Контроль за процессуальными действиями в рамках корпоративных процедур на примере отказа истца от иска

Пунктом 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 июня 2018 г. № 27 «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность» предусмотрено, что к «отказу от иска по делу, стороной которого является хозяйственное общество, подлежат применению правила о порядке совершения крупных сделок и сделок с заинтересованностью (главы X и XI Закона об акционерных обществах, статьи 45 и 46 Закона об обществах с ограниченной ответственностью)».

То есть, если есть процедура, которая позволяет контролировать действия исполнительного органа при совершении им от имени юридического лица крупных сделок, то почему бы не использовать ровно те же механизмы и для случаев судебной защиты?

Действительно, в ситуации, когда крупная сделка, скажем, становится частью мирового соглашения, необходимо соблюдать правила о порядке совершения крупных сделок, для того, чтобы не дать исполнительному органу обойти процедуру ее одобрения участниками. Но можно ли подобный подход схожим образом перенести и на отказ от иска?

В другой своей статье Абушенко уже говорил о том, что отказ от иска не должен влиять на имущественную сферу: если гражданско-правовое обязательство действительно существовало, то при отказе истца от иска следует исходить из его сохранения, имея в виду, что невозможность повторного обращения с тождественным иском превратила его в натуральное. (натуральное обязательство - такое обязательство, которое может быть исполнено лишь добровольно со стороны должника и не обеспечено силой государства (в данном случае судебным решением). Т.е., само по себе обязательство продолжает существовать, но уже не может быть принудительно исполнено).

С этой позиции следует признать, что отсутствует сама сделка, которую следовало бы согласовывать в рамках корпоративных процедур.

Однако разъяснение Верховного Суда РФ, указанного в начале, допускает и иную интерпретацию.

Можно, например, предположить, что его разработчики – в отступление от действительного смысла нормативных положений гл. X, XI ФЗ «Об акционерных обществах» и ст. 45, 46 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», не включающих в предмет регулирования процессуальные действия, – имели в виду не одобрение сделки, которая «вплетена» в отказ от иска, а распространение самих правил об одобрении на отказ от иска.

Крч, основной вопрос такой: что имел в виду ВС РФ, когда указывал на то, что отказ от иска должен быть подконтролен обществу? Имелось в виду, что общество должно дать согласие на так называемую сделку, которая сложится ввиду отказа от иска? Или имелось в виду, что общество должно дать согласие на само по себе процессуальное действие – отказ от иска?

Действительно, интерес участника корпорации к тому, чтобы пресечь необоснованный отказ от иска, довольно очевиден.

Пример: взыскания имеющегося перед корпорацией денежного долга. Если вследствие отказа истца от иска, такое обязательство превратится в натуральное, это парализует возможность обращения к принудительным процедурам, что, в свою очередь, может отразиться на рыночной стоимости акций или долей, выплачиваемых дивидендах и т.п.

Однако, бывает, что истец не располагает достаточными доказательствами для подтверждения своей позиции, или  требование истца основано на оспоримой сделке, а ответчик предъявил встречный иск о ее признании недействительной, и по иным причинам истец понимает, что процесс ему не вывезти. В такой ситуации разумный и добросовестный руководитель должен взвесить все за и против, и после чего, вполне возможно, придет к решению об отказе от иска.

Действительно, своевременно заявленный отказ от иска позволяет минимизировать судебные расходы, убытки, которые могли бы быть возмещены процессуальному оппоненту в результате принятых обеспечительных мер, расходы по судебному секвестру и т.п.

 

Чтобы допустить охрану интереса участника корпорации в пресечении необоснованного отказа от иска, придется предусмотреть некий механизм раскрытия информации, обеспечивающий возможность такому участнику разумно оценить как перспективу судебного разбирательства, так и те негативные последствия, которые с некоторой долей вероятности наступят, если в удовлетворении иска будет отказано.

Понятно, что конструирование такого механизма столкнется с рядом трудностей.

Во-первых, участникам корпорации необходимо представить все доказательства, имеющиеся в материалах дела, а также иные документы, которые относимы к спору и могли бы быть представлены в материалы дела (что не всегда возможно, например, если в них содержится охраняемая законом тайна). Кроме того, сами доказательства не всегда позволяют предвосхитить итоговый судебный акт (к примеру, если они по содержанию противоречивы или не позволяют сделать однозначный вывод о факте).

Во-вторых, участники корпорации должны обладать некими специальными знаниями относительно применения законов и иных нормативных актов. Даже если из представленных доказательств можно с некоторой долей уверенности установить определенную правовую картину, то это отнюдь не означает, что избранный способ защиты является надлежащим, что складывающаяся судебная практика идет по пути, который изначально предполагал истец, предъявляя иск. Понятно, что презюмировать наличие таких знаний у участников корпорации категорически невозможно. По этой причине следует исходить либо из риска принятия необоснованного корпоративного решения, либо же обеспечить участников соответствующей правовой информацией – например, представив правовое заключение по делу, полученное от некоего авторитетного специалиста или организации. Однако понятно, что даже авторитетное правовое заключение может разниться с тем, как видит правовую ситуацию конкретный правоприменитель.

В-третьих, участники корпорации должны иметь представление о возможных негативных последствиях продолжения судебного разбирательства. Дело в том, что, как правило, такие последствия просчитать довольно сложно. Скажем, если это убытки, которые истец должен будет возместить вследствие сохранения действия обеспечительной меры, то их размер целиком и полностью зависит от процессуального оппонента (именно он будет решать, предъявлять или не предъявлять иск об убытках, именно он будет выстраивать логическую связь между обеспечительной мерой и, скажем, упущенной выгодой, именно ему, собственно, только и будет известен сам размер убытков). Схожим образом выглядит ситуация и с расходами на оплату услуг представителя – насколько существенными они в итоге окажутся, если истец решит продолжить судебное заседание, спрогнозировать довольно сложно.

Итак, имеется существенное отличие между ситуацией, когда участникам корпорации предлагается согласовать конкретную гражданско-правовую сделку, и рассматриваемым случаем одобрения возможного отказа от иска. При одобрении сделки имущественные последствия чаще всего достаточно прозрачны и понятны в том числе и для большинства лиц, не обладающих специальными экономическими и юридическими знаниями (скажем, отчуждение крупного объекта недвижимости по заниженной цене любому разумному участнику корпорации покажется сомнительным, и он в итоге выразит свое возражение против такой сделки). А вот принятие решения об одобрении (либо неодобрении) отказа от иска наталкивается на целый ряд препятствий юридического и фактического характера, что практически исключает корректный правовой анализ и четкое прогнозирование имущественных последствий для разных сценариев.

Если все таки продолжить идею одобрения обществом процессуального действия – отказа от иска, мы сталкиваемся с двумя вопросами:

1) нужно ли распространять правила о корпоративном одобрении на какие-то иные процессуальные действия, которые гипотетически могут привести к невыгодному для корпорации разрешению спора?

2) как оперировать количественным критерием для разрешения вопроса о том, подпадает ли то или иное процессуальное действие под сферу корпоративного контроля или же нет?

По первому вопросу: ВС РФ в упомянутом разъяснении указывает на необходимость получения согласия также для признания иска и заключения мирового соглашения. Последнее в общем и целом укладывается в логику корпоративного согласования (как указывалось выше, внутри мирового соглашения на самом деле может быть крупная сделка)[1]. Однако действительно ли из оставшихся процессуальных действий только лишь признание иска должно «получить прописку» в корпоративных процедурах? Сомнительно. Например, уменьшение размера исковых требований может привести в итоге к невозможности получения всей суммы долга. Почему же тогда полный или частичный отказ от иска подлежит корпоративному контролю, а существенное уменьшение размера исковых требований – нет? Изменение предмета или основания иска, замена ненадлежащего ответчика – и эти процессуальные действия таят в себе негативный потенциал. Что если истец в итоге ошибется со способом защиты либо обратит требование не к тому, кто должен отвечать? Отчего бы тогда не контролировать и эти распорядительные действия? Мы уж не говорим о каких-то более сложных случаях (типа незаявления ходатайства о проведении экспертизы или непредъявление встречного иска). И что же, и процессуальное бездействие тоже теперь должно быть подконтрольно участникам корпорации? Логика ВС РФ подталкивает к утвердительному ответу. Но если чуть ли не по каждому процессуальному действию руководитель будет обращаться за корпоративным согласованием, то во что тогда превратится судебное разбирательство? В бесконечные отложения для того, чтобы исполнительный орган на основании информации, полученной от судебного представителя, всякий раз обращался к участникам корпорации за получением необходимого согласования?

Ответ на вопрос о том, как оперировать количественным критерием крайне важен в практическом плане: Сам по себе этот критерий предельно прост, что позволяет в итоге как акционерам (участникам), так и руководителю четко представлять, когда необходимо обращение к корпоративному согласованию, а когда нет.

Например: взыскивается основной денежный долг по договорному обязательству. Здесь при отказе от иска в полном объеме можно взять цену иска и сравнить ее с балансовой стоимостью активов общества. Правда, некоторые сложности могут появиться в ситуациях, когда изначально сделка не была крупной (и потому не согласовывалась в рамках корпоративных процедур), а потом вследствие уменьшения балансовой стоимости активов общества цена иска превысила установленный законом порог. Аналогичным образом требует какого-то разрешения и обратный случай – речь идет о том, что изначально сделка была крупной (и получила необходимое одобрение), а предъявленное ко взысканию материально-правовое требование не достигает нужного законодательного порога (например, если ответчик уже добровольно частично исполнил обязательство либо увеличилась балансовая стоимость активов).

Более сложной выглядит ситуация, когда основной денежный долг по одному обязательству, которое подпадает под категорию крупной сделки, взыскивается в рамках нескольких судебных дел. Что здесь должно учитываться для сопоставления с балансовой стоимостью активов общества? Суммарная цена всех исков? Если да, то тогда подлежать согласованию в рамках корпоративных процедур должны все отказы от исков, заявленные в каждом деле? А если дела рассматриваются не одновременно, а последовательно? И как поступать, если отказ заявлен только в одном из дел?

Как говорит Абушенко в конце, следует усомниться в разумности самой идеи санкционировать «чисто» процессуальные действия при помощи инструментов корпоративного контроля.

Впрочем, не исключено, что мы ошибаемся в базовой посылке – и в действительности ВС РФ все же имел в виду не распространение правил об одобрении на отказ от иска, а санкционирование некой «вплетенной» в отказ от иска сделки.

Однако и в таком случае, повторимся, никаких поводов для обращения к инструментам корпоративного контроля не имеется, поскольку отказ от иска является сугубо процессуальным действием, а весь его материально-правовой эффект ограничивается трансформацией обязательства в натуральное.

Вывод: если я все правильно поняла, то ВС РФ криво сформулировал мысль. Если имелось в виду, что общество должно собраться для обсуждения сделки, которая сформируется ввиду отказа от иска, то по идее нечего обсуждать, итог то все равно один – окажутся без судебной защиты. А если имелось в виду, что на обсуждение должен выноситься вопрос о том, стоит ли вообще совершать процессуальное действие - отказываться от иска (что, как мне кажется, более логично бы обсудить), то в этом случае необходимо понимать пределы обсуждения, возможные риски и все то, о чем вы только что читали. The end.

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: