Материалы о Курте Воннегуте и фрагмент его произведения печатаются в «Забриски» с любезного разрешения официального сайта писателя www.vonnegut.com

(наш друг Аркадий Семенов, поэт)

11 апреля в Нью-Йорке скончался писатель Курт Воннегут. И какой писатель! Словно родственника мы потеряли, близкого, понимающего, открывшего планету Тральфамадор и подарившего фразу-точку «Такие дела». «Ты должен быть добрым, черт побери!» - вот такая фраза была написана на деревянной табличке, висевшей у Воннегута на двери. А в прошлом году умер Станислав Лем. Кончаются великие писатели…

Мы шли, пыля клешами вверх по улице Горького, поглядывая по сторонам, наслаждаясь испугом прохожих, которые никак не желали привыкать к виду длинноволосых парней и девиц с сандаловыми четками на шее вместо положенной по возрасту чешской бижутерии.

Как славно чувствовать себя инопланетянами, узнавшими другие миры (в том числе и с помощью Библиотеки Иностранной литературы, где на свет извлекалась любая, самая микроскопическая книга с одним лишь упоминанием «хиппи»)! Напротив замечательного магазина «Российские вина» мы узрели небольшой книжный прилавок и прилепившегос к нему в неудобной позе скучающего продавца. «Инопланетяне» (т.е. мы) давно усвоили простенькое правило: «Не презирай уличные лотки, щедро предлагающие прохожему партийную и пр. мудрость. Обрати на него свой взор, о волосатый, и может, тебе что-нибудь и обломится!» Обломилось действительно. В виде небольшой книги с сюрреалистическими серыми иллюстрациями, но в удивительно мирной розовой обложке. «Колыбель для кошки», Курт Воннегут.

Через неделю книжечка была зачитана до дыр, заповеди Боконона изучены и заучены наизусть. Люди теперь определялись по принципу «ты не из моего карасса» или, наоборот, «герла из нашего карасса». И священный «пяточный» ритуал был много раз проведен на зеленом газоне недалеко от метро Кропоткинская под бдительным оком знакомого Коли-алкоголика, у которого халявные калорийные булочки выменивались на селедку…

Пьеса по воннегутовской «Бойне номер Пять или Крестовый поход детей» шла на сцене Театра Советской Армии. И любой здравомыслящий человек нашего карасса понимал, что кроется в этом величайшее несоответствие, нелепость – ибо критикой спектакль был признан как отчаянно пацифистский. Следовало ловить каждое мгновение – в любой день спектакль могли запретить, афиши заклеить анонсом какой-нибудь оперетки или не вырубаемого веками «Вишневого сада».

… Полный аншлаг. Артисты в форме английских летчиков с удовольствием выплясывают на сцене театра-города и распевают «Бьют часы, ядрена мать, надо с бала мне бежать!»… Публика ликует. После спектакля под крики «бис!» на сцену выводят под руки старую леди – переводчицу Риту Райт-Ковалеву.

Мечта Воннегута не сбылась – погиб он не в авиакатастрофе и не на вершине Килиманджаро. Про авиакатастрофу лучше бы он и не думал – помню, после того, как я увидела в материалах Международной Организации Гражданской Авиации снимки фрагментов человеческих тел с точным указанием площади разброса кусков человеческого мяса и описание разрыва легких при разгерметизации авиалайнеров, всякая охота даже близко подходить к серебристым металлическим птицам пропала. Очевидцы авиапроисшествий говорят, что, падая с небес, люди кричат… О вершине Килиманджаро ничего сказать не могу.

Смерть Воннегута повторяет смерть моего отца. Он так же, как мой отец, упал и ударился головой. Головокружение, потеря равновесия, когда кажется. что весь мир переворачивается, опрокидывается на тебя… В старости так часто бывает. Один бомбил Берлин в 1945-м, другой на всю жизнь запомнил дымящиеся развалины Дрездена после налетов союзной авиации.

После известия о переходе писателя в иные миры взгрустнулось. Неприветливая серая льдина уносила на Закат три перышка от канарейки и пустую клетку… Оказалось, что все это время, из одной жизни, равной написанной мной стихам к альбому какой-нибудь группы, в другую жизнь со мной неизменно путешествовали две книги – толстенный том Воннегута в оранжевой обложке издательства «Художественная литература» (та тоненькая «Колыбель…» просто рассыпалась в прах) и толстенный том Маркеса «Сто лет одиночества» в черной обложке…

Н-да. Дай вам Бог здоровья, ребятишки, и не мечите бисер перед свиньями!