на каникулы, и ему всего лишь приснился кошмар. Но в следующую секунду взгляд наткнулся на непривычный предмет – неподалеку от окна стояла детская колыбелька.
|
|
|
Все встало на свои места, и боль потери уже привычно резанула сердце. Сириус откинулся обратно на подушку: захотелось снова потерять сознание, все забыть. Вдруг раздался тонкий детский плач. Что-то дрогнуло в душе, и, поднявшись, Сириус покачал колыбельку, пытаясь успокоить ребенка, но тот успокаиваться не желал. Тогда он осторожно взял Гарри на руки.
— Ну, что ты, Олененок? Не надо плакать.
Собственный голос прозвучал так хрипло, что показался чужим. Малыш замолчал и подозрительно уставился на него своими яркими глазищами – точь-в-точь Лили, когда она отчитывала их с Джеймсом за очередную проделку. И впервые за последний месяц Сириус улыбнулся. Боль, разрывавшая душу на части, отступила, как будто из груди вынули ядовитый шип, и юноша почувствовал, что может снова дышать свободно.
На лестнице послышались торопливые шаги, и в комнату влетела Лили, которая, увидев его с Гарри на руках, замерла на месте.
— Сириус… — выдохнула она.
— Привет, Лил, — он передал ей ребенка, и тот что-то радостно залопотал. – Долго я без сознания валялся?
— Практически сутки. Как ты?
— Жить буду, — Сириус усмехнулся, правда, не слишком весело, а Лили облегченно перевела дыхание и улыбнулась.
— Пошли накормлю тебя. Голодный, небось?
Он кивнул, неожиданно поняв, что, действительно, очень проголодался.
|
|
|
* * *
В начале января Сириус появился в книжном магазине, когда Ремус уже собирался все закрывать.
— Пошли прогуляемся, — заявил он с порога.
— Куда? – поинтересовался Ремус, подводя итоги в журнале учета.
— В Запретный лес.
Ремус удивленно вскинул голову и внимательно посмотрел на друга, но тот оставался совершенно невозмутим. Понять, что за очередная бредовая идея пришла ему в голову, не представлялось возможным. Впрочем, сейчас Ремус был рад даже самым безумным его идеям: по крайней мере, он начал реагировать на окружающее, смог жить дальше.
В Запретном лесу они долго бродили по знакомым еще со школы местам, проваливаясь в сугробы. Ремус так и не смог добиться от Сириуса, что он ищет. Пошел крупный пушистый снег, и некоторое время спустя они оба стали напоминать снеговиков.
Уже совсем стемнело, а они все еще плутали по лесу, но Ремус не решался ни начать расспросы, ни сказать, что пора возвращаться. Впрочем, он все понял и без расспросов, когда на одной из полянок услышал легкий хрустальный перезвон и в следующее мгновение увидел полупрозрачные голубоватые цветы.
— Бродяга…
Но тот, не обращая на него внимания, несколько мгновений задумчиво изучал иверии, а потом решительно сорвал одну из них и повернулся к Ремусу:
— Пошли.
Выражение лица у него при этом не поддавалось описанию, и Ремус понял, что сейчас лучше промолчать.
Как он и ожидал, аппарировали они на кладбище. Сириус опустился на колени рядом с могилой и смахнул ладонью снег с надписи на мраморной плите:
Марлин МакКиннон
|
|
|
