О приходе блаженнаго отрока ко игумену.

Божествены же отрокъ остася от дружины своеа и обрете время потребно и приходить къ игумену, пад, поклонися ему до земля. Игумен же рече ему: «Кто ты еси, чадо, и от коеа веси и какое треование хощеши от нас?» Юноша же речек ъ игумену съ великым смирениемъ: «Приидох, господине отче, къ твоеи святыни, желаю твоего благословениа и молитвы. Веси же есмь оноя вещеозерьскыя. Имя же мое Алексеи нарицаюся. И требование мое се, молю твою, отче, святыню, яко да приатъ буду тобою въ святую сию обитель, служаи на святую братию, елико мога по силе». Игумен же зряше внутренима очима на юношю, видя его смирение и душевную чистоту и глаголъ его въ сладость послушаше и разуме хотящую благодать явитися на немъ и рече ему: «Хощеши ли, чадо, инокъ быти и Господеви работати?»

Юноша же отвеща къ игумену: «Ей, отче, въ истинну желаю, но еще не у время, понеже младу ми сущу, боюся общаго врага, запеншаго прадеда нашего и многых святыхъ поколебавша, егда некогда покрадетъ мя врагъ, прельствиъ отведетъ мя от правды Божиа и уподоблюся нисходящим в ровъ. Ров же имянуется адово дно и тму греховную, да не буду в позоръ ангеломъ и человекомъ и во смехъ лукавымъ бесомъ и аще, господине отче, повелит твоя святыни, да пребуду тако служаи на святую братию, искушу юность свою поне за три лета и Богъ же мира человеколюбиемъ и многою благостию прииметь на наша худыя труды и на лучшая позоветъ ны и тои наша соблюдетъ душа и телеса чиста и нескверна, и духъ непороченъ, и животъ непремененъ, нелицемерно братолюбие, девство неокрадомо, поспешение непреложно, добродетель непременну, правду непретыкающуся и надежду неблазнену, и вся полезная устроитъ. И ныне, святый отче, еже прошу, то и да и получю от твоеа святыни». Игумен же яко услыша не простаречива, но от Писаниа божественыъ словесъ и рече: «Чадо, учился ли еси святым книгам?» Юноша же отвеща: «Мало, отче, измлада отчасти навыкох, но небрежении пребых». Игумен же рече: «И се ти, чадо, будетъ на великъ успехъ къ твоему спасению». Игумен же приатъ его и благослови и посылаеть его къ казначею, да вдасть ему, одеяние и обувение вся потребная и по томъ посылаетъ къ некоему диаку разумну и искусну, ведущу писаниа божественная. Добродетельны же отрокъ пришедъ къ диаку и поклонися ему и рече к нему с великым смирением: «Придохъ, господине, к тебе по повелению игуменову, да мя накажеши, яко поселянина и невежю. Диакъ же онъ, видевъ его смирение и покорение, и приатъ его с любовью и начатъ его наказати не яко ученика, но яко брата приснаго за многое его смирение и послушание. Божествены же юноша болми нача въздержатися и постомъ, и бдениемъ, и молитвами тружаяся, и часто книгы чести и к церкви по вся дни без лености хожаше и послушаше пениа и чтениа божественых писании и внимаше и учителя же своего во всем послушаше и чистяше, ни в чем николиже преслушаше его, но въ сладость глаголъ его послушаше и не дасть же ни единому словеси его пасти на землю и научи же ся всякому добронравию и извыче всему благочинию и бе правдою и беззлобиемъ украшаяся, наипаче же любляше душевную чистоту, с нею же всякъ узритъ Господа, поминая Господне речение, еже рече Господь: «Блаженни чистии сердцем, яко ти Бога узрят». Дьякъ же онъ учитель его нача дивитися таковому въздеръжанию отрока и добродетельному житию его. Наипаче же възлюби его. Отрокъ же пребываше въ обители, своею службою печашеся, како угоднаа сътворити, тружаяся по вся дни, делая своими раками и всехъ послушаше и всем угодная творя и от всехъ любим бе и лету же мимошедшу. Празднику приближающуся Кирила чюдотворца преставлению. Той же Никифоръ прежепомянуты въспомяну сына своего и рече: «Иду азъ ныне в кириловъ монастырь, и помолюся Спасу и Пречитой Его Богоматери и у чюдотворцовы ракы приложитися и вижю пребывание сына своего и възму его въ домъ свой. Аще въсхощеть, оставлю его и другое лето тамо пребыти, но токмо движю его». Никифоръ же пути касается и малыми деньми путь преиде во обитель и приходитъ къ игумену и поклонися ему до земли и рече: «Благослови, отче». Игумен же виде его человека доброзрачна и благослови его, и рече: «Богъ да благословитъ тя, чадо». И вопроси его: «Кто еси, чадо, и от коеа страны еси, и како имянуешися, и что есть прихожение твое к нам, и кое требование хощеши от нашего смирения?» Никифоръ же рече къ игумену: «Господине отче, от страны убо есмь северныя Белаозера, веси оноя вещеозерьскыя, Никифоръ имянуюся, от людей зовомы Ошевенъ. Приидохъ, господине отче, во святую сию обитель помолитися Спасу и Пречистой Его Богоматери и у чюдотворцовы ракы приложитися, от твоеа святыни благословение прияти, и от отецъ молитвы, да аще повелитъ твоя святыни, да вижю и сына своего». Игумен же рече: «Кто есть сынъ твой?» Никифоръ отвеща: «Отче, есть убо сынъ мои служаи на святую братию въ обители сеи имянемъ Алексеи». Игумен же по обычаю монастырьскому вдасть ему приставника, да идетъ с нимъ къ чюдотворцеве раке приложитися и по том к келарю и повеле игуменъ келарю, да въздастъ достоину честь Никифору, напитаетъ различными брашны и питиемъ доволно от квасъ житныхъ и от меду, вина же и пива – таковым в монастыре том не обретатися. Таковъ бе законъ их от настоятеля и место особно дати ему на почивание от труда потнаго. И приставник же иде с нимъ в гробницу къ чюдотворцове раке и по том к келарю. Келарь же въздастъ достоиную честь Никифору и питаше его различными брашны и питиемъ доволно и беседоваше с ним полезными словесы. И в то же время повеле келарь приставнику да вшедъ възвестит диаку Алексею приход отца его Никифора. Алексей же услышавъ скоро прииде и поклонися образу Спасову и Пречистыя Его Матере и вземъ от келаря благословение и падаетъ на землю къ ногамъ отца своего съ умилениемъ и слезами и проситъ благословениа и прощениа: «Согрешихъ, отче, не веде твоего прихожениа зде». Никифоръ же рече ему: «Богъ проститъ тя, чадо». Егда Никифоръ доволенъ бяше пища и питиа, и вземъ от келаря благословение, идетъ къ сыну своему въ его пербывание, да тамо почиеть. Келарь же повеле приставнику носити квас к Никифору, елико ему довлеетъ и позываше его в трапезу къ пению и къ ядению. Никифоръ же с сыномъ своимъ приидоша въ храмину и поклонишася образу Спасову и Пречистыя Богоматере и видит обиталище сына своего и брежение от игумена и от братии каковы покои данны ему и похвали Бога и рече в себе: «О владыко человеколюбче, слава неизреченнеи милости твоеи и благоутробию. Что въздам ти за вся, яже на мне твориши, благая подавая мне, грешному?» Алексеи же падъ на нозе отца своего и жалостныя испусти слезы и умилныя глаголы изрече: «О отче, прости мя, прогневах же твою старость и огорчих же твою утробу своимъ замедлениемъ и небрежениемъ. Но паче надеяся на твое милосердие и чадолюбие, ныне же, отче, не вемъ, что сътворити. Что велиши рабу своему? Но токмо хвалю Бога о сих и въспою Господеви благодеявшему мне и пою Богу моему, дондеже есмь, яко сподобилъ мя еси, Господи, видети родителя моего, да наслажюся видя доброту старости твоеа, да възвеселюся, зря седины твоя и облобызаю нозе твои, ими же потрудися мене ради и что, отче, въздам ти противу труду твоему, яко мене ради толикъ путь преиде, ища своего овчати заблужьшаго или яко погыбшаго кто виде такова чадолюбива отца, якоже ты, отче, на мне сотворилъ еси. Не оставилъ еси, посещая мене, своего изчадиа». И кых жалостныхъ словесъ и умилныхъ не рече отцу своему и множае сих съ многым рыданиемъ слезным. Отецъ же его Никифоръ умилися о реченныхъ от сына своего и обьемъ его и рече: «Въстани, чадо». Онже въставъ, и облобыза его отець его и охапивъ сынъ отца своего и многъ часъ плакашеся и едва от плача преставше седоста. Начатъ же Никифоръ сыну своему от жалости съ слезами поведати вся по ряду, како прииде к нам человекъ тои, иже от тебе посланную грамоту принесе и яко услышахом в грамоте писанная словеса и тако ми болезненои жалостно бысть, яко не надеяхся уже видети тя на семъ свете, чадо мое възлюбленое, тако же и мати твоя от того дне и доныне и ни единого дни не вкусих хлеба без плача и без скорби, аще бы не Господь утешилъ сердца наша, слыша тебе здрава. Начат же и Алексеи поведати отцу своему бывшая, како остася от дружины своеа и како игумен приатъ его съ любовию и каково от игумена и от братии брежение бысть ему и покои. И показа отцу своему одеяния различная червлены и багряны и иными различными цветы украшены. И рече Никифоръ: «Вижю, чадо, Богу поспешествующу тебе и видение плачь слуха уверяеть. Ныне, чадо, аще хощеши и дрогое лето пребуди зде». Блаженны же отрокъ отвеща: «Не остану тебе, отче. Ты убо, отче, толикъ преиде пут мене ради, понуди свою старость и иду с тобою и утешу печаль матере своеа и буду с вами до дни живота вашего, угодная вам творя и хотел быхъ, отче, еще пребыти зде, но не смею рещи за прогневание твое».

Отецъ же рече ему: «Чадо, азъ убо не искушая, нилукавьствомъ тебе глаголю, но истинну реку ти: аще хощеши, остани зде. Азъ же видевъ твое пребывание, яко благодать Божия, яже в тебе, не тща будет, и благодарю Бога о сих. И шедъ в домъ свои, възвещу матери твоеи пребывание твое и отиму скорбь от нея, и утешу печаль еа и възвеселю братию твою. Ты же, чадо, пребуди зде, донелиже Господь повелитъ тебе. И егда будеши и намъ в утешение въ скорбехъ нашихъ». Алексеи же и рече отцу своему: «Аще се, отче, тако то Богъ исполнить любовь твою». И скратиша о том слово и скончаша беседу. Никифоръ же възлеже препочити. Алексеи своею службою печашеся. Мы же сиа почетше, похвалим Бога и на предняя глаголы добре подвигнемся.

Празднику же приспевшу Кирила Чюдотворца, преставлению множеству народу събравшюся от различныхъ странъ: князи и бояре, и велможи, и сановници, и священници, и крилици, и купци, и земледельци богатии и славнии и неславнии, велици и малии, стари и унии, мужи и жены, нищи и убозии, болнии и недужнии и вси радостно праздноваху и духовно веселящася, ликующе другъ съ другомъ купно тръжествующе, слышаще божественая пения и чтения святыхъ отецъ поучениа, видяще славима и хвалима Господа на земли, яко на небеси со страхом и трепетомъ. И тако же видяще и слышаще Кирила Чюдотворца, кто исповесть нечетную милость щедрот Божиихъ и кто может сказати неизреченное человеколюбие благости его. Коликими чюдесы прослави Господь своего угодника на земли чюдес дарованми и болшими дарми почти его, иже не мощно и усты человеческими изъглаголати, якоже писание глаголеть: «Яже око не виде и ухо не слыша и на сердце человеку не взыде, еже уготова Богъ любящим его». Яко же рече Господь в святом Евангелии: «Прославляющаа мя прославлю». Тако же игуменъ съ братиею вси купно о Бозе праздноваху и честно с любовию благодарно хваляще Бога, и молебнаа певше, Господа славяще и гостем же коемуждо достоинную честь въздающе, напитаа ихъ различными ядми и учредивъ ихъ многыми брашны и питиемъ доволно от квас житных и от медов различных сладостми. Князеи же и бояръ, и вельможь и сановныхъ дарми почтоша ихъ от вещеи монастырьскых, яко же апостолъ пишет: «Въздадите уо всем долгы, ему же урокъ урокъ, ему же дань, дань, ему же страх, страх, ему же честь, честь, ни единому же ничим же должни будете. Празднику же мимошедшу, все же народное множество разидошася кожо во своя си. Вси же идяху радующеся, никто же не изуде тощь, не получивъ Божиа милости. Инъ слышавъ пениа божественаа, благодаря Бога. Инъ же чтениа святыхъ отецъ учениа насладився, другы же славя Бога и чюдесем Кирила чюдотворца дивяся, недужни здрави быша, болнии исцеление получиша, нищи и убози от христолюбецъ милостыню приаша. Той же предреченыи Никифоръ приходитъ къ игумену и просить благословениа, да идетъ в домъ свои. Игумен же поучивъ его от божественых писаний и наказавъ духовными бесадами и дарми почте его. От вещеи монастырьскыхъ и благослови и отпусти его, тако же и сынъ его Алексеи дарми одари отца своего Никифора, елико ему Богъ дарова, такоже и матере своеи посла даръ, елико довлееть. По томъ же и о братии своеи. Всем убо по разнеству бяше бо братиа его вящи Амросий, вторы Лукианъ, третии Леонтии, а четвертыи, тои Алексеи. Проводивъ же Алексеи отца своего вдалее пяти поприщь, любезно целовавшеся и умилныя слезы испущаше, разидошася. Алексеи же възвратися въ обитель своею службою печашеся. Никифоръ же иде в дом свои, радуяся текы, яко забывъ старость от радости, яко благо нечто обрете и въсприим и благодаря Бога о сих. Пришедшу ему в дом свои, и стретоша его домашнии его, и видящи его радостна и любовно к ним глаголюща, тако же и они весели быша. Вшедъ же в храмину и поклонися образу Спасову и Пречистыя Его Богоматере и седе нимало же помедливъ начатъ вся по ряду поведати бывшая, како въ обитель прииде и како игуменъ с любовию благослови его и приставника дасть ему и каково келарево брежение бысть ему и како чинъ монастырскыи виде и пениа слышавъ и чюдеса виде и слыша и како игуменъ поучивъ его от божественых писании и благослови и отпусти и дарми почти его и сына своего пребывание и покои данныи ему и здравие поведа им. И възем из влалища дары и да жене своеи от сына своего. Она же вземъ от радости жалостныя испусти слезы, яко сына своего зряше даръ его, тако же и детемъ своимъ подаде дары от брата ихъ. Они же в любовь прияша и поклонишася и возрадовашеся слышаще брата своего здрава и славя Бога о сихъ. По томъ же Никифоръ пребывая благоденьствуя, забы уже печаль о сыну. Летомъ же некоимъ мимошедшимъ и повеле Никифоръ устроити питие и сътвори пиршество и созваша си и прииде и хощетъ Богу сосуд избранъ быти. Божественыи же уноша съ многым смирением отвеща къ игумену глаголаше: «О честныи отче, яко провидець всяческихъ Богъ преведя мя къ твоеи святыни, спасти мя хотяща и елика аще велиши ми, отче, сътворити, повеленаа тобою вся сотворю. Но токмо причти мя к братии и тогда глагола к нему игумен: «Благословенъ Богъ, чадо, укрепивы тя на се тщание. Отселе будт работаа Господеви, служаи братии съ всякымъ терпениемъ и покорениемъ купно же и послушанием». Се же слышавъ от игумена божествены юноша, пакы поклонься ему до земля и тако остризаетъ влася главы своеа, вкупе же со отъятиемъ влас отлагаеть и долу влекущаа мудрованиа и нарекоша имя ему Александръ, бысть же възраста тогда 25 летъ, егда приятъ иноческыи образъ. Оттоле же дыи смирение не яко человека или яко брата, но яко отца или яко ангела Божиа посреди себе имеяху. Игумену же и всии братии дивитися великому его смирению и покорению и толику во юности благонравию и укреплению и бодрости и велми прослависта от себе Бога и реша в себе: «Что сътворим, яко тако видим мужа сего подвизающася? А ни что же вещающа съ всяцемъ тщаниемъ, яко рабъ некы без искупа работая без всякаго прекословиа. И внятъ же слухом блаженны Александръ словеса сиа тяшко си вменивъ себе и рече къ себе: «Что сътворю. Азъ бо грехы моа продахся прародительска осужениа в раи. Самъ бо владыка Христосъ образъ положи и подписание сиа повелениа его, еже хранити заповеди его, якоже мощно, сам бо рече Пречистыми своими усты: «Иже кто хощет вслед мене итти и возметъ крестъ свои и воследуеть по мне. Луче ми есть отлучитися, да поне честь приемлю и покои от подобныхъ человекъ и всуе труд мои будет, да некако тело изнуривъ, а мзды лишуся. Не может бо град укрытися верху горы стоя, хотящих очима зретися, ни добродетелных мужеи богоугодное житие не озможе утаитися и въпиютъ Господу в таине и творитъ их явленны, рече бо: «Славящая мя прославлю». Снедашеся уробою блаженныи Александръ и отселе уразуме себе блаженны, яко великъ быти мняшеся, и видя себе чтима от игумена и от братии и от всехъ хвалимъ и славу имяше от человекъ многу и о сем преподобны еже славитися яко студъ и грехъ вменяше. Попечение же имяше много о семъ, еже бежати славы человеческиа. И помышляше безмолвиа путь гонити и работати Богу.

О приходе блаженнаго ко игумену, да проситъ благословениа и отпущениа ити во области каргопоскиа к родителем.

Во единъ убо день приходить блаженны къ игумену, и припадаеть, и молит, и просит благословениа, и отпущениа с молитвою, и открываетъ таиная помышлениа своя и не таить вину предложениа, и помыслы сердца своего исповедаеть: «Есть ми, отче, помыслъ, еже итти въ области Каргопольскыя, да вижю тамо родителеи своихъ и прииму от нихъ благословение и последнее прощение». Игуменъ рече: «Слыши, чадо, апостола Павла, глаголюща: “Изыдете от среды ихъ и отлучитеся и нечисте мере не прикасаитеся. Азъ прииму вас и буду вам отець и вы будете мне сынове и дщере”. Многажды и сам Господь нашъ по плоти родителя остави и от некых слышавъ: “Се мати твоя и братия твоя ищут тебе”. Вскоре нашъ Господь учитель бестрастную ненависть рече показа намъ рек: “Мати моя и братиа моя си суть, творящеи волю отца моего, иже есть на небесех”» Буди тебе отецъ, иже обремяни греховнем потрудитися с тобою могыи и хотя». Мати же умиление отмыти тя от скверны могуще, братиа же, иже к тению горнему съпоболеваа и беседуя стяжи съжителницу не от торжену память исхода, чада же ти да будутъ въздыхаиа сердечная. Рабы притяжи свою плоть, другы же – святыя силы, яже въ время исхода успех ти могут сътворити, аще друзи ти будут. Сеи род ищущим Господа». Александръ же речек ъ игумену: «Есть же, отче, и другы помыслъ, дабы негде обрелъ место наедине седети в пустыни и безмолствовати и трудитися. Игумен же подивися неугодному его прошению, никакоже попусти сему быти и к нему глаголаше: «Ни, убо, чадо, неполезно ти се, еще уну ти сущу, еже на едине седети. Но угодно ти съ братиами в общине пребывати. Яко же Иоаннъ Лествичникъ въ своих писаниихъ глаголють, единому горе рече, яко аще впадетъ въ уныние или сонь, или разленение, или отчаяние несть и въздвижа и его въ человецехъ, а идеже еста събрана два или трие о имени моемъ, ту есмь посреде ихъ, рече Господь. Въ обители живущи братиа другъ друга назидаетъ и другъ друга укрепляеть, а егда прилучится недугъ или скорбь, братъ же убо живы с тобою или инъ некы брашно устрояеть и яд готовит и питие подастъ и своима рукама подимет и на одръ положитъ, нося полезнаа управляет и всяко послужитъ, а егда приидет спона некаа от диавола и братиа вси соборне о тебе Бога молят. Ты же не хощеши у игумена в послушании быти и ни единаго дня с братиами жити мирно и на братию послужити, Господа ради потрудитися и своего ради спасения. А труд, еже есть по Бозе, несть без мзды и хощеши единъ седети, а не ведыи кознеи диавольскых, не утвердивше ногу на корени перваго степени общаго житиа послушаниемъ верха молчаниемъ и единества касатися и без времени своеволне водитися все бо подобно в свое время и ныне убо приялъ еси помыслъ, еже изыти изъ обители. Ненавидеи же добра врагъ, видевъ твое повинутие из монастыря изведет тя и от братии отлучит тя и гордостию надмет тя и величаниемъ возвысит тя и вложит ти помыслъ. Сяди убо зде на едине. Богъ питати тя имать. Уже въ обители искусился еси и в пустыню уединился еси, никому же работенъ еси, токмо единому Богу, ни служащаго имея, но пребуди уча люди и учителскую мзду от Бога приимеши и доволенъ будеши, от того питаяся. Ты же повинуяся помыслу сему, яко благу, начнеши безделне пребывати, ни молитвы, ни труда держатися, аще недугъ лучится, кто ти послужить или напитаеть, а егда ненадежна некаа от общаго человекомъ врага или от мужеи крови на пустыни тебе прилучится и от всехъ поносими будемъ твоеи воли повинувшеся и тако възбраняеться. Се же не без Бога бываетъ, паче благости щедротъ его изволение. Блаженны же Александръ и о всехъ повинуется игумену: «Воля Господна на нас, -- рече, -- честныи отче, да будет». И бе видети тощно текуща в послушании братии и всемъ иже в нужных работах помогаа и много тружаяся, смирениа же ради многаго всем любим бе и удивленъ, въ дни убо въ потребах плотьскыъ служаше братии. В нощи же в молитвах и стояниа об нощная многа имех, яко бесплотна мнети или тело име некако жестоко и одушевлено и доле легание же и множеством коленнопоклоняниа умершвяше си плоть. Хлеба же и воды по оскуду вкушаше, юностны изнуряше цвет. К сим же зимою померзаше. Ризою же худою и многошвенною доволенъ бываше, точию плоти прикровение. Сице творя немилостивый сы врагъ бываше телу своему, яко игумену и всеи братии дивитися таковому рвению его и благопременению его, иже тако въскоре жестокаго пути усерьдно шествовати възлюбльша, еже въ многихъ мало обретается. Пребыл же блаженный неколико время, помышляюще же ему о сем, паче же Богу помагающу и наставляющу на пльзу творящим заповеди вся поспеетъся во благое и о семъ въпиетъ пророкъ Богоотецъ Давыдъ: «Сердце съкрушено и смиренно Богъ не уничижитъ. И по мале времяни пакы приходитъ блаженны къ игумену, припадаетъ к ногама его, просит благословениа и молитвы от него, да благословенъ и отпущенъ будетъ. Игуменъ же видевъ его смирение и умиление и прозряше, яко благодать Божиа бе на немъ и моление его приемлетъ, и тако к нему глаголаше: «Богъ да благословитъ тя, чадо, яко Господеви годе, тако и будет». Аможе Богу изволшю, на то и ведяшеся. Блаженныи же Александръ благословенъ бывъ от игумена, радости наполнися и слезам многым от очию его изливатися и помолився на многъ часъ всемилостивому спасу и Пречистеи Его Богоматере изыде от монастыря, ничтоже взем, разве потребную ризу и мало хлеба немощи ради телесныя. Богу же поспешествующу ему, пути касается и немногыми же денми плаваниа путь преплы и достизает до Каргополя и оттоле приходитъ в весь, глаголемая слобода, да видить и пребывание родитель своих и пришед в домъ отца своего. Никифоръ же видевъ сына своего в такове скорби суща, бе бо лице его изменилося от многа труда и въздержаниа и охапився емъ и плакався горко, едва мало утешився седе. Никифоръ же начат сыну своему поведати пребывание свое, како преселися в Карголь и како место то обрете и в новъ городъ ходилъ и грамоту слободскую взялъ у боярина оного и како вселися ту и ныне благодарит Бога о сихъ, яко уже забых всехъ прежнихъ скорбеи. Начат же и Александръ отцу своему поведати: «Азъ же, отче, яко услышах ваю отшествие в далныя страны, вилми оскорбися о сих, яко и самого того хлеба без слез не могох вкусити, якоже псаломскаа книга глаголетъ: «яко забых снести хлеб мои и от гласъ въздыханиа моего, прилпе кость моя плоти моеи, и кости моя, яко сушиило сосхошася. И питие мое с плачем растворях, яко тысяща лет пред очима моима, яко день вчерашнии, иже мимоиде. Кто есть человекъ, иже поживетъ и не узритъ смерти и избавитъ душю свою из рукы адовы. И ныне хвалю Бога о сих, яко смирилъ мя Господь». Пребывъ же Александръ мало время, пакы в обитель хощеть възвратитися. Никифоръ же начатъ увещати Христова слугу, чадо Александръ, поиди на обону страну рекы нашея и сътвори себе ту селитву и еже жити на потребу и спасение да твориши души своеи. И аще Господь въсхощет, ты же въздвигнеши храмъ Божий и по томъ възградиши монастырь, а место же оно угодно къ монастырьскому зданию, токмо да не отлучишися наю, родитель своихъ. И егда же умреве, ты погребеши тела наю, родитель своихъ и егда же умреве, ты же погребеши тело наю, тогда пакы въвратишися в монастырь свои или, яко хощеши, и сотвориши, шед в монастырь единъ спасешися зде же, аще Богъ повелитъ многы душа ко Христу приведеши и спасеши. Ты же, чадо, помысли о себе, кая мзда болши есть сиа ли или она, еже спасти себе единого или еже с собою множаишую братию». Александръ же услышавъ таковаа словеса от отца своего, и абие умилися о глаголехъ сих, помысли и рече: «Иду и азъ, дозрю места оного, аще будетъ воля Господня, может Богъ и дело сътворити». Во единъ же от днии блаженны Александръ въставъ заутра и взем с собою брата своего стареишаго и идоша на обону страну рекы и обьхожаше многа места и приидоша на некое место, яко Богомъ наставляеми и усмотрь, яко угодно бе на лаврьское устроение. Округ же места того инуде блата и дебри, места непроходна. Сие възлюби место преподобныи и постави крестъ, яже ношаше с собою и преклонь колени моляшеся: «Иисусе Христе, Сыне Бога Живаго, упование всем концем земли, надежа и прибежище мое ты еси, призри с восыты небесныя, от святаго жилища твоего и виждь место сие и благослови е. и мене недостоинаго раба твоего сотвори мя достоина быти в настоящем месте сем и прославитися имени Твоему Святому и въ имя угодника Твоего Николы Чюдотворца храм въздвигнути и обьщи монастырь създати, но не яко азъ хощу, но яко тебе, Христе, изволшу, и ты, Господи, настави мя. От Тебе бо вся воъможна суть и прославится Твое Пресвятое имя въ векы. Аминь». И по молитве седоста и абие блажены въздремася и легце усну сном и слишитъ с маниемъ глас глаголющь, именем того зваше «Александре, угодниче мои, се ти уготовах место, идеже ныне самозванъ пришел еси. Сотвори себе селение и пребуди зде, и спаси душю свою. Се будет ти покои въ векы веком. И тобою мнози спасение улучат». И абие в тои часъ, възбновъ от сна, и никого же виде, от гласа же оного радости многы наполнися и почюдися Божию посещению и оному неизреченному званию и рече в себе: «Се отныне, Господи, обетъ мои полагаю, еже пребыти ми зде въ вся дни живота моего и иду въ монастырь свои и вземъ от игумена благословение и прииду на место сие. Се ми будеть покои въ векы веком. Зде вселюся, якоже Господь Богъ изволи». И иде в дом отца своего радуяся, яко искомое обретох и в себе дивяся бывшему, и приидоша в дом отца своего, и поставиша им трапезу. Они же напитавшеся, отецъ же виде его весела и любовно глаголавша и начатъ его въпрошати, аще угодно есть к монастыскому зданию место оно. Александръ же рече: «Велми, отче, угодно. Но аще воля Господня будет, азже обещахся, еже быти ми на месте том». Никифор же виде усердие усердие сына своего и любовь к Господу, и прилежнее начат его увещати и се ти, чадо, поведаю. Азъ не мню быти просто место оно, еже ты виде, но благодати Божии некое и восиати намъ светом. Се же не азъ единъ, но и мнози поселяне, живущи близъ места того. Многажды слышах иногда звони, иногда же гласи поющих, а иногда лучю некую видех озаряющую места то. Ты же, чадо, приими на место сие, на неже Богомъ позванъ еси, да церковь въздвигешь и монастырь съпоставиш и братию събереши Божиею помощью. Азъ же радуяся буду работати Богу, на устроение Богомъ създанои обители, елико сила наша может помогати. Ты же, чадо, не забуди обета своего». Александр же с клятвами закляся отцу своему, еже не преступити обета, аще Богъ произволитъ и съвещаетъ со отцемъ своимъ послати послание грамоту къ отцу по времени наяти делателеи, еже приготовити лесъ на создание церкви, на поставление келиамъ, на устроение монастырьское и пребысть же блаженны у родителеи у своих мало время и възвратися въ монастырь свои. И се убо о семь тако.

Блаженныи же пришед в монастырь и приходить къ игумену и просить благословениа и о замедлении прощениа и молить игумена и братию о приятии. Игумен же веды житие его богоугодное и добронравие нимало не истязавъ ни в новоначалных поставляеть благослови его и приятъ его съ любовию и устрояетъ его клирика. Блаженныи же в вящи чинъ прииде в вящешии добродетели стяжа и велико усердие показа и всехъ преодоле смирениемъ, поминаа в паметь писанаа, яко проиду в место крова дивна до дому Божиа въ гласъ радованиа исповеданиа шуму празднующаго, да насладяться въ веселии, въспоите Богу, поите имяни Его. И пакы рече: «Крепость моя и пение мое Господь. Бысть мне въ спасение. В селех праведных гласом ко Господу възвахъ, гласомъ моим къ Господу помолихся. Пролию пред ним молитву мою и печаль мою пред нимъ възвещу. Егда исщезаше от мене духъ мои и сие въспоминая на всякъ день. И от сего велико умиление бысть ему бысть ему и о сходе душевнем велми печашеся и слезнмым источником изливатися от очию его. И пребысть же блаженны в том чину неколико время. И потомъ съвещаетъ игуменъ съ братиею, священьству сподобляютъ его. Блаженны же взятъ чинъ священническы и чисте служа жертву принося Богу, служаше по неделям, якоже и прочии священници и егда простъ бываше и паки въ поварню отхожаше или в хлебню и много помогаше братиамъ въ служьбахъ. Никакоже обленихся ни превознесеся мыслию священьства саном, не уподобися оному ленивому рабу, не скры в земли дарованного ему // таланта, но сторичныи прикупъ хотя принести господину своему и тако пребываа служа Пречистым таинам, повинуяся во всем настоятелю своему. Сам же посылает грамоту отцу своему, да повелит готовити лес.

По неколицемъ же времяни пакы блаженны приходить къ игумену и просит благословениа и отпущениа съ молитвою, да идет на преже реченое ему место. Игумен же не въсхоте по воле его сътворити: «Чадо, не остави обета своего, еже реклъ еси терпети до последняго издыханиа». Блажении же тепле молитъ игумена и съ умилениемъ и слезами и исповедаетъ ему вся по ряду звание гласом дивным на место оно и свои ответ и клятву, еже не преступити обета и отца своего глаголы слышаниа звонъ и гласи поющих. Игумен же видевъ его къ Богу желание и не просто отпущаеть его, посылаеть с ним брата некоего искусна // инока, ведуща добре чинъ монастырьскыи и благослови ихъ и отпусти съ молитвою и вдасть ему на утвержение непобедимую помощницу – образъ Пречистыя Богородица, иже есть Одигитриа на руку имеа превечнаго младенца и другую икону – образъ Николы Чюдотворца. Есть же те образы и доныне во обители, Богом блюдоми, въ притворе над гробомъ преподобнаго отца нашего Александра, всеми зрими. Блаженны же съ братомъ онемъ, вземъ от игумена благословение, взя же с собою потребная, пути касаются. Идоша некая веси, зовомое Короткое и оттуду вседоша в насад и отплаыша в Каргополь и дошедъ веси, глаголемыя Слободы, жилища родитель своих. Родители же възрадовашеся о приходе блаженнаго. Онъ же возрадовася, дошедъ родитель своих. И поставиша им трапезу, да напитаются и потомъ почиют от труда путнаго, бе бо уже вечеръ. Наутрие же блаженны въставъ, нимало помедливъ (уже бо бе осень) празднику тогда приспевшу Рождества Пресвятей Богородицы и иде на преже реченое ему место и сътвори сень и съдела киотъ и вложи в немъ образъ Пречистыя Честнаго Ея Одигитрия и другую икону образъ Николы Чюдотворца и пад на землю предъ образомъ Пречистыя со слезами моляшеся. Молитва: «О всемилостивая Владычице Богородица, Мати Христа Бога, услыши моя молитвы, грешнаго и нестоинаго раба твоего, се ныне перибегаю въ твое теплое заступление, требующа твоеа помощи, на Тя бо по Бозе надежю възложих, но сама настави мя и съхрани мя от устъ пагубнаго змия, зияща пожрет имя и спаси мя на семъ месте хотяща Богу работати и моолитвы ввъсылати къ всещедрому Богу о благоверном царе государе нашемъ и христолюбивыхъ князехъ и за вся христианы о спасении и о утвержении, понеже убо спасение ихъ и у//крепление, покои бываеть нам и бесчание. Даждь тихо и безмолвно житие поживем съ всякою благою верою и прославити имя твое святое въ векы. Аминь». И въставъ от молитвы и обыде место по лаврьскому устроению и расчинии и наятъ делателеи и начатъ преже келию ставити и съвершиста въскоре Божиею благодатию и начатъ жити в неи въ тродех и бдениих съ слезами Бога молити, наятъ же делателеи и церковь рубити и созидати отца своего Никифора нарядчика и дозирателя делу приставляеть, а сам поиде в великы новъ град. Старца же с нимъ прешедшаго молит с собою итти. Брат же он не преслуша вся, поиде с ним и взем потребнаа, пути касаются, шествие творя къ великому нову граду. Бяше бо святому путь благостроенъ по суху и по водам и не по мнозе времяни обретеся въ пресловущем нове граде. И приходитъ къ архиепископу и поклонися ему до земля и вину пришествиа своего исповедаетъ. И рече владыко святыи архиепископъ Иона въ Каргопольскои области есть волостька, Слобода зовома, над рекою над Чюриюгою и обону страну тоя рекы есть место угодно къ монастырьскому устроению и аще Богъ въсхощеть и твое благословение будет и храм въздвигнем, повели, святыи владыко, дати святость антеминс на освящние церкви и потомъ Бог поможетъ твоими молитвами составим пустыню или монастырь обрадим, благословени игуменомъ». Архиепископъ же благослови его и повеле ему сести и вопрошаетъ его многыми словесы о божественомъ писании и о прочих вестех наедине и о постриже и о пребывании и о довольстве земли на устроение монастырьское //. Александръ же исповеда ему вся, яко бе о пострижении, о пребывании, о довольстве земли къ монастырьскому строению. Архиепископъ же поразуме по виду и по зрению разума и смысла его, яко раб Божий бе и освяти его священьства саномъ и съверши его игумена Богом созданнои обители Ошевнева монастыря, тако и прозвася и вда игумену Александру, яже достоитъ монастырю на потребу и грамоту игуменскую настоятельскую настолную и повеле дати на священие храму святости антеминс и благослови и отпусти и с миромъ. Игумен же приимше от архиепископа благословение и отиде прочее.

И прииде Александръ ко онои боярыне къ Настасии къ Ивановьскои жене и къ сыну еа Юрию. Она же видевъ его старца искусна тихим лицем и смирена взором и не проста его мневъ и въставъ полконися ему и рече: «Благослови, отче». Игумен же благослови еа о//на же повеле ему сести и начать его въпрошати: «Откуду, отче, и что ради прииде к нам и которое требование хощеши от нас?» Игумен же начать тихим и смиреными глаголы поведати еи, да бы еи сладко слышати: «Слышах, господыни, о тебе, боголюбная жена, боярыни Настасиа, яко имя твое славно въ человецехъ добродетелнаго житиа и яко велию веру имееши къ Господу Богу и къ святым его. Приидохъ же азъ возвестити тебе сиа. Азъ есми грешныи чернецъ имянем Александръ, а саномъ игуменъ есмь с Онегы рекь от вас зовется иззаволочиа Каргопольскыя области и есть вашея области над Чюриюгою рекою волостка, зовомаа Слобода и об ону страну рекы тоя есть меесто угодно къ монастырьскому строению и аще воля Господня будет и твоя вера къ Богу, повели нам въздвигнути церковь во имя великого чюдотворца Николы и монастырь стро//ити да и землици к монастырьскому строению и от Бога мьзду велику приимеши, да и мы с тобою поне малы жребии по своему труду». Она же боярыни, яко слыша таковыя глаголы от игумена воистину боярыни верою, юже къ Богу имея и къ святымъ его, скоро въставъ и паде на землю перед образомъ Спаса и Пречистыя Его Богоматере и умилно съ слезами начатъ молитися и рече: «Слава тебе, Христе царю. И благодарю тя, Господи, о сих, якоже псаломскаа книга глаголеть: “Яви нам, Господи, милость свою и спасение твое даждь нам. Услышу, что речетъ о мне Господь Богъ, якт речтъ миръ на люди своя и на преподобная своя и на обращающа сердца к нему, обаче близъ боящихся его спасение его, вселити славу в землю нашу”, яко же мрачныи день преиде и к вечеру доиде, уже къ захожению солнца приближаяся и мракъ отимется и солнцу ясно сияти и просветити всю вселенную и обреяти всю землю, тако и мы свое житие изжих въ мраце неведениа и въ тме неразумея и ныне, Господи, даждь нам праведное солнце, Христосъ, освети нашю отчину зарею своего божества и устрои, Господи, обительв последняя лета живота нашего въ нашеи деръжаве и обратився къ игумену и весело и умилно возревъ на него и падъ, полконися ему и жалостию рече: «О отче, благословенна Богомъ уста твоя, яко такову весть принеслъ ми еси и таковыя глаголы изреклъ ми еси. Аз же не мню тя яко страника и пришелца, но мню яко от Бога посланна посетити мое смирение и ныне, отче, обьимаю нозе твои и целую плесне твои. И Господь Богъ изочтеть стопы твоя и по твоему труду въздасть ти мзду. Игумен же умилися о глаголаныхъ от боярыны и рече: «И встани, господыни боярыни. Азъ убо изуме//хся стоя мудрым словесемъ твоим и сладкых глаголъ твоихъ вещанию и азъ противу сему не могу что рещи и не мню тя, яко жену, но яко мужа мужествена или яко философа мудра. Азъ человекъ грешенъ есмь не достоинъ и слышати таковыхъ словесъ, еже изрекла ми еси. Она же рече: «Ныне, отче, не престани от полезныя повести, возми, еже просилъ еси, дам ти колико угодно будет. Аще хощеши и волостьку дам ти, аще испрошу всю волостьку к обители, то оскорблю родитель моих и уничижу братию свою, они же вознегодуют и прочее отидут». И рече: «Даи ми, господыни, на довольство земли к монаскому устроению. А устроитъ Богъ монастырь, может Богъ и питати, а волостьку же сама имеи». Настасиа же рече: «Азъ, отче, совещався с сыном, велю написати таковы грамоты, каковы тебе угодны и дам ти». // И дасть игумену достоиную часть, по вся дни питаше его различными ядми и питиемъ доволно. По мале же времяни Настасиа призва игумена и дасть ему четыре грамоты. Первою грамоту Настасиа даетъ и сынъ еа Юрий дали о том игумену Александру, что дали Николе Чюдотворцу в дом и на монастырьское строение земли и лесу и игумену тое земли не осваивати, ни окняживати, ни обояривати, ни продати, ни заложити, ни за долгъ не отдати, что та земля домоваа Николы Чюдотворца и монастыскаа вековаа. Игумену на тои земли