Прецедентные тексты как средство реализации категорий прецедентности и интертекстуальности

Все изменения, будь то социальные, политические, культурные или языковые, происходящие в обществе, отражаются в материалах СМИ, которые формируют медийный дискурс. Последний представляет собой совокупность авторских текстов, в которых наряду с прочими раскрываются элементы индивидуальной картины мира. Исследователь Г.Ф. Рахимкулова рассматривает медиатексты прежде всего в качестве культурных явлений: «Тексты массмедиа всегда обусловлены воздействием тех или иных социальных и культурных факторов, состоят в многоаспектных интертекстуальных связях с различными фактами истории, культуры, зачастую непонятны без учета тех аллюзий, реминисценций, цитат, которые в изобилии в них встречаются, и, в конечном счете, сами могут рассматриваться в качестве одного из существенных факторов, формирующих культуру нашего времени» [Рахимкулова 2007: 204].

В текстах современных массмедиа широко используются ПТ, которые, по мнению Н.Ю. Тамерьян, возникают в результате межтекстового взаимодействия [Тамерьян 2007: 249]. Существование данных явлений предполагает диалогическое взаимодействие медиатекстов, в которые они включаются.

Понятие ПТ («прецедент» от лат. praecedens – случай, имевший ранее место и служащий примером или оправданием для последующих случаев подобного рода» [Большой словарь… 2003: 536]) было введено в научный оборот Ю.Н. Карауловым. Прецедентными он называет тексты 1) значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях; 2) имеющие сверхличностный характер, то есть хорошо известные и широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, и, наконец, такие, 3) обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной личности [Караулов 2007: 216]. ПТ могут быть названия произведений художественной литературы и имена их авторов, цитаты, имена персонажей. Следует отметить, что прецедентным является не само по себе классическое произведение, а знак для комплекса сведений, важных для определенной культуры. Ю.Н. Караулов характеризует ПТ через понятие «хрестоматийность»: в число хрестоматийных входят не только тексты, охваченные программой общеобразовательной школы, но и тексты, о которых «говорящие так или иначе знают» [Там же: 217].

Таким образом, к определяющим характеристикам ПТ Ю.Н. Караулов относит: общеизвестность, хрестоматийность, ценность в эмоциональном и познавательном плане, реинтерпретируемость в различного рода текстах и дискурсах.

В дальнейшем проблемы ПТ разрабатывались многими учеными, что, конечно же, повлияло на появление новых точек зрения на понимание ПТ, поиск определения, полностью раскрывающего сущность явления.

Г.Г. Слышкин понимает ПТ шире, чем Ю.Н. Караулов, сняв некоторые ограничения, выделенные ученым. Прежде всего это касается количества носителей ПТ. Так, Г.Г. Слышкин говорит о существовании текстов, которые являются прецедентными для узкого круга людей (семейный ПТ, ПТ студенческой группы и т. д.). По мнению ученого, существуют также тексты, которые приобретают статус прецедентных на относительно короткий срок, вследствие чего они неизвестны предшественникам языковой личности, употребляющей данные ПТ. Они также исчезают из обращения раньше, чем сменится поколение носителей языка (анекдот, рекламный текст). Несмотря на это, в период своей прецедентности данные тексты имеют ценностную значимость, а основанные на них реминисценции нередко используются в дискурсе определенного отрезка времени.

Таким образом, Г.Г. Слышкин выводит собственное определение ПТ, под которым он понимает «любую характеризующуюся цельностью и связностью последовательность знаковых единиц, обладающих ценностной значимостью для определенной культурной группы» [Слышкин 2000: 28]. В своей работе «От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе» ученый пишет о том, что прецедентным может быть текст любой протяженности: от пословицы или афоризма до эпоса. Прецедентный текст может включать в себя помимо вербального компонента изображение или видеоряд (плакат, комикс, фильм). Частые отсылки к тексту в процессе построения новых текстов в виде реминисценций есть показатели ценностного отношения к данному тексту и, следовательно, его прецедентности [Там же].

В «Стилистическом энциклопедическом словаре русского языка» представлено понимание ПТ как потенциально автономных смысловых блоков речевого поведения, актуализирующих значимую для автора фоновую информацию и апеллирующих к «культурной памяти» человека. ПТ, будучи результатом смысловой компрессии исходного текста и формой его метонимической замены, характеризуется признаками автосемантичности, дейктичности и реинтерпретируемости, то есть многократной повторяемости в интертекстуальном ряду. ПТ может быть изъят из речевого сообщения без потери познавательно-эстетической ценности и использован как самостоятельное утверждение в виде отдельного мини-текста или в других текстах [Стилистический… 2003: 107].

Термин «ПТ» оказался востребованным среди ученых. В результате у данного термина появились синонимы, прежде всего «прецедентный феномен».

В.В. Красных уточняет понятие ПТ, предложенное Ю.Н. Карауловым, за счет его детализации. Исследователь модифицирует определение Ю.Н. Караулова и выводит общее понятие прецедентных феноменов: «… к числу прецедентных относятся феномены: 1) хорошо известные всем представителям национально-лингвокультурного сообщества («имеющие сверхличностный характер»); 2) актуальные в когнитивном (познавательном и эмоциональном) плане; 3) обращение (апелляция) к которым постоянно возобновляется в речи представителей того или иного национально-лингвокультурного сообщества» [Красных 2003: 170].

Лингвист также отмечает, что текст, имеющий статус прецедентного, – феномен, безусловно, вербальный, однако в сознании такой текст хранится, как правило, все-таки не от первого до последнего слова, но как некий «концепт» на национальном уровне, то есть как очень сжатый «образ», максимально «уплотненное» представление об этом тексте, в виде инварианта восприятия [Там же: 172].

О.В. Лисоченко обозначает ПТ устойчивые и узуальные языковые выражения, а также тексты, которые извлекаются говорящим или пишущим из памяти для того, чтобы включиться в производство речи [Лисоченко 2007: 17]. В данном случае речь идет о вербализации общеизвестных когниций.

В настоящей работе мы будем придерживаться определения Г.Г. Слышкина, которое представляется довольно широким для обозначения того разнородного языкового материала, на основе которого проведено исследование. В качестве синонимов при этом мы будем употреблять термины «прецедентный феномен», «прецедентная единица», «прецедентное явление» и «прецедентизм».

Ю.Е. Прохоров соотносит прецедентные феномены с уровнями языковой личности. Подобное мнение в свое время высказывали также Д.Б. Гудков и В.В. Красных, на чьи работы и опирался Ю.Е. Прохоров, выделяя четыре уровня прецедентности: автопрецедентный, социумно-прецедентный, национально-прецедентный и универсально-прецедентный. Каждый уровень, как отмечает Ю.Е. Прохоров, включает в себя определенные прецедентные феномены [Прохоров 2009: 148-149]. Заметим, что в исходной классификации В.В. Красных отсутствует автопрецедентный уровень.

Различные реминисценции, в виде которых ПТ функционируют в дискурсе, Г.Г. Слышкин называет ассоциативными стимулами, активизирующими в сознании носителя языка концепты ПТ. Он выделяет пять основных видов реминисценций, служащих средством апелляции к концептам ПТ: упоминание, прямая цитация, квазицитация, аллюзия и продолжение [Слышкин 2000]. Причем наиболее трудноопределимым и емким видом текстовой реминисценции, по мнению лингвиста, является аллюзия. Верное понимание аллюзий, впрочем, как и других видов реминисценций, невозможно без фоновых знаний.

Как отмечает Т.Ю. Тамерьян, прецедентность – важнейшая характеристика фоновых (или общих) знаний, под которыми понимается владение информацией о мире, обусловленной принадлежностью к определенному лингвосоциокультурному сообществу [Тамерьян 2007: 251]. Обязательное качество автора ПТ – владение фактами, именами, высказываниями, принадлежащими к культуросфере данного этносоциума.

Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров определяют фоновые знания как знания, которыми располагают все члены лингвокуль­турного сообщества, региональные и общечеловеческие сведения, универсальные или энциклопедические знания, по-разному оценивающиеся в различных типах культур [Верещагин, Костомаров 1976: 210]. На уровне лексико-семантической системы языка исследователи понимают фоновую информацию как культурный компонент значения слова, то есть экстралингвистическое содержание слова, отра­жающее взаимосвязь языка и культуры [Там же: 55-58].

По В.С. Виноградову, фоновая информация – это «социокультурные сведения, харак­терные лишь для определенной нации или национальности, освоенные массой их представи­телей и отраженные в языке данной национальной общности» [Виноградов 2004: 37]. Понятие фоновой информации лингвист связывает с имплицитной информацией, содержащейся в так называемом вертикальном контексте, под которым понимается историко-филологическая информация, не явно выраженная в тексте [Там же: 41].

Некоторые ученые считают, что не каждый культурный факт, неоднократно используемый в определенной культуре, можно причислить к прецедентным явлениям. Л.И. Гришаева полагает, что прецедентными являются только те, к которым представители соответствующей культуры обращаются в различные для данной культуры эпохи и которые имеют устойчивую связь с ценностной картиной мира, ясно осознаваемую представителями данной культуры [Гришаева 2002: 31]. А повторяемость и общеизвестность исследователь не считает критерием, отграничивающим прецедентные феномены от другого рода феноменов культуры.

Вслед за О.В. Лисоченко использование ПТ в речи мы относим к феномену языковой игры, которая всегда имела место в русской речи по причине особенностей русского менталитета. О.В. Лисоченко отмечает тенденцию распространения языковой игры в русской речевой действительности, о чем свидетельствует растущее внимание исследователей к очевидным языковым фактам [Лисоченко 2007: 50].

Бесспорным является тот факт, что употребление ПТ обусловлено его психологической и познавательной значимостью; способностью адресанта сообщения оценивать ситуацию, ссылаться на культурный авторитет. Однако нередки случаи нецелесообразного употребления ПТ. Так, ПТ может не соотноситься с реальной ситуацией, то есть не иметь связи с последующим изложением. Это создает коммуникативный дискомфорт при восприятии сообщения, следствием чего может стать даже коммуникативный сбой. Нецелесообразное употребление ПТ указывает на неспособность пишущего / говорящего распорядиться своим выразительным потенциалом.

При употреблении ПТ всегда возникает проблема их адекватного восприятия. Адресату может быть доступно только буквальное восприятие текста, содержащего ПТ. В этом случае встает вопрос о неадекватной интерпретации им текста, поскольку суть ПТ заключена в ассоциациях, которые он должен вызывать, и не является простой суммой значений употребленных в нем слов. И здесь уже можно говорить о слабом языковом потенциале читающего / слушающего.

Еще одной причиной нецелесообразного использования ПТ может стать их неоправданное нанизывание, что превращает коммуникативный акт в лишенную содержательного замысла языковую игру и приводит к проблеме декодирования.

Как нам кажется, использование ПТ должно соответствовать определенным правилам. Во-первых, адресант должен осознавать факт отсылки к конкретному тексту. Во-вторых, адресат должен быть знаком с исходным текстом и способен распознать отсылку к этому тексту. В-третьих, адресант должен обладать прагматической пресуппозицией знания адресатом данного текста. Некоторые исследователи говорят о текстах, прецедентных для узкого круга людей, например, о «семейных» ПТ [Слышкин 2000]. Однако представляется, что коммуникативная перспектива медиатекста, основанного на текстах, являющихся прецедентными лишь для небольшого круга читателей / слушателей, будет более узкой. Более того, если текст не является прецедентным, то есть хорошо известным, то возникает «минус-эффект коммуникации» [Земская 1996: 137].

Использование в медийном тексте понятного для адресата изречения является сигналом принадлежности к данному социуму, связи с его культурой и традициями. ПТ, употребленный в медийном тексте, выполняет функцию условного рефлекса, намека, от которого явление социально-психологического характера или событие общественно-политического, исторического значения активизируется в сознании читателя / слушателя.

Употребление готовых культурем, способных вызвать у адресата ассоциации, заранее программируемые информатором, представляет собой экономный способ интерпретации описываемых фактов. По мнению Е.М. Миронеско-Беловой, декодирование ПТ дает адресату «ощущение принадлежности к определенному культурному и языковому коллективу», что положительно отражается на его отношении к тому или иному СМИ, и, в конечном итоге, проявляется на коммерческом уровне: индивидуум включается в круг потенциальных читателей / слушателей-покупателей [Миронеско-Белова 2004: 71-72]. Таким образом, использование прецедентных явлений как стилевой прием усиливает прагматическую функцию медийного текста.

Во многих лингвистических работах, посвященных исследованию прецедентности, это понятие сближается, а нередко и отождествляется с понятием интертекстуальности. Например, А.М. Мелерович и М.А. Фокина указывают на то, что по основным признакам тождественным интертексту является понятие ПТ (интертекстов) [Мелерович, Фокина 2003: 55]. Е.А. Сандрикова в своей работе «Обучение иностранных студентов пониманию прецедентных высказываний при чтении российской прессы» пишет: «… Этот подход особенно значим при рассмотрении явления интертекстуальности или прецедентности в иностранной аудитории» [Сандрикова 2001: 14].

Как нам представляется, подмена одного из рассматриваемых понятий другим приводит к неоправданному приравниванию терминов, обозначающих разные явления.

Говоря о соотношении концепции прецедентности и теории интертекстуальности, В.В. Красных указывает на то, что основное различие между этими учениями заключается в объекте исследования: объектом теории интертекстуальности является художественный текст, а концепции прецедентности анализируют речевые тексты, отличительной чертой которых является спонтанность, импровизация, то есть тексты, порождаемые в процессе непосредственной коммуникации. Именно поэтому, уточняет В.В. Красных, при анализе последних нецелесообразно использовать теорию интертекстуальности, которая «выросла из анализа художественного текста» и не даст ожидаемых результатов [Красных 2003: 228].

Если отталкиваться непосредственно от определений интертекста и ПТ, которые были сформулированы основоположниками этих двух теорий, то становится совершенно ясно, что данные понятия невозможно отождествлять. Термин «интертекстуальность» появился на 10 лет раньше, чем «прецедентность», и в его определении речь идет о пересечении по меньшей мере двух любых текстов: «… любой текст строится как мозаика цитаций, любой текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста» [Кристева 2000: 429]. В классическом определении ПТ Ю.Н. Караулова указывается на то, что не всякий текст может считаться прецедентным, а только «значимый для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях» [Караулов 2005: 216].

Интертекстуальность, по Ю. Кристевой, предстает как обозначение общего свойства текстов, поэтому вполне справедливо говорить о том, что ассоциации, которые возникают у автора в процессе порождения текста, связаны со всем многообразием известных автору текстов. А возможность причисления текста к прецедентным напрямую зависит от наличия у этого текста сверхличностного характера, то есть он должен быть хорошо известен и окружению языковой личности, в том числе ее предшественникам и современникам, и отсылка к нему должна возобновляться многократно в дискурсе данной языковой личности [Караулов 2005: 216].

Таким образом, интертекстуальность – понятие более широкое, чем прецедентность. Когда какие-либо тексты начинают употребляться за пределами своих первоначальных источников, то есть переходят в разряд прецедентных, они становятся материальными знаками интертекстуальности. Но утверждать обратное нельзя. И мы согласны с Н.А. Кудриной, которая считает, что интертекстуальность не всегда создается только при помощи обращения к ПТ [Кудрина 2005: 5]. Интертекст является «средой бытования» прецедентных единиц. Благодаря постоянно возобновляемым апелляциям к прецедентным единицам интертекст и получает свой статус. Таким образом, можно говорить о так называемой интертекстуализации прецедентных единиц. С другой стороны, интертекст, в отличие от ПТ, является несамостоятельной единицей.

Возникает вопрос: почему лингвисты часто смешивают эти два понятия? Причина, на наш взгляд, кроется в том, что многие исследования проводятся на довольно разнородном материале: от пословиц и поговорок до официальных документов. И зачастую ученый в тему исследования выводит наиболее популярное в научном обиходе на тот момент понятие.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что неразграничение понятий «интертекстуальность» и «прецедентность», неправильное понимание данных терминов приводит к терминологической путанице и, в конечном итоге, «ненаучности» исследования.

 

1. Володина Л.В., Карпухина О.К. Деловое общение и основы теории коммуникации: Учебное пособие. – СПб.: ГУТ, 2002. – 56 с.

2. Гудков Д.Б. Прецедентное имя. Проблемы денотации, сигнификации и коннотации // Лингвистические проблемы межкультурной коммуникации: Сб. статей / ред. В.В. Красных, Л.И. Изотов. – М.: Филология, 1997. – С. 116-129.

3. Гудков Д.Б. Прецедентные феномены в текстах политического дискурса // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования: Учебное пособие. – М.: МГУ, 2003. – С. 141-161.

4. Гудков Д.Б. Структура и функционирование прецедентных имен (к вопросу о взаимодействии языка и культуры) // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. – 1994. – № 6. – С. 14-21.

5. Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуникации. – М.: Гнозис, 2003. – 288 с.

6. Рахимкулова Г.Ф. Интертекстуальность как элемент современного медийного текста // Языковая система и речевая деятельность: лингвокультурологический и прагматический аспекты: Материалы международной научной конференции, посвященной памяти профессоров А.Н. Савченко, М.К. Милых, Т.Г. Хазагерова. – Ростов н/Д.: НМЦ «Логос», 2007. – С. 204-205.

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: