 |
Часть II Вперед, к завоеванию «звездного» небосклона
|
|
|
|
Часть II Вперед, к завоеванию «звездного» небосклона
Испанский чемпионат
Говорят, что история – это вечное повторение. История футбола – не исключение. Так, четыре года назад сборная Франции в розыгрыше своего первого чемпионата мира после мучительных двенадцатилетних блужданий получила право на участие в нем лишь на исходе последнего часа последнего отборочного матча. Это произошло в ноябре 1977‑ го, в матче команд Франции и Болгарии.
Теперь ноябрь 1981‑ го, матч сборных Франции и Нидерландов, в котором также решается, будет ли наша команда участвовать в чемпионате мира в Испании.
Бельгия уже завершила отборочный турнир в нашей группе, и лишь три команды продолжали вести спор за путевку на чемпионат: Нидерландов, Франции и Ирландии. Последняя жила страстной надеждой на ничейный исход матча между сборными Франции и Нидерландов, который должен был состояться 18 ноября в «Парк‑ де‑ Пренс». Такая возможная ничья для нас означала поражение, а нашим двум соперникам давала возможность помериться силами в дополнительном бескомпромиссном матче на нейтральном поле.
Такова была раскладка перед нашим последним матчем в отборочном турнире.
Я не намерен здесь пересказывать перипетии матча. В какой‑ то степени он был похож на матч Франция – Болгария: та же публика, та же атмосфера, то же напряжение, та же игра.
Короче говоря, мы выиграли.
Я забил первый гол. Сикс – второй.
И вот мы снова, во второй раз подряд, выходим в финал чемпионата мира!
Со времени аргентинского чемпионата мы постарели на четыре года. Мы все отлично сознаем, что наша победа в отборочном турнире осчастливила многих. И не только нас, игроков. Сегодня футбол – это не только игра. Сюда уже нельзя преградить дорогу бизнесу, всевозможным финансовым сделкам.
|
|
|
Об этом невольно думаешь, видя заголовок к одной из статей в газете «Экип». Эта ежедневная спортивная газета воскурила нам фимиам по поводу нашей победы над сборной Нидерландов в таких двух простых, но исполненных смысла словах: «Браво, и спасибо вам! ».
Разве можно равнодушно пройти мимо такой благодарности, если один болтливый хроникер, располагавший информацией не для печати, сообщает нам, что вместо планируемого при нашей неудаче тиража в 350 тысяч экземпляров «Экип» на следующее утро после победы продает 630 тысяч!
Таким образом, принимая во внимание галопирующую инфляцию, можно ли удивляться, что мы становимся жертвой рекламных агентств, жаждущих краткосрочных инвестиций.
Воспоминания о наших мрачных днях в Мар‑ дель‑ Плата и в «Индусском клубе» заставляют нас проявлять особую бдительность. На сей раз каждый должен носить бутсу по ноге, независимо от того, будут ли на ней стоять три символические рекламные полоски.
Такие беспокойные идеи возникают во всех разговорах во время наших зимних сборов, которые Идальго вздумалось провести на Рождество.
Мы собираемся на пиренейском высокогорном курорте Фон‑ Ромё. Нас тридцать человек, включая, разумеется, технический персонал. Тренировки, лечебные процедуры на стадионе и на территории лицея, где готовят кадры для санаториев. Вечерами ужин и сумерничание в отеле, иногда поход в местное казино, где выступают известные в прошлом артисты: Дельпек, Патрик Себастьян, Франсис Кабрель…
Проект привлечения игроков к выступлениям с целью рекламы уверенно прокладывает себе путь. Он вызревал давно в головах нашего руководства и наконец окончательно оформился четыре года назад накануне товарищеского матча‑ реванша между сборными Франции и Италии в Неаполе за несколько месяцев до чемпионата мира.
|
|
|
В Жуи‑ ан‑ Жоза, неподалеку от Версаля, в долине Бьевр в домике лесничего, где собралась команда Франции, был решен вопрос о нашем вознаграждении.
Согласие достигается довольно быстро. Создается специальное общество «Футбол Франс промосьон» («Общество по содействию развития футбола во Франции»), главное назначение которого – управлять и распоряжаться всеми финансовыми средствами, поступающими от рекламных агентств в ходе нашего участия в предстоящем чемпионате мира.
Сам президент федерации футбола Фернан Састр зачитывает нам условия, заранее согласованные с Босси, Трезором и мной.
«Футбол Франс промосьон» намерен выделить 42 процента из своего дохода. Пятая его часть будет поровну распределена между тридцатью шестью игроками, находящимися в составе сборной со времени проведения первых восьми отборочных матчей. Четыре пятых будут разделены на двадцать четыре части: две из них предназначаются для технического персонала (Идальго, Бурье, Герена, доктора Вриллака, массажиста Серени, ответственного за физподготовку Алена де Матиньи и тренера вратарей Ивана Чурковича).
Во время дискуссии особо задерживаются на моей персоне: «А Платини? Многие фирмы хотят заключить контракты напрямую с ним. Только с ним».
Я выступаю против. Самым решительным образом. Я не могу допустить, чтобы спаянную солидарностью команду разъединяли привилегии для отдельных лиц.
Мы уже видели там, в Мар‑ дель‑ Плата, к чему это может привести. Двое из одиннадцати игроков были обязаны выполнить заключенные ими личные контракты с фирмой «Адидас». Они, естественно, не приняли участие в «забастовке кисточек», и их поведение привело к возникновению серьезных неприятностей в команде.
Я убежден, что одно общее для всех соглашение предпочтительнее личных контрактов.
Мы сходимся на первоначальной сумме в 150 тысяч франков для каждого игрока сборной.
Тем временем приближается та знаменитая встреча с тремя голами в нашу пользу между командами Франции и Италии, хотя итальянцы вот уже на протяжении шестидесяти двух лет неизменно заканчивали все встречи с нами победой.
|
|
|
Но мне бы хотелось встретиться с ними на чемпионате мира. Я мечтаю о встрече в финале. «Трехцветная Франция» и «Скуадра адзурра»…
Для нас чемпионат мира открывается 16 июня встречей с командой Англии. Мы покинули Фон‑ Ромё и устроились в сверхсовременной и комфортабельной резиденции «ЭльМонтико» в Бильбао. Мы оказываемся, по сути дела, на высоте двух тысяч метров над уровнем моря.
Бильбао – столица страны басков, город настолько же серый, как и Сент‑ Этьенн в описании Золя. В этот день солнце над головой какое‑ то белое. Жарко. Сорок градусов в тени, истинно андалузская температура…
Вполне очевидно, что ссылки на солнце и жару в счет не идут. Выступая, скажем, против сборных Испании, Италии или Португалии об этом еще можно напомнить. Только, разумеется, не во встрече с англичанами, так как хорошо всем известно, что к северу от Темзы можно, по крайней мере, насчитать всего сто солнечных дней в году.
Самое знаменитое фото всей моей карьеры, долгое время украшавшее обложки журналов и даже книг, было снято в этом матче, проигранном без всякой чести для нас. Я изображен весь всклокоченный, с темным, колючим взглядом и черной бородой, со вздувшимися на руках венами, напряженными мускулами – настоящий командир, отчаянно пытающийся навести среди своих игроков порядок…
Матч для нас сразу же начался плохо.
Часы на стадионе «Сан‑ Мамёс» едва стали отсчитывать время, как полусредний Коппель, пройдя чуть ли не по бровке, дает длинный пас в глубину на Трезора Фрэнсиса. Он тут же перепасовывает его на Батчера, своего коллегу по «Ноттингэм Форест», который передает мяч еще дальше, в сторону ворот Робсону. И Робсон, абсолютно свободный, сделав «ножницы», молниеносным ударом открывает счет.
27‑ я секунда игры! Побит рекорд Бернара Лакомба (34 секунды), установленный им в Мар‑ дель‑ Плата!
Мы признаем забитый гол.
В этом матче Идальго пожелал применить защитный вариант, достойный схваток времен Столетней войны. Теоретически я остаюсь центральным нападающим. Имитируя атаку, но не получая хороших мячей, я должен прорываться через «коридоры» и перемещаться по всему полю в надежде отыскать партнера или получить передачу… Играть против Шилтона, этого милого англичанина, не спускать с него глаз – дело нашего Эттори, которому я все время вынужден перебегать дорогу.
|
|
|
Формула «4‑ 4‑ 2», эта устаревшая формула, придуманная, вероятно, в качестве предлога для демонстрации своего бессилия перед лицом противника, хотя и лишенного своего стратега Кигана, терпит полный провал.
Перерыв для нас – словно оазис в бескрайней пустыне. Нам приносят чай по‑ английски, но мы пьем воду. Идет жаркое обсуждение наших промахов. Я растягиваюсь прямо на плиточном полу раздевалки, и половина игроков, последовав моему примеру, наслаждается столь неожиданной прохладой. В это время наши медики суетятся в душевых и смоченные холодной водой салфетки прикладывают нам на лбы.
Такая картина коллективного истощения не позволяет рассчитывать, несмотря на ответный гол, забитый Жераром Соле, на удачу во втором тайме.
Ноги у всех тяжелые и вялые. Налитые свинцом головы гудят. Глаза остекленели.
Это уже не Бильбао, это – арена для боя быков «Татауин», это не сборная Франции – это красная тряпка.
И вот звучит свисток арбитра, призывающий нас продолжать матч.
Как я и предполагал, мы проигрываем вчистую, причем наша защита проявляет крайнюю деликатность, позволяющую Робсону играючи забить нам второй гол, а Маринеру – еще один.
Мы покидаем Бильбао с ощущением, что наши головы посыпаны пеплом. Как можно скорее нужно забыть об этом неудачном матче в стране басков.
Мы старательно укладываем чемоданы, чтобы переехать в Вальядолид. Это отвлекает от дурных мыслей. В аэропорту, вероятно, нас ожидают французские болельщики. Они прибыли сюда специальными чартерными рейсами.
Им, конечно, есть от чего впасть в уныние. У них кислые физиономии, флаг в их руках поник. Скорее всего нас освищут. Но нет, они просто огорчены, они переживают и за себя, будучи уязвленными в своей горячей любви к команде, и, конечно, за нас. Они призывают нас исполнить свой долг, они убеждают нас в том, что чемпионат только начался и еще ничего не потеряно, что Кубок достается только самым выносливым и мужественным. Они верят в наш успех. Они хорошо знают составы всех подгрупп чемпионата. Они уже составили свои прогнозы и громко зачитывают список двенадцати команд, обреченных на вылет, и двенадцати других, которые неизбежно попадут во второй тур. Все нас заранее относят к категории триумфаторов. Симпатичные ребята…
В принципе нам нужно добыть четыре очка из четырех возможных в играх с командами Кувейта и Чехословакии. Скорее, даже три, так как на следующий день наши противники сыграли друг с другом вничью и разделили очки.
|
|
|
Неплохой знак.
21 июня, понедельник. Сегодня мне исполнилось двадцать семь лет. Я родился на восходе Солнца, в день солнечного равновесия. Новая неделя начинается встречей Франция – Кувейт. Но чем она закончится? Поездкой в Мадрид или же вынужденными каникулами, как в 1978 году?
Идальго, который каждый вечер записывает в ученическую тетрадь свои впечатления о чемпионате, сделал свои выводы о встрече Франция – Англия и в результате на пятьдесят процентов перелопатил команду (за исключением вратаря). Аморо получает место правого защитника. Жанвийон становится стоппером рядом с Трезором, Женгини получает свое место в середине поля. Лакомб заменяет травмированного Рошто, а Сикс играет левого крайнего вместо Соле, который переходит на правый край.
Мы постепенно приходим в себя после Бильбао. И результат не заставляет себя ждать. Два гола до перерыва. Один забивает Женгини (который идет по моим стопам в искусстве пробивания штрафных ударов), другой – я сам. Третий мяч во втором тайме забивает Дидье Сикс…
Вечером после этого матча в интимной обстановке нашей резиденции «Эль‑ Монтико» мне преподносят громадный торт, увенчанный двадцатью семью свечами в честь дня рождения. Трогательная забота. Но на следующий день в углу ресторана мы видим Тигана, сидящего отдельно (он не играл). Вдруг он у нас на глазах вытаскивает пакет и достает из него кусок торта. Из кармана извлекает свечу и зажигалкой зажигает фитиль. Пламя свечи привлекает всеобщее внимание. Тигана с торжественным видом объявляет: «У меня сегодня тоже день рождения, но никому в голову не пришло его отметить. В таком случае я вынужден это сделать сам».
Интендантская служба в растерянности. Это ее прокол. Создавшуюся неловкость не могут сгладить ни утешительные слова Мишеля Идальго, ни факт нашего успешного выступления. Кроме того, Тигана отнюдь не единственный любитель подпустить шпильку. Другие игроки, в основном запасные, развлекаются, приводя едкие, пристрастные высказывания некоторых журналов и газет, которые не жалеют отравленных стрел в мой адрес.
Не вызывает сомнения, что обвинения запасных несерьезны. Они заявляют, что я якобы пытаюсь заменить собой Идальго и создать собственную команду.
Тогда я принимаю решение ответить. В газете «Экип» от 24 июня, которая слово в слово напечатала мое заявление, можно прочесть:
«В сборной Франции многие игроки постоянно выражают свое недовольство. Они считают, что если они попали в число двадцати двух игроков команды, то это автоматически дает им право выходить на поле в футболке сборной страны.
Меня упрекают в том, что я определяю состав команды, но я могу с полной уверенностью сказать, что если бы я этим действительно занимался, то никогда бы не стал играть центра против сборной Англии… Я подчеркиваю, что те же игроки, которые сегодня меня подвергают критике, были мной очень довольны, когда я забил мяч во встрече с командой Нидерландов со штрафного удара. Они были довольны еще больше, когда я принял участие в распределении доходов от рекламы в ходе участия в чемпионате мира. Все это, судя по всему, они забыли… Но что делать, в любом стаде всегда найдется пара ослов! »
Мое заявление стало отрезвляющим холодным душем.
В феврале 1982 года, до встречи Франция – Италия, мое участие в переговорах по поводу распределения доходов от рекламы гарантировало каждому игроку минимум 150 тысяч франков. В июне, перед поездкой на чемпионат мира, благодаря успешной деятельности «Футбол франс промосьон» эта сумма возросла до 250 тысяч франков, а затем до 350 тысяч накануне проведения четвертьфиналов. По сути дела, наше возможное участие в полуфинале могло бы принести нам по 420 тысяч франков, а в конечном счете каждый из нас мог бы увезти из Испании кругленькую сумму в 600 тысяч франков…
Но об этом никто не хотел думать, наоборот, многих задела моя реплика об ослах, которую начали повсюду муссировать в отрыве от контекста.
На одной из пресс‑ конференций журналисты задают Идальго вопрос:
– Платини заявил, что в сборной Франции есть ослы. Имел ли он в виду Жана Тигану?
Мишель Идальго обращается за разъяснениями ко мне, и я отвечаю:
– Да, это правда, я это говорил. Я был рассержен. Меня довели.
– Ты имел в виду Тигану? – спрашивает Идальго.
– Нет, я не имел в виду Тигану.
Тогда Идальго обращается к Тигане, но тот отвечает:
– Нет, я не считаю себя оскорбленным. Кроме того, я вовсе не уверен, что Платини мог такими словами отозваться обо мне. Что касается меня, то, говоря откровенно, я против него ничего не имею.
Инцидент исчерпан.
Но он в достаточной степени характеризует атмосферу недоброжелательности и подозрительности, царившую в команде. Прозвучат еще и другие двусмысленные заявления, будут произнесены иные язвительные фразы. И каждый раз Идальго будет вновь прибегать к дипломатии. Как, например, после матча Франция – Австрия, после этого грандиозного провала во втором туре. В этом матче я, правда, не участвовал из‑ за громадной гематомы, полученной в предыдущей встрече со сборной Чехословакии. Некоторые критики хотели во что бы то ни стало доказать, что сборная Франции играет значительно лучше без Платини.
Идальго не просто селекционер. Он должен быть психологом. Его задача – присматривать за промахами одних, оплошностями других, в его обязанности входит умение смягчить озлобленность не нужных в данный момент команде игроков.
Он заполняет страницу за страницей своими заметками. У него просто неисчерпаемые запасы нравственных принципов, из которых каждый может выбрать по душе. И вот, напуская на себя надменный вид, он начинает нас поучать: «Суждение одного не является законом для всех. Не суди, да не судим будешь…» И затем нравоучительно бросает: «Не осуждай того, кто направляет стрелы, тем паче если стрелок находится среди нас…».
Просто замечательно.
Перед матчами со сборными Австрии и Северной Ирландии команда Франции поселилась под Мадридом, в небольшой деревеньке, окруженной невысокими горами.
Накануне нашей встречи с Северной Ирландией, между двумя тренировками на стадионе «Бесерриль‑ дела‑ Сьерра», Мариус Трезор, человек очень верующий, приглашает меня немного постоять в церкви Пресвятой Богородицы, сосредоточиться, собраться с мыслями. Молодой двадцатисемилетний кюре местного прихода дон Луис открывает церковь специально для нас двоих. Мариус говорит мне: «Я не могу выйти на поле во встрече с ирландцами – ведь они все протестанты…».
За два часа до начала встречи с командой Северной Ирландии я первым сажусь в автобус. Как всегда, занимаю место в первом ряду справа возле окна, а Жерар Соле, который спас нашу честь в Бильбао, тоже, как обычно, садится рядом со мной.
До Мадрида ехать всего час.
Мысленно я углубляюсь в дорогу, как углубляюсь всегда в игру на поле, где я забиваю голы. У меня уже есть здесь знакомые вехи. Вот военный лагерь «Мирафлоресдела‑ Сьерра», а там, за поворотом, другой – «Эль‑ Холосо».
На каждом более или менее важном перекрестке я вычисляю, сколько времени осталось нам ехать до стадиона. Полчаса…
Четверть часа…
Десять минут…
Жерару Соле, который все время пытается завязать со мной беседу, я отвечаю рефреном: «Алы выиграем… мы выиграем… Мы поедем в Севилью… Мы поедем в Севилью… Мы выйдем в полуфинал».
Наконец, река Манзанарес и бетонная арена. Монументальная, холодная. Наш автобус останавливается возле ворот, ведущих в раздевалки, у служебного входа… На некотором от нас расстоянии, удерживаемые равнодушными полицейскими, беснуются наши болельщики, украшенные лентами. Они скандируют в ритме фольклорного баскского ансамбля слова, призванные вселить в нас уверенность: «Впе‑ ред, „трех‑ цвет‑ ны‑ е“! Впе‑ ред, „трех‑ цветны‑ е“! ».
Несмотря на стойкость и мужество северо‑ ирландцев, мы выигрываем у них со счетом 4: 1. Шум стадиона, кажется, достигает самой Севильи, где нас теперь ожидает встреча с великой командой Западной Германии.
Час спустя сижу в автобусе с выключенным двигателем перед стадионом, где мы совершили свой подвиг. Позволяю себе закурить сигаретку. Затягиваюсь, выпускаю дым и никак не могу до конца осознать нашу победу.
Мне было три года, когда Франция впервые пробилась в полуфинал чемпионата мира.
|
|
|
